Чужой выбор

На следующий день Хлоя приехала в больничный центр, и ее поразили размеры этого комплекса, где вот уже пять лет велись работы по расширению и модернизации корпусов. Заблудившись, она немного поплутала между зданиями, потом наконец выяснила, где находится кафетерий, и послала оттуда эсэмэску Виржилу. Он появился через пятнадцать минут, в джинсах и блейзере, под которым виднелась белая рубашка с расстегнутым воротом, и извинился за опоздание: у него только что закончилась консультация. Хлоя не дала ему возможности начать сеанс обольщения, а сразу показала новые, более подробные фотографии обоих шале.

– Вот это – самое близкое к Гапу, оттуда вам не придется долго ехать. Мне кажется, оно больше остальных соответствует вашим вкусам, это высококлассное строение, и вид оттуда превосходный.

Заметив, что Виржил рассматривает снимки как-то рассеянно, Хлоя заставила себя улыбнуться:

– Доктор, вы…

– Зовите меня Виржилом, пожалуйста.

– Хорошо, Виржил. Я думаю, у вас мало времени, и, честно говоря, у меня тоже. Я не очень понимаю, чего вы хотите – купить, снять, переехать, остаться на месте? Дома, которые я вам сегодня предлагаю, недолго останутся бесхозными: жилье в горах сейчас пользуется большим спросом. Люди вкладывают в них деньги, чтобы использовать зимой для катания на лыжах, а в остальное время сдают, чтобы оправдать расходы на покупку. Это рынок жилого фонда, и он успешно функционирует. В данный момент у нас в агентстве спрос превышает предложение, и в результате у меня очень много работы. Так что давайте говорить откровенно.

Слегка растерянный, Виржил смотрел, как она закрывает свои папки и укладывает их в кейс.

Хлоя подняла голову, встретилась с ним взглядом и подумала: не зашла ли она слишком далеко? Дамьен – тот никогда не позволил бы себе такого обращения с будущим клиентом, даже самым капризным.

– Шале рядом с Де Нуайе мне очень понравилось, – задумчиво сказал Виржил. – Но сейчас у меня, честно говоря, связаны руки, и я ничего не могу решать самостоятельно.

– Я встречалась с Клеманс Вайян и знаю, насколько сложна ваша ситуация. Наверное, следует пока отложить решение. Когда у вас что-то прояснится, мы сможем возобновить поиски жилья.

– Клеманс нашла вас очень симпатичной.

– Благодарю, это взаимно. К сожалению, она показалась мне довольно… озабоченной всем случившимся.

– Так она вам все рассказала?

– О своем бывшем муже? Да. Мужчина такого рода – тяжкое испытание для женщины. В любом случае, если он хотел ее запугать, это ему удалось!

Хлоя уже заканчивала собирать свои бумаги, и Виржил понял, что она сейчас уйдет, а у него еще долго не будет никакого предлога, чтобы снова увидеться с ней.

– Если у вас в ближайшие часы нет никаких встреч, хотите, я покажу вам больницу?

– А у вас тоже нет никаких встреч? – иронически осведомилась она.

– Нет. Сегодня у нас выдался на редкость спокойный конец дня! Воспользуемся этим?

– Ну, пожалуй… – согласилась Хлоя с легкой насмешкой в голосе.

Они вышли из кафетерия, и Виржил начал восторженно расхваливать все нововведения больничного комплекса, в частности отделения хирургии.

Филиппина с облегчением заметила, что улицы Гапа очищены от снега. Со времени операции она ужасно боялась вторичного падения, которое грозило свести на нет или замедлить восстановление ее локтя. Теперь она носила только узенькую перевязь, скрытую под коротким кашемировым голубым пончо с широким вырезом, позволявшим увидеть белый шелковый топ. Она тщательно накрасилась и причесалась, надела узкие джинсы и сапожки на высоких каблуках. А перед тем, как выйти из поезда, набросила на плечи элегантную бежевую накидку в меховой оторочке.

По пути в больницу, сидя в такси, Филиппина мысленно повторяла аргументы, которые собиралась привести Виржилу, твердо решив предстать пред ним одновременно убедительной и жизнерадостной. Она знала дорогу и сразу нашла корпус ортопедической медицины. В это время дня Виржил обычно заканчивал свои консультации, значит, если не случится чего-нибудь непредвиденного, он должен скоро освободиться. Одна из медсестер, которая ухаживала за Филиппиной после операции, узнала ее, радостно поздоровалась, спросила о самочувствии и попросила немного подождать:

– Доктор Декарпантри только что вышел в кафетерий, но обязательно вернется, поскольку оставил вещи у себя в кабинете. Да он в любом случае обойдет перед отъездом всех своих прооперированных пациентов. А пока, если хотите, я принесу вам чашку кофе или стакан воды.

Филиппина, как подруга «главного», пользовалась особым вниманием медперсонала – и сейчас, и прежде, когда ее госпитализировали. Ее усадили в маленькой открытой комнате ожидания, выходившей в коридор, рядом с постом медсестер этого этажа, и принесли кофе и журналы.

Прошло пятнадцать минут, полчаса. Филиппина занервничала, уже не вникая в то, что читает. В конце дня у медперсонала было немного дел – до нее доносилась болтовня санитарок. Может, попросить их вызвать Виржила по биперу? Хотя нет, он мог задержаться, обсуждая какие-то дела с коллегами, и наверняка будет недоволен, что ему помешали. Прошло еще минут двадцать, и Филиппина решила послать Виржилу эсэмэску. Однако в последнюю секунду раздумала, предпочитая сделать ему сюрприз.

Она занялась было каким-то кроссвордом, как вдруг услышала громкий женский смех, а следом певучий и такой знакомый голос Виржила. Отбросив журнал, она встала и вышла в коридор. В дальнем его конце стоял Виржил, глядя на сопровождавшую его женщину. Филиппина с изумлением узнала в ней Хлою Кутюрье и испытала настоящий шок. Несколько секунд она не могла двинуться с места, потом увидела, как Виржил, распахнув дверь своего кабинета, приглашает Хлою войти, и тут ее захлестнула ярость, поднявшаяся как донная волна.

– Какая неожиданность! Нужно было сообщить мне, я бы тогда отменила поездку!

Виржил резко обернулся и увидел Филиппину, надвигавшуюся на него из дальнего конца коридора.

– Я смотрю, ты быстро нашел мне замену, мой милый! Неужели ты изменил мне… с этой?

И она презрительно ткнула пальцем в Хлою, даже не удостоив ее взглядом.

– Ты хам, трус, лжец и вдобавок большой умелец скрывать свои шашни!

Филиппина задыхалась от гнева, и Виржил просительно протянул к ней руку со словами:

– Филиппина, прошу тебя, не кричи…

– Это еще почему? Боишься, что меня услышат? Что все твои подчиненные, которые считают тебя суперменом, поймут, какой ты мерзавец?

Медсестры у нее за спиной вышли из-за стойки своего поста; они были явно испуганы, но не смели вмешаться.

– Филиппина, что ты здесь делаешь? – мягко спросил Виржил.

– Я надеялась, что это будет для тебя приятным сюрпризом, – какая же я была идиотка! Извини, что появилась так некстати, когда ты обольщал эту девицу, если ты еще не успел уложить ее в постель!

Филиппина уже не могла остановиться и унять свой истерический крик. Виржил положил руку ей на плечо.

– Успокойся, прошу тебя, мы ведь в больнице.

– Не смей меня учить, не хватало еще, чтобы ты мне приказывал!

– Давай выйдем и поговорим на улице.

– На улице? В такой мороз? Ты что – бредишь? Или думаешь выманить меня на стоянку и бросить там? Чтобы можно было продолжать смеяться тут, вдвоем с этой?..

И разъяренная Филиппина резко обернулась к Хлое, которая стояла, застыв как статуя.

– Вы еще здесь? Вам что – нравится смотреть на семейные разборки? Он уже сообщил вам, что мечтает заиметь кучу сопливых младенцев? И готов сделать их первой встречной, только не надейтесь, что он будет вас любить, ему даже неизвестно, что это такое!

И она опять с ненавистью взглянула на Виржила. Он стоял бледный, с искаженным лицом.

– Тебе придется запаковать мои книги и одежду, все, что мне принадлежит. Тебе – а не ей! Ты слышишь? Я не желаю, чтобы она прикасалась к моим вещам. И постарайся ничего не забыть, я не намерена оставлять тебе памятные сувениры. Перевозчика наймешь за свой счет.

С этими словами Филиппина развернулась и пошла назад, в комнату ожидания, где оставила свою сумку и накидку. Сестры тотчас попрятались за стойку поста. Двери некоторых палат, выходивших в коридор, были приоткрыты, и многие люди наверняка стали свидетелями этого скандала, однако сейчас все они скрылись с глаз. Филиппина собрала свои вещи и направилась к выходу, звонко стуча каблуками по плиточному полу.

– Я страшно… – начал Виржил и тут же умолк, ему пришлось откашляться, чтобы договорить: – …Страшно огорчен, Хлоя. Мне стыдно перед вами – за себя, за Филиппину. Не хотите ли зайти на минутку ко мне в кабинет, или вы предпочитаете поскорей сбежать отсюда?

– Ну, как вам сказать… Я, конечно, не сбегу, но, честно говоря, не понимаю, стоит ли обсуждать все это сразу, по горячим следам…

Виржил посмотрел в один конец коридора, потом в другой. И сказал с горькой иронией:

– Теперь у обслуживающего персонала будет богатый материал для сплетен. А у меня – богатый материал для размышлений.

– Не сомневаюсь. Ваша подруга отделала вас по полной программе.

– Думаю, я это заслужил. Напрасно только она ополчилась на вас, вы ни в чем не виноваты. Хотя…

– Что «хотя»?

Несколько мгновений Виржил огорченно смотрел на Хлою, потом прошептал:

– Забудьте это. Я надеялся пригласить вас на ужин, но теперь вы, конечно, откажетесь?

– Верно. Только не сегодня вечером.

– А в другой раз?

– Ну… не знаю.

– Я могу позвонить вам через неделю?

– Конечно. А теперь я побегу. Спасибо за экскурсию, ваша больница великолепна.

Хлоя постояла в нерешительности, прикидывая, в какую сторону идти, потом вспомнила, откуда она пришла, и решительно направилась к выходу.

А Виржил горько вздохнул и вошел в свой кабинет, оставив дверь открытой. Скандал, устроенный Филиппиной, полностью выбил его из колеи. Если бы она предупредила о своем приезде! Но нет – она нагрянула сюда в самый неподходящий момент, когда он только-только начал завоевывать симпатию Хлои и между ними возникло нечто вроде взаимопонимания. Однако упрекать в этом Филиппину он не мог: ведь она так долго была частью его жизни, все еще много значила для него, и он, по мере возможности, хотел бы пощадить ее чувства. Что она сейчас делает? По вечерам на Париж уходил только один поезд, но он тащился с черепашьей скоростью. Наверно, Филиппина предпочтет переночевать в отеле. Немногочисленные знакомые, с которыми она общалась в Гапе, были их общими друзьями, и с ними она уж точно не пожелает увидеться. Он представил себе, как она проводит вечер в одиночестве – сначала в кафе, потом в привокзальном отеле, – и ему стало невыносимо больно.

Сев за письменный стол, Виржил оперся подбородком на руки. В голове у него все еще звучала фраза Люка: «У нас обоих полно других проблем…» Что правда, то правда! Еще ни одна зима не проходила так скверно, как эта.

– Не помешал? – спросил Себастьен с порога.

Виржил поднял глаза, попытался улыбнуться, но улыбки не получилось.

– Входи, старина… Ты уже в курсе?

– Ты о скандале, который устроила твоя подруга? За мной прибежали, потому что на всем этаже только об этом и судачат, а уж завтра твои дела будет со смаком обсуждать вся больница. Ну, и как ты себя чувствуешь?

– Довольно-таки униженным.

– Она действительно обозвала тебя мерзавцем?

– Да. А заодно – хамом, трусом и лжецом.

– Хорошенький портрет! А все женщины в нашем заведении принимали тебя за галантного, отважного и благородного рыцаря! Но ты не огорчайся, здесь найдется немало желающих посочувствовать тебе и даже утешить. Ну, а вторая дама как на это отреагировала? Разумеется, всем не терпится узнать, кто она такая, тут даже пари заключают.

– Я не назову тебе ее имя.

– Но ты в нее влюблен?

– Да.

– Ага… ну, я так и знал!

Себастьен расхохотался и сел напротив Виржила.

– Давай, рассказывай…

– И не надейся.

– Мне до смерти хочется курить, но еще больше – все узнать. Так что я остаюсь здесь и буду допрашивать тебя до победного конца. Желаю стать первым, кто получил информацию, от этого зависит мое реноме!

– Какое реноме? Первого сплетника больницы?

На этот раз они рассмеялись вместе, и Виржил отметил, что к Себастьену впервые за много дней вернулась его обычная веселость.

– Ну, ты-то, по крайней мере, выглядишь молодцом.

– Комиссия по расследованию наконец оставила меня в покое.

– А что ж им еще оставалось, когда не было никакой профессиональной ошибки?!

– Теперь это официально засвидетельствовано, и я чувствую себя значительно лучше, – ответил Себастьен и, подавшись вперед, пристально взглянул на Виржила.

– Никогда бы не подумал, что с тобой может приключиться такое. Семейный скандал в самом сердце твоего отделения; главврач, которого вываляли в грязи, и две красотки, готовые схватиться врукопашную, – такого спектакля здесь никто не ожидал.

– А я – меньше всех.

– С тех пор как ты занял эту должность, за тобой не числилось ни одной истории с женщиной. И это выглядело почти… противоестественно. Так что теперь – добро пожаловать в наш клуб!

Виржил с усмешкой пожал плечами, – на самом деле он был слегка уязвлен и сожалел, что персонал стал свидетелем этой безобразной сцены. Не то чтобы он боялся сплетен, это было не страшно – его авторитет первоклассного хирурга от этого не пострадает. Просто ему хотелось выглядеть перед коллегами безупречным во всех отношениях. Зато его сближение с Хлоей стало теперь невозможным. Что она думает о нем, наслушавшись обвинений Филиппины?

– Поеду-ка я домой! – решительно объявил он.

Единственным человеком, которому он мог безоглядно довериться, был Люк, и Виржилу не терпелось обсудить с ним случившееся.

– Если ты стесняешься идти один, я могу проводить тебя до выхода, – предложил Себастьен.

Но Виржил, задетый за живое, резко возразил:

– Спасибо за заботу, я уж как-нибудь обойдусь!

Он чувствовал, что сможет выдержать любой взгляд, пусть даже насмешливый или сочувствующий. И хотел в этот момент лишь одного – оказаться в шале, у камина, с банкой пива в руке, в обществе своего лучшего друга, которому сможет все рассказать. И тогда не исключено, что он и сам посмеется над случившимся, как любил говаривать Кристоф.

А Хлоя вернулась в агентство, где все еще сидел за работой Дамьен, и пригласила его на ужин в «Рефюж» – ресторан в Гапе, предлагавший своим посетителям щедрые порции еды, приготовленной на пьерраде[16]. Она не сочла нужным рассказать брату о сцене в больнице, предпочитая обсудить с ним текущие дела. К счастью, не все их клиенты вели себя как Виржил и его совладельцы, и с тех пор, как Хлоя работала с братом, ей удалось заключить несколько удачных сделок. Вначале он доверял ей только простые варианты, но убедившись, что сестра увлеклась его профессией, стал поручать все более сложные или более щекотливые дела. Сам Дамьен с большим энтузиазмом занимался операциями с недвижимостью и вот уже пару лет уговаривал Хлою стать его партнершей. Вдвоем они могли бы расширить агентство, сделать его первым по значимости в этом регионе – разумеется, с условием, что это ее заинтересует и она решит осесть в Гапе. До сих пор Хлоя отказывалась серьезно рассматривать проект брата, ей казалось, что это занятие не по ее части. И все же она видела в нем одно преимущество – здесь она будет сама себе хозяйка, а это совсем другое, чем наемный работник на каком-нибудь предприятии. Ей хотелось быть свободной в своем выборе, сохранить возможность открытого будущего. Именно по этой причине она отказалась от армейской карьеры, предпочтя подписать офицерский контракт всего на четыре года, ради профессионального опыта. Хлоя получила солидное юридическое и административное образование, знала, что способна на многое, но ей не понравилась строгая армейская дисциплина и не хотелось снова испытывать тяготы иерархии и гнет начальства. А Дамьен никогда не смотрел на нее сверху вниз и вел себя как заботливый старший брат. Вот почему Хлоя обещала подумать над его предложением.

Однако тем вечером, возвращаясь домой, она больше думала о Виржиле и его подруге, которую сегодня увидела в такой неудержимой ярости. Очень красивая женщина, высокая, стройная, с роскошными волосами цвета меда и золотистыми, гневно сверкающими глазами, в высшей степени эффектная. Значит, Виржил с ней расстался? Как там она сказала – «обольщал… нашел замену…»? Видимо, они разорвали отношения, и, похоже, именно это вызвало у нее такую бешеную реакцию. А еще она назвала его трусом и лжецом. Интересно, каким образом он положил конец их отношениям? И почему? Хлоя вспомнила, как Виржил еще во время их обеда в «Бушоне» объявил, что этой связи приходит конец. Тогда она ему не поверила, а он, оказывается, говорил искренне. И еще: сегодня Филиппина что-то злобно кричала о том, что он «мечтает заиметь кучу сопливых младенцев» и готов «сделать их первой встречной». Она, конечно, метила в Хлою, и это был не единственный презрительный выпад, который та предпочла игнорировать, – она терпеть не могла всякие интимные разборки. Крики ее не пугали, угрожающие жесты – тоже, зато нескрываемое презрение Филиппины очень не понравилось. Перед такой женщиной невольно можно было почувствовать себя полным ничтожеством.

Хлоя снимала симпатичную двухкомнатную квартирку в одном из жилых домов с розовыми фасадами, выходившими на площадь Жана Марселлена – одно из самых оживленных мест в центре Гапа. Она обставила ее в скромном скандинавском стиле и чувствовала себя здесь как дома. Вот если бы повезло отыскать такую же квартиру, только побольше, для Клеманс Вайян, та наверняка ощутила бы себя в полной безопасности. Только разрешит ли это ее проблему? Клеманс стала жертвой негодяя, который терроризировал ее и, несомненно, был опасен, но опасен не только для нее одной, так что бегство вряд ли могло помочь этой беде. Однажды и самой Хлое довелось стать предметом такой же болезненной ревности мужчины, но она сумела решительно и быстро порвать с ним. Правда, она была одна, а Клеманс приходилось спасать всю свою семью. Во-первых, дочерей, а во‑вторых, конечно, мужа, которого она не хотела подвергать опасности.

Хлоя легла под теплое одеяло и стала вспоминать свое посещение больницы в обществе Виржила. Он очень старался понравиться ей, призвав на помощь все свое обаяние. А уж обаяния у него было предостаточно! Остроумный, темпераментный, совсем не заносчивый (чего вполне можно было ожидать от привлекательного хирурга с ярко-голубыми глазами) и вдобавок уже главврач, хотя ему еще не исполнилось и сорока лет. К тому же он совсем не походил на бабника и явно чувствовал себя неловко в роли «ухажера», что ее особенно умилило. Вот только разрыв Виржила с бывшей возлюбленной произошел совсем недавно, и теперь ему потребуется какое-то время, чтобы оправиться от душевной травмы и перейти от прежней любви к новой. Так что у Хлои было достаточно времени, чтобы разрешить основной вопрос: так ли сильно ей нравится этот человек, чтобы позволить ему соблазнить себя?

Она дотянулась до ночного столика, где лежала пачка печенья, достала одно и стала жевать его, честно пытаясь разобраться в своих потаенных желаниях. Конечно, она не позволит себе пассивно плыть по течению, об этом и речи быть не может. До сих пор она умело правила своей жизнью. Годы, проведенные в армии, закалили ее характер, помогли обрести уверенность в себе и забыть боль, причиненную трагической гибелью родителей. В отличие от Дамьена, который не хотел ни к кому привязываться, боясь новых страданий в случае потери любимого существа, Хлоя твердо решила создать свою семью – ей очень не хватало тепла домашнего очага. И сейчас, когда она преодолела символический рубеж – тридцатилетие, – настало время подумать об этом серьезно. Вот, по крайней мере, хотя бы одна общая точка соприкосновения с Виржилом, если поверить злобным словам его бывшей подруги Филиппины.

Хлоя приподнялась, чтобы достать бутылку воды, стоявшую рядом с кроватью, сделала несколько глотков и погасила лампу. Свернувшись клубочком, она подумала: как приятно было бы сейчас присутствие мужчины рядом, в постели. Но нет: теперь она уже не повторит прошлых ошибок и не бросится очертя голову в новые авантюры, а будет продвигаться шаг за шагом, не спеша, в своем ритме. Так что Виржилу Декарпантри придется набраться терпения, и это будет наилучшим способом испытать его упорство. Вслед за чем настанет его очередь доказать ей силу своего чувства, ибо среди обвинений Филиппины Хлоя особенно хорошо запомнила одну фразу: «Только не надейтесь, что он будет вас любить, ему даже неизвестно, что это такое!» Эта беспощадная оценка из уст женщины, которая много лет была его подругой, встревожила ее. Что это было – правда или злобная клевета?

Умение любить дано не всем мужчинам. К какому же лагерю принадлежит Виржил?

Хлоя поняла, что если так и будет задавать себе вопросы, на которые нет ответа, то не сможет выспаться. Поэтому она выбросила Виржила из головы и почти сразу заснула.

8

– Но это совсем не то, что я хотела! – недовольно заявила клиентка.

Она разочарованно смотрела на себя в зеркало.

– Вот увидите: когда они высохнут, то сразу посветлеют, – увещевала ее Соня.

– И на сколько тонов? Я же просила: сделайте меня блондинкой!

– Но это иесть блондин, мадам.

– Вы считаете, что это – блондин?! – воскликнула та, схватив прядь волос и потрясая ею в воздухе.

– Ну, конечно, это не платиновый и не скандинавский блондин, но все же блондин.

Клеманс пересекла салон и с натянутой улыбкой подошла к ним.

– Подождите, пока процедура закончится, мадам, – мягко сказала она. – Вот увидите: они станут гораздо более светлыми и блестящими. А если вам не понравится, мы все переделаем. Главное, чтобы вы остались довольны.

– Вот именно! – буркнула клиентка.

Тем не менее она все же смягчилась и согласилась подождать, пока Клеманс доставала фен. Но увидев, что та протягивает его Соне, потребовала:

– Нет, я хочу, чтобы вы сами занялись мной!

– О, конечно…

Золотое правило парикмахерского салона гласило: женщины и мужчины, приходящие сюда за прической, должны уйти полностью удовлетворенными.

Пока Клеманс вооружалась толстыми щипцами и круглой щеткой, клиентка указала на окно.

– Ой, это же… это доктор Декарпантри! – воскликнула она полуизумленно, полувосторженно.

Виржил открыл дверь и приветствовал всех трех дам. Соня кинулась к нему, взяла и повесила его пальто и, протянув белую накидку, робко пробормотала:

– Вас постричь?

– Да. Но вообще-то я спешу. Мне долго придется ждать?

И он взглянул на Клеманс, явно разочарованный тем, что она занята. Оглянувшись, та состроила красноречивую гримаску, давая понять, что не может отвлечься, и объявила:

– Сейчас тобой займется Соня, и ты выйдешь отсюда уже через четверть часа.

Пока Виржил усаживался в кресло для мытья головы, а Соня, одновременно сияющая и оробевшая, суетилась вокруг него, клиентка прошептала:

– Я смотрю, вы с доктором Декарпантри на «ты»?

– Мы с ним старые знакомые, – уклончиво ответила Клеманс.

Она догадывалась, что после такого сюрприза оттенки белокурого цвета волос будут уже не так важны для привередливой дамы.

– Это замечательный хирург! – вполголоса поведала та. – Если б вы знали, какую блестящую операцию на колене он сделал моей дочери!..

Клеманс усмехнулась: она давно уже заметила, что большинство людей, отзываясь о Виржиле, неизменно говорят о нем в превосходной степени. Разумеется, кроме Филиппины. Уголком глаза она поглядывала на Соню, которая усадила Виржила в кресло, но медлила, не решаясь начать.

– Только не слишком коротко, – попросил он, решив ее подбодрить. – И высуши мне их руками.

Он не любил выглядеть так, словно только что вышел из парикмахерской, и его пепельно-белокурые волосы легко укладывались без помощи фена. Клеманс все еще возилась со своей клиенткой, когда Виржил был уже пострижен. Все попытки Сони разговорить его ни к чему не привели, он упорно молчал, отвечая на ее подходы вежливой улыбкой. Потом отблагодарил мастерицу щедрыми чаевыми и подошел чмокнуть Клеманс.

– Кто за тобой приедет сегодня вечером?

– Люк.

– Прекрасно.

И Виржил удалился, провожаемый восторженным взглядом клиентки. В конечном счете эта дама признала, что довольна цветом своих волос.

– Недурно… В следующий раз сделайте их еще светлее, но вообще-то, разумнее высветлять их постепенно.

Когда она вышла, Клеманс и Соня укрылись в глубине салона, чтобы вдоволь посмеяться.

– Можешь быть уверена, что она порекомендует нас всем своим приятельницам! – воскликнула Клеманс сквозь смех. – Еще бы – ведь нашу парикмахерскую посещают такие люди!

– Спасибо, что разрешила мне постричь Виржила. Жаль только, он не очень-то разговорчив.

– Ну, я же тебе говорила почему. Он только что перенес бурный разрыв со своей подругой и уже влюбился в другую.