Чужой выбор

– Нужно было хранить дрова в другом месте! – прокричал Кристоф.

Пробравшись между штабелями деревянных кругляков, они достали пару огромных корзин и начали складывать в них разнокалиберные поленья. Спустя несколько минут Кристоф заметил:

– Что-то ты сегодня больно мрачный.

– Я решил расстаться с Филиппиной, и это довольно тяжело.

– Вот так новость!

– Люк расскажет тебе, что и как. Мне не очень хочется это обсуждать.

– Понятно.

Складывая поленья в свою корзину, Виржил добавил:

– Она потрясающая женщина – умная, выдержанная, очень красивая… Но я только теперь понял, что наши отношения были поверхностными. И меня это вполне устраивало – таким образом я мог всецело посвящать себя своей профессии, а остальное меня не волновало. Филиппина была рядом, у меня под боком, не нужно было искать другую – все удобно и приятно. Ты только вдумайся: приятно! Какое пошлое представление о любви! Я загубил свою сердечную жизнь по неразумению, по слепоте и трусости, я был просто ничтожеством!

Для человека, который не собирался обсуждать свои чувства, Виржил был чересчур многословен.

– Слишком легко тебе жилось, вот в чем дело, – заметил Кристоф.

– Легко – мне?!

– Ну да! Помню, как это злило Люка. Он говорил, что тебе стоит лишь мигнуть, и все девушки будут у твоих ног. А ты даже не давал себе труда ухаживать за ними, удерживать при себе. Никакой великой любви – ты и без нее преспокойно жил себе, поживал. А вот у Люка случались неудачи на любовном фронте, какие часто бывают у молодых парней – ты небось помнишь это, – и он вполне созрел для великой любви, когда встретил Клеманс. Жаль, что тебе такая не встретилась. А теперь признайся: с чего это ты вдруг прозрел? Что с тобой стряслось?

Виржил не ответил. Он доверху наполнил дровами свою корзину, взялся за ручки, но тут же поставил ее. Они находились в глубине сарая, где их не доставал ни снегопад, ни упорно задувавший ветер.

– Странный какой-то период у нас начался, – бросил он наконец.

– Верно, и, представь себе, мы с Вероникой очень это переживаем. А ведь еще недавно жили – не тужили. Знали, что вы тут, все вместе, счастливы, и это нас радовало. И каждый раз, погостив у вас, уезжали отсюда в полном восторге. Какую гармоничную, приятную жизнь вы вели в этом заповедном месте! И вдруг, в один прекрасный день, бац – и все рухнуло… Конечно, хоть и знаешь, что нет ничего вечного на свете, а все равно грустно.

С этими словами Кристоф решительно поднял тяжеленную корзину и вышел из-под навеса. Виржил последовал за ним, слегка утешенный беседой с этим человеком, которого так ценил за его прямоту и здравомыслие. Даже Люк не стал бы говорить с ним настолько откровенно, из боязни обидеть. Они вернулись в шале, стараясь шагать по тем следам, что проложили из шале к сараю, хотя их уже начало заносить снегом.

К середине ночи буря улеглась, да и ветер внезапно ослабел. Так что в понедельник утром, на рассвете, окружающий пейзаж выглядел застывшим под толстым слоем льдистого снега. Филиппина решила ехать в Париж не откладывая, и Виржилу пришлось всю дорогу тащиться на машине с черепашьей скоростью, следом за снегоуборщиком, возвращавшимся вниз, в Гап. Когда он высадил Филиппину у вокзала, она бросила ему всего несколько слов ледяным тоном:

– Позвони, когда примешь решение!

Он вынул из багажника ее сумку, протянул ей.

– Ты сможешь нести ее одной рукой? Если хочешь, я тебя провожу…

– Нет, как-нибудь справлюсь.

– Обязательно ходи на массаж, чтобы разработать руку.

– Надеюсь, мы еще увидимся?

Виржил поколебался, в поисках подходящего ответа, не нашел такого и ограничился стандартной формулой:

– Ну, счастливо доехать, береги себя.

Он знал, что, если позволит себе хоть один ласковый жест, она тут же воспользуется этим, чтобы оттолкнуть его или, наоборот, удержать, и тогда ему грозит новая бурная сцена. Несколько секунд Филиппина молча смотрела ему в глаза, затем повернулась и, гордо вскинув голову, пошла к вагону. А Виржил смотрел ей вслед, невольно думая: до чего же она все-таки красивая! Как и всякий раз, когда она уезжала в Париж, на ней была элегантная одежда для более мягкого климата, чем горный; в ней она выглядела очень эффектно. Виржил представил себе, как Филиппина, сойдя с поезда, приедет в студию на бульваре Сен-Жермен, позвонит друзьям и научному руководителю, составит целую программу пребывания в городе. Она была не из тех, кто станет оплакивать судьбу и терзаться горькими мыслями, даже если их расставание и сделало ее несчастной. Несчастной, а главное, взбешенной, однако гордость, конечно, не позволит ей впасть в отчаяние.

Виржил вздрогнул от холода, поспешил сесть в машину и включил отопление. Он чувствовал себя не опечаленным, каким ему следовало быть, а, скорее, виноватым. Уверенный в своей любви к Филиппине, он тем не менее постепенно и незаметно отдалялся от нее. Хлоя послужила той вспышкой, которая позволила ему ясно разглядеть истинное положение вещей, но мог ли он надеяться, что им суждено когда-нибудь соединиться? Он истово желал этого, но притом ясно понимал, что почти не знает ее. Она вполне могла оказаться совершенно не такой, какой он представлял ее себе; возможно, его прельстила скорее надежда на великую любовь, чем конкретное чувство к этой молодой женщине. На самом деле он расстался с Филиппиной не из-за Хлои, а, скорее, из жажды свободы. Тем не менее он не собирался тут же воспользоваться своим новым статусом холостяка – нет, сначала нужно успокоиться, навести порядок в своей жизни, в своих мыслях, в своем сердце. А главное, ему предстояла целая череда сложных операций, и он не мог позволить себе отвлекаться от дела.

Одним из невинных грешков Клеманс было любопытство. Она давно привыкла к откровениям клиенток в салоне, ежедневно выслушивала любовные и семейные истории. Встреча с Хлоей Кутюрье около лыжной трассы вызвала у Клеманс особый интерес. Ей достаточно было увидеть, как Виржил пожирает глазами эту молодую женщину, и она сразу поняла причину его ссоры с Филиппиной и поспешного отъезда последней. Подумать только: Виржил – такой спокойный и надежный – влюблен в другую! Клеманс очень хотелось разузнать побольше, и она подумала: а не заглянуть ли в агентство недвижимости, где работала Хлоя? Ей повезло: она застала ту на месте. Сказав, что желает осмотреть небольшие домики или квартиры, сдающиеся в Гапе, она долго беседовала с Хлоей, объясняя ей, что наем городского жилья – исключительно вынужденная мера из-за сложившейся ситуации:

– Не буду вдаваться в подробности, скажу просто, что такое решение позволит нам не продавать шале. Вы ведь осмотрели его и наверняка понимаете, почему мы дорожим этим домом.

– Да, шале великолепное, – согласилась Хлоя. – И, значит, вы на все готовы, лишь бы сохранить его?

– Ну, по крайней мере, мы попытаемся. Хотя, мне кажется, вы будете разочарованы, если вам не удастся включить его в ваш список продаваемого жилья.

– Разумеется. Но это непросто… Ваше шале – очень дорогостоящий объект, и нужно еще найти клиента, желающего приобрести дом такого типа. Теперь по поводу вашего проекта снять квартиру в городе: хочу напомнить, что вам придется возместить все расходы агентства, внести залог в размере месячной аренды, и вдобавок у вас будут расходы на переезд… Если вы снимаете лишь на время, аренда вам обойдется дорого!

– Я знаю. Мы с мужем уже подсчитали, во что это обойдется.

– Ну, хорошо. Если хотите, я вам покажу пару объектов, которые могут вам показаться интересными.

– С удовольствием посмотрю. Только мне неудобно отнимать у вас время.

– Но это моя работа. Нужно только договориться о встрече.

– А… нельзя ли прямо сегодня? По понедельникам наш салон закрыт, и я свободна, а в остальные дни мне трудно выбрать время.

Хлоя поколебалась, заглянула в свой ежедневник и наконец кивнула. Она уже привыкла сразу же идти навстречу пожеланиям клиентов, если они чего-то хотели.

– У меня есть ключи от квартиры, которая может вас устроить, она находится в двух шагах отсюда. Пойдемте?

Клеманс, очарованная ее любезностью, согласилась, мысленно спрашивая себя, как Люк отнесется к этому визиту. Хотя что тут плохого, она просто совместит приятное с полезным: познакомится с Хлоей и поинтересуется жильем. Они вышли из агентства, которое находилось на улице Жана Эймара, в самом центре города, рядом с торговой зоной, и зашагали по улице Бон-Отель, болтая на ходу. А чтобы не поскользнуться на обледенелом тротуаре, женщины шли под ручку, как старые знакомые. Клеманс сразу почувствовала в Хлое искреннюю, жизнерадостную натуру, решительный, деловой, энергичный характер – словом, прямую противоположность Филиппине, хотя она и не была так красива, как подруга Виржила. Тем не менее ее лицо с высокими скулами и большие темные глаза с длинными ресницами привлекали внимание. Когда Хлоя говорила, ее взгляд оживлялся, а искренняя радостная улыбка была просто неотразима. Словом, она внушала симпатию, хотя при этом сразу чувствовалось, что она умеет постоять за себя.

Наконец они подошли к высокому безликому зданию, и Хлоя указала на один из балконов фасада:

– Это вон там, на третьем этаже.

Они вошли в подъезд, и Клеманс сразу не понравился холодный, безликий холл.

– Прекрасная четырехкомнатная квартира, – объявила Хлоя, отперев дверь после того, как она перебрала все свои ключи с этикетками. – Кухня с полным оборудованием, паркетные полы, хороший вид на юго-восток, никакой дополнительной отделки не требуется. Две спальни, в каждой – стенной шкаф, между ними ванная, без окон, но достаточно просторная. Да вы походите, посмотрите!

Клеманс медленно обошла все комнаты, безуспешно пытаясь представить себя в этой квартире.

– На балконе можно поставить маленький столик и пару стульев, – добавила Хлоя. – А весной – горшки с цветами.

Клеманс, с комком в горле, осмотрела белые стены, сравнивая их со стенами из золотистого дерева и каменной облицовкой перегородок в шале. Здесь не было ни свободного пространства, ни света, ни тепла. Как не было большого камина в центре холла и вида из окна на еловый лес, спускавшийся по склону холма. И они не увидят летом коров с колокольчиками на шеях, пасущихся на альпийских пастбищах. А зимой не порадуются девственно-белому снегу, по которому так приятно ходить в снегоступах или скользить на лыжах, – одна только серая уличная жижа на городской мостовой.

– Наверно, я слишком избалована жизнью в шале, – прошептала Клеманс. – Может, прежде эта квартира мне понравилась бы, но теперь…

Она представила себе Эмили и Жюли в этих стенах и чуть не расплакалась.

Девочки уж точно не поймут причин такой перемены.

– Все торговые точки находятся в двух шагах от дома, а на заднем дворе есть место для парковки. Но, к сожалению, тут нет кладовки.

И снова Клеманс вернулась мыслями к шале, к тем уикендам, когда они втроем – Люк, Виржил и она – клали плитку в ванных, покрывали лаком балюстраду галереи, выбирали светильники, вешали зеркала. С утра субботы и до воскресного вечера они трудились, как заправские строители, декораторы и маляры, перекусывали между делом и смеялись до упаду, а дом постепенно хорошел, обретая вид уютного жилья. Они вложили все деньги и силы в это шале, о покупке которого раньше и мечтать не смели. Для Клеманс, никогда не жившей в таком красивом доме, статус его совладелицы был символом жизненного успеха, заработанного честным трудом. Она гордилась тем, что помогла Люку создать такое уютное жилище для их дочерей и зачеркнула свое прошлое. Увы, оно безжалостно напомнило о себе. И теперь она не могла простить Этьену не только страх, который он ей внушал, но и то, что он хочет отбросить ее назад, вернуть к прежнему жалкому существованию.

– Даже не знаю, что сказать, – пролепетала она сдавленным голосом.

Они переглянулись, потом Хлоя, покачав головой, открыла сумку, вынула пачку бумажных платков и протянула Клеманс.

– Я думаю, нам не стоит здесь задерживаться, верно?

– Простите, мне очень жаль, – извинилась Клеманс.

– Ничего страшного, я предвидела вашу реакцию. Поскольку мне довелось посетить шале, я прекрасно понимаю, отчего эта квартира вызвала у вас шок. Это совсем другой образ жизни, у него есть и хорошие, и плохие стороны, но вам он не подходит. И лучше сразу отдать себе в этом отчет прямо здесь, на месте, – по крайней мере, теперь вы точно знаете, чего не хотите.

Женщины молча вышли из квартиры, и Хлоя, уже на улице, предложила Клеманс вернуться в агентство.

– Давайте позавтракаем там и всё обсудим спокойно. У нас в конторе прекрасная кофемашина, а я сегодня утром купила чудесные булочки со сливовой начинкой.

Хлоя, несомненно, считала, что Клеманс следует успокоиться после осмотра квартиры.

– Знаете, мне все больше и больше нравится работать в сфере операций с недвижимостью, – весело объявила она. – Во-первых, можно разъезжать по разным местам, во‑вторых, общаться с клиентами, в‑третьих, подыскивать такое жилье, которое им понравится… Словом, очень увлекательное занятие, хотя и не по моей части.

– Вот как? А впечатление такое, будто вы прекрасно знаете это дело.

– Что ж, тем лучше! Но пока я всего лишь помогаю брату, – его агент сейчас в декретном отпуске. Он очень любит свою профессию и обожает эти места.

Когда женщины уселись в комнате агентства с чашечками эспрессо, Хлоя вынула тоненькую папку с надписью: «Декарпантри – Вайян».

– Давайте подведем итоги, если вы не против, – бодро сказала она. – Дело в том, что вы оказались непростыми клиентами! Если коротко, доктор Декарпантри пока не решился окончательно на продажу шале, и вы с мужем, как я сегодня поняла, находитесь на той же стадии. Итак, мы будем теперь придерживаться варианта «временная аренда», хотя сегодняшний осмотр вас разочаровал. Учтите, что мы сдаем не только квартиры. Можем подыскать для вас маленький домик в окрестностях Гапа. Но предупреждаю, что в сравнении с вашим теперешним жильем он вас разочарует еще больше. Доктор Декарпантри, со своей стороны, сообщил мне, что в случае продажи шале он хотел бы купить другое, не такое большое, но обязательно в горах, так как он не намерен жить в городе. Вот такие дела… Все это несколько усложняет мою задачу. Мадам Вайян, не могли бы вы уточнить свою позицию, чтобы все мы яснее понимали ситуацию?

– О, пожалуйста, зовите меня Клеманс.

– Хорошо. А я Хлоя. Итак, я вас слушаю.

Она выражалась четко и ясно, и Клеманс это понравилось.

– Вы, наверно, считаете нас нерешительными и надоедливыми, но мы попали в очень сложную ситуацию. Главная трудность состоит в совместном владении шале: когда у одних собственников возникают проблемы, они поневоле затрагивают других. Хочу сразу уточнить: речь идет не о финансовой стороне дела. Я не буду рассказывать вам свою биографию, скажу только одно: в том уединенном месте, где я живу, мне и моим дочерям постоянно грозит опасность. И чтобы ее избежать, мой муж решил переселиться всей семьей в город хотя бы на несколько месяцев, пока эта ситуация не выправится.

– Вам грозит опасность? – недоверчиво переспросила Хлоя.

– Я понимаю, что это кажется нелепостью, но… – И Клеманс замолчала, не решаясь говорить откровенно.

– Да, жизнь не всегда течет мирно, как большая спокойная река, – с улыбкой заключила Хлоя. – Когда я знакомлюсь с жизненными обстоятельствами своих клиентов, то вижу и слышу самые невероятные вещи.

Тронутая сочувствием, прозвучавшим в голосе Хлои, Клеманс все-таки отважилась на признание:

– Меня преследует сумасшедший, который может быть опасным. А если совсем откровенно, это мой бывший муж.

Улыбка Хлои мгновенно погасла.

– Вы серьезно говорите? Но ведь есть законы, средства защиты. Вы оповестили жандармов?

– Да, они в курсе. Но как вы думаете, что они могут сделать?! Охранять меня днем и ночью, каждый вечер провожать с работы до самого дома? Когда я остаюсь одна, мне нечем защититься, я не могу прибегнуть даже к газовому баллончику – это считается противозаконным! Значит, оружия у меня нет, приемами дзюдо я не владею, а мой бывший весит около ста килограммов. Недавно он уже гнался за мной на машине, а потом покалечил мою подругу, так что она угодила в больницу. Конечно, судья вызовет его и сделает внушение, как уже случилось, но этого зверя ничем не напугаешь, уж я-то знаю это лучше других. Он буквально помешан на мне, хотя мы уже десять лет как разведены!

И Клеманс внезапно умолкла, устыдившись собственной откровенности.

– Ну и ну, – прошептала Хлоя, – вот так история… Теперь мне ясно, почему вы решили жить в городе, хотя и здесь полицейского встретишь не на каждом углу. Ладно, я постараюсь найти вам что-нибудь подходящее, хотя бы на время и в самом центре Гапа.

Она повернулась к компьютеру и забарабанила по клавишам.

– Я включаю в круг поисков нескольких коллег из других агентств, – пояснила она, – так у нас будет больше шансов найти то, что вам нужно.

Закончив печатать, она снова посмотрела на Клеманс; теперь в ее взгляде светилось сочувствие.

– Я буду держать вас в курсе и, поверьте, сделаю все, что от меня зависит. Мне жаль вас, это ужасная ситуация. Видимо, ваш бывший супруг был болезненно ревнивым самодуром?

– Именно так!

– Я знаю таких мерзких самовлюбленных типов, – они смотрят на женщин как на служанок и сексуальных рабынь, принадлежащих им душой и телом. Мне тоже довелось пережить начало подобного опыта – хорошо, что я вовремя его прервала. Но мне повезло больше, чем вам: служба в армии приучила меня к жизни в мужском коллективе, среди эдаких мачо, и я перестала их бояться. Кроме того, я уже давно освоила приемы рукопашного боя – так, на всякий случай…

Она проводила Клеманс до двери агентства и долго смотрела ей вслед. Теперь она понимала, почему у этой женщины такая уязвимая натура: видимо, ей довелось испытать большие трудности и в детстве, и во времена первого брака. Она была не уверена в себе, и эта неожиданная откровенность перед малознакомым человеком выдавала ее панику. Как же случилось, что у нее действительно нет надежного прибежища? Что она боится за себя и двух своих дочерей и никто не способен им помочь? Переезд в другое место был бы крайней, но смехотворной мерой и ничем не мог ее защитить. Если ее бывший муж и вправду маньяк, он отыщет ее, где бы она ни пряталась.

Поглощенная этими мыслями, Хлоя вернулась к своему столу, и ее взгляд упал на папку с именами «Декарпантри – Вайян». Виржил ничем не напоминал о себе, но она знала, что рано или поздно он объявится. Хлоя перечитала досье и убедилась, что у шале только три совладельца – Виржил, Люк и Клеманс. Возлюбленная Виржила нигде не фигурировала, да и Клеманс ни разу о ней не упомянула. Разве что это и была та самая «подруга», которую, по словам Клеманс, искалечил ее мерзавец-супруг.

Появление Дамьена, брата Хлои, отвлекло ее от раздумий. Он победно размахивал бутылкой шампанского, которую торжественно водрузил на стол перед сестрой.

– Я заключил сделку!

– Неужели ты продал те хоромы в Пон-Сарразене?

– Да, сестренка! Шесть месяцев усилий, и вот наконец успех. Ну, а как ты провела утро?

– Несколько странно, – ответила она, указав на папку.

– Ах да, то роскошное шале хирурга… Если тебе удастся его продать, получишь неплохие комиссионные. Так он решился на продажу или нет?

– Он не может решать это самостоятельно, и вообще, дело довольно сложное…

– Я на тебя полагаюсь, – ответил Дамьен, подмигнув сестре, – ты становишься чемпионкой по продажам!

Помощь Хлои в агентстве искренне радовала ее брата; он считал, что она просто создана для этой профессии, и надеялся уговорить ее остаться в агентстве даже после возвращения его сотрудницы. Дела шли благополучно, и работы вполне хватило бы для троих. Вот почему он каждый день внушал Хлое, что она должна обосноваться в Гапе. Правда, пока его сестра сопротивлялась, откладывая свое решение.

Он достал пару картонных стаканчиков, предназначенных для кофе, откупорил бутылку и, заметив удивленное лицо сестры, провозгласил:

– Шампанское можно пить в любое время суток! Особенно когда оно такое холодное.

– Ну, в такую погоду я предпочла бы что-нибудь погорячее, но ты прав – шампанское всегда веселит душу.

Хлоя вспомнила, как они с братом пили шампанское в день похорон их родителей, чтобы утопить горе в его щекочущих пузырьках. Ей только что исполнилось двадцать лет, Дамьену было двадцать пять. Разбившийся вертолет сделал их сиротами и сблизил; после этого Дамьен взял на себя заботу о сестре и следил за ее жизнью даже издалека. Скромное наследство, доставшееся им поровну, позволило ему открыть свое первое агентство в Экс-ан-Провансе, где они жили, а Хлое – оплатить свою учебу. Брат регулярно звонил ей раз в неделю, настаивал, чтобы она приезжала к нему на Рождество и на их дни рождения, общался со всеми приятелями сестры. И утешал Хлою, когда у нее случались сердечные горести, хотя и не пытался вмешиваться в ее жизнь, даже когда она крайне удивила его своим решением, а именно: получив степень лиценциата[15] по экономике, решила пройти конкурс в школе армейских комиссаров. Посмеиваясь, Дамьен тем не менее принял в этом участие: помог сестре тренироваться, чтобы успешно одолеть пять недель военной и спортивной подготовки. Они вместе плавали и бегали, отжимались и подтягивались на турнике. И только когда Хлоя уехала на год в Салон-де-Прованс, он решил, что может спокойно покинуть Экс, где они всегда жили, и попытать счастья в Гренобле. Дамьен обожал горы, а главное, горные лыжи – единственный вид спорта, в котором Хлоя не блистала успехами. В течение нескольких лет, пока она служила в армии, явно довольная своей жизнью, он энергично трудился и в один прекрасный день решил обосноваться в Гапе. С тех пор его дела неизменно шли в гору, и он стал настоящим профессионалом, хотя из-за бесчисленных мимолетных интрижек прослыл ветреником. Одна лишь Хлоя знала, что он просто боится прочной привязанности, – внезапная потеря родителей, от которой он так и не оправился, до сих пор мучила его.

– Итак, по поводу этого дела с шале, – что ты нашла в нем такого сложного? – спросил он, с удовольствием сделав пару глотков шампанского.

Брат взял папку, просмотрел бумаги, но не обнаружил там ничего кроме подробного описания дома и фотографий, которые Хлоя сделала со своего смартфона.

– Бесконечные колебания совладельцев, – пояснила она. – Вполне обоснованные, принимая во внимание то, что я узнала сегодня утром, но тормозящие ход дела. И, кстати, скажи мне… Что ты думаешь о Виржиле Декарпантри?

– Да я его почти не знаю. Познакомился с ним только в больнице, пару лет назад, когда вывихнул коленный сустав. По-моему, блестящий хирург, да и человек симпатичный, если мне не изменяет память. А почему ты им интересуешься?

– Это он интересуется мной. Но одно мне кажется странным: ему уже под сорок, а он никогда не был женат и детей у него нет… Может, он, как и ты, избегает серьезных отношений – но в этом случае я не позволю ему за мной ухаживать. Все эти шашни, которые ни к чему не приводят, мне не нужны.

– Да ведь у него есть подруга. Я пару-тройку раз встречал его в городе, на улице или в ресторанах, с очень красивой молодой женщиной. Всегда с одной и той же.

– Верно, и тем не менее она не включена в число совладельцев шале.

Несколько мгновений Дамьен пристально смотрел на сестру, потом заключил:

– Признайся откровенно: он тебя интересует? Надо же, а я-то думал, что ты равнодушна к стереотипу «хирург-с-голубыми-глазами».

Хлоя громко рассмеялась, залпом допила шампанское и щелчком послала картонный стаканчик в мусорную корзину.

– Ох уж эти твои армейские замашки! – усмехнулся Дамьен. – Как-то это неженственно, поверь мне…

– А я вовсе не обязана жеманничать.

Хлоя с раннего детства категорически отказывалась делать то, чего от нее ждали, исполнять роль, заранее определенную взрослыми.

– Ты странная молодая женщина, сестренка! Совсем малюсенькая женщина…

И он подкрепил свое высказывание, обозначив Хлое ее габариты крошечным зазором между большим и указательным пальцами.

– Пойдем-ка обедать, пока мы не напились вусмерть, – скомандовала Хлоя, надевая пуховик.

Она уже начала привыкать к Гапу, к этой местности, к горам, хотя и не была уверена, что захочет остаться тут навсегда. Впервые в жизни у нее не было определенных планов, четко намеченной цели. Но ей уже шел тридцать второй год, и она не собиралась полагаться на случай. Запирая дверь агентства, она подумала о Клеманс Вайян и, чисто ассоциативно, о Виржиле.

7

Реанимация длилась уже больше двадцати пяти минут, – бригада врачей, собравшаяся вокруг операционного стола, все еще упорно пыталась вернуть пациента к жизни. Не помогли ни инъекция адреналина, ни электрошоки, ни интенсивный массаж сердца. Себастьен, не отрывавший глаз от монитора, был в полном отчаянии. Виржил бросил взгляд на стенные часы и, отойдя от стола на пару шагов, со вздохом сказал: