скачать книгу бесплатно
На что Буратино – молоденькая актриса – сказала:
– Вечно мной затыкают все дырки. Сейчас выход Чиполлино.
Режиссер укорил Буратино:
– Как тебе не стыдно! Чиполлино – старая больная женщина. Ей только что сделали укол.
Женщина должна оставаться тайной
Увидев, что Алеся куда-то собирается, Ася Федоровна спросила:
– Деточка, ты куда?
– Еду с одноклассниками на пляж.
– А что, мальчики тоже будут?
– Да, будут.
– Деточка, это невозможно, – воскликнула Ася Федоровна. – Ведь на пляже раздеваются! А женщина должна оставаться тайной.
Сама Ася Федоровна, желая оставаться тайной для своего мужа Глебочки, переодевалась в общем коридоре коммуналки.
Проклятье
Первой женой Глебочки была провинциальная певица Люба.
В расцвете сил Люба заболела и скоропостижно скончалась.
Перед смертью, в состоянии тяжелой депрессии умирающая совершила ужасный поступок: прокляла мужа и десятилетнюю дочь Юлю.
Дальнейшие события таковы: Юля, голубоглазая девушка с льняными волосами, возвращалась пешком домой с выпускных экзаменов.
На улице произошла авария. Столкнулись две машины. Из одной вылетел карбюратор и ударил девушку по ногам. Она упала. Сломала позвоночник и через неделю умерла.
Глебочка был безутешен.
Однажды его новая жена, Ася Федоровна, варила косметический крем. На ней был нейлоновый халат. Халат воспламенился. Ася Федоровна сгорела заживо.
Вдовец с горя сильно запил.
Вновь женился. Родил сына Сашку.
Через пару лет Глебочка неожиданно повесился.
Мамусь?!
Университетская подруга моей тещи Серафима Моисеевна была инвалидом и жила одиноко, пока не приютила сироту Валентина.
Благодарный Валентин привязался к Серафиме Моисеевне и называл «мамусей».
Паренек, бывало, спрашивал:
– Мамусь?! А, мамусь?! Когда евреев-то начнем бить, тогда, мамусь, и тебя будем бить?
Птичка моя, как ты вырос!
Родственница Адуля пользовалась ненормативным русским.
Домой ее не приглашали, оберегая уши интеллигентного сына Темы. Когда Теме исполнилось десять лет, теща решилась наконец позвать Адулю на праздничный обед.
Увидев именинника, гостья с порога в восторге закричала:
– Птичка… твою мать! Как ты вырос! У тебя баба-то уже есть?
Берем сбербанк
Художник Володя Янкилевский выбросил на помойку не пригодившийся для ассамбляжа поломанный автомат.
Его сосед по дому, мой приятель Игорь Козлов, прогуливаясь с собакой, нашел и подобрал его.
Дома у Игоря в это время жил, уйдя в очередной раз от очередной жены, наш общий друг Миша Мацковский.
Придя домой и притащив с собой находку, Игорь стал валять дурака:
– Так, Миш, вот автомат. Берем банк, телеграф, почту, радиостанцию. Ты меня прикрываешь и т. д.
Может быть, в последний раз
На следующее утро свеженький Михаил Семенович пришел на работу.
Его тотчас попросили зайти в первый отдел.
Там Мишу ожидал человек с квадратным лицом, вежливо попросивший проследовать к черной «Волге» и в сопровождении «товарищей» отправиться на Петровку, 38.
Не понимая, за что, мой друг с грустью, может быть, в последний раз наблюдал за окном весенний пейзаж с величественными очертаниями Московского университета.
Когда машина проезжала мимо Красной площади, у него даже мелькнула мысль: «В мавзолее Ленина так и не удалось побывать».
Среди уголовных рож
Когда прибыли в дом на Петровке, Миша услышал прежде всего голос дежурного, рапортовавшего по внутреннему телефону:
– Привезли Мацковского.
Следователь в кабинете, поговорив для блезира на общие темы, выложил на стол веер фотографий.
Со снимков на Михаила Семеновича взирали монстры всех мастей. Вдруг среди уголовных рож наш герой заметил фотографию своего лучшего друга Игоря Козлова.
С Игорем проделывали в это время то же самое в соседнем кабинете.
Игорь Козлов был женат на англичанке. Телефон «пасли».
Подслушав криминальный план, оперативники по наводке КГБ приняли срочные меры.
Как это прекрасно!
У нас был приятель Жан-Мишель, симпатичный француз, математик. Придерживаясь крайне левых взглядов, он видел в СССР только хорошее.
Парень приходил в восторг, когда в ресторане официант не обслуживал его в течение часа, а, подойдя, хамил.
– Как это прекрасно! – говорил француз, – люди не боятся потерять работу в этой стране.
Волнующий политический митинг
Однажды, приехав в очередной раз в Россию, приятель остановился у Алесиного брата, в квартире этажом ниже нашей.
В шесть утра раздался стук в дверь.
Открыв, мы увидели взволнованного Жан-Мишеля.
– Вы тут спите и врете, что в стране нет свободы и демократии. А я всю ночь наблюдал в окно политический митинг. Люди жгли костры, кричали что-то в мегафон. Было полно милиции!
В доме, где мы жили, находился большой универмаг. Волнующим политическим митингом была очередь за коврами. Люди записывали номера на руках, а затем выкрикивали их в мегафон.
Действительно, жгли костры. Была милиция.
Кусок винограда
Жан-Мишель плохо понимал по-русски.
Как-то раз он сидел у нас дома и смотрел телевизор. Выступал Брежнев. Мы были на кухне.
Вдруг появился Жан-Мишель и в недоумении сообщил, что Генсек в своей речи зациклился на «куске винограда».
Куском винограда оказалась «высокая награда» – Золотая Звезда героя Советского Союза, которую Брежнев вручал советскому космонавту.
Любовь русской девушки
Кончилось тем, что Жан-Мишель поверил в горячую любовь русской девушки и женился.
После совместной борьбы за ее выезд на Запад молодожены наконец благополучно встретились в аэропорту Руасси.
Девушка пожелала взять отдельное такси.
С тех пор Жан-Мишель ее никогда не видел.
Спор народов
В городе Бресте я зашел в привокзальный сортир.
И провел внутри по крайней мере пару часов, с увлечением изучая оставленные там надписи.
Евреи-эмигранты, навсегда покидая страну, формулировали на стенах укромного места кое-какие мысли о русских и России.
Коренное население давало тут же отпор, изливая все, что накипело на душе. Следующие эмигранты комментировали тексты, провоцируя продолжение диалога. И так далее.
Наконец кто-то, обмакнув кисть в ведро с зеленой краской, размашисто написал поверх всего аршинными буквами: «Жидяра хуева», – как бы подведя итог спору двух великих народов.
Ударили по рукам
Мой друг Эдик Лозанский в 1977 году решил покинуть пределы Отечества и переселиться в Америку.
Его тесть был в то время главнокомандующим Киевского военного округа. Под его водительством советские полки в 68-м году вошли в Прагу.
Тесть попросил Эдика развестись, подождать пару месяцев, пока он получит повышение и очередную новенькую звезду. После чего жена Эдика, Таня, по военному плану беспрепятственно соединится с мужем.
Ударили по рукам. Эдик эмигрировал. Генерал действительно повысился до главнокомандующего гражданской обороны СССР и, поглаживая свежие погоны, переселился в Москву.
Вызвав Таню, отец сказал, что он ее никогда не выпустит, чтобы она забыла мужа, и что у него есть на примете симпатичный молодой майор. Таня, истинная дочь генерала, категорически сказала «нет» и, проявив свой железный характер, начала борьбу за воссоединение семьи.
Скрытый и опасный враг
Я, чувствуя ответственность перед другом и сочувствуя Тане, старался помочь и морально поддержать ее по мере сил и возможностей.
Как-то Таня пришла ко мне в студию и рассказала, что папа в беседе проявил необыкновенную осведомленность о всех ее друзьях. Он сообщил, что самым вредным из друзей является художник, у которого мастерская на площади Маяковского.
– Это скрытый и опасный враг, – заключил он. – Мы до него скоро доберемся.
Ближайшим другом отца-полководца был тогдашний шеф КГБ Федорчук.
Я постарался на пару месяцев исчезнуть из города.
Еду в Мадрид брать за ж… Долорес Ибаррури
Эдик, оказавшись на Западе, организовал борьбу за освобождение жены.
Однажды в моей квартире раздался звонок. Сняв трубку, я услышал голос хорошо, по всей видимости, поддавшего друга.
– Гришутка, – сказал он, – еду в Мадрид брать за жопу Долорес Ибаррури. Передай генералу, что я не перестану гадить вашей стране до тех пор, пока он не выпустит Татьяну.
Я хранил гробовое молчание.
На следующий день телефон перестал подавать признаки жизни.
Антисоветское отродье
Мы жили в то время вместе с Алесиным отцом.
