скачать книгу бесплатно
Вот он, совсем рядом, но ощущение, будто между нами тысячи миль бесплодной пустыни. В его взгляде ни упрека, ни огня, ни злости. Ничего. Только чуть заметное недоумение, будто он пытался что-то понять, решить для себя.
Мы просто молчали. И с каждым мигом в горькой тишине все очевиднее становилось, что это конец. Финал нашей истории. И не было сил ни объяснить, ни оправдаться. Объяснять надо было раньше, когда еще была возможность сделать это самой, а оправдываться нет смысла.
Я смотрела на мужа, умирая от желания подскочить к нему, обнять крепко-крепко, уткнуться носом в шею и никуда не отпускать. Останавливала лишь мысль, что поздно, что он не даст этого сделать.
– Скажи мне… все то, что наговорил Градов, это правда? – наконец, спросил он, и я, как рыба, выброшенная на сушу, начала хватать воздух губами, не в силах сделать глубокий вдох и перебороть внутреннюю дрожь.
Как бы мне хотелось сказать, что все это бред зарвавшегося кретина, специально ломающего наш мир, но не правда…
Во всех этой ситуация была только одна кретинка, ломающая все вокруг. И это я.
Я хотела бы врать, выкручиваться до последнего, отставая свою невиновность и убеждая в этом Зорина, но не могла. Смотрела в спокойные зеленые глаза и понимала, что не могу врать. Я уже столько лгала ему, что ложь опутала нас со всех сторон, как паутина, задушила, закрыла все вокруг, спрятала в сером мрачном коконе. Я, как толстая угрюмая паучиха, плела эту паутину, не понимая, что ради ерунды жертвую действительно важным.
Артем бесстрастно наблюдал за моими муками. Чуть изогнув бровь, смотрел, как кусаю губы, чуть ли не до крови, как сжимаю кулаки до такой степени, что костяшки белеют от напряжения.
– Не играй больше. Не надо, – тихо сказал он, – просто ответь правду.
Словно нож в сердце обрушилось понимание, что он и так всю эту правду знает, просто дает мне шанс признаться во всем самой, произнести вслух то, что я творила.
– Тём, – чуть слышно, на выдохе то ли простонала, то ли прошептала.
– Просто скажи, Градов врал?
– Артем, пожалуйста, – умоляла его, хотя сама не понимала о чем.
– Врал?
Мне не хватало воздуха, не хватало сил, казалось, будто все вокруг покрывается мраком, и темные стены снова сжимаются, давят на меня.
Зорин по-прежнему смотрел, не отрываясь, и я ничего не могла прочитать в его взгляде. Полный блок. От меня. Впервые за все время нашего знакомства. Если он любил – то не скрывал, если смеялся – то искренне, если злился – то искры в стороны летели. И мне стало страшно от того, что и ненавидеть он будет так же – от души, без компромиссов. И равнодушие его будет искренним, без наигранности.
– Я… Мне… Он…
– Кристин, еще раз спрошу, пожалуйста, ответь хоть на этот раз, откинув свои порывы. Градов врал?
Я смотрела на него и шла ко дну. Наконец, чуть слышно, едва шевеля губами, выдавила из себя вымученное:
– Нет.
Артем вместо ответа лишь кивнул, и ни один мускул на его лице не дрогнул, а я почувствовала, как меня скручивает от ужаса. Не удержавшись, прижала руку к губам, вцепившись зубами в кожу. Боялась, что не выдержу этого равнодушного взгляда, что начну скулить, выть от тоски, от невозможности что-то исправить, от запоздалого раскаяния.
Почему? Почему я не рассказала ему все сама, когда была возможность?! Как могла все довести до такого?! Ведь знала, что уже все всерьез, что люблю его больше жизни, что привязалась так, что если отдирать, то только наживую! Почему я не сделала ничего, чтобы предотвратить такой финал, вместо этого трусливо спрятав голову в песок? Три миллиона «почему» и ни одного ответа, а напротив он, спокойный до невозможности.
И только чуть подрагивающие руки выдавали то, что ему нелегко.
Лучше бы орал, закатил скандал, устроил разнос, такой, чтоб сам ад показался мне ласковым курортом. Пусть бы тряс словно тупую куклу, отвесил оплеуху. Что угодно, но только не так.
– Ну, прости меня, пожалуйста, – не удержавшись, бросилась к нему, лбом уткнулась в плечо, руками обвила шею, прижимая к себе так крепко, как могла, чувствуя, что еще немного и сойду с ума от боли.
Артем так и продолжал сидеть, не шевелясь, не делая попыток ни оттолкнуть меня, ни обнять. Никакой реакции, застыл, словно каменное изваяние. Лишь сердце бешено гудело в груди.
– Тём, пожалуйста. Не молчи, я не могу так, задыхаюсь. Господи, пожалуйста, Артем!
– Крис, не надо, – сдавленно попросил он, – давай обойдемся без этого. Просто поговорим.
Крис? Он никогда меня так не называл. Никогда! Я была Крис, там, в волчьей стае, но не здесь, не для Артема. Для него я всегда – Кристина, Тина, Тинка, Тинито, Зараза Упрямая, но только не Крис.
Отстранившись, заглянула в его глаза, но по-прежнему ничего в них не увидела. Он не здесь, не со мной, и никогда уже не будет. Потому что… Зорин пришел прощаться. Он сейчас уйдет, и мне его не остановить, не удержать, не отговорить. Мне останется только подыхать, захлебываясь собственной кровью, осознавая, что в это лишь моя вина. Что это я своими собственными руками сломала все, что у нас было, перечеркнув прошлое, сделав невозможным будущее, растоптав настоящее.
– Поговорим? – рассеяно повторила за ним.
– Да. Без утайки, без игр, без вранья. Просто поговорим как два взрослых и не совсем чужих друг другу человека.
«Не совсем чужих»… От этой фразы защипало глаза. Чужие, но не совсем…
Я кивнула и, отстранившись от него, села на свое прежнее место, обхватив себя руками за плечи. Разговор не клеился, мы просто продолжали молча смотреть друг на друга, не в силах ничего изменить. Артем заговорил первым:
– Расскажи мне, как… Зачем… пфф, – слова давались ему с трудом, шумно выдохнул, поднял взгляд к потолку, потом тряхнув головой, снова посмотрел на меня, – просто расскажи мне все.
Как я этого боялась, но обманывать или отмалчиваться у меня не было права, слишком сильно виновата перед ним, и оскорблять еще больше очередным враньем не могла. Я начала говорить, чуть слышно, уставившись стеклянным взглядом на свои руки, потому что смотреть на него было невыносимо. Я говорила то, что должна была рассказать давным-давно, не доводя ситуацию до крайности, не дожидаясь, когда внешние обстоятельства безжалостно сомнут нас, не давая шанса на исправление. Говорила без утайки, рваными предложениями, потому что на длинные фразы не хватало кислорода. Каждое слово, словно ржавый гвоздь, который я заколачивала в крышку своего собственного гроба.
Артем слушал, не перебивая, и я чувствовала, как обжигал его неотрывный взгляд.
Не знала, сколько продолжалась моя исповедь, но мне она показалась нескончаемой. Под конец говорила, едва шевеля дрожащими губами.
– Тём, – из горла вырвался сдавленный сип, непохожий на мой голос, – я дура! Прости меня, пожалуйста. Да, вначале была игра, но сейчас все по-другому. Ты же знаешь…
Невольно замолкла, когда он удивленно выгнул брови:
– Знаю? – невесело хмыкнул он, и в глубине глаз проскочило что-то новое, чего никогда прежде не было, и что заставляло дрожать, вибрировать от стремительно разливавшегося по венам отчаяния, – нет, Кристин. Я не знаю. Я ни черта не знаю. И, если честно, уже не хочу знать. Мне больше не интересно.
Грудь сдавило. Он уйдет. Прямо сейчас.
– Артем! – получилось громко, жалобно, с упреком. – Не надо, не говори так.
Вскочив на колени перед ним, дрожащими ладонями прикоснулась к его щекам. Совсем близко, глаза в глаза, так, что внутри дрожь, ураган, цунами. Умоляла взглядом, просила прощения, пыталась донести, что он – это главное, что есть в моей жизни, самое дорогое. В ответ никакого отклика. Он лишь задумчиво рассматривал меня, спокойно, отрешенно, спрятав все эмоции.
Ужас пробирался под кожу. Его молчание разрушало, топило в безысходности, лишало силы. Любые мои слова нелепы, неуместны, не нужны. Своим молчанием он перекрывал кислород, гасил мельчайшие искры надежды на то, что можно спасти наши отношения.
Зорин медленно обхватил крепкими пальцами мои запястья и развел руки в стороны, убирая их от своего лица. В тех местах, где прикасался к коже, щипало, словно электрическими искрами. Я вздрогнула, вырываясь из его захвата, и снова бросилась на шею. Мое сердце билось, как сумасшедшее, все быстрее с каждой секундой, а ему хоть бы хны. Наоборот, взгляд с каждым мигом становился все холоднее. Артем хмурился, будто ему неприятны мои прикосновения. Хотя, наверное, так и было. Его, должно быть, тошнило от меня.
Боже, это нереально вынести! Когда на глазах умирают отношения, ставшие самой важной частью жизни. Когда хочется все исправить, спасти, но тебя встречает каменная стена спокойного отчуждения. И хуже всего понимать, что здесь только моя вина и больше ничья.
– Кристин, – он немного отстранился, отклонившись назад, – достаточно. Завязывай со всем этим. Хватит.
Не сдержав всхлип, отчаянно затрясла головой, сильнее прижимаясь к нему, будто мое отрицание могло что-то исправить.
– Отпусти.
– Нет, – снова отказалась, прилипая к нему всем телом, – ни за что!
– Кристина, вот эти все обжимания – они бессмысленны. Ты сама это понимаешь, не маленькая, – обхватил за плечи и буквально силой оторвал от себя.
Внутри тут же разлилось ощущение сосущей пустоты, будто в груди пробили дыру и засыпали в нее ледяные шипы.
– Тём, зачем ты так? – Я умирала внутри. – Я оступилась, да… Вначале. Ты не представляешь, как я жалею об этом. Но сейчас, ты ведь знаешь, чувствуешь, что у нас все серьезно, все по-настоящему.
– Тин, – все так же спокойно удерживал меня на расстоянии вытянутой руки, – я ничего не чувствую.
Как будто нож повернулся в ране. Он отказывался от чувств ко мне, отказывался от меня, от нас.
– Все что я тогда делала, говорила… Градов – это все чудовищная ошибка с моей стороны. Я идиотка… Была идиоткой с никчемными целями, убогими ориентирами. Но сейчас все изменилось! Я другая. Что мне сделать, чтобы доказать тебе это, Тём?! Я готова на все.
– Кристина, прекрати! Ничего не надо, – рубил на корню, – я больше не верю ни единому твоему слову. Рад бы, да не могу… и не хочу.
Убейте меня кто-нибудь, сил больше нет терпеть эту боль!
А самое страшное, что ему тоже хреново, гораздо хреновее, чем мне. Что у него внутри кипела обида, боль, разочарование. Все из-за меня. От этого еще хуже, противнее. Но так хотелось надеяться, что это еще не конец. Что нас еще можно спасти. Склеить осколки, залатать сочившиеся кровью раны.
– Тём, пожалуйста, дай мне шанс. Я попробую все исправить… Я… я сделаю все, что угодно… ради нас.
– Знаешь, в чем наша проблема? – чуть наклонился ко мне, протянул руку, медленно провел кончиками пальцев по скуле, по искусанным в кровь губам, отчего я задрожала, словно лист на ветру, а потом тихо, почти шепотом сказал: – Нас просто не было.
Сердце подскочило к горлу, а потом с невообразимой скоростью ухнуло вниз.
– Это не так… – Сумрачный взгляд остановил слова, готовые сорваться с губ.
Он достал из кармана джинсов кольцо и положил его на тумбочку. Не дыша, гипнотизировала взглядом золотую полоску металла, тускло поблескивавшую в свете ламп. Не верила. Не хотела верить. Из другого кармана достал лист бумаги и положил рядом с кольцом…Документы на расторжение брака.
Удар в солнечное сплетение. Зорин все решил.
– Артем, – простонала я, – зачем…
– Нас разведут через месяц. На раньше не получилось договориться, – равнодушно пожал плечами, а меня трясло, колотило крупной дрожью.
Я не могла принять, что это конец, крах. Зажала ладонью рот, чтобы не завизжать на всю квартиру от тоски и отчаяния.
Артем поднялся на ноги, смотрел на меня, наверное, минут пять, сверху вниз, не отрываясь. В его глазах на миг полыхнуло сожаление, но потом исчезло, уступая место обреченной решимости. Он просто кивнул мне, прощаясь без слов, и стремительно покинул спальню, а я смотрела ему вслед, чувствуя, как сердце бьется все медленнее и медленнее, захлебываясь кровью.
Он уходит! Он действительно уходит! Насовсем!
Сорвалась с места и бросилась следом, настигла его в прихожей. Зорин уже обут, в куртке. Застегивал молнию, не глядя в мою сторону. Снаружи спокоен, собран, но резкие, отрывистые движения выдавали его внутреннее состояние.
Внезапно из головы исчезли все слова, оставив за собой горькую тишину. Я не могла его отпустить, но понятия не имела, как удержать, как остановить.
– Тём, пожалуйста! – хотелось упасть на колени, вцепиться ему в ноги и не отпускать. – Не уходи. Зачем ты так?
Он на мгновение замер в дверях, а потом медленно обернулся, одарив мрачным взглядом. Зеленый теплый цвет. Теплый, мягкий, комфортный. И от этого становилось вдвойне жутко, когда я, заглянув ему в глаза, не увидела ничего, кроме льда и арктической стужи. Я не знала, что он умеет так смотреть. От этого взгляда хотелось спрятаться, забиться в угол и жалобно скулить.
– Не уходи, – прошептала с мольбой в голосе.
Зорин сделал несколько шагов в мою сторону и остановился на расстоянии вытянутой руки, глядя на меня с высоты своего роста.
– Кристина, хватит! – голос спокойный, как у человека, который с чем-то смирился, что-то отпустил.
Боже, я не хочу, чтобы он меня отпускал!
– Не надо, пожалуйста!
– Чего не надо? – спросил, чуть склонив голову набок, и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Тин, я пытаюсь расстаться по-человечески, без ненужного дерьма, без скандалов и взаимного поливания друг друга грязью. И ты не представляешь, как тяжело держать себя в руках и не сорваться, когда больше всего на свете хочется встряхнуть тебя как безмозглую куклу и орать, какого хера ты наделала!
Ори, тряси, делай, что хочешь! Только не отворачивайся от нас, не уходи! Мысленно кричала, а вслух – только хриплое надрывное дыхание.
Когда Артем снова развернулся к дверям, выдержка закончилась. Я схватила его за руку, пытаясь удержать рядом:
– Куда ты идешь? – с надрывом спросила мужа… почти уже бывшего мужа.
Замерев, он опустил взгляд на мою руку, судорожно вцепившуюся в его куртку. По коже, словно раскаленным ножом провели. Всхлипнув, разжала пальцы и сделала шаг к нему:
– Не уходи, прошу тебя!
Мне страшно до тошноты, что если он сейчас переступит через порог, то я больше никогда его не увижу. А еще страшно от того, что хочет меня забыть и готов сделать это любым способом, и я не смогу его никак остановить.
Зорин безучастно рассматривал мою помятую несчастную физиономию, а потом невесело усмехнулся:
– Ты ведь ждешь от меня игры «кто сделает больнее»? – как всегда читал меня, словно открытую книгу.
Всхлипнув, отступила на шаг назад. В этой игре у него есть все шансы отыграться с разгромным счетом. Я помню, как на него западают девушки, как провожают его жадными глазами. Ему ничего не стоит устроить загул, марафон, с целью сделать мне больно. Он запросто отплатит мне той же монетой, вытрясет всю душу, всадив нож глубоко в сердце.
Я почти не сомневалась, что он именно так и поступит, что постарается причинить мне столько же боли, сколько и я ему. И… я почти хотела этого. Пусть мне будет больно – это справедливая плата за содеянное. Пусть сердце разлетится на куски и истечет кровью. Пусть…
Да, я малодушная! Я хотела этого, потому что так смогла бы избавиться от чувства вины. И надеялась, что Зорин сумеет успокоиться и перестанет смотреть на меня как на врага. Пусть делает, что хочет! Пусть отомстит. Я готова на все, я прощу ему все что угодно, лишь бы в конечном итоге мы снова были вместе.
Артем покачал головой:
– Нет, Кристин. Никаких игр. – Какой чужой отрешенный голос! Он жалил, проникая в каждую клеточку. – Такие игры подразумевают, что придется находиться рядом и наблюдать за результатами своих действий, а я не хочу. Мне не надо этого…
Тём, замолчи, пожалуйста!
Но он не слышал моих мысленный посылов и хладнокровно продолжал:
– …Мы просто ставим точку, переворачиваем этот лист, и каждый идет своей дорогой. Безо всяких дурацких игр.
– Артем, – я выглядела жалко, но опять тянула к нему руки.
– Все, Кристин. Давай. Удачи, – он неумолим.
Развернулся и, не оглядываясь, вышел из квартиры.
