banner banner banner
Обратная сторона жизни. Книга вторая
Обратная сторона жизни. Книга вторая
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Обратная сторона жизни. Книга вторая

скачать книгу бесплатно

Обратная сторона жизни. Книга вторая
Денис Кавченков

Данное повествование рассказывает об Аде, описывает, как на самом деле выглядит столь популярный на Земле проклятый мир, и кто на самом деле создал человека. Роман подробно показывает кошмарный путь умерших, где не имеет значения, грешен ты или нет, красочно показывает истинный облик ангелов с чертями, а также рассказывает, почему на Небесах нет спасения. Рукопись очень жестокая, полная несложной философии и диалогов, органично переплетенных с редким юмором. Книга содержит нецензурную брань.

Обратная сторона жизни

Книга вторая

Денис Кавченков

© Денис Кавченков, 2022

ISBN 978-5-4474-6074-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1. Отдаться за iPhone, или Цена современного человека

Глава 1

Долго ли, коротко ли, но наступил тот миг, когда монотонно-гудящая стена, возле которой расположились движущиеся на Рынок «Спящие», изменила звук, и Дима вынырнул из бредовой полудремы. На протяжении всего пути в вонючем трюме, заполненном всхлипывающими и вскрикивающими рабами, он пребывал в отвратительном подобии полусна, полном беспорядочных картинок, объяснения которым дать не мог. Такое бывало дома, на Земле, когда засыпаешь и начинают мелькать несвязанные друг с другом изображения, однако внутри гробоподобного корабля полностью заснуть не удавалось и причин было две. Во-первых, из-за почти не исчезнувшего при быстром движении по Реке Мертвых мерзкого запаха, а во-вторых, из-за неудобной позы, где отсутствовала возможность вытянуть ноги вследствие сидящих впереди узников, отчего болели спина с задницей.

А так, да. Монотонный, плачущий шепот людей, заполняющий пропахший испражнениями трюм убаюкивал, да и рычание переваливающего с ноги на ногу Варгха походило на унылую колыбельную, но вот само неудобное положение тела уснуть не давало, хотя если бы парень не выспался у Низама, то легко вырубился бы здесь, не обращая внимания на дискомфорт. Сама дорога также усыпляла, походя на тихий и дорогой кругосветный круиз, правда с недостатками в виде чудовищной вони, отчетливой качкой и разномастными демонами, следящими за каждым движением закованных в цепи рабов.

Пару раз судно обо что-то ударилось, сильно громыхнув и круто накренившись, отчего не спящие узники плачуще запричитали, но рогатые не обратили на сей «пустяк» внимания, лишь жирные сатиры завалились на задницы со смещенным центром тяжести и гнусаво выругались, мигом записав в виновники произошедшего человеческий скот. Да и то негромко, скорее всего, из-за боязни разбудить ребенка, как бы глупо это не звучало, однако драгоценный малыш реально разрушал и так помятую нервную систему бесполезными инстинктивными криками.

Короткошерстные черти, внимательно водящие оранжевыми глазами по трюму на протяжении всего пути, стояли, не шелохнувшись, а Диму не переставала удивлять их выучка, хотя если рогатых воинов обучают идентично воспитанию голозадых узников, то все встает на свои места.

«Может чертей, подобно ведьмакам забирают в адские военные училища с раннего детства и ежедневно вдалбливают в рогатые головы дисциплину с выучкой, заполняя доверху, как моя мамка банку огурцами… Всякое бывает, но такое терпение… Поразительно… Никаких лишних движений, плюс беспрекословное подчинение… Элитные войска прям… Ноль эмоций и выдержка, как у голодного ягуара в засаде… Хотя, как вариант им приходится водить колонны безумных, хитрых и жестоких узников элегантно-перегрызающих глотки даже варгхоподобным тварям… Тут всяко сноровка требуется и никакого раздолбайства…», – парень моргал тяжелыми веками, ведь дремота действует хуже сна и ожесточенно тер пальцами за ушами, однажды прочитав в «умном» женском журнале, что это помогает проснуться из-за прилива крови к голове.

Совет действительно оказался дельным, ибо стало легче, а еще он случайно ткнул локтем мгновенно распахнувшего голубые глаза Лкетинга, наверняка умеющего спать на древесных ветках и очухиваться от крадущихся шагов шевельнувшего травинку хищника. Туземец внимательно посмотрел на Дмитрия, быстро осознав, что сие недоразумение является случайностью, но зачем-то повторил его движение, ткнув дремлющего и беспрерывно дергающегося Такеши.

Субтильный японец дернулся еще раз и слегка подскочив, ошалело закрутил головой, хлопая, как обычно расширившимися, ставшими овальными глазами.

– Что? Где? Когда? – он будто вспомнил название популярной в России умной передачи, где куча бородатых дядек разгадывают каверзные вопросы, но потом увидел, где находится, заодно вдохнув насыщенного отвратными миазмами воздуха. – Приплыли? – кадык азиата сделал судорожное движение, словно желая выдать порцию рвотных масс, но это скорей от волнения за дальнейшую судьбу. – Уже Рынок? Да? Нет? – он возбужденно, еще не до конца проснувшись, уставился на невозмутимого масаи, затем чешущего за ушами, млеющего от удовольствия Диму и вновь перевел взор на Лкетинга.

– Приплываем, – отрывисто бросил парень, перестав чесаться и с хрустом вытянув вверх исхудавшие руки, случайно звякнув поржавевшей цепью, отчего испуганно колыхнулся сидящий перед ним толстяк. – Вроде к… – он не договорил, напрягшись и выпучив глаза, ибо случайно вдохнул трюмной вони носом, которым уже долго не дышал, даже отпустив пальцы от ноздрей.

Подобного инцидента не происходило и во время бредовой дремоты, а тут пара слов японца и все. Словно ложку говна съел спросонья. Такеши же глядя на него, недоуменно захлопал уже раскосыми глазами, и это тот самый нежный человек, недавно высказавшийся о чудовищной вони у Низама.

– Как… – прогнусавил Дима, решительно договорив незаконченное слово и сжав нос пальцами.

Лкетинг же, ничего не сказавший после пробуждения японца, с любопытством наблюдал за обоими спутниками, а затем дружески похлопал Дмитрия по плечу крепкой ладонью.

– Плохо пахнет, белый брат? Терпи! Ты сильный! Лкетинг нюхал хуже!

– Есть маленько… Пованивает… – тоскливо и гнусаво, подобно сатиру пробормотал юноша, чувствуя тошноту и вглядываясь в сидящую на порядочном расстоянии Лизу, пребывающую в полусогнутом положении с падающей вверх-вниз головой. – Это где интересно в Африке хуже пахнет… – неслышно закончил он себе под нос, едва шевельнув губами.

– А мне сначала очень пахло, а потом нет… – недоуменно пробормотал низкорослый японец и вновь, проверки ради, втянул отвратительный воздух обеими ноздрями, отчего Диму передернуло, и он оторвал взгляд от спящей молодой матери.

Было непонятно, спали или нет, опустившие головы соседи спереди, кроме толстого мужика, но очевидно, что разговаривать с троицей «Спящих» никто не рвался. Лица же людей на их цепи выражали уныние коней ведомых на скотобойню, а тусклые взоры не излучали блеска. Ближайший к Такеши грешник внешне, так вообще плакал весь покачивающийся путь, о чем говорили красные глаза и унылая, блестящая от влаги жидкая бороденка. О чем думал этот мужчина – непонятно, но вгонять себя в уныние, затея не самая лучшая, хотя ежели подавляющая масса пленников походила на мертвецов, еще заходя в трюм, то сейчас и говорить нечего…

Само собой понятно, что никто не ожидал настолько неприглядного конца жизни, планируя умереть и исчезнуть навсегда, как учили умные книжки и глянцевые журналы, но больше всех переживали религиозные фанатики, всю жизнь стоящие на коленях, зарабатывая на билет в Небеса. Уж кто-кто, а они считали себя заслужившими дорогу в Рай, и она должна была отличаться от вонючего трюма судна, набитого разномастными демонами и такими же, как они, сгорбленными людьми в цепях. Хотя нет. Не такими же. Приверженцы любых современных религий считали себя намного лучше остальных, ибо всю жизнь прогибались, воспевая смирение, пресмыкание и своего бога, но здесь осознали, что их обманули и… Естественно принялись выделываться, однако в Аду это быстро пресекается на корню, ведь ценность человеческой жизни заключается не в прожитых днях, а духовном опыте, впитанном за время материального бытия.

Ржавый корабль двигался все медленней и медленней, что явно ощущалось внутри мрачного трюма, сатиры же, синхронно и по удобней ухватили рукояти зазубренных клинков, внезапно заколотив ими по железному полу. Если кто и спал, то мигом очухался, ведь грохот металла об металл мог и мертвого поднять с могилы, а девчонка с ребенком вовсе подскочила, непроизвольно дернув за кольцо на шее бодрствующей соседки. Та звонко щелкнула зубами и яростно взглянув на Лизу, что-то произнесла, молодая же мать парировала, однако лицо у нее было извиняющимся, вследствие чего косматая соседка пошевелила крыльями носа и успокоилась. Однако суть была не в этом, а вопле огорченного шумом младенца, и большинство узников с ненавистью уставились на девушку.

«Бедная Лиза, представляю ее ощущения… Столько целенаправленной злобы… Это еще я не злюсь, а как начну, так перестану жалеть… Захочу удавить малыша собственными руками… Ну и натура у меня, конечно… Чем больше познаю себя, тем тяжелее жить…», – парень внимательно наблюдал за матерью со спины и судя по движению ее рук, она пыталась засунуть сиську в рот ребенку, а тот не сопротивлялся и ухватил, так как наступила тишина.

«Такую грудь и я бы пососал…», – нахлынули похотливые мысли и юноша почувствовал, как наливается кровью та самая часть, что отвечает за большинство глупых поступков мужчин.

Он быстро поднял коленки впритык к подбородку, спрятав налившиеся кровью чресла, и перевел невинный взгляд серо-голубых глаз на колотящих тусклыми клинками сатиров, зыркающих по сторонам налитым кровью взором и разевающих клыкастые пасти.

– Подъем! Подъем! Подъем! – грохот мачете разрывал уши сильней детского вопля, но кровожадные карлики, будто ничего не слышали. – Вставайте, животные! Поднимайся, мясо! Почти приплыли! Все взяли крем для загара?! Ха-ха-ха! – гнусаво хохотали свиномордые демоны, пробиваясь голосами сквозь собственноручно создаваемый шум и одновременно произнеся последнюю фразу.

– Крем для загара?! – громко спросил морщащийся от шума японец, наклонившись через Лкетинга в сторону Димы. – Это они так шутят, да? – каждое его слово светилось надеждой, видимо проживание в туманном Лондоне наложило своеобразный отпечаток, и азиат боялся солнца, как древний вампир.

– Не думаю! Мой черт… – мальчишка поморщился, понимая, что вспоминает Анатона, как учителя, но ничего не мог с этим поделать. – Рассказывал, что Ад очень жаркое место, где плавятся пески, так что если они вывезли нас из пещеры, то именно туда! В место полное жаркого солнца, а точнее двух! – меланхолично добавил парень, «радуя» бледного азиата каждым словом, да и соседи развесили уши, вслушиваясь сквозь лязг металла, но ни о чем не спрашивали, да и не удивительно.

Люди никогда не желают верить одиночному индивиду со знанием правды, но подобное поведение достаточно распространено. Это как родиться и жить с уверенностью, будто за соседней речкой живут великаны, но потом придут знающие люди и расскажут, что там никого нет, однако выросший с этим человек еще долго не сможет принять истину. Поэтому Дима втайне мечтал, чтобы Землю захватили злобные инопланетяне и всех рационалистов со скептиками долго и на живую резали, изучая их странные, не умеющие признавать пугающую истину мозги.

Вот и здесь окружающие люди вслушивались в его слова, но никто не задал, ни одного вопроса, например: «Откуда ты это знаешь?», – а все из-за уверенности в психическом отклонении того, кто мыслит иначе и в курсе происходящего. И это те несчастные, кого пытали, били, встроили бессмертие, а сейчас везут на Рынок, дабы продать, как скотину.

«Может они считают происходящее сном? С этих идиотов станется…», – юноша непроизвольно ждал от азиата следующего вопроса, сатиры же в это время перестали колотить клинками, а сам корабль замер, что заметно уменьшило вибрацию стены за спиной. «Интересно, а почему двигатель спереди? Или это зад? Хотя нет… По ощущениям – перед…», – парень отвлекся на мысль насчет местонахождения двигателя и тут открыл рот масаи.

– Ди-ма сказал там очень жарко! – он внимательно посмотрел ему в серо-голубые глаза, а тот разогнул коленки, почти уперев ступни в спину толстяку, ибо кровь с конца вернулась обратно в голову. – Очень жарко? Сильней, чем в Африке?

– Думаю, да! – уверенно произнес Дима, судящий по собственным ощущениям, в особенности, когда в окна сверху перестал проникать свежий воздух, кошмарная вонь усилилась, а температура внутри стала быстро подниматься. – Причем намного… Хорошо, что мы практически бессмертны, а то обгорим насмерть! – на его взгляд масаи прекрасно знал это и непонятно, зачем спрашивал.

– Как бы я хотел, чтобы ты был обманщиком, Дима-сан… – горестно пробормотал японец. – Но я тебе верю… Здесь становится очень жарко… – лицо Такеши огорченно сморщилось и он вздохнул.

Повышение жары в трюме ощущалось даже визуально, а не только по ощущениям. Находящиеся внутри трюма человеческие рабы залоснились, покрываясь обезвоживающим тела потом, а от сатиров и Варгха потянуло вонью, сравнимой с исходящей от взмыленного коня или стаи сдохших бродячих собак. Чудовищная жара за железными стенами принялась за работу, чувствуя прячущихся внутри ржавой консервной банки жертв, и желая добраться до них, как можно быстрей.

Какая температура снаружи – оставалось загадкой, на которую не хотелось получать ответ, однако из образованного множеством щелей пола потянуло быстро испаряющейся мочой и гниющим калом, что означало лишь одно. Там жарко. Жарко настолько, что лучше не выходить. А еще появился ответ, куда деваются людские испражнения, если никем не убираются. Они испаряются. Все элементарно и просто. Зачем убирать то, что само исчезнет, а насчет кала… Так он усыхает в ничем непахнущую ерунду и помогает поддерживать гробоподобное судно на плаву.

Каждый записанный в скотину узник Ада понял, но самое главное почувствовал это и у всех заслезились глаза c нахлынувшими, но безрезультатными рвотными позывами. Свиноподобные сатиры сморщили наглые морды и одновременно обернулись в сторону выхода из трюма, поперек которого стоял переставший рычать Варгх, балдеющий от происходящего. Кровожадное чудовище сладостно щурилось, каким-то образом получая удовольствие от жары и многократно усилившейся вони. Ну, а охраняющие рабов звероподобные черти недвижимо стояли, не двигая ни одной мышцей козлиных морд, однако чувствовалось, что под скрывающими мохнатые бубенцы юбками творится невообразимое.

««Бедолаги… Спарят себе яйца… Вот он, воинский удел… Правильно я сделал, что не пошел в военное училище, сейчас был бы таким же дураком, умеющим только приказы выполнять… Правда живой, но разве оно того стоит? Наверное, нет… Да и не научился бы я приказы выполнять… Характер не тот… Послал бы жопу командира и гуляй Димочка! Свобода!», – юноша, по спине которого катился пот, и щипало глаза от вони, протер горящее лицо липкой ладошкой, не забывая дышать ртом.

Он понимал, что необходимо, как можно скорее покинуть мерзкий трюм, превращающийся в адскую печку, и сия мысль пришла в голову не только ему. Один из сидящих на его цепи узников, находящийся на третьем изгибе ее «змейки» внезапно вскочил с диким воплем неконтролирующего себя человека.

– Они хотят нас зажарить! Убить нас! Спасайтесь, молитесь, веруйте в господа нашего Иисуса Христа! Нападайте на демонов! Да грядет свет небесный! Да зальет все святостью! Сгинь семя сатанинское, ибо сила божественная в пастве человеческой! – и тут Дмитрий почувствовал волну паники, распространяющуюся от истеричного раба, поняв, что еще чуть и подскочат все обладатели пятого тавро, начав давку, могущую привести к не лучшим последствиям даже с учетом бессмертия.

Юноша понимал, что вмешиваться в сей процесс неправильно, ибо зарекомендует себя еще большим мудаком среди ненавидящих его людей, но одновременно с этим видел сгорбленную спину Лизы, понимая, что ее и малыша затопчут. И если полностью переломанная девчонка регенерирует, то ребенок необязательно и пусть он орет, как ненормальный, так ведь мелкий, поэтому дурной.

Это и дало ответ на сие уравнение. Его мозг обработал вышеперечисленные мысли менее, чем за полсекунды и не успела почти видимая волна паники коснуться оборачивающихся в сторону заводилы рабов, как Дима подскочил со скоростью гепарда, и как-то понявшие его замысел масаи с японцем, также взметнулись на ноги. И хорошо, что после Такеши висел свободный промежуток цепи, где когда-то брел лишившийся языка пленник. И хорошо, что сидящий напротив толстый узник испуганно пригнулся, увидев худощавого парня, сделавшего шаг в его сторону. Все это являлось переменными, сыгравшими немалую роль в предотвращении паники.

Чувствуя упершееся в кадык кольцо, юноша напрягся еще сильнее и, потянув шагнувших за ним Лкетинга с Такеши, прыгнул на паникующего раба, чтобы сбить с ног на жутко воняющий пол. Время чудовищно замедлилось, и Дима увидел ползущую в стороны полупрозрачную темноту, появляющиеся на обнаженных телах рабов капельки пота, едва двигающихся сатиров и Варгха, по кнуту которого побежала первая искра. Глаза чертей, стоящих по обе стороны людского скота иначе заблестели, в них появились огоньки злого возбуждения и парень подумал, что мощные волосатые лапы сейчас потянутся к копьям.

Спина вопящего узника увеличивалась в размерах, а сам Дима настраивал «прицел», дабы крепко сжатый кулак ударил точно в затылок мудаку, причем тыльной частью, гарантируя целостность костяшек пальцев. Юноша внезапно понял, отчего профессиональные ораторы собирают огромные толпы. Они обладают даром привлекать людей на свою сторону, обнимая идущей изнутри силой, насыщенной теми эмоциями, которые требуются для толпы в данный момент времени.

«Интересно, отчего у него на лбу пятое тавро? Он же, чуть ли не экстрасенс… Такие способности…», – кулак с силой ударил по потному затылку крикуна, а парень почувствовал тупую боль, вонзающуюся в кисть и уходящую в локоть, волна же паники, будто всосалась обратно в незадачливого оратора, и время полетело, как раньше.

Только-только обернувшиеся сатиры готовые наказать кричащего раба, замерли, увидев на его месте Диму, у ног которого распластался резко замолчавший паникер. Звероподобные черти, тянувшие лапы к высокотехнологичным копьям застыли, не понимая, как реагировать на выполнение их работы «Спящим», а Варгх ничего не думал, ибо поднял трещащий от жажды крови кнут, после чего мальчишка зажмурился, подумав: «Зато скоро выйдем отсюда…», – но удара током не последовало, ибо сверху раздался гавкающий окрик.

– Тихо Варгх! Разве не видишь, что он не сделал ничего плохого? – гигантский кровожадный монстр поднял уродливую голову и, встретившись с хозяйским взглядом, извиняющееся рыкнул, опустив погрустневший кнут. – А ты молодец! – «Анубис» пребывающий в неизменных золотых одеждах, скупо хлопнул ладошками, заканчивающимися крепкими когтями. – Здесь паника не нужна, вот только боюсь тебя мало, кто поймет… Несчастный «Спящий»…. – он чисто по-человечески хмыкнул и повернул собачью голову. – Открывайте трюм! Пора прогуляться до Рынка! Да, мясо?! Ха-ха-ха! – язвительный смех окатил человеческий скот, подобно ведру кипятка, отчего тот горестно замычал.

На втором, параллельном мостике тут же раздался слаженный цокот мелких копытцев, обладателями которого были мускулистые сатиры, вышедшие из неприглядной двери. Карликовые демоны покинули или свою, или общую каюту, а может рубку управления ржавым судном, и спустились, как в прошлый раз резко ухнув вниз, но привычно ухватившись за поручни. Сам же Джумоук ждал, когда один из них нажмет кнопку ответственную за его мостик.

Дима тем временем понял, что его никто не собирается наказывать и шагнул назад через толстого раба, напоследок злобно глянув на шевелящегося несчастного, размозжившего себе нос и губы, которые уже регенерировали.

– Урод б..я! – не сдержался он, не обращая внимания на злобные взоры, идущие со всех сторон.

Раб, валяющийся на горячем полу, сочащимся запахом испаряющейся мочи, ничего не ответил, лишь что-то невнятно промычал, но и этого хватило понять, что он ненавидит Диму, как раз почувствовавшего чей-то отличающийся от других взгляд. Это была Лиза, несмело ему улыбающаяся, ее же соседки неприязненно смотрели на них обоих, видимо считая, что двух голубков необходимо было сжечь еще при рождении.

Лкетинг с Такеши отошли вместе с ним, ничего не говоря, но парень сам начал извиняющийся диалог, чувствуя неуместную вину за необходимое содеянное.

– Так было нужно… – пробормотал он, спускаясь скользкой от пота спиной по изрядно разогретой стене. – Он бы поднял панику… – рабы, сидящие рядом и напротив прислушивались к его словам, но одобрения в них не было, скорее злоба на поощряемого чертями нелюдя.

– Я знаю, белый брат! – усевшийся вместе с ним масаи, белоснежно улыбнулся. – Лкетинг видел темную волну! Лкетинг часто ее видит, и большой демон достает плетку! Ты молодец, Ди-ма! – парень тяжело вздохнул, а его тут же поддержал Такеши.

– Не знаю о чем вы говорите, но раз уверены, что так нужно, то я спорить не собираюсь… Не хочется ровнять людей, но видимое мной показывает их самые худшие качества… – узники напротив метнули на азиата лютые взоры, но тот не обратил на внимания человекоподобных ничтожеств. – И Дима-сан… Теперь я понимаю, как тебе тяжело… Ты и в Аду становишься изгоем, я прекрасно вижу, но мы с Лкетингом тебя не предадим. Да, черный брат? – японец, высказал желаемое и ткнул масаи локтем, а тот улыбнулся, осветив вонючий раскаленный трюм белоснежными зубами.

– Белый брат и желтый брат – братья Лкетинга! – простые и непритязательные слова выходца из Африки цепляли за душу, и Дима задумался, как мало они общались на протяжении долгого пути, однако очнулся, вспомнив, что времени прошло совсем немного.

Их короткий диалог завершился резким открытием трюма корабля, с ударившим по ушам грохотом трапа, рухнувшего на пристань ОЧЕНЬ солнечного и «людного» города. Это выразилось в ярчайшем свете, причем настолько обжигающем, что попавшие под него рабы, среди которых присутствовала Лиза, болезненно вскрикнули, а сатиры гнусаво захохотали и, выпятив животы, подошли ближе, чтобы погреться. Свет, ворвавшийся внутрь трюма, отдавал красным и Дима вспомнил слова Анатона про одно из солнц Ада, являющееся красным карликом, скорее всего оно и придавало такой оттенок.

А насчет «людности», а точней населенности Рынка, так это показалось из-за множественного гула, донесшегося внутрь гробоподобного корабля, но эту мысль не дал додумать Джумоук, чей VIP-мостик плавно опустился и собакоголовый величаво зацокал.

«Вот как он так двигается, что сразу видно – идет хозяин, и все козы поворачивают задницы с беканием: „Возьми меня, господин! Я лучше всех! Выбери меня! Выбери меня!“ Как он так ходит?», – некстати задумался Дима, опершийся о стену, до которой не доходил обжигающий свет, испытывающий на прочность рабов поближе.

Еще пару минут назад лоснящиеся потом узники стали сухими, словно осенние листья в бабье лето и зашевелили костлявыми плечами, краснеющими на глазах. Грудастая Лиза, попавшая под рвущийся внутрь трюма свет закрыла младенца, как могла, и тот спокойно сосал сиську, не зная о несчастной матери, подставившей нежную спину под солнечные лучи жестокого Ада, дабы он спокойно ел и рос.

«Бедная, бедная Лиза…», – подумал Дима, ожидающий действий Джумоука, неторопливо подцокавшего к выходу из судна, воняющего умирающими от жары экскрементами.

Облитый солнцами Геенны Огненной, облаченный в золото демон-пес обернулся, светясь подобно ангелу небесному, вызывая прилив благоговения у некоторых одуревших от жары узников.

– Вот мы и прибыли! – он на мгновение замолчал, оглядев уставившийся на него человеческий скот. – Добро пожаловать на Рынок! Место, где вы исполняете свое предназначение, повторяя бессмысленное существование на Земле! Продаетесь! Покупаетесь! И бесконечно мучаетесь во благо наших поисков Творца! – Джумоук растянул звериные губы в отвратительной улыбке и неистово перекрестился, походя на божественного посланника Небес, а сходящие с ума узники ахнули, буквально увидев преображение злобного демона в смиренного святого.

Причем ахнули так, как не ахают в церкви при восстании из мертвых отпетого покойника, лежавшего в гробу несколько дней и покрывшегося трупными пятнами, а уж истинные христиане знают массу баек, когда мертвые оживают, слепые прозревают, а глухие танцуют под в кои-то веки услышанное регги. Чудеса бывают, никто не спорит, но чаще всего происходят из-за искренней человеческой веры в них, а не подачки некого бога, самого себя так назвавшего и просто живущего в другом измерении.

Облаченный в адский свет «Анубис» услышал вздох благоговения отдельных человеческих особей и еще омерзительней улыбнулся, издеваясь над восхищающимся им мясом. Здравомыслящие же рабы криво посмотрели на земляков, не понимая, чему радуются отупевшие от жары братья по разуму и с каких пор демон с собачьей мордой достоин духовных поцелуев, однако глаза временно обезумевших глупцов лучились такой любовью, что пришлось отвернуться и мысленно проклясть их.

– Пора на выход, скотина! Первое время будет больно, но ваша кожа быстро загрубеет, и вы сумеете наслаждаться двумя солнцами Ада! – Джумоук отвернулся и поцокал вниз, оставив закованных рабов наедине с садистами-сатирами, один из которых, облизав свиные губы, кинул сальный взгляд на женщин, и крутанул зазубренное мачете в жирной руке.

– Думаю всем ясно, что выходить будете, когда я скажу и как! Понятно?! – свин яростно хрюкнул, выстрелив зеленой соплей из сухого пятака. – И вы тоже! – он вытянул блеснувший клинок в сторону еще не очнувшихся дураков, недавно видевших ангела небесного. – Внимательно слушайте меня и вытрите слюни, скоты! Потом поцелуете копыта новому кумиру! Времени мо-о-оре! – протянул красноглазый карлик, вновь крутанув блеснувшим в свете двух солнц мачете. – Ха-ха-ха! – издевательски засмеялся сатир, понимающий, что ощущают воспитанные крестом безумцы. – Короче! – клинок разрезал воздух блестящей полосой, а демон перестал ржать. – Здесь никому не нужно, чтобы скотина запуталась в цепях! Кто дернется или попытается поднять панику, плохо действующую на других животных – понесет заслуженное наказание от них! – он направил кончик зазубренного мачете на бесстрастных чертей. – Или него! – развернулся и кивнул на беспрестанно-ворчащего Варгха. – А еще от нас и… – свиномордый демон ударил жирным кулаком в свою впалую грудь и замолчал, но потом его озарило, и красные глаза блеснули смехом. – И от него! Ха-ха-ха! – блестящий в лучах обжигающего света клинок молнией указал на Дмитрия, бесстрастно взглянувшего на сатира, что оригинально выглядело, учитывая зажатый пальцами правой руки нос.

Узники не поленились и яростно уставились на «Спящего», которого за последнее время возненавидели. Облитым двумя солнцами Ада рабам совершенно не мешали обжигающие тела лучи, словно добавляющие сил злобе, выплескиваемой на Диму, который чувствовал это, ибо средний палец левой руки поднялся и был выставлен на всеобщее обозрение.

Закованный в цепи людской скот обозлился еще больше, ведь сейчас он чувствовал себя единым и ему – огромному животному – показал оскорбительный жест молодой парень, многим годный в сыновья и обладающий всего парой друзей. Дима же внешне спокойно, но с глубоким внутренним переживанием опустил руку, но не моргающие от вони глаза, смело отвечающие бесящемуся быдлу.

Наблюдающие за происходящим сатиры захохотали, и их смех содержал искреннюю радость, но одновременно с этим в налитых кровью взорах промелькнуло уважение к «Спящему», не побоявшемуся выйти против внешне себе подобных жителей Земли. Даже в оранжевых глазах парнокопытных воинов мелькнуло что-то неоднозначное, похожее на солидарность с ненавидимым толпой мальчишкой.

Лкетинг и Такеши, скованные с юношей одной цепью, в свою очередь не побоялись остаться с ним и бросили вызов уродливым морально людям, желающих смерти их собрату по духу. Взгляд несгибаемого масаи был подобен Джомолунгме – гигантской горе, находящейся в Африке, сдвинуть которую может лишь время, а Такеши – робкий азиат пересилил себя и бесстрашно посмотрел в глаза пылающим ненавистью узникам, не опустив лицо, что уже являлось подвигом.

– Мы с тобой, Дима-сан! – громко произнес японец, чтобы слышал трусливый человеческий скот.

– Да, белый брат! Лкетинг и Та-ке-ши с тобой! – пронзительные голубые глаза туземца с легкостью отражали ненависть, идущую из лиц внешне покорных, сгорбленных пленников. – Мы умрем за тебя!

– Ага! – судорожно сглотнул жутко-боящийся последних слов Такеши. – Умрем!

– И я с вами! – Дима с трудом выдавил тяжело давшиеся слова, ибо он никому их не говорил и друзей подобных этим еще не имел. – Я тоже с вами! – слезящиеся от вони глаза в тысячный раз моргнули.

Елизавета, милая девушка с сосущим тяжелую грудь ребенком, повернула немытую голову и грустно посмотрела на парня, видимо искренне переживая за него, но ничем, кроме тоскующего взгляда помочь не могла, ее же малыш умильно чавкал, блаженствуя от вливающегося в желудок молока, дарующего смыкающую веки сытость. Его глазенки закрывались, и он сам того не заметив, оторвался от мамкиной сиськи и погрузился в сон с непонятными картинками.

Судно же накалялось с каждой секундой, и понимающие это сатиры решительно принялись выводить рабов, ненавидящих троицу «Спящих», один из которых убил им подобного, а еще лишил сознания героя, желавшего начать спасительную революцию в Аду.

– Ты первый! – гнусавый бас сатира раздался над правоверным, последним закончившим посадку в трюм ржавого корабля, и для закрепления фразы чиркнул мачете по смуглому плечу, оставив глубокий, обильно засочившийся кровью порез. – Быстрей! – он хлопнул узника клинком плашмя, а вскрикнувший от испуга мусульманин заткнулся и поднялся, подтягивая остальных. – И чтоб без всякой суеты! Варгх ждет снаружи! – клыкастая пасть свиньи растянулась в зловещей улыбке, а налитый кровью взгляд следил за осторожно встающими и опускающими глаза рабами.

Адский «Франкенштейн» трехметрового роста действительно вышел, наверное, еще за Джумоуком, как и с десяток вооруженных чертей и один сатир, но уход рогатых не замеченным не остался, ввиду их громкого дисциплинированного шага по железу вонючего судна.

«Каково им на свежем воздухе, если его можно назвать свежим… Небось жара стоит такая, что яйца жарятся прямо на теле… Там хорошо не будет даже Лкетингу, несмотря на врожденную черноту, а остальным? Например, бледным чукотским юношам? Или Такеши? Тот вообще расплавится…», – японец расширившимися глазами смотрел на освещенный ярчайшим светом выход из корабля, напоминая кота, впервые оказавшегося на улице.

Тем временем отправляющиеся наружу пленники разгибались, показывая задницы с отпечатавшимся на них полом трюма. Солнечный свет Геенны Огненной слепил глаза, а жар заставлял морщиться, ибо температура была немалой, но это дело привычки, судя по нежащимся у выхода сатирам. Все, как один рабы долгое время провели в закрытых пространствах, влажных и холодных, зато теперь могли сполна насладиться солнцем, даже двумя, ибо Ад помогал забыть о работе в душных офисах, о заводском грохоте, о взятых кредитах и ипотеке… Они были почти свободны, если бы не поржавевшие кольца, висящие на шеях и подгоняющие демоны, вооруженные злобного вида клинками.

Пленники по одному ступали по разогревшемуся полу, ойкая и ахая, а видящий это Дима хотел сглотнуть немножко слюны, однако она отсутствовала. Японец, как всегда нервно моргал, наблюдая дерганье идущих по горячему металлу рабов и лишь умеющий танцевать на углях масаи, выглядел равнодушней сытого удава, и в его бесстрастном взгляде было почти пусто, кроме легких огоньков неприязни к людям, ведущим себя хуже животных.

Шаг за шагом первая цепь рабов двигалась к выходу, провожаемая внимательными взглядами чертей и сатиров, готовыми применить силу в любой момент, помня, как недавно проворонили паникера, уняньканого молодым «Спящим». Первый из узников – смиренный правоверный полностью поднялся на трап, ведущий на пристань и его озарило адским солнечным светом, который бросился на него подобно голодному зверю, раб же согнулся от жуткой боли, охватившей тело. Все ощущения мусульманина отразились на скривившемся лице, но правоверный родился на Востоке среди жарких пустынь и быстро привыкал к таким температурам, поэтому выпрямился и медленно пошел вниз, неся объятое огнем тело, едва передвигающимися ногами под гнусавые вопли безумного сатира.

– Хорош прохлаждаться! Быстрей раб! Быстрей скотина! Потом обнимешься с нашими солнышками на полную катушку! Ха-ха-ха! – как обычно звучал хохот свиномордого демона, а смуглые собратья мусульманина двигались за ним, поочередно входя в стену слепящего света.

Ни один из рабов, не пережил лучи новых солнц невозмутимо, ни один… Всех сгибало, словно под огромным весом, но каждый с трудом выпрямлялся и шел дальше, а Дмитрий был готов поклясться, что пахнет пережарившимся мясом и если бы не «волшебная» капельница, то люди бы сгорали заживо.

«Рассказы про Ад правдивы… Он действительно полон пламени и вечно пылающих грешников, но черти не глупы… Зачем убивать рабов, если можно встроить орган, усиливающий регенеративные способности и дающий пару часов на адаптацию организма к огромным температурам… Телу требуется совсем немного времени, в течение которого оно нарастит кожу более грубую, темную, но крепкую, как никогда…», – Дима в тысячный раз моргнул, не желая адаптироваться к вони, стократ усилившейся «благодаря» огромной жаре снаружи.

Первая вереница обнаженных людей выходила наружу, морально подготавливая вторую, пленники которой видели, что с покидающими трюм узниками ничего не происходит, однако каждый окунувшийся в адский свет раб показывал, что температура там выше некуда. Лично Дима переживал за Лизу с ее малышом, как-никак девчонка привыкнет к обжигающим лучам, она человек взрослый, пару раз обгорит и нарастит новую кожу, а вот как быть младенцу? Не подставлять же его двум солнцам, на которых он помрет быстрей, чем обрастет эпидермисом с улучшенными свойствами.

«Да уж… Для Лизы задачка еще та… Это с учетом того, что мы прибыли на зловещий Рынок, где наши пути определенно разойдутся… Жалко… Куда занесет ее судьба? Что будет с малышом? Хрен его знает…», – похолодевший от жутких предчувствий парень смотрел на недвижимую, сгорбившуюся мать, прячущую ребенка, и скорее всего решающую, как быть дальше.

Девушка явно понимала, что ее путь отличен от простой, но кошмарной дороги других женщин, недаром к ней столько интереса, и сейчас главная ее проблема была в недопущении отвратительного будущего любимой кровиночке. Лиза вывернула шею, и устало посмотрела на зажавшего нос Диму, словно задавая извечный вопрос: «Что делать?», – а он грустно улыбнулся и пожал плечами типа, не знает. Масаи с японцем не упустили это из виду и уставились на моргающего слезящимися глазами парня, с грустью рассматривающего молодую и интересную девчонку.

– У матери с ребенком долгий путь! – произнес Лкетинг. – Ей нельзя быть слабой! У нее сын!

– Ты прав Лкетинг… Слабой ей быть точно нельзя… – пробормотал юноша, поглядев на недвижимо лежащий метрах в трех от пальцев ног свет Геенны Огненной, «греющий» сидящих под ним узников.

Кожа на согнутых спинах рабов, попавших под два бешеных солнца Ада, была красной, как у варящихся раков, а шелушащиеся крупными лоскутами плечи выглядели еще хуже, меняя цвет от серого до багрового. Скорее всего, они непрерывно обрастали новой кожей, процесс чего был неразличим, ибо происходил столь быстро, что отваливающиеся лоскуты мгновенно заменялись новыми, которые вновь отшелушивались, сменяясь следующей партией.

«Везунчики те на кого свет падает… Выйдут уже адаптировавшимися…», – парень посмотрел на очухавшегося паникера, который поднялся пару минут назад и беспокойно шевелился, глядя, как солнечный свет Ада мучает сидящих за метр от него, негромко стонущих земляков.

Судя по всему, чувствовал он себя неплохо, и орать о массовом сжигание заживо больше не собирался, ибо оно шло полным ходом и все оставались живы. Иногда его голова склонялась вниз, иногда поднималась, но назад не поворачивалась, словно недавно помешавший кричать ему человек был неинтересен. Диме вообще казалось, что как только у непроизвольного храбреца закончилась истерика, тому стало плевать на поднимающуюся внутри корабля температуру.