Образцовая участковая

скачать книгу бесплатно

Образцовая участковая
Василий Боярков

Сюжет основан на реальных событиях и повествует о самой обычной неделе, взятой из повседневной жизни самых обыкновенных участковых уполномоченных, несущих круглосуточную службу, непростую, а подчас и опасную, в глубокой российской провинции.

Василий Боярков

Образцовая участковая

Пролог

– Внимание! При-ём.

Незамысловатая команда, вполне обычная на занятиях по рукопашному бою, относилась к совсем еще юной девушке, по внешнему виду казавшейся хрупкой и не выделявшейся особенной физической силой; сейчас она заняла устойчивую позицию – левая нога чуть согнута в колене и выступает немного вперед, правая остается прямой, твердо упирается сзади – и, выставив перед собой обе ру?ки, сжатыми кулаками защищает лицо, а локтями прикрывает нижние части несравненно прекрасного корпуса. В настоящем случае на бесподобной красавице (а бесспорно, она очаровательна – и ее восхитительная внешность не вызывает никаких нареканий), едва-едва превысившей отметку среднего роста, одет легкий тренировочный костюм, отличающийся красно-белой узорной раскраской и плотно облегающий практически полностью безупречное тело; он ничуть не скрывает ни в меру выпуклой груди, ни зауженной талии, соответствующей всем принятым мировым стандартам, ни выразительно очерченной ягодичной области, выпирающей округлыми формами, ни широких бедер, в первую очередь обращающих на себя внимание, когда взгляд невольно падает на прямые, несравненные ноги; как и ее противник, она босая, маленькие же стопы прикрыты разноцветными тоненькими носками. Глядя на ее сосредоточенное лицо, можно, без сомнений, определить, что его продолговатая форма наделена неповторимыми чертами и выражает бойцовскую твердость характера, несокрушенную волю и пытливые умственные способности. Говоря об отличительных признаках, непременно следует выделить следующие: карие глаза, большие и цветом настолько темные, что со зрачками кажутся едва ли не однотонными; черные брови, представляющиеся тонкими, четко очерченными и (как и длинные естественные ресницы, а вместе с ними и веки) отображающими лишь легкую долю неброской косметики; гладкую смуглую кожу, передающую, что в ее родословной прослеживаются и «горячие», южные корни; маленький носик, на конце слегка заостренный и выдающий лисиную хитрость; чуть напомаженные губы, изгибами напоминающие застывшую бабочку, немного выпяченные вперед, а приданным оттенком сравнимые разве что с мягким и сочным персиком – подводя итог, представленное умопомрачительное великолепие прикрывается волнистой челкой, наравне с остальными волосами спускающейся по нижнее окончание шеи и имеющей ярко выраженный окрас, подпадающий под описание эффектной и жгучей брюнетки.

Что же это за милая девушка и как она оказалась в ситуации, для привлекательной представительницы слабого пола, казалось бы, несколько необычной?

Шарагина Владислава Васильевна с самого раннего возраста мечтала стать полицейской и сразу же после окончания школы, естественно, осуществила попытку поступить в профильные высшие учебные заведения, но, из-за отсутствия значительных физических форм, влиятельных знакомых, а заодно и просто невероятного конкурса, сразу в трех академиях МВД получила «вежливые отказы», корректно объяснённые недостаточной подготовленностью; в результате крайне огорченная девушка была вынуждена пойти постигать правовые знания на юридическое отделение гражданского ВУЗа, в течении четырех лет отучится с отличием и получить диплом бакалавра, превосходно подготовленного и способного проявить себя в плодотворной правоохранительной деятельности. Далее, упорная красавица, не оставившая надежд на службу в органах внутренних дел, стала пытаться пробиться, стремясь к долгожданной мечте, через обыкновенное трудоустройство, дающее шанс любому российскому гражданину, незапятнанному в противоправных поступках; в отделе, расположенном по месту ее непосредственного жительства и базировавшегося в городке районного значения (назовем его условно) Райково, ей предложили самую незавидную должность – участковой уполномоченной; но и ей она была нескончаемо рада. Получив на руки обходные листы и анкетные документы, Слава активно включилась в проверочные процессы. Однако, как оказалось, и здесь ее ожидали новые, серьезные трудности: во-первых, вновь, куда бы она не заходила, везде обращали внимание на ее природную хрупкость, никак не сочетавшуюся с нелегкой действенной службой, изобилующей опасными и сложными ситуациями; во-вторых, она едва «не провалилась» у окулиста, обратившим внимание на недостаточность зрения, не соответствовавшего предписываемым параметрам, но благо смогла уложиться в наименьшие нормативы, и проверявший офтальмолог «скрепя сердце» поставил ей все-таки отметку «Годна?»; в-третьих, упорной красавице, подверженной целиком оправданным волнениям, аж четыре раза пришлось проходить специалиста-психолога, где испытания, связанные с решением логических задач, прошли вполне успешно, но вот с преодолением тестов, призванных выявлять психические отклонения, возникли большие препятствия (нет, не потому, что она была ненормальной, а единственное, потому, что она слишком вдумывалась в вопросы и насажала непростительных, глупых ошибок, не соответствовавших обычной действительности) – в итоге, принимая во внимание положительное преодоление всех остальных обследований, кандидатке, уже полностью было отчаявшейся, в виде (удивительного?) исключения предложили осуществить пятую, последнюю, попытку, с которой она в конце концов полностью справилась.

Впоследствии, за четыре с половиной месяца, Шарагина преодолела необходимую стажировку, ей было присвоено звание младшего лейтенанта полиции, а двадцатидвухлетний день рождения она справляла уже в учебном центре, где ей предопределялось пройти первоначальную профессиональную подготовку и получить соответствующие базовые навыки, требуемые при составлении юридически грамотных документов, и первоначальные умения, применяемые в огневой и физической подготовке. В освоении первостепенных навыков незаметно минуло ровно полгода – и вот настало время испытательных экзаменов, где следовало максимально выложиться и предъявить на оценку преподавателей личностные качества, приобретенные за период недолгого, но интенсивного обучения. Можно сразу сказать, что теоретические дисциплины, не связанные с применением практических навыков, усердная слушательница сдала на «отлично», а значит, ей оставалось проэкзаменоваться лишь в искусстве стрельбы из пистолета Макарова и овладении боевыми приемами борьбы (единственное, что ей далось с невероятным, несовместимым с женственной фигурой, усилием).

Итак, сейчас Владислава сдавала полицейское самбо; с грехом пополам она уже выполнила три положенных норматива, не отличавшихся особой сложностью, предъявляемой к до?лжному исполнению, но ей оставалось еще два, где четвертый предполагал обоюдный спарринг, а пятый – оборону от противника, вооруженного ножом и наотмашь наносившего удар, направленный в верхнюю часть превосходного туловища. Здесь можно выделить, что преподаватель относился к юной воспитаннице, не отличавшейся значительной физической подготовкой, с нескрываемым пренебрежением и специально выбрал ей партнера из разряда рослых парней, превышавших хрупкую девчушку чуть ли не целую голову; по-видимому, сам не отличаясь слишком уж развитой формой тела, он (почему-то?) непременно решил ее «завалить» и перед предпоследним заданием (еще и предвзято ухмыляясь и пряча ехидную улыбку за реденькими черными усиками, вместе с немного зауженными глазами отмечавшими монголоидный тип лица) приказал второму курсанту, чтобы он нападал исключительно в полную силу и не делал сопернице ни малейших поблажек. Теперь они стояли друг против друга, готовые… один ринуться в стремительную атаку, другая отчаянно защищаться. И вот! Прозвучала привычная команда, обозначавшая начало проведения поединка – сильный парень бросился на вдвое слабую неприятельницу, вытянув перед собой правую руку и намереваясь ухватить ее за тонкую шею (если бы его замысел осуществился, исход поединка был решен окончательно: вырваться из удушающего захвата было бы невозможно); однако недаром неутомимая брюнетка славилась упорной, усердной натурой, выделявшейся решительностью характера, никогда ни перед чем не пасовавшей и ни при каких обстоятельствах не останавливавшейся в достижения намеченной цели, – ожидая что-то подобное, она предусмотрительно уклонилась в левую сторону и сделала упреждающий шаг вперед; не останавливаясь на достигнутом, боевая красотка развернулась на сто восемьдесят градусов, резко опустила черноволосую голову к самому полу и одновременно вынесла вверх свободную пятку (не стоявшую на мате), маховой затрещиной воздействовав нерасторопному противнику по затылку (растяжка у нее всегда была просто прекрасной: на приобретение изумительной гибкости ушли долгие и долгие часы усердной и кропотливой работы); мгновенно вернувшись в стоячее положение, она внушительно пнула в заднюю часть коленного сустава и, пока полностью обескураженный соперник заваливался назад, ловко перехватила конечность, атаковавшую ранее, вцепилась в запястье двумя ладонями, а когда он нерасторопно плюхнулся на пол, перепрыгнула через упавшее туловище и, падая затем самолично, завела ухваченную руку на болевой прием, обозначавший для неё несомненную победу, для ее же спарринг-партнера полнейшее, бесспорное поражение.

– Извини, Саня, – к поверженному неприятелю Шарагина обратилась по обычному имени, – но я не могу – не сдать! – выпускные экзамены, а потому специально, и втайне ото всех остальных, нарабатывала примененную к тебе хитрую фишку и оттачивала секретную задумку в ходе изнурительных и длительных тренировок. Что же в ней является необычным? Да только то неотъемлемое условие, что ее внепрограммную технику нам не показывали, а следовательно, про нее никто не знал и, по существу, она оказалась полностью неожиданной.

– Отпустить захват! – послышался немного удивленный голос преподавателя. – Встать в стойки и приготовиться к демонстрации следующего задания. Внимание! При-ём, – вновь послышался его уверенный возглас, едва участники экзаменационного теста снова поднялись на ноги, а в руке у молодого человека возник резиновый муляж, изображавший обыкновенный нож и целенаправленно прихваченный с «мягкого пола».

При проведении последнего испытания преодолевать силовое противодействие не требовалось, а нужно было правильно изобразить технику отъема холодного оружия и не допустить никаких ошибок, в количестве трех штук зафиксированных на первых вопросах, а еще и выразившихся в неправильно состоявшемся спарринге, исполненном в полном несоответствии с учебной программой. Как уже говорилось, нападение последовало замахом наотмашь – оно было успешно перехвачено блоком, поставленным запястье в запястье; дальше последовали давно наработанные движения: перехват, выкручивание руки, болевое наклонение корпуса противника, сбрасывание «ножа», загиб конечности за спину, четкое распоряжение «Вперед!» и недолгое сопровождение, прекратившееся вместе с командой экзаменатора, потребовавшего прекратить успешно проведенное простое противодействие.

– Что ж, Шарагина, – обратился преподаватель с напутственным словом, завершавшим проведенное боевое тестирование, – хотя – если опираться на все допущенные огрехи и неправильно осуществленную защиту, продемонстрированную в четвертом задании – тебе стоило бы поставить отрицательный неуд – и я наиболее склоняюсь к наиболее справедливому мнению, поскольку выпускать тебя на улицы чревато пагубными, трагическими последствиями – но мои коллеги утверждают, что по остальным предметам ты получила отметку «отлично», вследствие чего попросили меня закрыть глаза на неразвитую физическую подготовку, не соответствующую общепринятым стандартам, и поставить тебе оценку, ничем не отличающуюся от ранее уже завоеванных. Однако – как ты, надеюсь, хорошо меня понимаешь – пойти у них на поводу я попросту не могу! Почему? Всё предельно просто: случить чего с тобой в ходе несения действительной службы, сопряженной с реальной опасностью, – виноватым окажусь, естественно, я… а мне бы очень не хотелось брать на себя непомерный, титанический груз неоправданной и очень серьезной ответственности, – наступила минутная пауза, показавшаяся упавшей духом слушательнице едва ли не вечностью; но в конечном счёте монолог продолжился с совсем уже другой подоплекой (вероятно, экзаменатор на что-то все же решился): – Тем не менее я ставлю тебе «хорошо», да и то, единственное, по той весомой причине, что в поединке, проведённом с противником, превосходившем тебя как по массе тела, так и натренированной силе, ты не растерялась, а проявила неустрашимый характер, неисчерпаемую волю к победе, а заодно и неплохие бойцовские качества; словом, я считаю, что в трудной ситуации ты ничуть не стушуешься, а в полицейской службе не пропадешь, поэтому на прохождение следующего экзамена даю тебе «зеленый свет» и предлагаю иди сдавать «огневую» – и, если ты отстреляешься, так же как и «отбилась», можешь смело считать себя практикующей выпускницей.

Не замедлив прислушаться к поступившему совету, дельному и полезному, Слава прошла в стрелковый тир, располагавшийся аккурат под спортивным залом и, в отличии от боевых приемом борьбы, дававшихся ей с невероятным трудом (да тем более против молодых парней, значительно превосходивших и весом и ростом), за семь секунд произвела четыре прицельных выстрела, безупречно попавших в мишень грудной фигуры и отобразившихся два «в десятке», один «в девятке», а последний, конечно же, в голове – зачётные испытания были окончательно пройдены, а значит, надлежало собираться в дорогу и ехать на место последующего несения действительной службы, ну, или попросту возвращаться домой, в родное Райково.

На следующий день, получив сопроводительные документы, младший лейтенант Шарагина выехала в один из регионов Центральной России, а еще через сутки, с самого раннего утра предстала пред ясные очи начальника межмуниципального отдела Беляева Владимира Ивановича, одетая по полной парадной выкладке. Раньше они уже виделись, и притом неоднократно, но, как и всякий другой раз, одним величавым видом он навел на молодую сотрудницу невольный, ничем не оправданный, трепет, необъяснимо захвативший юную душу и заставлявший легонько подрагивать. По правде сказать, здесь было от чего начать испытывать уважение и охватиться машинальным смятением: перед неопытной девчушкой находился сорокашестилетний мужчина, полностью в себе уверенный, а волевым, буквально всюду проникавшим, взглядом приводивший в замешательство и личностей куда более стойких и гораздо более значимых; выделяясь полной, солидной фигурой, он грузно восседал в огромном кресле, выделявшимся высокой, судейской, спинкой и внимательно изучал вновь прибывшую участковую, спозаранку явившуюся к нему с подробным докладом, заостренным на успешно пройденном обучении, и горевшую непреклонным желанием немедленно заступить на полицейскую службу. Еще про руководителя можно сказать, что одет он был в форменное обмундирование, соответствовавшее званию подполковника и обозначенное отличительными регалиями, что грозно нахмуренное лицо казалось невероятно суровым, а самоуверенным выражением, устоявшимся за долгие годы, нагоняло на собеседницу (да и любого другого) безраздельного страху, не позволявшему поставить сложившееся у него мнение хоть под какое-нибудь сомнение, пускай и справедливое, и самое минимальное, и что вполне заслуженным авторитетом, а заодно и неоспоримыми знаниями он легко мог «поставить на место» не только наглого, зарвавшегося юриста, но и дерзкого преступника, и сверх всякой меры обнаглевшего бандита, матёрого и отпетого, ни с кем не считавшегося. Между тем в наступивший момент начальник выглядел несколько обескураженным и никак не мог решить внезапно образовавшуюся непростую задачку…

– Так ты, Шарагина, говоришь, – обращался он к возвратившейся подчиненной, одновременно изучая переданные ему документы; девушка стояла от него по правую руку, оставаясь чуть сбоку, и ожидала, какое ей будет предложено назначение, – что закончила первоначальную подготовку и готова приступить к исполнению основных обязанностей?

– Так точно, товарищ подполковник! – несмотря на душевный трепет, бойко отвечала новоявленная участковая, как можно быстрее желавшая очутиться в гуще оперативных событий, а еще и (если честно) вырваться из-под влияния непререкаемого и грозного человека, оказавшись за пределами кабинета, с одной стороны, просторного, с другой, несомненно, чуточку угнетавшего.

Здесь следует немного отвлечься и коротко рассказать про внутреннее убранство: общая площадь помещения достигала двадцати пяти квадратных метров, может немногим больше; прямо посередине устанавливался т-образный стол, составленный из трех отдельных фрагментов; вход располагался в стене, сплошь смонтированной под закрытый офисный шкаф; сторона напротив ничем не обставлялась и выглядела окрашенной бежевой краской; почти то же самое можно утверждать и про право, единственное, здесь в ряд приставлялись железные стулья, обтянутые черной материей; слева, на высоте около метра, выделялось пластиковое окошко, скомпонованное из нескольких отдельных частей и установленное на всем протяжении.

– Но, послушай, милая леди, – продолжал тем временем Владимир Иванович, обретая привычную для себя уверенность, – ты, наверное, немного не в курсе, но все «дамские должности» – делопроизводство и кадры, на крайний случай, ПДН – у нас сейчас заняты, да и заместители мне пока не требуются – они у меня в наличии… Что я хочу сказать? В общем, единственное, что я смогу тебе предложить… – последовала двухсекундная заминка, – пожалуй, только служебное место по профилю – но вот справишься ли ты? – мужчина сменил суровое выражение на откровенное сомнение, нисколько им не скрываемое.

– Безусловно! – в очередной раз наблюдая неприятное пренебрежение, выказываемое ей сотрудниками, напрямую относящимися к представителям сильного пола, Владислава любыми путями стремилась доказать деловую хватку и служебную значимость. – Стреляю я без промаха, да и победоносно драться, поверьте, неплохо обучена.

– Вот как раз перечисленные моменты понадобятся тебе, боевая подруга, в самую последнюю очередь, – Беляев недовольно нахмурился и неприветливо сморщился, – хорошенько себе уясни, что главное оружие любого нормального полицейского, заметь – нормального! – это не пистолеты, дубинки, наручники – хотя и без них в нашей работе не обойтись – а обычная шариковая ручка, – он снова придал себе привычное, грозное выражение, – и вот тебе мой совет: применяй ее по возможности правильно, ведь, оттого насколько правильно ты составишь первоначальные документы, будет зависеть судьба не только потерпевшего либо преступника, но в том числе и твоя собственная… – он на пару мгновений замолчал, пристально взглянул на хрупкую собеседницу, а следом задался резонным вопросом: – Достаточно ли ясно я сейчас объясняю?

– Да, – ответила смутившаяся брюнетка уже несколько неуверенно, понимая, что «сморозила» явную глупость, – но чем же все-таки прикажете заниматься?

– Что ж, непосредственно в городе у меня все участки заняты, – продолжал руководитель после непродолжительного раздумья; видимо, он принял какое-то ответственное решение, – поэтому направлю-ка я тебя в небольшое поселение, расположенное на удаление тридцати километров. Там у нас имеется отдельный пункт полиции, охватывающий обслуживанием третью часть района… Сразу предупрежу: ситуация с личным составом в нем очень плачевна…

– Но почему?! – не смогла черноволосая красавица удержаться от машинального восклицания, само собой просившегося наружу.

– А ты не перебивай и тогда непременно узнаешь! – неприветливо огрызнулся Владимир Иванович, для большей убедительности поводив массивными желваками. – Подведомственная территория у отделения довольно-таки существенная: она включает в себя поселок городского типа Нежданово, три больших села и тридцать четыре деревни, размещенных на расстоянии, равном почти полутора тысячам квадратным километрам, с общим населением, превышающим шесть тысяч постоянно проживающих жителей. Естественно, столь значимый участок, отдаленный от основного отдела, обязаны обслуживать до десяти постоянных сотрудников; однако – как я уже и сказал – ситуация с кадровым составом там сложилась критическая, если и не очень плачевная. Если рассказывать вкратце, то из-за сложности несения службы и чрезмерной многочисленности всяких неординарных личностей идти работать в ту отдаленную местность либо никто не хочет, либо просто сбегает оттуда через несколько месяцев и устремляется «на вольные хлеба», за более «длинным рублем»; говоря конкретнее, на месте «выжил» единственный сотрудник, помощник участкового, он же водитель служебной машины. Зовут его Алексеев Игорь Павлович, он является старшим прапорщиком полиции, и он же введет тебя в курс основного дела – всё ли, Шарагина, тебе понятно?

– Да, так точно! – отчеканила кареглазая полицейская, давая и четкий и ясный ответ; но следом, вспомнив кое о чем не менее важном, застенчиво, робко добавила: – Но где я буду жить, ведь всякий раз, мне кажется, туда не наездишься?

– Правильно мыслишь, – согласился Беляев, немного прищурившись, – есть у нас в поселке один служебный домишко, выделенный местной администрацией и пожизненно закрепленный за пунктом полиции; он невзрачный, некомфортабельный, но в общем и целом уютный, пригодный как временного жилья, так и несения каждодневной службы… словом, спросишь у Алексеева – все малозначительные нюансы он тебе в подробностях растолкует. Если больше вопросов нет, то можешь идти заниматься. Кстати, – остановил он назначенную сотрудницу уже на пороге, когда она, эффектно развернувшись и по привычке прищелкнув чуть завышенным каблуком, направилась к двери, – юбку я бы тебе посоветовал носить все-таки подлиннее, – замечание относилось к форме одежды, где больше обычного укороченная юбка специально выставляла напоказ великолепные ноги, скрытые черными утепленными колготками (на улице стоял декабрь месяц) и обутые в однотонные ботильоны, – Нежданово – это край непуганых идиотов: насильников, убийц, воров, мошенников и прочих бездельников; короче, не буди лиха, да будет тихо, либо – что кажется мне наиболее подходяще – не вводи во искушение, да избавишься от лукавого.

– Я никого не боюсь! – чуть повернувшись, гордо ответила отважная девушка. – И любому сумею «указать его место»! – После чего, не увидев у начальника признаков, указывавших на желание продолжить беседу, твердой походкой направилась к выходу.

– Ну что же, посмотрим, – еле слышно пробурчал Владимир Иванович, когда Шарагина вышла наружу, а дверь за ней плотно прикрылась.

Глава I. День первый. Знакомство

Выйдя из кабинета начальника, Слава в первоочередном порядке экипировалась по полной выкладке, в затем, изрядно груженная, направилась прямиком на автобусную станцию и уже к половине двенадцатого добралась до определенного ей места несения службы. Полицейское отделение находилось неподалеку и, не тратя попусту времени, но следуя неспешным шагом, через пять минут она приблизилась к невзрачному кирпичному зданию, одноэтажному, не отличавшемуся значительными размерами и покрытому ржавым железом; снаружи оно выглядело окрашенным желтой, но давно уже выцветшей краской, окна были вставлены старые, обшарпанные, еще деревянные. Металлическая дверь оказалась открытой и манила незамедлительно проследовать внутрь, что новоявленная участковая и не замедлила тут же проделать. Невзирая на внешнюю неказистость, внутренние помещения представлялись весьма и весьма просторными: в них можно выделить общий коридор, где прямо напротив входа располагалась камера предварительного заключения, а дальше следовали четыре маленьких кабинета (по два с каждой стороны, предназначенные для сотрудников), в конце же можно было упереться в служебное пространство, еще совсем недавно занимаемое начальником, сейчас же надежно закрытое и запертое на весомый, едва ли не амбарный, замок.

Оказавшись внутри, полицейская (она все-таки прислушалась к совету Беляева и переоделась в утепленные брюки, сочетавшиеся с однотипным бушлатом), беспрепятственно миновала КПЗ и остановилась напротив комнаты, находившейся первой справа. В ней присутствовал внушительный мужчина, одетый в зимнее форменное обмундирование, выдавшее в нем старшего прапорщика полиции; он одиноко сидел за письменным столом, вплотную приставленным ко второму, точно такому же (из мебели в помещении находилось еще четыре непрочных стула, изготовленных на деревянной основе и обтянутых разноцветной дранной материей), и посматривал на вошедшую красавицу ясными голубыми глазами, на первый взгляд казавшимися просто бездонными. Останавливаясь на его внешности более подробно, в первую очередь следует отметить, что незнакомец был рыжим и выделялся очень короткой стрижкой и многочисленными веснушками, в нескончаемом количестве рассыпанными по круглому, упитанному лицу; еще на его физиономии можно выделить немного приплюснутый нос, полные, широкие губы, бесцветные, тонкие брови и простодушную, доброжелательную улыбку; на вид ему виделось лет около сорока двух (что соответствовало существовавшей действительности), и, как уже понятно, ожидавший человек обладал избыточным весом, массивной фигурой, средним ростом и, в сравнении в вновь прибывшей напарницей, считался просто огромным. По представившимся признакам дипломированная сотрудница взяла на себя смелость сделать вывод, что ее будущий помощник по большей части обладает добродушной натурой, не отличающейся скверным либо вздорным характером, что временами он способен становиться не в меру хитрым, а где-то даже неискренним, и что, в случае отчаянной надобности, может сделаться и верным, и преданным, и надежным.

– Кажется, Шарагина Слава? – поинтересовался он первым, пока вошедшая красавица знакомилась с его беззаботным, непринужденным видом. – Мне насчет тебя позвонили, сказали, мол, сегодня подъедешь… Хм, Слава?.. Ты не находишь: для девушки имя немного странное?

– А Вы, я так понимаю, Игорь Павлович? – мотнув головой в знак согласия, в свою очередь осведомилась восхитительная брюнетка; дальше, отвечая на протянутую ладонь традиционным рукопожатием, она, немного засмущавшись, добавила: – Еще меня называют Лада – можете обращаться так; но честно скажу: самой мне такой уменьшительный вариант не нравиться – почему? – на машину похоже…

– Отлично, я понял, – продолжал улыбаться старослужащий прапорщик; в момент знакомства он привстал и сейчас, уподобившись человеку-горе, массивно возвышался над хрупкой красавицей, – только давай сразу договоримся и еще об одном, по-моему, немаловажном моменте. Ты спросишь: каком? – последовал утвердительный кивок, продемонстрированный новенькой дамской полицейской папахой. – Обращайся ко мне запросто, по-свойски, на «Ты», и зови меня Палычем, а не то, мне думается, когда напарники друг другу «выкают», трудно устанавливать доверительность отношений – понимаешь, к чему я сейчас?

– Вроде того… – засомневалась неопытная сотрудница, не привыкшая еще к панибратству, существовавшему среди ближайших сподвижников, – но как же, ведь Вы… простите, ты… старше меня практически вдвое?..

– Ничего, постепенно привыкнешь, – приветливо улыбнувшись, успокоил Алексеев зардевшуюся девчушку, – сейчас же давай-ка сразу поговорим о случившемся происшествии…

– Каком? – вырвалось непроизвольным вопросом.

– Говоря в общих чертах, – пустился старший прапорщик в подробные разъяснения, – пока я тут тебя в одиночестве ожидал, у нас «нарисовалось» неприятное событие, связанное с хищением денежных средств, украденных у престарелой старушки. Случай у нас далеко не первый, – опередил он нескрываемый интерес, просившийся с малиновых, скромно напомаженных, губ, – а едва ли уже не двадцатый. Ты, Слава, наверное, не в курсе – ага, вижу, что нет! – но у нас участились случаи, когда к беззащитным старикам, под видом работников социальных служб, проникают женские особи – а по-другому их просто не назовешь – цыганской национальности, – он въедливо посмотрел на внимательно слушавшую напарницу, – и представляешь, до чего додумываются?

– Нет, – последовал ответ, и искренний, и очень короткий.

– Под предлогом замены денежных знаков, предлагают доверчивым жертвам обменять старые купюры, якобы вышедшие из оборота, на новенькие, мол выпущенные специально, аккурат к запланированному обмену. Главная фишка «развода» – паническое состояние, вызванное утверждением, что сроки замены крайне ограничены и что граждане, не успевшие обменять произведенные накопления, обречены на полное обнищание, поскольку их деньги злополучно «сгорают» и обменять их впоследствии на другие становится попросту невозможно. Особо следует обратить внимание, что, получше втираясь в доверие, мошеннические действия сопровождаются видимым заполнением отпечатанных бланков, и даже выписывают липовые квитанции, но, особо заметь, заверенные неразборчивой подписью, с иной стороны, правдоподобной и синей печатью. Как ты считаешь: и что же делают наши старички, давно уже потерявшие здравый рассудок?

– Да, действительно? – озадачилась любознательная сотрудница, возмущенной мимикой выражая искреннее негодование и следом за старослужащим помощником направляясь на улицу.

– Естественно, обманутые граждане, искусно введенные в заблуждение, им верят, – говорил старший прапорщик уже на ходу, нахлобучивая на гладкую голову поношенную зимнюю шапку, украшенную полицейской кокардой, – и быстренько передают мошенницам все имеющиеся сбережения, а в обмен, и правда, получают, казалось бы, новенькие денежки – вот разве внизу у них меленько-меленько приписано: «Билеты банка приколов» либо же «Не является платежеспособным средством».

– Но неужели столь очевидную подмену невидно?! – наивная, неопытная, она еще и сочувственно изумилась.

– Может быть, – я! – смогу различить подделку, либо же, скажем, ты, – рассуждал Палыч, покряхтывая помещаясь в автомашине «Нива», отличающейся белым цветом, синей полосой, приклеенной по кругу, и однотипными проблесковыми маячками (на вид она выглядела старой, обшарпанной, имела несколько вмятин и характерные сколы, свидетельствовавшие, что транспортное средство принимало участие отнюдь не в одной погоне), – но утративший разум старый безумец, – не останавливаясь в рассказе, водитель одновременно засунул ключ в замок зажигания и ловко запустил прогретый заранее двигатель, – взволнованный грядущей утратой и доведенный до состояния, близкого к потере сознания, передает нажитые накопления, даже не глядя на предложенную «куклу», не стоящую ни единой копейки.

– Странно, – вновь не поняла Владислава; очутившись в автомобиле, она немного замешкалась и выглядывала теперь, куда бы ей положить служебную папку, черную, закрывавшуюся с помощью молнии и изготовленную из искусственной кожи, – но как же, получается, они выясняют, что их все-таки обманули, ведь я не думаю, что скуповатые старики, долгие годы копившие себе финансовую заначку, сразу же, по получении неплатежеспособных ассигнаций, бросаются в магазинах и начинают их в спешке растрачивать – или я чего-то не понимаю?

– Ты рассуждаешь, по сути, правильно, – согласился опытный старослужащий, правя машину на выезд, ведущий прочь из поселка, – и, в случае с обманутыми стариками, «прозрение» наступает спустя какое-то время, то есть часа через два, прошедших после нежданного посещения неприглашенных гостей – а бывает, и много больше! – они потихоньку успокаиваются, начинают внимательно изучать и, собственно, пытаться осознать: а что же им такое-сякое всучили?

– И обнаруживают досадно допущенную оплошность, – удрученно посетовала впечатлительная брюнетка.

– Ага, а затем начинают сразу везде названивать, – неприветливо ухмыльнулся старший прапорщик, давно обзаведшийся «толстой кожей» и относившийся к рабочим вопросам без проявления личных эмоций, – и, требуя немедленно задержать вероломных преступников – а те по всем мыслимым и немыслимым параметрам успели уже укатить в смежную область, – создают нам глупую работу и дополнительные проблемы.

– Не уяснила?! – непритворно возмутилась не очерствевшая полицейская, способная пока еще воспринимать чужую беду как собственную. – Ты хочешь сказать, что и помогать мы им совсем не обязаны – так, что ли, Палыч, прикажешь тебя понимать?

– Нет, нисколько, – не изменяясь в лице, возразил Алексеев, удивляя «олимпийским спокойствием», – просто я пытаюсь предупредить, что мы едем фиксировать преступление, относящееся к разряду «непобедимых», а значит, раскрыть его навряд ли когда получится; другими словами, мы следуем сейчас «вешать» очередную «темнуху», за которую, обрати внимание, начальство нас не ничуть похвалит.

Дальше ехали уже молча, каждый думая о своём: старослужащий прапорщик – о скорой пенсии, деятельная девушка – о применении достигнутых навыков, в ходе чего она проявит необычайные способности, легко добьется ошеломляющего успеха и тем самым докажет, что не раскрываемых преступлений – их попросту не бывает! Их разнившиеся раздумья продолжались вплоть до того момента, пока они не подъехали к небольшому населенному пункту, на въезде обозначенному табличкой: «Котасово».

***

Деревушка оказалась небольшой и состояла из четырех непродолжительных улиц: одной продольной, следовавшей вдоль трассы, и трех поперечных; удивительное дело, но, кроме одноэтажных и двухэтажных жилых строений, в ней располагался в том числе и небольшой метизный заводик. Углубляться далеко не пришлось: пострадавшая старушка жила на самом первом проулке, в третьем доме от края. Неприхотливое жилище представлялось непривлекательной постройкой, в основном бревенчатой, но снаружи оббитой еще и обветшавшими досками; входная дверь располагалась, как и три основных окна, с фасадной части и выглядела прочной, железной конструкцией – она оказалась не заперта?. Хозяйка ждала их в кухонном помещении, находившемся сразу вслед за проемом, позволявшим попасть в жилую часть и установленном в конце холодного, неутепленного, коридора.

– Канарейкина Агрипина Корнеевна, восемьдесят два года, – шепотом пояснил Алексеев, отлично знавший всех местных жителей, – говори «погромче»: она плохо слышит.

– Здравствуйте, бабушка, – обратиться как-нибудь по-другому у Владиславы просто-напросто не повернулся язык, – расскажите, пожалуйста, что у Вас сегодня случилось?! – как и советовал более опытный напарник, она старалась выражаться по возможности громко.

Задав самый обыкновенный вопрос и дожидаясь вразумительного ответа, кареглазая красавица пристально уставилась на первую потерпевшую, с какой ей довелось иметь служебное дело. Вместе с тем особо выделить что-то не получилось, потому как взору представился вид самой обыкновенной престарелой женщины, отличавшейся невысоким ростом, худощавым телосложением, сморщенной кожей, потухшим взглядом и развитой тугоухостью; одежда хозяйки выглядела неброской и отличалась красным, цветастым халатом, фланелевым и домашним, однотонной косынкой и легкими тапочками (в доме работал газовый котел и было тепло).

– Что, что ты, «внучка», спросила? – переспросила старая женщина, явно не расслышав произнесенного предложения.

Новоиспеченная сотрудница открыла было рот, чтобы вновь повториться, но неожиданно ее опередил помощник, оказавшийся в части ведения беседы с согбенными старцами более сведущим.

– Нет, не так, постой… – оборвал он просившийся вопрос, а следом обратился уже непосредственно к престарелой хозяйке: – Агрипина Корнеевна, а скажите-ка нам: где находятся Ваши денежки?

– Ой! – словно проснувшись от долгого, тревожного сна, всплеснула руками обманутая старушка и слезливо запричитала: – Украли! Всё стащили, похитили! Двести тысяч давешних накоплений проклятые сволочи умыкнули!

– Тише, тише, – всеми силами Слава старалась успокоить разволновавшуюся потерпевшую и убедить ее разговаривать только по сути, – пожалуйста, расскажите нам о случившемся ограблении поподробнее.

Далее, с помощью опытного Палыча и пройдя через «великие испытания» усердной участковой удалось выведать и подробно задокументировать примерно следующее: «Сегодня утром, между десятью и одиннадцатью часами, к Канарейкиной явилась незнакомая женщина (ее приметы: светловолосая, невысокая, полная, любезная, одета в черную шубу) – она представилась представителем социальной защиты и предложила обменять денежные знаки, вышедшие из оборота, на новые, пару дней назад выпущенные; после себя она оставила нечто, похожее на квитанцию (с фиктивной печатью и неразборчивой подписью) и составленное очень неряшливо, а также двести бумажных листов, внешне схожих с денежными купюрами, обозначенных достоинством в тысячу рублей, но отмеченных характерной надписью: «Не является платежным средством» – вещественные доказательства упакованы надлежащим образом и с места происшествия изъяты»; в итоге на всё про всё ушло чуть более двух с половиной часов, зато материалы доследственной проверки оформились в полном объеме, и без единой помарки.

– Садись в машину, и поехали наконец-то «на базу», – сказал Алексеев, когда они, изрядно подуставшие, выходили на улицу, – сегодня пятница, и хотелось бы очутиться дома немного пораньше, тем более что неизвестно, чего еще будет нынешней ночью.

– Постой! – вдруг напряглась участковая, когда уже уселась на пассажирское место; она указала рукой на двухэтажный деревянный особнячок, стоявший по тому же самому ряду, но, единственное, установленный с той стороны центральной проезжей части: – А в этом доме кто проживает? Мне кажется, Палыч, или у него по всему периметру виднеются уличные видеокамеры?

– Да, а ведь и точно, – с удрученным вздохом выпалил враз погрустневший прапорщик, начинавший понимать, что день сегодня затянется, – видеонаблюдение есть, но вот только… – заметил он с небольшой надеждой, – его сейчас дома, наверное, нет: он человек занятой – частный предприниматель! – находится в постоянных разъездах, и в деревне его обычно «днем с огнем не отыщешь».

– Хорошо, – ни на грамм не поверила въедливая брюнетка, со свежими силами готовая работать вплоть «до полной победы», или, другими словами, до раскрытия первого преступления, – сейчас мы твои слова проверим, и если они подтвердятся, то спокойно – с чувством исполненного долга! – отсюда уедем; а пока, Палыч, извини, мы не отработали самое ответственное мероприятие… тем паче, – она вновь указала на особняк ухоженным пальчиком, – гляди-ка: там освещение в окнах горит, – на улице уже начинало темнеть, – а значит, внутри непременно кто-нибудь есть, и мы обязательно с ним побеседуем.

– Логично, – нехотя согласился более зрелый сотрудник.

На продолжительные, настойчивые звонки, осуществляемые в домофон, установленный снаружи выдвижных железных ворот, открывать вышел лично владелец коттеджа; он оказался директором регионального отделения фирмы «РУССТРОЙ» и представился Самородковым Андреем Юрьевичем. Как и обычно, первым делом пытливая девушка принялась въедливо его рассматривать и смогла выделить следующие основные особенности: мужчина достиг тридцатипятилетнего возраста, чуть-чуть «не дорос» до высокого роста, телосложением сравнивался с ее напарником, но отличался черными волосами, уложенными аккуратной прической, зачесанной строго назад, и карими глазами, темными и для постороннего взгляда непроницаемыми; одетым он оказался, вопреки домашнему обиходу, в отутюженные серую рубашку и стильные темно-синие брюки.

– Чем могу служить внутренним органам? – поступил от него шутливый вопрос, заданный дружелюбным тоном; по-видимому, на чрезмерную назойливость он либо не обратил внимание, либо сразу же вошел в непростое, если не сложное положение, справедливо предположив, что по незначительным пустякам его беспокоить не будут, либо (что наиболее вероятно) был сражен несравненной красотой, отличавшей очаровательную участковую, побеспокоившую его немного в неурочное время.

– Простите, – начала Шарагина с обычного извинения, едва все формальности с представлением оказались улажены, – но в деревне совершено серьезное преступление, и нам потребуется Ваша гражданская сознательность и частная помощь – какая? – что ж, перейду сразу к делу: у Вас видеокамеры записывают?

– Да, – представительный мужчина немного напрягся, ожидая завуалированного подвоха, – записи хватает на пятьсот гигабайт – это примерно неделя… так какой, вы говорите, вас период интересует?

– Я пока ничего еще не сказала, – возразила ему Владислава, но, быстро сообразив, что к ней обратились с простым и незамысловатым вопросом, мгновенно поправилась: – Нас сильно заботит сегодняшний промежуток времени, оказавшийся между десятью и одиннадцатью часами – сможем мы его просмотреть?

– Безусловно, – облегченно выдохнул частный предприниматель, скорее всего замешанный в чем-то противоправном (по крайней мере так подумалось сообразительной девушке), – чем смогу, тем в общем-то помогу. Прошу проследовать в дом, – он изобразил характерный жест, указывавший, что почита?емым гостям необходимо следовать впереди.

Очутившись внутри, кареглазая брюнетка отметила, что внутреннее убранство является изысканным и шикарным, соответствующим статусу директора столь значимой фирмы; особо она отметила, что стены были оббиты лакированной, фигурной доской, что потолок являлся подвесным, исключительно белым, что полы устилались ровным и гладким паркетом, практически не имевшим видимых стыков, и что обстановка выглядела самой современной и, несомненно, предполагавшей значительные капиталовложения. Самородков провел посетителей на второй этаж, где у него располагалась отдельная комната (как он ее назвал, техническая каморка), и предъявил для ознакомления сохранившиеся видеофайлы; здесь можно еще сказать, что в электронных нововведениях, установленных в особняке, он разбирался неважно, причем, для того чтобы осуществить немедленный просмотр, даже намеревался вызвать из города закрепленного за аппаратурой специалиста; но возможность подключить профессионала ему не представилась: взглянув на удрученного Палыча и сообразив, что в предложенном случае время расследования чрезвычайно затянется, Слава приняло ответственное решение и согласилась разобраться с просмотром сама, что называется, лично. Молодая девушка, она, естественно, в той или иной мере знакомилась со всеми новинками промышленного прогресса и сумела справиться с возложенной на себя задачей в течении каких-то семи минут, а еще через пятнадцать, в ходе ускоренной перемотки, обнаружила требуемый фрагмент, передававший продвижение коварной воровки. Увеличив найденное изображение, она смогла выделить расплывчатый вид незнакомой женщины, светловолосой и невысокой, достигшей возраста лет, наверное, тридцати шести и одетой в черную шубу – описанные старушкой приметы совпадали полностью и зафиксированное фото перекочевало в простенький смартфон «Samsung», принадлежавший великолепной красотке.

– Готово! – воскликнула усердная участковая, проверяя, что нужный файл сохранился, и начиная собираться на выход. – Вот теперь, с чувством исполненного долга, как не скажет один мой новый знакомый, можно отправляться «на базу». Спасибо, Андрей Юрьевич, – обращалась она уже к хозяину, как раз входившему в техническую каморку (всё время просмотра он занимался личными, хозяйственными делами), – Вы нам очень помогли. Я очень надеюсь, что и впредь мы с Вами продолжим активно сотрудничать – вот возьмите мою карточку, – она протянула владельцу особняка заранее заготовленную визитку, – и звоните мне по любому поводу, но только, – она спохватилась, заметив в сказанных словах неслужебную подоплеку, – касающемуся оперативной работы.

Далее, они напрямую обменялись номерами телефоном, занесли их в смартфоны (гостья – в дешевый «Samsung», владелец особняка – в дорогущий, современный «iFhone») и полицейские, сопровождаемые услужливым директором «РУССТРОЯ», вышли на улицу. Вежливо попрощавшись, блюстители порядка отправились обратной дорогой.

– Кстати, Палыч, – обратилась участковая к помощнику, когда они уже выехали за пределы деревни, – а ты случайно не обратил внимание, что на голове у цыганской мошенницы надет парик, то есть, мало того что она, по твоему утверждению, приехала непонятно откуда, так она еще и старается активно маскироваться?

– Нет, – честно признался ей Алексеев, весь период, пошедший на ознакомление с видеоаппаратурой, проскучавший сидя на стуле и всеми силами старавшийся побороть нежеланную, неожиданно подступившую, дрёму, – единственное, о чем я могу с точностью утверждать, что она явилась со стороны заводы, значит, машина ее ожидала либо где-то у проходной, либо на противоположном краю, чтобы сразу же ехать прочь, устремляясь к границе соседнего региона; между прочим, от деревни Котасово она располагается на удалении всего полутора километров… Но с чего ты взяла?! Я сейчас про поддельные волосы…

– Поверь, я девушка, – заверила восхитительная брюнетка, испытывая чувство гордости и немного выпячивая вперед несравненную, бесподобную грудь (к сожалению мужчины, прикрытую толстым, утепленным бушлатом), – и в подобных вещах хорошо разбираюсь; словом, не сомневайся, у обманутой жертвы она была в парике. Другой вопрос, – посчитав, что рабочие моменты выяснены, она переключилась к насущным проблемам, личным и казавшимся не менее важными, – Беляев мне пояснил, что якобы ты покажешь мне дом, где я впоследствии буду жить – это правда?

– Хм? – ненадолго задумался Палыч, словно что-то прикидывая. – Он ничего такого не говорил, но, полагаю, предполагал избушку-развалюшку, где недавно жил райковский участковый, – имелось в виду прикомандированный, – и которая, после его слишком быстрого бегства, какое-то время пустует; да, скорее всего, он выделил тебе именно ее, потому что других у нас попросту нету. Приедем на место – покажу; но мне почему-то кажется, что она тебе не очень понравится, – невольно его взгляд скользнул по превосходному маникюру, затем по нежной коже, а следом по шикарной прическе, – такой эффектной даме не к лицу проживать в неприглядном… пристанище, – он хотел сказать «бомжатнике», но, как следует подумав, благоразумно поостерегся.

– Там что-то не так? – сразу же поинтересовалась впечатлительная красотка, непроизвольно поморщив остренький, лисий носик. – Слишком загажено?

– Нет, но все-таки… – запинаясь и не представляя, как получше объяснить, ответил водитель, когда машина уже въезжала в пределы поселка, – сама скоро увидишь.

В течении следующих пяти минут они неспешно добрались до полицейского участка, однако останавливаться у него не стали, а проехали еще двести метров и встали напротив неказистого одноэтажного домика, крытого железной обшарпанной крышей и огороженного дощатым забором, покосившимся, а местами и вовсе отсутствовавшим. Проведя жгучую брюнетку через хиленькую калитку, Алексеев остановился перед деревянным крыльцом и достал из-под приступков огромный железный ключ, после чего неприятно заскрежетал им в старенькой, проржавевшей личине – и вот в конце концов они оказались во внутренних помещениях. Первым, что бросилось в глаза любопытной красавице, было полное соответствие общим особенностям деревенских конструкций, то есть в ее будущее жилище можно было попасть, минуя «холодный коридор», где по левую руку располагалась еще и терраска, а по правую – простенький туалет. Как и во всех аналогичных постройках, новоиспеченная хозяйка попала сначала на кухню и с огромным неудовольствием заключила, что морозный воздух, оказавшийся внутри, едва ли чем отличается от оставшегося снаружи.

– Бывший участковый установил электрический котел, но, пока в избушке никто не жил, по понятным мотивам я его не включал, – как будто бы извиняясь, внес ясность помощник. – Между тем он у него достаточно мощный и нагреет помещения за час, как максимум, полтора.

– Тогда включай уже его поскорее, а заодно объясни, как им следует пользоваться, брр! – непривыкшая девушка машинально вздрогнула и передернулась всем своим восхитительным телом. – Странное дело, видимо, прежний жилец не сильно баловал себя комфортабельной обстановкой, – делилась она впечатлениями, осматривая непривлекательное убранство, – значит, хлипкий стол, пара табуреток, допотопный холодильник и электроплитка «Мечта» стоит на кухне; вполне сносная кровать, застеленная, по-моему, свежим бельем, платяной шкаф, письменный стол, металлический, прочный стул – это в единственной комнате… что ж, не густо, но и не пусто. Послу-у-шай, Палыч, – обращаясь к напарнику, блистательная красотка интригующе растянула первое слово, – а не выделишь ли ты мне чистый комплект постельного белья: на здешнем спать я все-таки не рискну.

– Без проблем! – воскликнул он с торопливой готовностью, но следом, немного смутившись, добавил: – Если, конечно, жена, прознав, кому оно предназначено, не окажется против. В общем, ты тут, Слава, пока обустраивайся, – говорил старший прапорщик, нажимая включатель электро-котла; досказывал же он начатую фразу, когда уже направлялся на выход: – В любом случае я вернусь, заодно захвачу чего-нибудь к ужину.

– Приезжай в участок! – послышался мелодичный окрик, когда убывавший мужчина одной ногой очутился уже за порогом. – Мне необходимо закончить одно несложное, но чрезвычайно важное дело.

Пока напарник отсутствовал, Шарагина пешком проследовала в поселковое отделение (благо по ходу дела она позаботилась обзавестись вторым комплектом ключей), когда же тот вернулся, усердно работала на компьютере, установленном в другом кабинете (смежном тому, где при знакомстве находился помощник), и распечатывала только что составленные ориентировки, в которых особый упор делался на цыганскую национальность и наличие у преступницы светловолосого парика.

– Всё, я закончила, – отчиталась старательная девушка, принимая от второго сотрудника свеженькую постельку и незамысловатые съестные припасы, «пожертвованные» сердобольной супругой, мысленно убежденной, что она собирает ужин скромному, еще не обжившемуся парню, но никак уж не бесподобной, умелой красавице, – теперь можно отправиться по домам… кста-а-ти, Палыч, а ты ведь на машине поедешь? – последовал утвердительный кивок головой. – Тогда сделай доброе дело, развешай по людным местам штук десять аншлагов, – и она протянула ему небольшую пачку отпечатанных на принтере расплывчатых фотографий, где внизу значился «кричавший текст», передавший основные приметы и убедительные предупреждения.

Засим они в тот день и расстались.

***

– Ты спишь? – услышала Владислава вопрос, прорывавшийся сквозь динамик мобильника, едва подняла смартфон с табуретки, установленной рядом с кроватью, и прислонила его к небольшому, аккуратному уху; несложно понять, что час был поздний и что она давно уже находилась в новой постели.

– Уже нет, – разочарованная девушка ответила несколько недовольным голосом: ей снился приятный, сказочный сон, а его беззастенчиво и беспардонно прервали, – ты чего, Палыч, звонишь – ты, вообще, на время смотрел?!

– Давай поднимайся, – в свою очередь помощник говорил короткими, отрывистыми, но очень понятными фразами, – у нас происшествие… якобы стреляют из автоматов… возьми с собой «пистик»… на сборы пятнадцать минут… всё, жди – я скоро подъеду.

«Хорошо еще сейчас темень, и можно не краситься, – первое, о чем разбуженная красавица подумала, взглянув на часы и определив, что стрелки приближаются к двум часам ночи, – надо только «по-быстренькому» умыться, причесаться, собраться и можно двигать в дорогу: я и так превосходно выгляжу, – все же она не смогла удержаться, чтобы не глянуть в миниатюрное зеркальце, прикрепленное в папке [да, перед первым опасным выездом кареглазая брюнетка думала совсем не о том, что с ней может случиться чего-нибудь нехорошее, и даже трагическое; нет, больше всего ее заботило, как в момент сурового, сложного испытания она сумеет себя преподать (впрочем, как и любая из представительниц прекрасного пола)], – что он там говорил? Ага, обязательно захватить с собой пистолет, хотя, если честно, в «развалившемся сарае» я бы его и без напоминания ни за что не оставила – пусть даже и в металлическом сейфе! – она подумала про железный ящик, прочно прикрученный к полу и расположенный прямо у нее под кроватью. – Ну что, с момента звонка прошло всего семь минут, а я уже полностью собрана, – шептала сотрудница, помещая табельное оружие в уставную кобуру, крепившуюся к широкому поясу, – осталось, единственное, надеть теплый бушлат, меховую папаху и дождаться приезда Палыча». Едва она подумала о напарнике, как с улицы послышался характерный звуковой сигнал, похожий на громкое кряканье. «А ведь сказал, что пятнадцать минут, – посетовала приятно удивленная девушка, накидывая теплую куртку и направляясь на выход, – сам же уложился за десять, – дальше последовала фраза уже немного шутливая, – вот и верь после этого людям».

– Чего там, Палыч, случилось? – любознательная участковая попыталась дознаться сразу же, едва уселась в машину; лишь сейчас она поняла, что значительно разволновалась и начинает немного подрагивать. – Ты вроде обмолвился, мол, «стреляют из автоматов»?..

– По крайней мере так мне поведал дежурный, – честно признался водитель, выводя транспортное средство на основную дорогу (служебное жилье находилось чуть в стороне), – он позвонил и, особо не вдаваясь в подробности, передал, что ему «отзвонился» какой-то аноним и женским голосом сообщил, будто бы в деревни Милошево пьяные придурки учинили автоматическую стрельбу. По сути, на отработку столь сложного вызова надлежало бы запросить подкрепление – что я, не сомневайся, и сделал – но оказалось, что все свободные сотрудники, дежурящие в Райкове, находятся на срочном задании, по их мнению, много более важном и, конечно, существенном; короче, территория наша, а значит, при любых условиях отрабатывать происшествие нам, а не кому-то другому.