banner banner banner
Санкт-Петербург 1934. Альтернативная история
Санкт-Петербург 1934. Альтернативная история
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Санкт-Петербург 1934. Альтернативная история

скачать книгу бесплатно

Санкт-Петербург 1934. Альтернативная история
Денис Алексеевич Кузнецов

Действие романа разворачиваются в альтернативной реальности в Санкт-Петербурге 1934 года. Какой была бы Россия без революции 1917 года? Это весьма актуально в преддверии столетнего юбилея события, кардинально изменившего судьбу нашего государства. Каждый мой читатель сможет сделать свои выводы. Главным героем романа является частный детектив Юрий Черкасов. Он прекрасно вписался в общество. Благодаря связям перед ним открыты все двери. Но в один момент его жизнь кардинально изменилась.

Санкт-Петербург 1934

Альтернативная история

Денис Алексеевич Кузнецов

© Денис Алексеевич Кузнецов, 2017

ISBN 978-5-4483-6902-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Санкт-Петербург 1934

1

У вас когда-нибудь взрывали автомобиль? Вам приходилось смотреть, как горит груда искореженного металла, когда-то являвшегося средством передвижения? В вашем воображении сразу появляется эта малоприятная картина и бурлящая мысль в голове: «Кому я дорогу перешел?». Подобный вопрос был утром тридцать первого мая 1934 года и у частного детектива Юрия Николаевича Черкасова. Он стоял напротив догорающего автомобиля предположительно марки «Руссобалт». «И зачем ты, наглец, поставил на моё место свой тарантас» – думал про себя детектив. Парковка, на которой разворачивалась вышеописанная драма, находилась напротив главного офиса «Санкт-Петербургских ведомостей» на Невском проспекте. Место, где Юрия всегда ждали с нетерпением.

Герой «Великой войны», этот мужчина 37 лет всегда был центром внимания Питерского бамонта. Брат его был большим человеком в министерстве внутренних дел и прикрывал иногда его не совсем легальные расследования. Черкасов был мужчина высокого роста, крепкого телосложения. Голову с короткой стрижкой всегда прикрывала шляпа-федора, которая в гармонии со стандартным костюмом, широкими плечами и приталенным пиджаком, брюками с отворотами, подчеркивала его образ крутого парня. Лицо его всегда было спокойное, порой даже безразличное: низкий лоб, тонкие брови, глубоко посаженные миндалевидные серые глаза, в сочетании с узким носом и узкими губами, придавали его внешности определенную типичность – образ идеальный для частного детектива. Такому нелегко раствориться в толпе и стать незамеченным среди потока людской массы, наполнившей Санкт-Петербург в 1930-е годы.

Юрий от природы привык играть роль победителя. Даже если судьба загоняла его в самый угол, он не отчаивался и со временем опять был на высоте.

Что повлияло на формирование его характера, сказать сложно. В 16 лет отец отправил Юру во Владимирское военное училище, где юноша пробыл меньше двух месяцев. Выгнали его за избиение своего сокурсника Ильи Северского. Черкасов мотивировал свой поступок тем, что сокурсник якобы не выплатил ему карточный долг. Начальник училища подобные неуставные отношения не поддерживал, и поэтому выгнал Черкасова с позором. Не помог даже авторитет отца заседавшего тогда в государственной думе.

Постояв возле пожарища ещё около двух минут, Юрий развернулся и побрел к своему автомобилю, который находился напротив стоянки под окнами английского ресторанчика. Он с надменным видом поместился за руль своего автомобиля, марки Ford. Резко развернувшись посредине стоянки, просвистел колесами, после чего набирая обороты, уехал прочь.

Форд остановился возле небольшого двухэтажного здания постройки второй половины XIX века. На первом этаже находился офис частного агентства Черкасова – «Правды не скроешь» занимавший две небольшие комнатки. В первой располагалась приемная, возле стены которой стоял обшарпанный письменный стол Модерн, который напоминал больше гигантского паука засевшего плести свою ловушку. На краю стола рядом с внушительной стопкой бумаг находился черный телефонный аппарат «Western Electric», покрывшийся тонким слоем пыли.

– Доброе утро, Светик. Какие новости? – проходя мимо своей секретарши, спросил Черкасов. При этом даже не повернул головы в её сторону.

Немного задремавшая Светлана, подскочив на своем стуле, сразу же поняла, что эти самые дела не совсем обрадуют её начальника. Но, тем не менее, поправив очки, зашла в кабинет вслед за Юрием.

– Юрий Николаевич, счета за аренду опять пришли, а электрики уже месяц как нам свет отрубить грозятся.

Шеф покивал, глядя на лежащие перед ним чеки, этот жест часто обозначал в высшей степени безразличие Черкасова к определенным вещам. Такие мелочи жизни никогда не вызывали у него эмоций, тем более, на крайний случай, всегда родной братец денег подкинет.

– Ступайте, Светлана, что-нибудь придумаем, в крайнем случае, поживем без благ цивилизации пару дней.

Воодушевленная секретарша вышла из кабинета. Она была уверенна, что шеф найдет выход. Григорьева Светлана Олеговна окончила «Смольный» институт три года назад. Получив диплом с отличием, она считала, что карьерный рост лишь дело времени, но жизнь её складывалась иначе. Больше двух лет отличница не могла найти работу. Как известно, большая быстро развивающаяся северная столица требовала от работника в большей степени опыт, нежели отличные оценки в дипломе. Да и статус «Смольного», после отмены сословий в 1922 году, значительно упал, его выпускники до этого, как известно, всегда были дворяне. А тут вдруг в него повалили представители духовенства, дочки рабочих и даже зажиточные крестьяне. «Новые русские» принимать к себе на работу молодых выпускниц «Смольного» по-прежнему не желали, они привыкли их воспринимать как пафосных дворянок, нежелающих что-то делать, а только жалование за красивые глазки да белые воротнички получать. А в случае чего, побегут права качать, и не дай Боже до самого императора Алексея Николаевича со своей челобитной доберутся.

Григорьева была далеко не красавицей, но при этом очень стройна, даже худощава, и обладала вытянутым лицом. На голове редкие русые волосы были завязаны в пучок. Серьёзные зеленые глаза передавали ясность ума этой вдумчивой натуры, а под слегка вздернутым носом, тянулась тонкая полоска губ, которые далеко не перед каждым расплывались в улыбке. Одета она была совсем не по моде. Накрахмаленная белая блуза с широким воротником, с красными зигзагами и полосками, дополнялась черной юбкой из тонкой ткани, плотно сидящей на бедрах и прямо стекающей ниже коленей. На ногах Света в любую погоду носила черные туфли с круглым носом и широким каблуком.

Часто у вас такое бывает, думаешь о близком человеке, и он как раз и позвонит. Когда Света ушла из комнаты, у нашего героя на столе зазвонил телефон, думал он в этот момент о брате или же, если быть точнее, о тех деньгах, которые он мог бы ему дать взаймы. Юрий дождался третьего звонка, и перебирая пальцами снял трубку, – Черкасов у аппарата.

– Юрий Николаевич, – в голосе звучала нота кавказского акцента, – нам нужно увидеться.

– С кем имею честь говорить, сударь? – на повышенном тоне произнес Черкасов.

– Аслан Тарасов, купец. Через час жду вас в своем доме по адресу… У меня к вам предложение, от которого вы не сможете отказаться. После чего бросил трубку.

2

Особняк Тарасова находился на краю города. Смахивал он больше на шахский дворец, нежели на дом честного налогоплательщика.

Дождь уже прекратился, когда Черкасов сигналил у высоких кованых ворот, украшенных тамгой известного купеческого рода.

Дворник, престарелый кавказец среднего роста, быстро отворил ворота и долгожданный гость, нажав на газ своего авто, подъехал к парадному входу. Великолепное двухэтажное здание, построенное в восточном стиле, было серым от дождя. Справа находилось две комнаты башни, стилизованные под минареты с причудливыми в форме луковицы куполами. Поверху и понизу тянулись ряды больших застекленных окон. Весь фасад дома был отделан диким камнем. Было ясно, что хозяин любит жить на широкую ногу.

На встречу вышедшему из форда Черкасову, направился мужчина лет 45: чумазый, низкий, с безобразным лицом.

«Юрий Николаевич, проходите, хозяин в парке с детишками гуляет, подойдет с минуту на минуту».

Гость, не промолвив не слова, поднялся по ступенькам, отворил сам себе дверь, бесцеремонно прошел по коридору. Дворецкий с трудом поспевал за детективом, чтобы открыть перед ним дверь в кабинет Тарасова.

Рабочее помещение Черкасова, не входило ни в какое сравнение с роскошными апартаментами купца. Это был просторный кабинет метров десяти. Стены его были отделаны кедром, из-за чего повсюду стоял приятный смолянистый запах. Стол в стиле ампир, с позолоченными ножками, стоял возле окна. На противоположной стороне стоял бильярдный стол, посредине которого горизонтальной пирамидой расположились белые шары. Перед дверью на бархатном фоне, висело несколько старинных ружей, палашей, шашек.

Рассматривая оружие, Юрий не заметил вошедшего в кабинет Аслана Тарасова – это был яркий представитель купеческого рода. Высокого роста с гладко выбритым смуглым лицом. Волчий взгляд задранной головы, изучал детектива. На теле его сидел аккуратный серый фрак с тонкими белыми полосами.

– Это оружие моих предков, – кивнув в сторону милитаристской коллекции, промолвил Тарасов, – на нем кровь врагов нашей семьи, тот, кто становился на пути рода Тарасовых, заканчивал свой жизненный путь с ножом в спине или на дне глубокой пропасти. Юрий Николаевич, порой жаль, что в наше время дела нельзя решать как раньше. Вы так не считаете?

– Я так понимаю, Аслан Овесович, мы с вами встретились не для того, чтобы обсуждать похождения лихих абреков. Поверьте, если понадобится, я и на ваших предков компромат накопаю, вопрос лишь в цене. Попрошу, перейдем сразу к делу!

На лице Тарасова можно было прочитать желание пронзить кинжалом наглого гостя, но или законы восточного гостеприимства, или опаска последствий подобного действия вынудили гордого горца проглотить свою обиду и начать деловой разговор.

Да уж, этот Черкасов не был из тех людей, которые всю жизнь трясутся из-за своего теплого местечка и ради этого готовы лизать кое-что начальникам, клиентам, любовницам и т. д. Умение поставить людей в зависимость от себя, наверное, уникальный дар и Юрий им был сполна наделен.

– Господин Черкасов, продолжил разговор Тарасов, ваш талант сборщика компроматов, может быть мне очень полезен, в последнее время продукция моих предприятий, а именно мое масло, очень плохо реализуется.

Горец подошел к шкафу, достал из него кий и передал Черкасову со словами: «Сыграем сударь?».

Черкасов не стал отказываться, заядлым игроком в русский бильярд, он не являлся, но понимал, что необходимо навести контакт с клиентом, и поэтому охотно взялся за игру.

– Аведов, владелец маслобойных заводов по всей империи, лоббировал в думу закон, чтобы изменять госты и теперь использует технологии на производстве, которые могут повредить потребителю особым составом, содержащим аммиак, – в процессе игры рассказывал Тарасов.

– Мне бы очень хотелось иметь доказательства этого действия… ну, вы понимаете, Юрий, в этом деле вы тот человек, который мне нужен.

Загнав последний шар в лунку, Черкасов подошел к Тарасову и протянул ему руку со словами: «Превосходная игра, Аслан Овесович, разумеется, вы догадались, что услуги, которые я предлагаю, не дешевы, и аванс желательно предоставить прямо сейчас».

– Разумеется! – лицо Тарасова озарилось улыбкой во все 32 золотых зуба.

Тарасов сказал несколько слов на армянском своему слуге Махмуду, и тот через несколько минут вернулся в кабинет с серебряным подносом, на котором лежал пожелтевший конверт, набитый деньгами.

Черкасов, забрав конверт, попрощался с гостеприимным горцем и отправился, сопровождаемый Махмудом к выходу. Во дворе он небрежно открыл дверцу своего Форда, который уже через пару минут вёз его всё дальше от усадьбы Аслана Овесовича Тарасова.

3

Маслобойный завод купца Аведова находился на промышленной окраине Петербурга. В 1921 году этот район стал активно застраиваться Австрийскими предпринимателями, которые планировали привлечь на свои предприятия рабочую молодежь из соседних трущоб. Сравнительно высокая зарплата для Российской империи привлекала большое количество молодых людей со всего города. В скором времени вокруг появлялись прекрасные дома для рабочих, по новым улицам бегала босоногая ребятня, шныряли мелкие торговцы из пригорода, жизнь бурлила. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Так с Венской революцией 1928 года последовало банкротство элиты, бывшей Австро-Венгерской империи. Развитие этого нового промышленного района было остановлено, квартиры в домах быстро стали распродавать по дешевке, бывшие заводы и фабрики превращать в склады, или переводить в руки умелых дельцов, среди которых оказался Анзор Аведов.

Завод его представлял из себя прямоугольное здание в два этажа, выстроенное из красного кирпича. Сбоку, метров на 25, поднималась из того же материала конусообразная почерневшая башня, вероятней всего не ремонтировавшаяся со времен своих прежних владельцев-австрийцев. Территория завода была окружена высоким трехметровым, деревянным забором, собранным наспех из досок, разбросанных на соседних заброшенных фабриках. Тем не менее, свою основную задачу предприятие перед своим хозяином выполняло при малых вложениях, принося ощутимый доход. По двору была слышна речь суетящихся рабочих, по их говору можно было сделать вывод об их среднероссийском происхождении.

Черкасов находился на крыше соседней фабрики, спрятавшись за стеной у полуразрушенного окна, он наблюдал в бинокль за передвижениями по территории завода Аведова. Рядом с ним на корточках перебирал вещи в сумке юный помощник-ассистент Петр Есенин.

Петр или же Петруша, вместе с матерью, всегда печальной вдовой родом из Рижской губернии, учительницы словесности, переехала из Риги на окраину Петербурга. Как известно, в Литве в двадцатые годы проходили антирусские демонстрации, из-за чего русскоязычное население выехало из губернии. Есенин был юноша крепкого телосложения, всего на несколько сантиметров ниже Черкасова. В одежде и манерах он старался во всем подражать своему наставнику. Длинные волосы до плеч русого цвета, большие голубые глаза, вздернутый нос, легкая щетина на лице, а также поломанное правое ухо, по этим чертам можно было разглядеть этого юношу в толпе.

Юрий Николаевич опустил бинокль, взглянул на часы, они показывали 23:31.

– Странно…. Маслобойный завод работающий в ночную смену, не вызывает у тебя вопросов, Петька?

– Никак нет, Юрий Николаевич, душа торгаша просит больше прибыли, вот и заставляет несчастный рабочих с провинции вкалывать на него в обход трудового законодательства 12 часов в сутки. Профсоюза нет на этого гада!

– Э нет, подсказывает мне моя интуиция, что не в этом дело…..

Я постараюсь проникнуть внутрь, а ты свяжись с Михаилом, пусть будет наготове, как дам знак, пусть выдвигается.

– А какой знак Юрий Николаевич? – Опустив сумку, спросил Есенин.

– Да как убивать меня начнут Петруша, – равнодушно произнес Черкасов.

Нацепив разгрузку, вероятней всего американского производства, и новенький фотоаппарат с хромированным объективом, Черкасов отправился к фабрике.

Как он и предполагал, через несколько минут к воротам подъехал грузовик, и Юрий в момент, когда большегрузный Ford стоял у ворот, умудрился подскочить к кузову и забраться внутрь. В кузове пахло семечками и какими-то химикатами, которые были упакованы в тканевые мешки, но даже сквозь ткань, нос лежащего на них детектива щекотала едкая пыль. Ничего не подозревающий водитель, провез шпиона на территорию завода. Внутри авто ожидала бригада грузчиков и в момент, когда они принялись за свою работу, Черкасову ничего не стоило смешаться с толпой уставших после непрерывной десятичасовой работы людей и заняться своим промыслом. Одежду он подобрал соответствующие поэтому равнодушные трудяги приняли его за своего.

Пройдя через гущу суетящихся рабочих, в составе человек десяти, Черкасов оказался в здании самого завода, если быть точнее это была часть склада. Едкий запах из кузова здесь усилился в несколько раз и Юрий на мгновение даже прикрыл рукой лицо. Можно представить каково было рабочим. Не имеющие, в большей степени, даже начального образования, голодающие крестьяне центральных районов империи были вынуждены искать лучшей доли в столице или же в других крупных промышленных городах страны, таких как Варшава, Одесса, Царицын. Некоторые умудрялись работать вахтовым методом в Германии, но и там им приходилось достаточно туго. Немецкие фермеры порой считали ниже своего достоинства оплатить труд восточного славянина, и последние были вынуждены пешком добираться до родины.

Детектив приблизил миниатюрный немецкий фонарик «Брюнер Шнейдер» к одному из мешков, на пожелтевшем клочке бумаге был набор формул. Даже далекий от химии человек, взглянув на этот список, мог понять, что данный состав никак не может использоваться в пищевой промышленности. Все мешки лежали ровными рядами, между каждыми двумя был промежуток, вероятно, состав не любил влагу. Сделав пару снимков, и взяв образец для пробы, Юрий собрался уходить.

Но вдруг на складе включили свет, при этом голосов рабочих слышно не было.

Вместо этого раздался голос с характерным кавказским акцентом: «Выходи собака, хуже будет если найду!».

Черкасов мгновенно надел маску из ткани с прорезями для глаз, достал револьвер и тремя меткими выстрелами выключил свет.

Стремительными шагами он направился к выходу, и только когда ему в глаза уже ударил свет уличных фонарей фабрики, Юрий понял, что выход полностью заблокирован людьми Аведова. Их было 6 человек, у каждого в руке был черный фонарь, от которого исходил яркий пронзающий свет.

Засада, подумал Черкасов, а ведь удача была так близка. Вернувшись в центр помещения, он на ощупь стал искать выступы в полу, которые, как ему показалось, были замками от потайного хода. И когда цепные псы, слуги семьи кавказских промышленников, уже подходили к тому месту, где Юрий находился, активно освещая при этом помещение фонарями, ему удалось нащупать долгожданные выступы на полу. Поддев достаточно увесистый люк, Черкасов погрузился в подвальное помещение. И каково было его удивление, когда перед его взором открылся еще один цех заполненный рабочими: заросшими, в поношенной грязной одежде, но даже не это поразило нашего героя. Их глаза, они как будто были пустые, зрачки и роговицы отсутствовали. Рабочие были заняты своими делами, не обращая ни малейшего внимания на незваного гостя. Перетаскивали с одного места на другое тяжелые мешки с химикатами, толкали различные валы.

Решив, что они слепые, детектив стал аккуратно на цыпочках проходить между ними. В дальнем углу к верху поднималась лестница, по которой Юрий надеялся покинуть помещение. И когда он был уже на середине пути, то неудачно столкнулся спиной с одним из рабочих. Мужик среднего роста с длинной небрежной бородой остановился, приблизился к Черкасову и стал принюхиваться, причём манеры его больше напоминали звериные, нежели человеческие. Скорчив ужасную гримасу, это подобие человека завопило голосом не человеческим, а больше напоминающим звериный вой. В следующий момент этот звук был приглушен резким боковым ударом кулаком в область щеки господином Черкасовым. На последок, детектив решил сделать несколько снимков и достав свой серебристый немецкий фотоаппарат осветил вспышкой помещение.

«Ну все, пропал» – подумал Юрий, когда за дверью уже слышались громкие голоса на незнакомом языке. Но вдруг Юрий услышал как с боку сработал слив в колодец небольшого размера. Верх его был шириной чуть больше метра, каменное сооружение прикрывал небольшой лист из тонкой стали. Юрий оттолкнул его в сторону и оперся руками об колодец. Внизу, метрах в восьми, отражался потолок цеха. «Наверняка этот колодец часть городской канализации, созданной ещё австрийцами, тогда она выведет меня прямиком к центральному искусственному водоему» – подумал Юрий.

Недолго думая, он завернул, свою камеру в пленку, и прыгнул в колодец. Ледяная вода, подобная тысячи мелких иголок, пронзила тело детектива. Перед Юрием открылся длинный коридор подземной системы слива.

Ему пришлось двигаться в полной темноте. Направление своего движения Юрий выбрал по течению.

«Какая мерзость» – говорил про себя Черкасов, притрагиваясь к покрытым нечистотами стенам туннеля. Ему приходилось продвигаться в полнейшей темноте, по плечи в мутной воде гусиным шагом, так как выпрямиться в полный рост, размер туннеля не позволял. Юрий продвигался к слабым проблескам света где-то впереди, через десять метров туннель поворачивал направо. Здесь наконец-то свет стал ярче, и перед детективом предстала лестница ведущая вверх. Ухватившись за поручни, он стал подниматься к выходу. Вскоре, Черкасов подтолкнул к верху крышку люка, которая легко поддалась.

Когда детектив выбрался из люка, перед его взором предстала широкая улица. Одежда на Юрии была полностью промокшей и источала запах нечистот. Казалось бы, пронесло, но не тут-то было. Из-за поворота раздался гул приближающегося авто и по крикам, доносившимся вперемешку с моторным ревом, можно было догадаться, что эти люди были по душу Черкасова.

Юрий бросился в пространство между двумя домами, надеясь скрыться в лабиринте многоэтажек, но это не спасло его. В последний момент преследователи увидели фигуру, ускользающую в темноту. Подъехав к люку, четверо джигитов повыскакивали из потрепанного кабриолета Рено и бросились преследовать Черкасова. В свете фар боковым зрением Юрий заметил, как поблескивали начищенные маузеры кавказцев в руках, но судя по всему, они не спешили их применять.

«Я им живым нужен, – произносил в голове Черкасов, – максимум в ногу ранят чтобы говорить мог, не беда». И правда, через пару секунд после этих размышлений, рядом с бегущим детективом стали свистеть пули, причем ниже пояса: «Лишь бы не выше колен целились, сволочи, уж пусть тогда выше пояса стреляют».

Юрию приходилось постоянно маневрировать между стенами зданий, уже стала напоминать о себе старая рана, покалывая в левом бедре, но, не смотря на это, Черкасов не сбавлял темп. Не сбавляли его и преследователи, которые ощущали себя в роли борзых, загоняющих обреченную жертву. Они были в предвкушении момента, когда загнанный обессиливший зверь попадет им в лапы и будет принесен хозяину. За это получат они награду, подобно тому, как верный пес приносит своему повелителю добычу. Азарт переполнял их душу.

Черкасов споткнулся – это было банальное невезение, которое могло стоить жизни. Он задержался на одном месте чуть более двух секунд, но этого хватило для того чтобы преследователи настигли его. Завязалась потасовка, численное превосходство которой было далеко не на стороне Черкасова, решило исход противостояния. Одного из нападавших детектив уложил боковым ударом в череп. Сзади подкрался рыжебородый парень, со шрамом на пол лица, и огрел его кастетом по голове. После того, как Черкасов потерял равновесие, четверо джигитов с легкостью свернули его в бараний рог и потащили к машине.

«Попался, шакал проклятый, – шептал сквозь зубы рыжебородый, ведя Черкасова под руку – ничего, приведем к Руслану, он тебя мерином сделает, по-другому завопишь».

Когда до автомобиля оставалось каких-то двадцать метров, вблизи раздался сильный гул и в воздухе повис загадочный аппарат. По форме он напоминал лодку: к самому корпусу крепились два поплавка. Это свидетельствовало о том, что аппарат поднялся с воды. Над самим корпусом вращался огромных размеров винт, сзади тянулся длинный хвост, на котором также вибрировали винты. В сторону Черкасова от вертолета засветил прожектор. Все это привело в замешательство кавказцев, которые стояли, раззявив рты. В следующую секунду со стороны вертолета отделилась ракета, из хвоста которой вырывалась яркая вспышка пламени. Снаряд моментально превратил машину в груду горящего мусора. Вертолет с ревом пронесся над пустующими зданиями и завис над трясущимися от страха сынами гор. Из громкоговорителя раздался голос с требованием немедленно освободить пленника, что было сиюминутно выполнено. Черкасову бросили веревочную лестницу, по которой он стремительно забрался в аппарат. Вертолет поднялся на несколько десятков метров вверх, затем пролетел квартал вперед и сделал крутой низкий вираж, во время которого из сопла под корпусом в сторону опустевшего здания выбросил струю горящей жидкости. После этого джигитов и след простыл, они бежали как зайцы.

– Тише будь, угробишь нас, дурак, – вопил испуганный Есенин.

– Не боись, малец, я каждую деталь в этом аппарате своими руками перебрал. Да и стажу летного стажа у меня больше по часам, чем у тебя кувыркания с бабами за всю жизнь, – сказал пилот Михаил.

– Ну да, чуть больше ноля, уже хорошо, – добавил Черкасов.

4

Было 4:40 утра, Черкасов сидел в расслабленной позе, облокотив голову на руку, его локоть упирался в замусоленный рыбьими кишками и моторным маслом стол. Напротив сидел механик Михаил, оба были изрядно пьяны. На диване в углу спал, как младенец, положив руки под голову и завернувшись в плед Есенин.

На столе стояла почти допитая четверть самогона, из закуски остались лишь вяленый лещ и пол буханки черного хлеба, три граненных стакана были пусты. Сидели они на веранде, которая выходила на озеро. Легкий туман стелился над водой, а вдалеке над соснами уже начинало вставать солнце.

– Послушай, приятель, – поднял голову Черкасов, – что за бардак у тебя? Когда марафет, наконец, наведешь?

– Прошу извинить, Юрий Николаевич! – сказал механик, прижимая руку к сердцу. Немедля приму надлежащие меры. В следующий раз, как в императорском дворце будет.

Юрий повернул голову в сторону озера.

– Ну ладно, – протянул Черкасов, – где сейчас марафет этот найдешь!

Михаилу Ивановичу Сомову было 54 года. Это мужчина крепкого телосложения, небольшого роста всегда с красным лицом: либо от водки, либо от жара мотора. На гусарских усах часто можно было увидеть следы копоти или остатки пищи. Серые глаза всегда смотрели на собеседника с особым интересом. Раньше это был талантливый инженер и богатый человек, работавший в команде Сикорского. Затем после того как Сикорский свернул все свои работы в России, не найдя понимания со стороны правительства, Михаил оказался не у дел. Слишком узкая специализация «Вертолетостроение», не позволяла найти подходящую работу. И пришлось перебиваться мелкими подработками. Домик на берегу озера пришел в запустение. Крыша протекала, стены покосились, порой жилище казалось полностью заброшенным, лишь гул мотора из добротного ангара нарушал тишину.

– Я когда под началом Игоря Ивановича работал, то за порядком уж как хорошо следил. В цеху всегда уборщика гонял, тот по 3 раза в день помещение намывал. Зайдет так Сикорский в цех, там пальцем ткнет, над разбросанными деталями пожурит. Не любил нашу русскую безалаберность начальник, оттого, думаю, за границу и свалил. Чужд ему русский дух был. Прямо как Герцену, что со славянофилами спорил постоянно. Я думаю, что западником был наш Иваныч, любил европейское все.

– Многим русским свойственно идеализировать запад, Иваныч. Но как только некоторые из них попадают туда, то в большинстве своем разочаровываются в нем и носителях его культуры. Многие русские считают, что Россия должна пройти тот же путь, что и западная Европа. Но, понимаешь ли, они часто опускают тот факт, что мы особая цивилизация и у нас свой особый путь развития, – Черкасов остановился, чтобы закурить папиросу.

– Каков же это путь сударь? – зевнув, спросил механик.

– А путь этот, Миша, обоснован тем, что мы особая цивилизация на стыке запада и востока, сама география и природа диктует свои законы, именно природа руководит нашей внешней и внутренней политикой. Посмотри на Америку, штаты… молодежь Питера подражает их образу жизни. Говорят, нам равняться надо на них. Но, простите, у штатов меньше 200 лет истории, с запада и востока они защищены океаном, на севере миролюбивая Канада, на юге отсталая южная Америка. Воевать не с кем, можно и о себе любимых подумать, джаз послушать, на машинах погонять. А Россия? 1200 лет истории из них 800 в состоянии войны, и попробуйте после этого нас жизни учить, товарищи западники, – Черкасов нервно докурил сигарету, из внутреннего кармана кожаной куртки он достал тысячу рублей и положил на стол перед механиком, – я был на западе, и убедился – это другой мир! Хоть и прекрасный.

Юрий встал с табуретки, потянулся и зевнул.

– Петруша, подъем, нас ждут великие дела, – подойдя к спящему ассистенту, стал говорить детектив.

Помощник перевернулся с одного бока на другой, не произнеся ни слова. После этого Черкасов потряс его за плечи, что помогло быстрее пробудиться Петруше.