скачать книгу бесплатно
Прогулки по Кёнигсбергу
Дина Васильевна Якшина
Более 10 лет в газете «Новые КОЛЁСА Игоря РУДНИКОВА» под рубрикой «Прогулки по Кёнигсбергу» печатаются статьи, посвящённые истории нашего города. Из более чем 500 очерков-прогулок для книги мы выбрали 34 – грустных и весёлых, трагических и эпических. В главах – зарисовки обычаев и быта кёнигсбержцев, основанные на исторических фактах, легендах и преданиях: мода и архитектура, полиция, военные и пожарные, рестораны и кафе, университет и школы, историческая связь Кёнигсберга с Россией и многое другое… Фотографии Кёнигсберга и иллюстрации художника С. Фёдорова, сделанные специально для этой книги, дадут нам возможность представить этот город-«Атлантиду».
Дина Якшина
Прогулки по Кёнигсбергу
Благодарим Областную клиническую больницу, музей «Фридландские ворота» за предоставленные фотоизображения Кёнигсберга
Материалы для издания предоставлены газетой «Новые КОЛЁСА Игоря РУДНИКОВА»
© Д. Якшина, 2010
© С. Фёдоров, художник, 2010
© Газета «Новые КОЛЁСА Игоря РУДНИКОВА», 2010
© ООО «Живем», составление, оформление, 2010
* * *
Что такое «Прогулки по Кёнигсбергу»?
Конечно же, это не путеводитель по «историческим местам» – скорей, поиски Атлантиды, здешней, своей. Это – объяснение в любви, написанное по-русски готической вязью. Хрустальная мечта, прянично-марципановые грёзы, рождественские сны об исчезнувшей цивилизации… Это – ОБРАЗ ГОРОДА.
Японцы, переведя на свой язык ИСТОРИЧЕСКИЙ роман Пушкина «Капитанская дочка», назвали его «Сон бабочки, порхающей вокруг цветка». Можно ли сказать, что они погрешили против истины? Или истина открылась им с какой-то своей – особенной – стороны?..
У каждого, кто родился и вырос в Калининграде, кто приехал сюда недавно, – свой Кёнигсберг. Свой образ, в котором смешалось решительно всё: черепичные крыши, ветер и дождь, запах мокрой сирени за окном, сказки Гофмана, занавески в крупную красную клетку, фарфоровая балерина, стоявшая некогда на чьём-то камине, бронзовые, потускневшие от времени дверные ручки, умильное МУРРчание кота, булочки с корицей и тмином, горячий кофе – и «шмайсер» под кроватью. А главное – непоколебимая уверенность в том, что Кёнигсберг-Калининград исключителен, неповторим и парадоксален, другого такого города ПРОСТО НЕТ.
Мы «гуляем» по нашему городу много лет. Нас «сопровождали» самые разные люди – всем им большое спасибо. Но главные наши спутники – читатели. Живущие с нами на одной волне. Им, в первую очередь, и адресована эта книга.
Дина Якшина
Кёнигсберг и Кнайпхоф
Здесь Петра Великого впервые одолела мечта о Санкт-Петербурге
Вы не боитесь призраков? Тогда прогуляемся по Кнайпхофу (ныне остров Центральный, или, неофициально, – остров Канта). Это странный, почти мистический остров. От одноимённого города, появившегося на нём в начале XIV века и впоследствии густо населённого, остались лишь Кафедральный собор и – воспоминания.
Хотя по-немецки «кнайпе» означает «кабак», с кабаками и прочими питейными заведениями название «Кнайпхоф» никак не связано. Оно восходит к старопрусскому слову «книпав», которым пруссы именовали болотистые окрестности долины древней реки.
Остров наместника
Остров Кнайпхоф образовался из наносного песка. Омывают его северный (земландский) и южный (натангский) рукава Прегеля. Кстати, первоначально он фигурировал в исторических документах как Фогтевердер. «Фогт» – наместник, «вердер» – островок, осушенный участок.
Остров был в распоряжении наместника Тевтонского ордена. Там располагались выпасные луга Альтштадта (возникшего раньше, в 1286 году).
А ещё альтштадтцы свозили на остров мусор. Не случайно первый мост, соединивший Кнайпхоф с Альтштадтом, назывался Кремербрюкке – Навозной (он же чаще именуется Лавочным).
По обеим сторонам и Лавочного и Зелёного мостов, как грибы после дождя, росли поселения торгового люда. Через Кнайпхоф и Грюнебрюкке (Зелёный мост) можно было с юга попасть в Старый город.
В 1327 году в восточной части острова было решено построить резиденцию епископа. И 6 апреля Верховный магистр Тевтонского ордена Вернер фон Орзельн даровал жителям-«островитянам» грамоту «Хандфесте», то есть городские права.
Благодаря своему «автономному» расположению, Кнайпхоф – вплоть до 1724 года, когда три города (Кнайпхоф, Альтштадт, Лёбенихт) объединились в Кёнигсберг, – развивался самостоятельно. На плане отчётливо видно, какая ровная сетка улиц покрывала Кнайпхоф, – тогда как в Альтштадте и Лёбенихте улочки извивались змейками: там приходилось при постройке домов учитывать особенности рельефа.
Альтштадт считался аристократическим местом, там охотно селились королевские придворные, родовитые дворяне… В Лёбенихте жители занимались преимущественно сельскохозяйственным трудом. В Кнайпхофе были сосредоточены судовладельцы и купцы.
Тучный Купидон
Существовала даже поговорка: «Альтштадт – это власть, Лёбенихт – земля, Кнайпхоф – роскошь». Не случайно герб Кнайпхофа представлял собой зелёное поле, на нём – вздымающаяся над серебряными и лазурными волнами рука в лазоревом рукаве, держащая золотую корону. По бокам – два золотых охотничьих рожка. Позже появятся два медведя-щитодержателя…
Корона указывала на короля Оттокара, основателя Кёнигсберга, волны обозначали обособленно-островное положение города, способствующее развитию морского дела и торговли – двух «китов», на которых держалось благополучие города.
Как все города на землях, принадлежавших Ордену, Кнайпхоф был рассчитан на определённое количество жителей. Известно, что территория, отведённая под город, изначально была размечена как крупноячеистая решётка (где ячейки обозначали дворовые пространства). Увеличивать (или уменьшать) площадь одной застройки за счёт другой категорически запрещалось. Поэтому все дома были однотипными.
Плотно прилипшие друг к другу, рассчитанные на один подъезд, с узкой, тесной лестницей, ведущей наверх, и узкими высокими фасадами, дома отличались только декором. Купцы особенно любили украшать фасады своих домов аллегорическими фигурами. Причём на пять фигур «античных» богов и героев непременно приходился один тучный Купидон – состоятельные жители Кнайпхофа могли позволить себе это проявление сентиментальности, воплощённое в песчанике и алебастре.
Кстати, все дома в Кнайпхофе строили на дубовых сваях, которые забивали в землю так, чтобы достичь твёрдого грунта. Почва-то была чрезвычайно болотистой!
Прегельская арка
В 1355 году под руководством маршала Ордена Генриха Шендекопа вокруг Кнайпхофа были возведены городские стены – хорошо укреплённые, высотой в два с половиной метра. Наличие разводных мостов (а в дальнейшем к Лавочному и Зелёному добавились Кузнечный (Шмидебрюкке) и Потроховый (Кёттельбрюкке)) обеспечивало кнайпхофцам хорошую связь с Альтштадтом, с одной стороны, и Форштадтом и примыкающим к нему Хабербергом – с другой.
Ворота в городских стенах располагались напротив мостов, по часовой стрелке: Кремертор (Купеческие ворота, были снесены в 1752 году), Шмидетор (Кузнечные – снесены в 1736-м), Домбрюккентор («домбрюкке» – соборный мост; снесены в 1739-м), Хёнигтор (или Кирхентор, неподалёку от кирхи – церкви), Кёттгельтор («кёттель» – требуха, внутренности).
Также имелась Прегельбоген – «прегельская арка» – между двумя домами на южном берегу (она сохранилась до 1945 года).
А самыми роскошными, по общему мнению, были Зелёные ворота (Грюнетор) в южной части острова. В конце XVI века над ними была выстроена высокая восьмиугольная башня (в 1864 году сооружение снесли при расширении Кнайпхёфше Ланггассе – самой важной на острове улицы, по совместительству – торговой дороги, которая связывала Альтштадт и Форштадт).
На южном берегу острова имелись ещё три мощные башни. Наиболее известна из них – Голубая. Первоначально она была круглая, но с острым готическим верхом.
Сапожник Ганс Заган
Голубая башня утратила свой острый готический верх в 1879 году, но в «усечённом» виде, с плоской крышей, просуществовала до 1944 года. И была разрушена во время налёта английской авиации.
Между городскими стенами и водами Прегеля оставалась свободной прибрежная полоса – здесь могли швартоваться суда (а зимой их здесь же затаскивали на сушу).
На Кнайпхофе не было рынка как такового: в качестве рыночной площади использовался участок Бродбэнкенштрассе перед ратушей, а наиболее бойкая торговля велась всё на тех же набережных.
Забавный факт: большинство евреев Кёнигсберга селились именно в Кнайпхофе – несмотря на то что ремесленники были стеснены в правах, а купцам запрещалось складирование товаров на городских складах.
Герой Кёнигсберга – сапожник Ганс Саган (Заган) – тоже имел еврейское происхождение. Он прославился в 1370 году. Тогда литовские войска решили захватить Кёнигсберг. Решающая битва состоялась при Рудау (ныне посёлок Мельниково, Зеленоградского района). Руководил войском рыцарей и ополчением трёх городов уже упоминавшийся маршал Ордена Генрих Шендекоп. В сражении он погиб. А раненный в ногу Ганс Заган подхватил упавшее орденское знамя и повёл войска в атаку.
Литовцы были разбиты. А сапожник (по некоторым сведениям – подмастерье сапожника) получил за свой подвиг, во-первых, дворянскую приставку «фон»; во-вторых, ему была дарована привилегия: каждый год в день Вознесения Христова он мог поить пивом в Кёнигсбергском замке кого пожелает. В любых количествах…
Улица Хлебных Лавок
По случаю 200-летнего юбилея города гильдией сапожников был учреждён памятник Гансу фон Загану. По итогам конкурса победителем был признан скульптор Эрнст Филитц: он предложил изваять фигуру сапожника из цветного искусственного камня. Маленькие человечки, высеченные на цоколе сбоку, с грубым комизмом иллюстрировали «право отведывать вкус пива», дарованное Спасителю Кёнигсберга.
Памятник украшал фасад Кнайпхофской ратуши до 1934 года. После прихода к власти нацистов он был признан «вырожденческим искусством» и разрушен. Возможно, ещё и потому, что наци не могли простить фон Загану его неарийской крови.
О том, что население Кнайпхофа составляли преимущественно купцы и ремесленники, свидетельствуют и названия улиц: Кузнечная, улица Хлебных Лавок, Кнайпхофский Длинный переулок и т. д.
Дурак не унесёт
Кнайпхоф действительно процветал. В 1697 году, когда Кёнигсберг посетило Великое Русское посольство, именно на острове, в доме купца Нагеляйна, останавливался царь Пётр. Дом купца располагался на юго-западной оконечности острова и имел отличительную особенность: маленький крытый балкон, полукругом охватывавший угол здания. В дальнейшем, посещая Кёнигсберг, Пётр I всегда останавливался у Нагеляйна, а купец со временем был избран бургомистром. (Дом сохранялся в первозданном виде до 1890 года, потом его перестроили, убрав балкон и прочие «архитектурные излишества». Но стены были живы вплоть до апреля 1945-го.)
Интересно вспомнить, как описывает первый визит Петра в Кёнигсберг Алексей Толстой (плотно работавший с историческими источниками) в романе «Пётр Первый»:
«В лучшей части города, в Кнайпхофе, для гостей был отведён купеческий дом. Въехали в Кёнигсберг в сумерках, колёса загремели по чистой мостовой. Ни заборов, ни частоколов – диво! Дома прямо – лицом на улицу, рукой подать от земли – длинные окна с мелкими стёклами. Повсюду приветливый свет. Двери открыты. Люди ходят без опаски… Хотелось спросить: да как же вы грабежа не боитесь? Неужто и разбойников у вас нет?
В купеческом доме, где спали, – опять – ничего не спрятано, хорошие вещи лежат открыто. Дурак не унесёт. Пётр, оглядывая тёмного дуба столовую, богато убранную картинами, посудой, турьими рогами, тихо сказал Меньшикову:
– Прикажи всем настрого, если кто хоть на мелочь позарится, – повешу на воротах…
– И правильно, мин херц, мне и то боязно стало… Покуда не привыкнут, я велю карманы всем зашить… Ну, не дай бог с пьяных-то глаз…»
«Вспомню Москву, – так бы сжёг её…»
Кстати, если верить Алексею Толстому, именно тому, первому, посещению Петром Кёнигсберга Россия обязана… появлением Санкт-Петербурга.
«Пётр и Меньшиков вылезли из дормеза, разминая ноги.
– А что, Алексашка, заведём когда-нибудь у себя такую жизнь?
– Не знаю, мин херц, – не скоро, пожалуй…
– Милая жизнь… Слышь, и собаки здесь лают без ярости… Парадиз… Вспомню Москву, – так бы сжёг её…
– Хлев, это верно.
– Сидят на старине, – жопа сгнила… Землю за тысячу лет пахать не научились. ‹…› К Балтийскому морю нам надо пробиваться, вот что… И там бы город построить новый – истинный парадиз…»
Так что Кёнигсберг – не только «родина слонов» и электричества, но и место, где Петра Великого впервые одолела мечта о Северной Пальмире (есть чем гордиться не только перед москвичами, но и перед питерцами!).
Колокол «Иоганнес»
У Кнайпхофа никогда не было собственной церкви. Поэтому архитектурной, культурной и нравственной доминантой Кнайпхофа стал Кафедральный собор. Днём его основания считается 13 сентября 1333 года.
Собор был – и это являлось достаточной редкостью – и епископской и городской церковью одновременно. И только после Реформации его передали Кнайпхофу в качестве общинной церкви.
Своей концепцией (опять-таки говоря современным языком) он обязан гроссмейстеру Тевтонского ордена Лютеру Брауншвейгскому, который забраковал идею собора-крепости. «Незачем строить вторую крепость на расстоянии полёта стрелы от Замка», – сказал он.
Под фундамент «штатского» (в смысле, лишённого оборонительной функции) сооружения было забито более тысячи дубовых свай. Первым строителем собора стал епископ Иоганнес Кларе – и в его честь большой соборный колокол будет наречён «Иоганнесом».
Стены собора изнутри были покрыты фресками и гербами. Иметь здесь изображение своего фамильного герба считалось престижным. (Стоит ли удивляться, что очень скоро внутри собора не осталось ни одного «пустого» места на стенах.) И рисовать очередные гербы приходилось на деревянных щитах, которые вывешивались в храме поверх старых изображений.
Ещё престижнее было «похорониться» в соборе. Усыпальницы знатных горожан, плиты с выбитыми на них эпитафиями – всё это, надо думать, впечатляло. Кстати, людская память коротка (хотя немецкая, безусловно, куда прочнее нашей): по завещанию названного выше Лютера Брауншвейгского, возле его могилы в соборе должна была постоянно гореть свеча.
Иоанн-креститель
Но… свеча горела недолго. А впоследствии забылось и место, где конкретно был похоронен гроссмейстер Тевтонского ордена. Тем более что в 1523 году в центре клироса Иоганнес Брисман, личный посланник Мартина Лютера, прочитал первую лютеранскую проповедь в Кёнигсберге. Так началась Реформация в Восточной Пруссии.
В 1591 году в соборе появился удивительный алтарь: распятие было установлено таким образом, что Христос как бы парил над капителью, возвышаясь до самого свода. В центре алтаря располагалась фигура Бога-Отца, за ним стояли Моисей и Иоанн-креститель. Все скульптурные изображения были выполнены из позолоченной меди – и будто бы к ним приложил свою руку Кранах-младший.
Имя создателя первого органа – неизвестно. История сохранила лишь сведения о том, что за свою работу он получил 4 марки на покупку плаща. Потом орган неоднократно менялся, делаясь всё мощнее и мощнее. А вокруг собора постепенно складывался целый городок священнослужителей… который плавно перетекал в «университетский городок»: ведь именно на острове был построен университет, получивший название Альбертина.
Зелёный мост и Северонемецкое кредитное учреждение
Набережная Кнайпхофа (юго-восточная часть), 1930 год
Герцог Альбрехт повелел хоронить университетских преподавателей у стены собора – и последнее захоронение в профессорском склепе состоялось в 1804 году. Иммануил Кант – вот кому выпала эта честь.
Потом, в 1880 году, будет построена часовня Канта, которую в 1924 году снесут – и воздвигнут вместо неё колоннаду по проекту архитектора Фридриха Ларса.
Кстати, с ней будет связан ещё один «кёнигсбергский миф»: якобы нацистский доктор Розенберг, автор «медицинской» теории о превосходстве арийской расы, специально… доставал череп Канта. И обмерял, дабы убедиться в его соответствии эталону истинно арийского происхождения. На самом деле «обмер черепа» был невозможен: в 1880 году останки Канта положили в оловянный гроб, который, в свой черёд, был вставлен в гроб металлический, накрыт базальтовой плитой, сверху которой было водружено надгробие.
«Встреча на Эльбе»
Отдельного упоминания достойна знаменитая ратуша Кнайпхофа. Построенная сразу же после основания города, она вначале состояла из трёх домов, торцами выходящих на улицу. Но в 1695 году её почти до основания «перекроили» в так называемом «нидерландском стиле Ренессанса»: с тройным членением фасада, с окнами-витринами, пилястрами, башней для колокола, фигурами на крыше, позолоченной лестницей, у основания которой держали щиты два медведя…
В зале магистрата был богато оштукатуренный потолок, а углы венчали мощные скульптуры – с рельефными мускулами, развевающимися драпировками – в духе входящего в моду прусского барокко. В 1724 году Кнайпхофская ратуша стала резиденцией администрации города, а в 1927-м в ней разместился музей.
После штурма Кёнигсберга в кнайпхофских подвалах вплоть до депортации жили немцы.
«Однажды все они исчезли, – вспоминает переселенка М. П. Тетеревлева. – Наверное, уходили рано утром… В подвале на стенах остались какие-то надписи, муж пытался разбирать, но понял только несколько слов. Под текстом были имена и напротив них – даты смерти. Всё такое разное у разных народов, но форма этой страшной фразы одна на всех языках: имя, чёрточка, дата…» («Восточная Пруссия глазами советских переселенцев. Первые годы Калининградской области в воспоминаниях и документах».)
Кнайпхоф можно увидеть в советской киноленте «Встреча на Эльбе» – эта часть поверженного Кёнигсберга использовалась в качестве съёмочной площадки. А после депортации немцев сердце древнего города превратили в одну сплошную каменоломню: баржам было удобно причаливать к берегу, и стены выгоревших домов пустили на кирпич. Разобрали до основания всё – кроме Кафедрального собора. Его спас Кант – точнее, его могила.
Так что останки Кнайпхофа покоятся нынче на площади в несколько гектаров под двухметровым слоем строительного мусора и битого кирпича.
Сердце Кёнигсберга
В этой части города не было замков и крепостей. Здесь жили люди…
Хуфен
Хуфен (Hufen) – старое название северо-западной части Кёнигсберга.
С севера он ограничен железнодорожной линией «Калининград – Светлогорск», с юга – линией «Калининград – Балтийск», с востока – железнодорожной веткой, соединяющей Северный и Южный вокзалы, с запада – улицами Спортивной, Лесопарковой и Вагоностроительной.
Впервые Хуфен упоминается в 1300 году как Хубен (Huben), что означает название старой меры площади, равной 12 гектарам. Хуфен принадлежал к Альтштадту, а его старейшим жителем считался альтштадтский лесничий, чей дом находился на месте сквера около современного областного драматического театра и был снесён в начале XX века.
В XIX столетии Хуфен был разделён на три части: Фордерхуфен (Vorderhufen) – Ближний Хуфен (от восточной границы округа до Беекштрассе – нынешней улицы Алябьева), Миттельхуфен (Mittelhufen) – Средний Хуфен (от Беек-штрассе до Шрёттерштрассе – улицы Красной) и Хинтерхуфен (Hinterhufen) – Дальний Хуфен, позже известный как Амалиенау (район нынешней улицы Кутузова).
В 1786 году обер-бургомистром Кёнигсберга Теодором Готтлибом фон Гиппелем было куплено у землевладельца Пойнтера имение в Миттельхуфене (недалеко от современной улицы Дм. Донского). Двор поместья был скрыт в густой зелени парка, к скромному господскому дому вела аллея старых лип, высаженных вдоль Хуфенфрайграбен (нынешний Парковый ручей). На одном из деревьев, растущем на возвышенности, висел колокол, звон которого созывал дворню и домочадцев Гиппеля к обеду, а во время стихийного бедствия звучал как сигнал «SOS».
Гиппель был знатоком и ценителем изящных искусств. Вокруг дома он разбил прекрасный сад в английском стиле, а парк украсил руинами в античном духе. Чтобы попасть в свой любимый уголок в любое время года и при любой погоде, он распорядился проложить к имению дорогу, вымощенную брёвнами. Позже она превратилась в Хуфеналлее (современный проспект Мира).
