banner banner banner
Русская Православная Церковь за границей в 20-е годы XX века
Русская Православная Церковь за границей в 20-е годы XX века
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Русская Православная Церковь за границей в 20-е годы XX века

скачать книгу бесплатно

Русская Православная Церковь за границей в 20-е годы XX века
Денис Владимирович Хмыров

Книга представляет собой монографию кандидата богословия, преподавателя Санкт-Петербургской духовной академии, иеромонаха Никодима (Хмырова Дениса Владимировича). Рассматривается широкий географический ареал, в котором действовала Русская Православная Церковь за границей в первые десять лет ее существования. Впервые в научный оборот вводятся архивные данные – материалы Журналов заседаний Архиерейского Синода с 1922 по 1930 год, хранящиеся в ГАРФ, а также публикации в журнале «Церковные ведомости». Книга состоит из глав, описывающих епархиальную жизнь Русской Православной Церкви за границей, от Европы до Америки, ее отношения с Церковью на Родине и с советской властью. Несколько глав затрагивают такие темы, как дисциплинарные, судебные и бракоразводные дела, подготовка к Соборам, юрисдикционные разделения, финансовые вопросы, благотворительность, образовательная и издательская деятельность. Рекомендуется преподавателям и студентам богословских учебных заведений и светских гуманитарных вузов, историкам и религиоведам, а также читателям, интересующимся историей Русской Православной Церкви за границей.

Денис Хмыров

Русская Православная Церковь за границей в 20-е годы XX века: по материалам заседаний Архиерейского Синода и журнала «Церковные ведомости»

Санкт-Петербургская духовная академия

Научный редактор:

Михаил Витальевич Шкаровский — доктор исторических наук, преподаватель Санкт-Петербургской духовной академии, главный архивист Центрального государственного архива Санкт-Петербурга.

Рецензенты:

Андрей Александрович Кострюков – доктор исторических наук, кандидат богословия, ведущий научный сотрудник Научно-исследовательского отдела новейшей истории Русской Православной Церкви, доцент кафедры истории Русской Православной Церкви Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета.

Виктор Иванович Косик — доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института славяноведения Российской академии наук.

Предисловие

В последнее время не ослабевает интерес к такой, неизвестной прежде, главе нашей истории, как жизнь русского православного мира за границей в 20-40-е гг. ушедшего века. В связи с открытием для исследователей большинства государственных и церковных архивов выросла объективность исторических трудов. Это позволило историкам перейти от крайних политизированных оценок к выработке общих, научно обоснованных позиций. Учеными проделана большая работа по изучению истории РПЦЗ, однако до сих пор целый ряд важных тем остается неизученным. Мы пока еще недостаточно представляем себе повседневную епархиальную жизнь русских православных приходов в это время за границей.

Материалы журналов заседаний Архиерейского Синода РПЦЗ дают для этого богатый материал. Заседания Синода проходили регулярно, два раза в месяц, почти всегда в одинаковом составе. В них хорошо отражены повседневные, насущные дела и заботы русских православных приходов по всему миру, при этом с принципиальными общецерковными проблемами соседствуют, на первый взгляд, совсем незначительные вопросы, – что и создает своеобразную атмосферу той непростой эпохи. Различные аспекты деятельности высшего органа управления РПЦЗ, Архиерейского Синода, рассматриваются в соответствующих главах: «Юрисдикционные разделения», «Межправославные связи и межконфессиональные контакты», «Дисциплинарные и судебные дела», «Бракоразводные дела», «Подготовка к Соборам», «Финансовые вопросы», «Образовательная и издательская деятельность».

Другой важный источник, совсем недавно в полном объеме ставший доступным всем интересующимся читателям, – журнал «Церковные ведомости», официальный орган РПЦЗ. Он издавался с 1922 по 1930 год под редакцией Е. И. Махароблидзе. В журнале публиковались послания Соборов и Синода Зарубежной Церкви, Определения Соборов, указы и другие материалы. Например, такие важные документы ВЦУ в Москве, возглавляемого Патриархом Тихоном, как указ № 362 и указ № 348 (349), в России были опубликованы гораздно позднее. Кроме официальных документов, «Церковные ведомости» печатали свидетельства о религиозной жизни в Советском Союзе, получаемые из самых разных источников. Большая заслуга в этом принадлежит редактору журнала Е. И. Махароблидзе, который готовил публикации на основе своих личных связей с представителями российского епископата и духовенства. Из номера в номер на протяжении нескольких лет издавалась подготоволенная им рубрика «Положение Св. Патриарха Тихона и Русской Православной Церкви в России», имеющая подзаголовок: «Общий обзор по телеграммам, агентурным сведениям и частным письмам». Эта серия статей представляет огромный интерес и содержит множество живых подробностей о самых актуальных вопросах церковной жизни того времени. Мы сочли возможным широко процитировать этот материал в главе 2 «РПЗЦ и Россия: отношения с Московской Патриархией и советским правительством».

Мы надеемся, что после прочтения этой книги жизнь наших православных соотечественников, вынужденных столетие назад уехать на чужбину, но не забывших свой язык и свою веру, станет ближе и понятнее сегодняшним гражданам России.

Глава 1

Епархиальная жизнь

Первые страны эмиграции[1 - Подробнее о жизни и деятельности русской православной эмиграции см.: Хмыров Д.В. Спорные вопросы истории РПЦЗ (1920–1945). СПб., 2014. С. 13–171. (История и культура. Вып. 12).] (Тунис, Марокко, Египет, Турция, Духовная Миссия в Иерусалиме)

После поражения белого движения и иностранной интервенции в Крыму в ноябре 1920 года генерал-лейтенант барон П. Н. Врангель, главнокомандующий силами Юга России, отдал приказ об эвакуации. Франция подписала с генералом Врангелем конвенцию о приеме под свое покровительство армии и флота. В качестве некой материальной гарантии со стороны россиян рассматривался доход от продажи военного и гражданского морского имущества[2 - Горячкин Г. В., Гриценко Г. Г, Фомин О. И. Русская эмиграция в Египте и Тунисе (1920–1939 гг.) M., 2000. С. 41.].

Врангель смог в одну неделю, от 12 до 18 ноября 1920 г., перевезти 145 693 человека, из которых 6628 раненых и больных, на 138 военных и торговых судах, русских или иностранных,

– пишут исследователи[3 - Там же. С. 41–42.].

Под французскими и Андреевскими флагами русский флот направился к Константинополю. К середине ноября 1920 г. на Босфоре в ожидании дальнейших распоряжений сосредоточилось 126 судов русского военного и торгового флота. Около 100 тысяч человек составляли военные и 50 тысяч – гражданские. 60 тысяч чинов армии было отправлено с сохранением военной организации и с оставлением части оружия в особые военные лагеря, где французским правительством им был обеспечен паек. Это были лагеря в Галлиполи, Чаталджи (Турция), на греческом острове Лемнос. Около 30 тысяч военных отправились в различные славянские государства. Турция, Сербия, Болгария, Румыния и Греция соглашались принять гражданское население. Пять кораблей, имея на борту примерно четыре с половиной тысячи человек, направились в Египет, где были размещены в лагерях, устроенных англичанами[4 - Там же. С. 42.].

Тунис

После этого количество и состав оставшихся в Константинополе военных судов уже не могли по-прежнему считаться флотом. Приказом командующего вице-адмирала Михаила Александровича Кедрова от 21 ноября 1920 года флот был переименован в Русскую эскадру. Дальнейшая ее судьба оказалась связана с Тунисом. В период с 22 декабря 1920 по 17 февраля 1921 г. эскадра под командованием контр-адмирала Михаила Андреевича Беренса в составе 33 боевых кораблей (два линкора, два крейсера, 10 эсминцев и др.) и одного парохода в тяжелых погодных условиях совершила героический переход. Пунктом назначения стал североафриканский порт Бизерта, который тогда принадлежал Франции. На линкоре «Генерал Алексеев» были перевезены 345 гардемаринов и кадетов Морского корпуса, находившегося в Севастополе.

В декабре 1920 г. из Ревеля (Таллина) в Тунис совершил переход последний боевой корабль Балтийского флота под Андреевским флагом – сторожевое судно «Китобой». Всего в Бизерте первоначально поселились более пяти тысяч моряков и членов их семей, в том числе 700 офицеров[5 - Шкаровский М. В. Русское Православие в Тунисе. СПб.: Издательство Александро-Невской Лавры, 2012. С. 19–21.].

…По своему составу контингент беженцев наполовину состоял из крестьян, казаков и рабочих. Другая половина была представлена офицерами флота, членами их семейств, а также «лицами интеллигентных профессий» – инженерами, докторами, юристами, священниками, чиновниками, студентами и т. п.[6 - Горячкин Г. В., Гриценко Т.Г., Фомин О. И. Русская эмиграция в Египте и Тунисе… С. 43.]

С 1881 г. Тунис фактически являлся французской колонией, и все внешние связи страны осуществлялись через Париж. На территории Туниса до 1920 г. проживало не более ста русско-подданных (по переписи иностранного населения Туниса 1906 г., – всего 70 русских)[7 - Там же. С. 41.]. Тунис не имел такой длительной истории отношений с Россией, как Египет, – этим отчасти объясняется та нелюбезность, с которой встретили здесь русских эмигрантов.

Согласно указанию французских властей, всякая связь с берегом была запрещена, корабли были объявлены на карантине. Почти два месяца беженцы провели на кораблях, томясь в ожидании решения своей судьбы… Офицеров обезоружили с самого начала карантина и первое время держали под строгим надзором. Местная тунисская пресса встретила эскадру довольно холодно…

В дальнейшем отношение к русским менялось в лучшую сторону, тем более что их количество уменьшалось с каждым годом[8 - Там же. С. 44.].

Когда карантин был снят, всем желающим предложили списаться с кораблей и перейти на беженское положение. Таких оказалось около тысячи человек. Один из кораблей, «Георгий Победоносец», был переоборудован в «плавучую гостиницу». Этот старый линейный корабль постройки 1892 г. предварительно подготовили для повседневной жизни нескольких сотен человек, в основном женщин, детей и пожилых людей. Он стоял в канале у самого города, что позволяло его «постояльцам» свободно спускаться на берег. Жизнь этих людей на броненосце в течение почти четырех лет, их школа, церковь, праздники ярко описаны в воспоминаниях Анастасии Ширинской[9 - Ширинская А. Бизерта. Последняя стоянка. M.: Воениздат, 1999.]. Первая русская православная церковь была основана именно здесь, а значит, по субботам и воскресеньям здесь собиралась большая часть колонии.

Церковные службы первоначально проходили на специально оборудованной для этих целей палубе линкора «Георгий Победоносец» и в корабельных храмах других судов: линкора «Генерал Алексеев», крейсеров «Кагул» и «Алмаз»[10 - Шкаровский М.В. Русское Православие в Тунисе… С. 21.].

На русских кораблях в Тунис прибыли епископ и 13 православных священников, в том числе главный священник эскадры протоиерей Георгий Спасский. Именно он уже в 1921 г. начал переписку с властями Франции о юридическом оформлении русского православного прихода в Тунисе[11 - Там же.]. Корабельная церковь на «Георгии Победоносце» была в конце октября 1924 г. перенесена в город и размещена в арендованной квартире на улице Анжу. Эта домовая церковь, как и прежняя корабельная, была освящена во имя святого великомученика Георгия Победоносца; она просуществовала до 1938 г.[12 - Там же. С. 28.]

Стоит сказать несколько слов о Севастопольском Морском корпусе. Он был перевезен в Бизерту со всем оборудованием и учебной базой и в полном составе: 60 преподавателей, 17 офицеров-экстернов, 235 гардемаринов, 110 кадетов, 40 членов команды и 50 членов семей[13 - Там же. С. 22.]. Это учебное заведение можно с полным правом назвать уникальным.

Обучение было поставлено на таком высоком уровне, что диплом выпускника бизертского Морского корпуса признавался достаточным для поступления в высшие учебные заведения Европы, куда и направлялись в основном кадеты после выпуска…[14 - Горячкин Г. В., Гриценко Т.Г., Фомин О. И. Русская эмиграция в Египте… С. 47.]

Первые пять лет корпус размещался на горе Гибер, в трех километрах от Бизерты, в старом военном форте Джебель Кебир.

В одном из помещений форта в том же г. была устроена гарнизонная церковь святого Павла Исповедника – небесного покровителя Санкт-Петербургского Морского корпуса, основанного в XVIII веке… Убранство было взято из корабельного храма линкора «Генерал Алексеев»[15 - Шкаровский М.В. Русское Православие в Тунисе… С. 23.].

Настоятелем церкви служил протоиерей Георгий Александрович Спасский, который входил в состав Временного Высшего Церковного Управления на Юге России (ВВЦУ) и участвовал в первом заседании Управления за границей – 19 ноября 1920 г. на пароходе «Великий князь Александр Михайлович» в порту Константинополя[16 - Там же.].

Морской корпус был ликвидирован по требованию французских властей 25 мая 1925 г., – пишет исследователь. – Тогда же оказалась закрыта и гарнизонная церковь святого Павла Исповедника[17 - Там же. С. 25.].

Летом 1922 г. французские власти ужесточили требования к военным и морякам… С кораблей был изъят весь боезапас, численность личного состава сократилась до 500–550 человек. К 1923 г. из числа 34 судов эскадры осталось в Бизерте 18 боевых вымпелов… В качестве погашения прежних долгов России французы отдали частным судовладельцам восемь военных кораблей, а также одиннадцать транспортных и торговых судов, ранее входивших в став Черноморского флота[18 - Горячкин Г. В., Гриценко Т.Г., Фомин О.И. Русская эмиграция в Египте… С. 49.].

В течение всего периода с 1921 по 1924 г. французы уводили то одно, то другое судно в свои порты. Это негативно сказывалось на моральном духе эмигрантов. Существуют даже сведения о большом числе самоубийств и помешательств на эскадре:

За весну 1921 г. насчитали 6 случаев самоубийства и 8 «случаев умопомешательств»[19 - Там же. С. 50.].

Существование эскадры как боевой единицы продолжалось вплоть до конца 1924 г., по выражению А. А. Ширинской, «года всех разлук». 29 октября в 17 часов 25 минут последний раз прозвучала команда «Флаг и гюйс спустить». В этот день военно-морской префект Бизерты контр-адмирал Эксельманс, прибывший на эсминец «Дерзкий», объявил собравшимся командирам кораблей и офицерам о признании Францией СССР и прекращении какой-либо поддержки эскадры местными властями. С этого момента все русские моряки и гражданские лица переводились на берег и становились беженцами, а на кораблях выставлялись французские караулы[20 - Там же. С. 51.].

В 1930 г. французы приступили к демонтажу оставшихся судов. «В 1936 г. был передан на слом последний русский корабль – линкор „Генерал Алексеев“»[21 - Шкаровский М.В. Русское Православие в Тунисе… С. 28.].

Часть русской общины перебралась из Бизерты в Тунис. Там в доме № 60 на улице Сельер, бесплатно предоставленном М. Баккушем, в 1922 г. было оборудовано помещение для церкви, освященной во имя Воскресения Христова. Сюда доставили иконостас с крейсера «Кагул», церковную утварь и иконы из корабельных храмов[22 - Там же. С. 26.].

По словам историков, эскадра являлась системообразующим фактором жизни русских в Тунисе до середины 20-х гг.[23 - Горячкин Г. В., Гриценко Т.Г., Фомин О. И. Русская эмиграция в Египте… С. 54.] Вместе с нею закончился важный этап жизни русских эмигрантов. В середине 1920-х гг. большая часть прибывших с эскадрой военных покинули страну. Согласно переписи 1926 г., «общее число русских в Тунисе составило 876 человек, из них 700 взрослых (500 мужчин и 200 женщин)»[24 - Там же.].

В начале 1930-х гг., после гибели почти всех кораблей, у русских морских офицеров зародилась мысль построить в Бизерте православный храм, который был бы одновременно и памятником Черноморской эскадре —

последнему военно-морскому соединению Российской империи под Андреевским флагом, благодаря которому в дни крымской катастрофы десятки тысяч русских беженцев спасли свои жизни[25 - Шкаровский М.В. Русское Православие в Тунисе… С. 29.].

Доклады по неотложным церковным делам поступали в Канцелярию Архиерейского Синода буквально со всего мира. Только за четыре месяца 1922 года были заслушаны рапорты священников с Кипра, Афона, из Египта, Польши, Болгарии, Румынии, Латвии, Литвы, Китая. Первые сведения о Бизерте появляются в Журналах заседаний Архиерейского Синода во второй половине 1920-х годов. В мае 1926 года (в журнале ошибочно 1925 год, вписано от руки), откликаясь на просьбу об оказании материальной помощи русской православной церкви в Бизерте, Архиерейский Синод постановил выдавать из синодальных сумм по 100 фр. фр. в месяц в течение 6 месяцев, начиная с 1 /14 июня[26 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 81. Л. 5. Даты заседаний здесь и далее даны по новому стилю.]. В сентябре ктитор русской православной церкви в Бизерте В. Алмазов выразил благодарность за назначенное Архиерейским Синодом пособие для названной церкви и просил Синод обратиться к Сербскому правительству с просьбой о выдаче кредита для храма, с целью обслуживания сербских могил в Бизерте. Синод поддержал просьбу и обратился в Министерство веры Королевства СХС с просьбой о выдаче небольшого кредита на обслуживание названных могил[27 - ГАРФ. Ф. 6343. Он. 1. Д. 83. Л. 4 об.].

В июне 1927 года в ответ на ходатайство Архиерейского Синода об отпуске средств из бюджета Королевства СХС на пособие для священника русской православной церкви в Бизерте, обслуживающего сербов и могилы сербских воинов, был получен положительный ответ и уведомление Заместителя Министра Веры Королевства СХС. Об этом постановили сообщить для исполнения ктитору русской православной церкви в Бизерте, «возбудившему ходатайство о субсидии»[28 - ГАРФ. Ф. 6343. Он. 1. Д. 90. Л. 4.].

В октябре 1929 года староста русской православной церкви в Бизерте В. Алмазов обратился с прошением об оказании денежного пособия русскому храму, которому в свое время было назначено пособие по 100 фр. в месяц на 1927 и 1928 годы. В справке указывалось, что «за 1927 г. Пособие уже выслано, а за 1928 год еще не высылалось». Синод постановил: «1. Выслать при первой же возможности пособие за 1928 год. 2. Продлить таковое пособие и на 1929 год»[29 - ГАРФ. Ф. 6343. Он. 1. Д. 102. Л. 4.].

Марокко

Существование русских церквей на канонических территориях восточных Патриархатов зависело от договоренности с главами этих Церквей.

Появление русской общины в Марокко стало возможным благодаря тому, что в этих местах в 1926 г. оказался греческий архимандрит Василий (Левандос), ехавший из Иерусалима в США через Касабланку, он-то и совершал первые службы для русских. В 1927 г. из Парижа специально для русских был прислан иеромонах Варсонофий (Толстухин), устроивший полноценный приход[30 - Колупаев В. Е. Русские в Магрибе. M.: Пашков дом, 2009. С. 159.].

Интересно, что у истоков создания и строительства Воскресенского храма в Рабате стояла местная арабская семья. Не имея никаких средств для приобретения земли, иером. Варсонофий неожиданно получил помощь от одного исцеленного знатного араба, Шерифа Хусейна Джебли. Русский священник помолился над больным марокканцем, и тому стало лучше. Это сочли за чудо, и араб фактически подарил необходимый для строительства участок земли в районе Babe Temara[31 - Там же. С. 171.]. «Таким образом, в августе 1932 г. на земле, чудесно приобретенной за 1 франк, воздвигнут был храм стоимостью в 60 000 франков. При храме выстроена колокольня за 25 000 франков и возник домик за 25 000 франков»[32 - Там же. С. 172–173.]. Этот пример воодушевил русских эмигрантов на создание православных приходов в других местах.

Создание Воскресенского храма в Рабате тесно связано с деятельностью Французского Иностранного легиона и службой в его рядах русских военных-эмигрантов. Французский иностранный легион был создан 9 марта 1831 г. для колонизации Алжира. Король Луи-Филипп смог получить нужные войска и заодно сократить в стране численность «нежелательных» слоев населения. Французское правительство нуждалось в регулярном пополнении Иностранного легиона за счет людей, имевших военный опыт, но без средств к существованию. Не успела русская эскадра с войсками генерала Врангеля войти в Константинополь и стать на якорь в бухте Мод, на кораблях появились вербовщики в легион. Для многих русских офицеров служба в Иностранном легионе становилась альтернативой голодной смерти или самоубийству[33 - Там же.].

В. Е. Колупаев (игумен Ростислав), ставший в 1997 г. настоятелем Воскресенского храма в Рабате и тщательно изучивший приходской архив, отмечает:

Среди писем, поступавших на имя настоятеля, имеется свидетельство, которое иллюстрирует отношение одного из русских корреспондентов к Иностранному легиону По его мнению, только самое тяжелое состояние могло подтолкнуть на согласие служить в этом воинском формировании[34 - Там же. С. 312.].

Исследователь цитирует интересный документ из приходского архива русской церкви в Рабате, свидетельствующий о том, что православное руководство прилагало все усилия для организации капелланской службы в Иностранном легионе среди своих соотечественников. В письме на бланке Епархиального управления православных русских церквей в Европе, со ссылкой на сведения, полученные от иером. Варсонофия, сообщалось:

Французская власть принципиально согласна назначить военного священника для православных на всю Северную Африку. Священник должен быть французским гражданином. Оклад будет 3 000 франков в месяц, с пребыванием в Сиди-Бель-Аббесе[35 - Там же.].

Интересно, что современный 1-й Кавалерийский полк легиона был создан в 1921 г. на основе кавалерии разбитой армии Врангеля. Русские солдаты и офицеры стали наиболее дисциплинированной и боеспособной частью французских формирований. В период 1925–1927 гг. русским пришлось вести боевые действия с рифянами, кабилами, туарегами, друзами и другими восставшими племенами. Пятеро наших соотечественников дослужились до генеральских чинов: Пешков (старший брат Якова Свердлова и приемный сын Максима Горького), Нольде, Фавицкий, Румянцев и Андоленко[36 - Русские во Французском иностранном легионе // Голос России. URL: http://rus. ruvr.ru/2012_04_28/7324960/ (дата обращения: 30.01.2013).].

Русские солдаты и офицеры, участвовавшие в войнах по замирению Марокко, стали первыми членами русской общины в этой стране[37 - Колупаев В.Е. Русские в Магрибе… С. 311.]. Об этом пишет в своих мемуарах и митрополит Евлогий (Георгиевский):

Приход в Марокко возник в 1925 г. под влиянием потребности в церковной жизни русских, рассеянных в Африке. Потребность эта была особенно настоятельна среди служащих в Иностранном легионе…[38 - Евлогий (Георгиевский), митр. Путь моей жизни: Воспоминания. M., 1994.]

Когда в 1932 г. состоялось освящение церкви в Рабате, то «приезд митр. Евлогия в Марокко и возглавление им торжества православия в г. Рабате имели огромное значение. Русские почувствовали себя объединенной семьей чад Православной Русской Матери Церкви»[39 - Колупаев В.Е. Русские в Магрибе… С. 146.]. Вот как сам митрополит описывал это событие:

Храм, созданный общими усилиями марокканской эмиграции, сделался в те дни центром всей русской жизни. Легионеры выпросили разрешение у начальства, и пришли на торжество со своей музыкальной командой. Я имел возможность побеседовать с ними и узнать подробности их жизни…[40 - Евлогий (Георгиевский), митр. Путь моей жизни…]

Не менее занимательна история появления второй русской церкви в Марокко. Документальные записи тех лет говорят: «В 1929 г. по ходатайству отца Варсонофия Правление фосфатных копей в г. Курибге устроило деревянный храм, который и был освящен… во имя Живоначальной Троицы». Первый священник, иеромонах Авраамий (Терешкевич), был принят на работу в заводское управление, так как сами прихожане были не в силах содержать настоятеля[41 - Там же. С. 174.].

Игумен Митрофан оставил такое описание:

Храм наш… вмещает до 150 человек, деревянный на каменном фундаменте; пол мозаичный, крыша железная; звонница с двумя колоколами и над нею большой голубой купол со звездами и восьмиконечным крестом. Внутри просторно, светло, чисто; прекрасно исполнена иконопись.

Дальнейшая судьба храма печальна: «По причине выезда всех русских из Куригбы храм… был закрыт»[42 - Там же. С. 175.].

Священники таких приходов подчас находились в бедственном положении:

Однажды митрополит Евлогий, рассматривая смету одного заводского прихода, заметил, что это не сумма, а сума нищего странника[43 - Там же. С. 147.].

Русские люди, прибывающие в эту часть африканского континента, постепенно налаживали свою жизнь и быт, обзаводились семьями, в которых подрастали дети. Церковное руководство в эмиграции прибегло к оригинальной форме обучения:

По желанию родителей дети обучались Закону Божьему по переписке с Богословским институтом в Париже, так учились в Кенитре дети Шидловских и в Касабланке дети Соколовых[44 - Там же. С. 268–269.].

Египет

Первую волну русских беженцев принял и Египет.

Перед революцией 1917 г. между Российской империей и Египтом сложились разнообразные и тесные связи – дипломатические, торговые, научно-технические, культурные. В стране жили «около 4 тысяч русских, судя по переписи 1917 г.»[45 - Горячкин Г. В., Гриценко Г. Г, Фомин О. И. Русская эмиграция в Египте… С. 8.]

Переезд в Александрию больных и раненых Добровольческой Армии генерала А. И. Деникина и его преемника барона П. Н. Врангеля, а также части примкнувших к ним беженцев был одним из многочисленных этапов того глобального полуторамиллионного исхода русских с родной земли, который произошел после революции и гражданской войны и не имел аналогий в истории[46 - Там же. С. 13–14.],

– отмечают исследователи.

Существуют документальные свидетельства о том, как происходило прибытие эмигрантов из России в 1920 г. в порт Александрии. Все это было подробно описано непосредственными участниками по просьбе русского Дипломатического Агентства. На основе этих отчетов можно ясно себе представить, как происходила эвакуация сторонников белого движения из Крыма.

Русские беженцы прибыли в Египет на 5-ти пароходах: «Импайр», «Глоучестер Касл», «Гэлмгорн Касл», «Саратов», «Барон Бек»… эвакуацией белых занимались в основном англичане… всего русских беженцев прибыло в Египет около 4400 человек[47 - Там же. С. 14–16.].

К маю 1922 г. английское командование ликвидировало этот последний лагерь в Египте. Все желающие смогли уехать в славянские страны (Болгарию и Сербию) за счет англичан. Однако некоторые наши соотечественники пожелали остаться в Египте.

В основном это были люди, уже нашедшие для себя работу в этой стране и объединившиеся теперь вокруг Русского Дипломатического Агентства.

Исследователи отмечают, что за прошедшие два с небольшим года здесь сложился образ и порядок жизни, ставший впоследствии традиционным для русских изгнанников. Именно здесь были основаны различные организации: школы, церкви, небольшие магазины, всевозможные мастерские, духовой оркестр, театр[48 - Там же. С. 19, 21, 23.].

Интересно, что властные российские структуры, сложившиеся в Египте до 1917 г., еще некоторое время продолжали действовать и оказывать помощь русским эмигрантам. Это, в первую очередь, Генеральное консульство России в Египте, а также широкая сеть русских консульств и консульских представителей.

Как и многие царские дипломаты, не принявшие этой революции, чиновники Русских представительств в Египте стали финансироваться местными властями… Англо-египетское правительство в течение шести лет с 1917 по 1923 г. выплачивало ежемесячно зарплату русским чиновникам, а также суммы, необходимые для продолжения работы консульств[49 - Там же. С. 23.].

Ситуация изменилась после предоставления Египту формальной независимости в феврале 1922 г. С этого момента Англия демонстрировала политику полного невмешательства во внутренние дела страны. Это привело к коренным изменениям в положении русских беженцев. Дело в том, что Россия со времен Екатерины II имела в Египте особые права – так называемые капитуляции. Русские воспринимались в Египте как «наиболее благоприятствуемая нация» и имели важные привилегии: освобождение от налогов, гарантию неприкосновенности собственности, неподсудность местным судам и пр.[50 - Там же. С. 24.]

6 сентября 1923 г. новое национальное правительство Египта приняло решение о непризнании этих российских консульских учреждений, о прекращении денежных выплат чиновникам. Более того – русские были лишены капитуляционных прав.

Таким образом, русские оказались в Египте в положении самых бесправных „неприкасаемых“, в ситуации самой оскорбительной, в которой никогда не оказывались представители христианских держав в мусульманской стране…[51 - Там же. С. 28.]

На практике это означало, что они теперь попадали под надзор квартальных шейхов, стали подсудными местным трибуналам и в случае задержания должны были содержаться в местных тюрьмах.

Утрата капитуляционных прав повлекла за собой и другое важное следствие, непосредственно касающееся религиозной жизни русской эмиграции. До приезда большей части беженцев церковными приходами служили специально отведенные для этого комнаты в российских Дипломатических представительствах – в Каире, Александрии. С их потерей проблема помещений для устройства церквей стала трудноразрешимой. Таким образом, к 1923 г. перестали существовать церкви при лагерях и консульствах, оставались действующими только церкви, устроенные русскими врачами при госпиталях и поликлиниках. Так, 1 июня 1920 г. на займ, предоставленный русским Дипломатическим агентством, в Каире была открыта независимая «Поликлиника русских врачей-специа-листов»[52 - Там же.]. Она стала одной из организаций, вокруг которых объединялись русские эмигранты, особенно после ликвидации Дипломатической миссии. В большой комнате при поликлинике была устроена церковь, где службы велись с 1920 г.

В качестве специфических моментов жизни русской православной эмиграции в Египте можно назвать следующие: существование давних русско-египетских отношений, работа русских дипломатических представителей, капитуляционные привилегии. Все это помогло нашим соотечественникам в первые годы адаптироваться к жизни в Египте. После прекращения деятельности русских представительств и отмены капитуляционных прав в 1923 г. в стране осталось не более одной тысячи человек[53 - Там же. С. 39.].

Архиерейский Синод регулярно рассматривал донесения от священнослужителей из Египта. Уже в конце 1922 года в донесении исполнявшего пастырские обязанности для русских беженцев в Александрии священника Волковского сообщалось:

Прибыл из Египта вместе с другими беженцами в Болгарию, где получил болгарский приход, в Египте же осталось русских беженцев до 800 человек, которые находятся в Каире и Александрии. В Каире Богослужение совершается в помещении русской поликлиники протоиереем Семеном Неделько, а в г. Александрии богослужение совершается в помещении русского консульства священником Ипполитом Шешловым[54 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 30. Л. 3.].

Упоминание об одном из крупнейших городов Египта, Александрии, встречается в Журналах заседаний Архиерейского Синода и позднее. В июле 1927 года Настоятель русской православной церкви в Александрии священник Ипполит Шишлов доложил о воспрещении Александрийской Патриархией поминать русское священноначалие. Председатель Архиерейского Синода предписал священнику Шишлову служить, согласно указанию Александрийской Патриархии. Синод подтвердил данное Председателем указание, разъяснив:

…На Востоке принят обычай поминать за богослужением только самого главного предстоятеля Церкви, каковым в Александрии является Александрийский Патриарх[55 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 91. Л. 3 об. – Л. 4.].

А примерно через год, в апреле 1928 года, тот же священник И. Шишлов просил освободить его от должности, ввиду несогласий с прихожанами, заявившими ему недовольство из-за отказа служить панихиду по самоубийце. Председатель Архиерейского Синода отправил священнику Шишлову письмо с предложением остаться. Переписка была передана епископу Гермогену, Управляющему русскими православными общинами в Греции и Египте[56 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 97. Л. 3 об.].

В вопросах церковного управления Архиерейский Синод, как и всегда, был верен соблюдению канонических правил. К примеру, настоятель русской православной церкви в Каире прот. Симеон Неделько испрашивал благословение у Синода о разрешении ему совершать для русских беженцев требы, подлежащие законной регистрации. Митр. Антоний ходатайствовал перед Патриархом Александрийским о разрешении данного вопроса[57 - ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 44. Л. 1.].

Турция

Благодаря своему географическому положению первоначальным прибежищем русских эмигрантов стала также Турция (столица – Константинополь, после 1930 г. переименованный в Стамбул).

В ноябре 1920 г. вместе с армией генерала П. Н. Врангеля и гражданскими беженцами в Константинополь прибыло возглавляемое митрополитом Киевским и Галицким Антонием (Храповицким) Временное Высшее Церковное управление (ВВЦУ) Юга России, члены которого разместились на подворьях русских афонских обителей[58 - Шкаровский М. В. Русские обители Афона и Элладская Церковь в XX веке. M.: Индрик, 2010. С. 125.].

Решение о продолжении деятельности уже за границей ВВЦУ приняло 19 ноября на состоявшемся в константинопольском порту, на пароходе «Великий князь Александр Михайлович», первом своем заседании за пределами России. В нем участвовали митрополиты Антоний (Храповицкий), Платон (Рождественский), архиепископ Феофан (Быстров) и епископ Вениамин (Федченков). Высшее Церковное управление информировало Вселенскую Патриархию о своей деятельности в течение всего периода пребывания в Константинополе[59 - Там же. С. 127.]. 12 мая 1921 г. состоялось последнее заседание ВРЦУЗ в Константинополе, и в том же месяце оно переехало в г. Сремски Карловцы (Королевство сербов, хорватов и словенцев)[60 - Кострюков А. А. Русская Зарубежная Церковь в первой половине 1920-х гг. Организация церковного управления в эмиграции и его отношения с Московской Патриархией при жизни Патриарха Тихона. С. 41, 49, 54.].