скачать книгу бесплатно
Драконьеры
Дарий Дюже
Бездна – огненная, смертельно опасная планета, возникшая в результате эгоистичных непродуманных действий живых существ. Возвращение первоначального облика планете возможно только при условии обуздания Силы властвующей на ней, называющей себя Хозяйкой Бездны. Найти способ победить Бездну и созданных ею существ может лишь один человек, но справится ли он с препятствиями на пути? Только юноша по имени Лунь может вернуть планете её первозданный облик или погубить её и все живое. Сможет ли он пройти через испытания, коварство врагов, предательство, хватит ли ему беззаветной преданности и бескорыстной поддержки друзей, чтобы остаться человеком и завершить свой путь? И, конечно, он встретит любовь, но сможет ли спасти и уберечь её в бескрайних, огненных просторах, где лишь драконьеры чувствуют себя как дома и вершат свой жестокий суд над людьми?
Драконьеры
Часть 1
Дарий Дюже
© Дарий Дюже, 2014
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru
Лунь
Что может произойти в деревне на краю тверди?
Чтоможет нарушить сонное спокойствие широких пыльных улиц, озаряемых вечным заревом Бездны?
Что может смутить живущих на краю? Заставить их толпиться на самом краю земли, на обрыве, куда в любой момент может выхлестнуть коварная волна излучения?
Наверное, нечто большее, чем вечные, странные, но давно ставшие привычными странники – драконьеры… К давно обветшавшей, требующей капитального ремонта деревенской пристани течением прибило драгал. Он не причалил, и угрюмый драконьер не кинул канат для швартовки – его прибило к нашей пристани совершенно случайно, хотя могло пронести мимо и опрокинуть в бездну бурным течением, проходящим рядом с деревней. Течение послужило когда-то поводом для основания деревни именно в этом месте. На нашем краю Тверди не так уж много удобных мест для драконьеров, поскольку обычно они причаливают только там, где нет нужды прикладывать усилия, ведя драгал против течения. Но к нам они давно забыли дорогу, не знаю уж почему, но на моей памяти всего два раза у нас причаливала драконья галера.
Теперь тем, кто занимается промыслом тварей-из-бездны, перегонкой их жира в жаропрочные смеси, приходится везти свой товар в Янавр – это деревня на другом Краю. Там сейчас довольно оживлённый порт, несколько хороших крепких пристаней, и в отличие от нашей развалюхи они редко пустуют.
Один из горизонтальных парусов драгала отчаянно хлопал на горячем ветру, поднимавшемся из глубин Бездны, его опасно кренило, заваливая на правый борт – с той стороны был повреждён крепёж паруса. Очень скоро судно сорвётся.
Видя, что драгал остался без своих законных хозяев, поселяне не растерялись – глупо было бы упускать столь лакомый кус. Быстро отыскав кошки, и прикрепив к ним длинные канаты, загодя пропитанные огнеупорным составом, поселяне, действуя на удивление слажено, притянули судно к земле. Наш дряхлый причал, нависший над раскалённым жерлом бездны, не выдержал бы тяжести падающего драгала. И когда миновала опасность потери драгоценной добычи, начались долгие споры, о том, кому принадлежит право первому взойти на борт.
Такое важное событие на какое-то время затмило все повседневные дела и распри, собрав на обрыве всех жителей деревни, от мала до велика. У каждого нашлось собственное мнение о том, кто должен первым обследовать драгал…
Я затесался в эту возбуждённую, гомонящую толпу, но, против обыкновения, на меня никто не обратил внимания, все были поглощены спорами. Пробившись в середину понаблюдать, как деревенский Голова ругается с кузнецом, я понял, что зря теряю время. Хорошо, если что-то решат сегодня, а то ведь будут спорить до морковкина заговенья. Чтобы выбраться из толпы пришлось изрядно поработать локтями, но, в конце концов, жёсткие объятья разжались, кто-то вяло ругнулся вслед. Я оттоптал бедолаге ногу.
И я оказался перед драгалом… Нет, перед Драконьей Галерой… Она трепетала парусами, словно птица, готовая улететь. Коричневые деревянные борта лоснились от смазки, изящный силуэт резко выделялся на оранжево-багровом фоне бездны. Люди за спиной все так же громко переговаривались и спорили, все теснее сжимая кольцо вокруг двух главных противников, на меня никто не обращал внимания. Я сделал шаг, и во рту стало сухо: кто они, Странствующие между Мирами?..
От драгала меня отделял небольшой клочок земли, кромка Тверди, опалённая, выжженная дыханием бездны. И я шёл так медленно, как только мог, каждый миг ожидая грозного оклика. Не окликнули, значит – не судьба. Ещё пару секунд помедлив, взялся за канат, удерживающий драгал возле берега.
Не стоило этого делать… ох не стоило…– так я думал, а руки словно бы сами перебирали по канату, пропуская его вниз. Воздух бездны обжигал даже возле берега, не давая толком вздохнуть. Но это не пугало, гораздо больше интересовало то, как этим воздухом могут дышать драконьеры? Говорят, что чем дальше от берега, тем меньше воздуха остаётся над огненными просторами бездны.
Канат, наконец, кончился, и я повис, вцепившись в перила не хуже кошки, всем телом ощущая мягкое покачивание тёплого борта. Какое-то время так и висел, наблюдая за палубой – ни шороха, ни движения. Но женский крик заставил вздрогнуть: все, я обнаружен, времени на наблюдения больше нет. Вскарабкавшись на палубу, осмотрелся: какие-то тюки, бочки, бухты канатов – наверно тут найдётся, чем поживиться поселянам. Но ведь я не мародёрничать сюда шёл… Да и Стихва бы этого не поняла.
Вдруг драгал сильно качнуло, но я не стал проверять, сколько мужчин разом повисли на канатах, карабкаясь к борту галеры – на это не осталось времени. Беглый осмотр показал, что на палубе нет ничего, что могло бы заинтересовать не только любителя наживы, но и просто любопытствующего. Может, это обнаружится в трюме? Люк засыпало какими-то мягкими тюками, очень лёгкими, я быстро расшвырял их, освобождая крышку, и только теперь понял, что меня смущало в этом драгале, разумеется, кроме отсутствия экипажа… Беспорядок. Если бы на галеру напали, и экипаж был перебит, победители обчистили бы её до последней ниточки – продать можно всё. К тому же нападающие вряд ли бросили бы драгал на произвол судьбы…
Судно раскачивалось всё сильнее, а мне ещё пришлось возиться с клином железного дерева, которым заклинили люк. Знать бы кто это сделал… Ох, лучше бы я не открывал его! Плотный столб запаха, который невозможно ни с чем спутать, яснее ясного сказал: смерть. Итак, экипаж всё-таки был перебит…
В нашем мире смерть – гость частый, и часто – внезапный. Но всё же не в таких количествах одновременно… Бросив крышку люка обратно, я стал медленно отступать к «моему» канату: желание искать что-либо пропало начисто, подавленное приступами тошноты.
И все же не понимаю, неужели я это искал?
Канат обвис и тряпочкой болтался над Бездной словно флаг в безветрие – зрелище достаточно жалкое, но ни один флаг в мире не может повергнуть человека в тот ужас, который окатил меня, когда я понял, что произошло. Драгал двигался… а точнее – плыл по течению, удаляясь от деревни. Было видно опустевший обрыв и спины жителей, со всех ног бегущих подальше от края…
Драгал качнуло… Да, я ещё подумал тогда, что это торопятся мои землячки, опасаясь, что я сниму пенки с их добычи… а это был шквал. Тот самый шквал – коварный поток горячего излучения Бездны. Он оборвал канаты и отпустил на волю драгал, вот только «воля» закончится очень быстро: первый же сильный шквал сорвёт незакреплённый парус, и галера погибнет, а вместе с ней и я.
Суетиться, предпринимать что-либо было уже поздно. Все, что я мог, я уже сделал десять минут назад, забравшись на борт судна. Теперь можно разве что – головой вниз, в бездну, чтобы не ожидать гибели драгала. Но я не собирался так поступать. Найдя подходящий по длине кусок каната, я аккуратно свернул его и положил на видное место: не то чтобы я очень надеялся на помощь деревенских, скорее на случай. На тот самый Случай, что принёс к нашему причалу этот злополучный драгал, что позволил Стихве найти меня первой. Найти и спасти.
Я твёрдо знал, что в моём распоряжении было, по крайней мере, полчаса, относительно спокойных полчаса. Деревня медленно отдалялась, в этом месте течение огибало небольшой мысок, и успокаивалось, здесь редко бывали выплески излучения – растительность подобралась к самому берегу… Эх, будь там хоть один человек, и высадиться на землю мне не составило бы труда, правда, драгал был при этом неминуемо потерян… Но мне сейчас не до его тайн, и я оставил бы его погибать без малейших колебаний. Хотя, почему бы и нет, заняться-то мне всё равно нечем? Если оставаться на палубе (а в трюм я не полезу ни за какие коврижки), то смогу наблюдать за берегом, и одновременно обследовать драгал.
Приняв такое решение, я начал систематически потрошить тюки, не пропуская ни одного. Я сомневался, что в них найдётся что-либо, кроме торгашеского хлама, но не хотел из-за своей лени пропустить что-то важное.
Поиск не дал ничего… Здесь ничего нет необычного. Я пришёл сюда, повинуясь собственной глупости, а не руководствуясь указаниями некоего «глубинного голоса». Наверное, это ожила мечта любого мальчишки о чудесных приключениях и великом предназначении… Сидя на распоротых тюках, я смотрел на удаляющийся берег, и думал, что мне суждено умереть глупым. Драгал почти миновал отрезок спокойного течения, и начал подрагивать, словно в предвкушении бешеной гонки, как будто был ездовым шипохвостом, а не судном.
Нет ничего хуже, чем ждать, и неважно – чего. Лучше уж я буду искать несуществующее, чем ждать. Тюки составляли лишь малую часть груза драгала, ещё по палубе перекатывались бочонки и валялись какие-то ящики, ранее закреплённые канатами. Странная всё-таки галера, несмотря на общую и обычную странность драконьеров. Обычно они помещают груз в трюм – это избавляет от трудоёмкого и дорогостоящего натирания каждого ящика и тюка жаропрочной смесью. Но… не людей же они перевозили в трюме? Люди над Бездной не могут путешествовать.
Ящики не поддавались никак. Сюда бы нашего кузнеца, или того, кто имел ключ от их замков, а не семнадцатилетнего мальчишку, не имеющего ни знаний, ни силы, чтб взломать их. Драгал качнуло с борта на борт – бездна выплюнула струю излучения, но не прицельно: впору ложиться и вспоминать всю прошедшую жизнь, но…
Видимо, он был прижат ящиками к самым перилам, а теперь, когда они сдвинулись из-за прошедшего впритирку огненного плевка, стал виден. Мужчина. Нет, не так – человек. Человек на корабле драконьеров. Немыслимо, невозможно, нереально и, тем не менее – это так. И это равноценно тому, как если бы не наступило утро.
Никто и никогда не запрещал людям путешествовать через Бездну. Кроме Бездны. Если человеку необходимо – ни опасности, ни высокая плата, ни страдания не остановят его. Ничего, кроме верной смерти. Бездна была этой смертью… И никто, никогда не дерзал вступить на борт драгала – кроме драконьеров.
Но этот человек… его убила не Бездна. Я видел останки нескольких бедолаг, накрытых выплеском излучения на обрыве – тела их были обезображены, обожжены, изъязвлены страшными ранами. Мне трудно даже представить, в каких муках они умирали. А этот мужчина умер по-человечески: светлая кожаная куртка была порвана в нескольких местах и покрыта засохшей кровью, правую щёку пересекла тонкая царапина, обезобразившая строгие черты.
Пульса не было, сердце не билось, кровь давно высохла, но его лицо хранило выражение человека, идущего к намеченной цели, не завершившего нечто важное. Упорное, упрямое… Если у человека есть душа, то она, наверное, ещё рядом со своими бренными останками – не может мертвец сохранить такое выражение. Не может и точка.
Мужчина посмертной хваткой сжимал что-то, какой-то льдисто посверкивающий кулон – из кулака тянулась тонкая металлическая цепочка. Было бы правильно, наверно, попробовать забрать у погибшего то, за что он так крепко держался, но что-то удерживало меня от этого шага. Кощунство такого поступка? Едва ли…
Я не боялся – мёртвых боятся разве что дети, но мне было как-то не по себе. Если весы качнутся в одну сторону, противовес обязательно потянет в другую. За преступлением всегда следует наказание, даже если человек не понимает, что это наказание, и за что оно ему.
Я стоял над мёртвым, чьё лицо казалось смутно знакомо, а волосы так же белы, как мои, на палубе раненного драгала, сам ожидая неминуемой смерти, и колебался, чего-то ждал.
Льдистый, синий просверк… Я уже видел его где-то. Где? Память сопротивлялась, отказываясь вытаскивать из своих глубин казавшиеся ненужными сведения, но, в конце концов, сдалась и я вспомнил.
Это был тот самый день, когда Кемаль отбил меня у банды деревенских пацанов, с удовольствием тузивших не прошеного гостя прямо посреди деревенской улицы. Неудивительно, что я постарался запихнуть это воспоминание в самый тёмный чулан и поплотнее захлопнуть дверь. В тот день я впервые попал в деревню, увязавшись за Стихвой, впрочем – нет, это теперь она Стихва, тогда она была для менямамой. Единственной, прекрасной и самой лучшей мамой в мире, который был прост и понятен.
Она не разрешала мне ходить в деревню, ни самому, ни с ней, но как каждый нормальный ребёнок, я был очень любопытен. К тому же мало понимал, что такое запрет, и какое наказание может последовать за ним. Я отправился следом за ней, чтобы нарваться на банду таких же малолетних пацанов. Вот только уже сбившихся в стаю и сообразивших, что всем скопом можно побить пришлого, чужака.
Кемаль растащил орущую, вопящую, размазывающую местами сопли и слёзы, а местами и кровь, кучу-малу, шлепками и подзатыльниками разогнал всех по домам. Я остался сидеть на дороге, в пыли, и молча плакал – от обиды и злости. Какое-то время он рассматривал меня, потом протянул руку и помог встать, и отвёл домой. Он стал моим первым взрослым другом, да и вообще – другом, и так я познакомил его со Стихвой. И заодно узнал, что я найдёныш, а моя самая лучшая мама в мире – вовсе не моя мама. В этот день я впервые увидел кристалл – кулон, висевший на простой металлической цепочке. Этим же вечером Стихва открыла сундук, достав кулон. И очень сухо рассказала, как нашла меня на краю, на обрыве – орущего младенца, закутанного в какие-то лохмотья, с этим кулоном на шее. Потом она убрала его обратно в сундук, положив на самое дно, и сказала, что на какое-то время я должен о нём забыть, пока не вырасту. И я забыл.
– Так и будешь стоять или всё-таки возьмёшь кулон?
Я вздрогнул от неожиданности, глядя на текучий, плавно меняющий очертания, похожий на какого-то громадного зверя огромный сгусток огня. Единственное, что оставалось неизменным в этом странном существе – это глаза: огромные чёрные блестящие глаза, с мириадами золотистых искр в глубине. Смотреть в них – всё равно что падать в омут… Как можно бояться неизвестно чего, которое, к тому же задаёт тебе совершенно соответствующие ситуации вопросы?
– По-моему, сейчас пройдёт поток излучения, и если ты не собираешься прекратить существование, то тебе нужна защита. Возьми кристалл.
Дракон… Точнее – дракончик. Стихва и Кемаль рассказывали мне об этих существах. Им можно верить, если он говорит, что сейчас тут пройдёт поток излучения, значит, так оно и будет. Кажется, в моей истории можно ставить точку, жирную и окончательную…
– Человек, поторопись или ты погибнешь… – голос дракончика стал более настойчивым, в нём прорезались властные интонации.
Я потянулся к кристаллу, зажатому в кулаке мертвеца, и в этот момент произошло сразу несколько событий. Крышка трюма с грохотом откинулась, слетев с петель, и на палубу выпрыгнул драконьер, вскидывающий тяжёлый арбалет: он выстрелил почти не целясь и, наверное, попал, если б выбрал другую мишень, а не дракона. Тот текучей струёй пламени плеснул за борт, напоследок рявкнув:
– Надень амулет, болван!
А арбалетный болт всё-таки нашёл себе цель: падая, я увидел, как драконьер роняет арбалет, и нелепо складываясь, падает в люк трюма. Я упал рядом с мертвецом – насмешкой из его ладони выскользнул кристалл. Он лежал, весело посверкивая гранями, словно подмигивая мне, а я никак не мог протянуть руку и взять его.
Драгал качнуло и обдало потоком горячего воздуха: вот-вот начнётся. Горячий воздух – вечный предвестник излучения. Потом драгал скакнул, словно норовистый молодой шипохвост, на которого впервые пытаются надеть седло. Хорошо хоть я лежал среди тяжёлых ящиков, которые пока ещё не двигались – было слышно, как по палубе раскатываются, от каждого скачка, бочки. От следующего удара драгал подкинуло, паруса на миг захлопали, потеряв привычное натяжение, меня пушинкой швырнуло на перила – может, так же свой конец встретил и этот мужчина – глядя в Бездну? И если правда то, что, посмотрев перед смертью в Бездну, человек может увидеть другой мир, то я не увидел ничего, кроме огненно-красной круговерти.
– Дурак, не смотри туда, тебе точно жить надоело! Все вы, люди, одинаковы… – дракончик вынырнул из-за борта драгала, сердито дёрнув большой рогатой головой.
Тяжёлая лапа с острыми когтями прижала меня к палубе, мешая дышать: дракончик не удовольствовался тем, что отшвырнул меня от края борта, для верности наступив на грудь. Острые, чуть загнутые зубы сомкнулись на конце болта, и дракон резко дёрнул головой, безжалостно выдирая наконечник, наверное, это было бы очень больно, если б к тому времени всё плечо и рука окончательно не онемели. Неужели драконьер использовал ещё и яд?
Дракончик повернулся ко мне спиной, сняв с груди лапу дав, наконец, вдохнуть свободно. А когда развернулся, уронил на меня кулон, цепочка была разорвана.
– Сожми кулон, иначе тебя ничего не спасёт.
Сожми. Легко сказать! Как его можно сжать, если не можешь даже пошевелиться? Он понял мою проблему: подцепив звено цепочки когтем, подтащил кристалл к ладони и прижал его лапой. Странное существо, я ещё не слышал, что бы драконы помогали людям. Вот напасть – пожалуйста, каждый второй рассказывает, как однажды пережил нападение дракона…
– Почему ты помогаешь?.. – губы плохо повиновались, я с трудом смог выговорить короткий вопрос. Он не ответил. Честно говоря, я и не ожидал ответа: на сегодня чудес более чем достаточно.
Он стоял неподвижно, вглядываясь своими чудесными глазами во что-то, недоступное человеческому зрению. И драгал вздрогнул, словно раненое животное, закружились коричнево-малиновые облака за головой дракончика, затрепетали, заполоскали оборванные паруса на горячем ветру излучения…
Пробуждение
Мне повезло. Повезло сказочно, но об этом я узнал много позже. Пока же я просыпался, и сказать, что просыпаться приятно, когда тебя облизывают горячим шершавым языком размером примерно с лопату – значит бессовестно соврать. Трофей улёгся поверх одеяла и с удовольствием наблюдал за моими попытками освободить из-под него руки, временами проявляя признаки хорошего расположения – обрабатывая лицо шершавым языком. Закончилось это тем, что я скатился с кровати, попутно свалив и его.
– Трофей! Немедленно прекрати, – негромко произнесла Стихва, появившись в проёме двери.
Как ни странно, он её послушался, и даже вышел за дверь, когда она жестом приказала ему выйти. Я, наконец-то смог выбраться из простыней, куда меня азартно заворачивал противник.
Стихва так и стояла у дверей, за её плечом был Кемаль. Меня удивило выражение их лиц, одновременно озабоченных и радостных. Стихва здорово сдала с тех пор, как взялась воспитывать меня. Не знаю уж, причиной новых морщинок был я или житейские неурядицы, но они покрыли лицо женщины бесчисленными тоненькими паутинками. Она была немолода, ох как немолода, и безжалостное время брало своё, не спрашивая разрешения. И сердце каждый раз замирало, когда сквозь каждодневную рутину пробивалась мысль, что в любой миг я могу потерять самое дорогое и любимое существо в Мире: от Края и до Края. Кому я тогда буду нужен – во всём этом огромном Мире, полном жизни, любви – никто не найдёт для меня доброго слова, ни одна рука не коснётся волос так, как рука мамы. Наверное, что-то отразилось на лице – Стихва всегда говорила, что меня можно читать словно книгу. Она сделала несколько шагов и присела на корточки рядом:
– Ты как? – мягко спросила мама, – Как себя чувствуешь, как плечо? Не болит?
Болит… плечо? Я ничего не понимал. До тех пор, пока пальцы не коснулись рубца. Я был ранен? Но когда, как?..
– Стихва, он же ничего не помнит, неужели ты не видишь? – Кемаль отлепился от косяка и тоже присел рядом. – И как же ты умудрился так вляпаться, а, Лунь? Не знаю даже кого тебе благодарить за спасение… разве что Бездну?
И я вспомнил: и то любопытство, что привело на драгал, и обрывок каната, болтающийся над Бездной, появление дракона и выстрел драконьера, и малиново-коричневое, кружащееся небо за головой дракончика…
– Дракона…
– Что? – хором переспросили мои опекуны.
– Дракончика… там был дракончик.
– Ты что-то вспомнил? Что?
– Кемаль, не торопи его, ты же видишь…
– Что со мной случилось? – я не помнил, как оказался здесь, и даже не знал, какой сейчас день. Судя по шраму, уже прошло довольно много времени, с тех пор, как некий любопытный юнец влез на драгал…
– Тебе повезло, Лунь, – лицо Кемаля приобрело хмурое выражение: он очень не любил, когда я перебивал его или Стихву. – Повезло просто сказочно. Драгал, потоком излучения, выкинуло на берег – прямо в сад нашего Головы. Как ты понимаешь – он не в восторге…
– А я-то какое имею к этому отношение? Я же не умею управлять потоками, к сожалению…
– Объясни это Голове, да и всем остальным тоже.
Мне оставалось только пожать плечами: я так и не смог поладить с деревенскими жителями. Не удивительно, что они во всём винят меня.
– Стихва, я видел дракона! Точнее – дракончика, и он спас меня… кроме того – на драгале был мертвец, и у него был такой же, как у меня кулон.
– И как же он спас тебя?
Какое-то время я рассматривал охотника, недоумевая, к кому относиться сарказм вопроса, и на кого Кемаль так зол. Неужели на меня?
– Дракончик дал мне кулон – очевидно, он служит защитой от излучения Бездны…
– Ну-ну… Дракончики… Таинственные кулоны, драконьеры… Стихва, тебе не кажется, что он принял бред за явь, подвергшись облучению?
Вот теперь я, кажется, обиделся…
– Успокойся, Кемаль, – мягко сказала она, – а ты прекрати дуться. Если нормально себя чувствуешь – вставай, и приведи себя в порядок. Пойдём Кемаль, нам надо поговорить… Да, Лунь, твою псину я в дом больше не пущу, если бы он не выл так вчера вечером, то и не пустила бы…
Они вышли, плотно притворив дверь, а я так и остался сидеть на полу, настроение было испорчено окончательно. Чем я так насолил ему? И меня мучило любопытство: о чём они там разговаривают? Если, как обычно, они устроились на верхней ступеньке крыльца, то можно стать возле двери и… Да, знаю, что подслушивать нехорошо, но надо же прояснить ситуацию?
– … не из нашего Мира, Стихва. Ты понимаешь, что это значит?
– Если кто-то узнает, что благодаря этим кулонам можно преодолевать Бездну, оставаясь человеком… За мальчиком начнётся охота. Да и за любым, кто завладеет ими…
– А дракон? С чего бы ему взбрело в голову спасать мальчишку? Или Лунь врет?
– Нет. Не думаю. Во-первых, он и врать-то не умеет, во-вторых, ты же видел, с каким выражением он говорил о «своём» дракончике, в-третьих, ты видел, как заживала рана. Я не знаю ни одного лекарского растения, способного залечить рану за считаные часы, в которой, к тому же был яд…
– Ты ему веришь.
– Да.
– И ты что-то недоговариваешь.
– Есть одна древняя легенда… почти забытая, мне её рассказала вешьти, и то не полностью, конец истории утерян. В ней говорится, о том, как смертельно раненного человека исцеляет кровь дракона. Но – только добровольно отданная драконом человеку. Кровь убитого дракона становиться мёртвой, отравляя все, на что попадает…
– И ты думаешь, что дракон исцелил мальчика?
– Да.
– Зачем?
– Я не знаю…
Меня никогда не беспокоила тайна моего происхождения – мало ли детей, потерявших своих родителей по какой-либо причине – наш мир жесток… Теперь же все представлялось в несколько ином свете. Я был не из этого Мира, и вполне может быть – даже не был сиротой. Но по какой причине меня бросили на обрыве – практически на верную гибель? И кто? И что теперь, вообще-то, делать? Я не знал. И не у кого было спросить.
