скачать книгу бесплатно
Сторонники теории «борьбы огня с огнем» временами схлестываются и утверждают, что если КГБ, например, приложил руку к свержению правительства Чехословакии в 1968 году, то для ЦРУ вполне приемлемо приложить руку к свержению правительства Чили в 1973 году. Якобы уничтожением демократии КГБ вносит денежные средства на банковский счет, с которого затем ЦРУ оправданно может их снять.
Что же тогда связывало различные объекты американской агрессии, что вызывало гнев, а то и грохот пушек самой могущественной страны в мире? Фактически в каждом из случаев, касающихся стран третьего мира, описанных в этой книге, это была в той или иной форме политика «самоопределения»: желание, рожденное необходимостью и принципом, следовать независимым от целей внешней политики США путем развития. Обычно это прослеживалось в: а) стремлении освободить себя от экономической и политической зависимости от США; б) отказе свести на нет отношения с социалистическим блоком, отказе от подавления «левых» у себя дома или отказе от размещения американских военных баз на своей территории – короче говоря, отказе быть пешкой в холодной войне; в) попытке переделать или заменить правительство, которое не придерживалось ни одного из этих направлений, правительством, поддерживаемым Америкой.
Такая политика независимости проявлялась в деятельности многочисленных лидеров и революционеров третьего мира, при этом на нее нельзя навешивать ярлык «прокоммунистической» или «антиамериканской», их позиция была простым проявлением нейтралитета или неприсоединения к той или иной сверхдержаве. Однако, как мы увидим, США не были готовы мириться с таким положением вещей. Арбенс в Гватемале, Мосаддык в Иране, Сукарно в Индонезии, Нкрума в Гане, Джаган в Британской Гвиане, Сианук в Камбодже… – все они, настаивал Дядя Сэм, должны однозначно занять сторону «свободного мира» или ответить за последствия отказа. Случай отказа от неприсоединения Нкрума (Nkrumah) описал следующим образом:
«Суть эксперимента, который мы предприняли в Гане, состоял в том, чтобы развивать страну, сотрудничая со всем миром как единым целым. Неприсоединение означало именно то, что и должно означать это слово. По сравнению с правительствами старых колониальных держав мы не были враждебны странам социалистического мира. Следует напомнить, что в то время как у себя дома британская метрополия следовала курсу сосуществования с Советским Союзом, британским колониальным территориям никогда это не позволялось делать. Книги по социализму, которые публиковались и находились в свободном доступе в Великобритании, были запрещены в британской колониальной империи, и после того как Гана стала независимой, за границей предполагали, что страна продолжит следовать тем же самым сдерживающим идеологическим методам. Когда же мы повели себя так же, как и британцы в отношениях с социалистическими странами, нас обвинили в том, что ведем просоветский курс и несем самые опасные идеи в Африку» [18].
Это напоминает о событиях Американского юга XIX столетия, когда множество жителей южных штатов были обижены до глубины души, что такое большое количество их темнокожих рабов сбежало в ходе гражданской войны на сторону северян. Они действительно полагали, что черные должны были быть благодарны за все то, что их белые хозяева сделали для них, и что они были счастливы и довольны своей судьбой. Знаменитый хирург и психолог из штата Луизиана доктор Сэмюэль А. Картрайт (Samuel A. Cartwright) вполне серьезно утверждал, что многие рабы пострадали от формы психического заболевания, которое он назвал «драпетомания», симптомом чего было не поддающееся контролю стремление сбежать из рабства. Во второй половине XX века эта болезнь в странах третьего мира обычно называлась «коммунизмом».
Возможно, наиболее укоренившимся антикоммунистическим предрассудком стала убежденность в том, что Советский Союз (или Куба, или Вьетнам и т. д., действующие как суррогат Москвы) – это тайная сила, скрывающаяся за фасадом самоопределения, но имеющая целью разбудить гидру революции или просто устроить беспорядок – здесь и там, везде, где только можно; еще одно воплощение, правда, в намного большем масштабе, пресловутого «внешнего врага», который регулярно появляется на протяжении всей истории. Король Георг обвинял французов в подстрекательстве американских колоний к восстанию; разочарованные американские землевладельцы и ветераны боевых действий, протестующие против своего тягостного экономического положения после революции (восстание Шейса), клеймились как британские агенты, стремящиеся разрушить новую республику; трудовые забастовки в конце XIX века в Америке являлись рукой «анархистов» и «иноземцев», во время Первой мировой войны – «немецких агентов», после войны – «большевиков».
А в 1960-х американская «Национальная комиссия по причинам и предотвращению насилия» заявила, что Джон Эдгар Гувер (J. Edgar Hoover) «смог навязать полиции убеждение, что массовые протесты любого вида являются следствием распространения тайных заговоров агитаторами, обычно коммунистами, «которые дезориентируют думающих иначе людей» [19].
Последняя ключевая мысль, которая раскрывает сущность конспирологического менталитета людей, пребывающих во власти, – это идея о том, что никакой народ, за исключением того, кто живет под властью врага, не может быть столь несчастным и недовольным, чтобы прибегать к революции или массовым протестам; это – исключительно агитация внешних сил, которые сбивают всех с истинного пути.
Таким образом, если бы Рональд Рейган допустил, что у народа Сальвадора есть серьезные основания для протестов против своего ужасного существования, это поставило бы под вопрос его обвинения Советского Союза (и только его ли?) в том, что именно он со своими кубинскими и никарагуанскими союзниками является главным, кто подстрекает сальвадорцев: мол, это везде – магическая сила коммунистов, которая легким движением «красной руки» превращает мирных, счастливых людей в яростных партизан. И это поставило бы под вопрос и целесообразность американского вмешательства. ЦРУ прекрасно известно, насколько это сложный трюк. ЦРУ, как мы увидим, пыталось поднять массовые восстания в Китае, на Кубе, в Советском Союзе, Албании и всюду в Восточной Европе без единого шанса на успех. Сотрудники Управления возложили вину за эти неудачи на «закрытый» характер обществ, вовлеченных в эти события. Но в некоммунистических странах ЦРУ вынуждено было прибегать к военным переворотам или иным уловкам, чтобы поставить у руля своих людей. ЦРУ ни разу не смогло разжечь пламя народной революции.
Если уж считать благом вмешательство Вашингтона в революционные процессы третьего мира, то имеет смысл задать вопрос: почему Соединенным Штатам, если они обязательно должны вмешиваться, не стать на сторону восставших? Это могло бы не только послужить во благо прав человека и справедливости, но и позволило бы перехватить инициативу у Советского Союза. Не будет ли это лучшим способом разрушить мировой коммунистический заговор? Но это – вопрос, который не осмеливались озвучивать в Овальном кабинете, вопрос, который имеет отношение ко многим историям в этой книге.
Вместо этого Соединенные Штаты по-прежнему остаются верными политике установления и/или поддержки самой отвратительной тирании в мире, с ее бесчинствами против своих собственных граждан, с которыми мы сталкиваемся ежедневно на страницах наших газет: зверская резня; систематические изощренные пытки; публичные порки; солдаты и полицейские, стреляющие в толпу; правительственная поддержка эскадронов смерти; десятки тысяч пропавших без вести людей; экономическая разруха… Все это стандартный «стиль жизни» практически всех союзников Америки – от Гватемалы, Чили и Сальвадора до Турции, Пакистана и Индонезии. Зато все они денно и нощно готовы к «священной войне против коммунизма», все они – страны «свободного мира», мира, о котором мы слышим так много, а видим так мало.
Нарушения гражданских свобод, имеющие место в коммунистическом блоке, при всей их серьезности бледнеют по сравнению с доморощенными освенцимами «свободного мира»; эти нарушения не имеют никакого отношения и не идут ни в какое сравнение с разного рода американскими вмешательствами, совершаемыми якобы ради высшего блага. И только странный интеллектуальный ландшафт, заселенный закоренелыми антикоммунистами, считает по-другому.
Интересно отметить, что как для американских лидеров уже стало привычным говорить о свободе и демократии, поддерживая разного рода диктатуры, так и советские лидеры говорят о национально-освободительных войнах, антиимпериализме и антиколониализме, при этом на практике они делают слишком мало в подтверждение этих слов, что бы там по этому поводу ни говорила американская пропаганда. Советский Союз считал себя лидером стран третьего мира, но оставался безучастным зрителем, ограничиваясь лишь недовольным ворчанием, когда прогрессивные движения или даже коммунистические партии в Греции, Гватемале, Британской Гвиане, Чили, Индонезии, на Филиппинах и в других странах терпели поражение из-за натиска американцев.
В начале 1950-х годов Центральное разведывательное управление (ЦРУ) США спровоцировало несколько военных вторжений в коммунистический Китай. В 1960 году самолеты ЦРУ безо всякого повода бомбили суверенное государство Гватемала. В 1973 году Управление инспирировало кровавое восстание против правительства Ирака. В американских средствах массовой информации и, соответственно, в мыслях американцев этих событий вообще не было.
Фраза «мы не знали, что происходило» стала клише для высмеивания тех немцев, которые утверждали, что не ведали о событиях, совершаемых при нацистах. Был ли действительно их дежурный ответ так неправдоподобен, как нам кажется? По трезвому размышлению следует отметить, что в нашу эру скоростных глобальных коммуникаций Соединенным Штатам во многих случаях удавалось развернуть ограниченные или крупномасштабные военные операции, предпринять другие, не менее вопиющие формы агрессии без ведома американской общественности – люди узнавали о них только несколько лет спустя, если узнавали вообще. Часто единственное упоминание о событии или участии США исходило от коммунистических правительств – тип новостей, которые американский народ приучили отметать без обсуждения, а прессу – не развивать; точно так же немецкий народ учили, что новости из-за границы о нацистских преступлениях были не более чем коммунистической пропагандой.
За редким исключением случаи агрессии никогда не становились заголовками газет или темами вечерних теленовостей. Некоторые кусочки истории всплывали тут и там, но редко объединялись в единое целое, чтобы сформировать связную и ясную картину происходящего. Подробности обычно появляются спустя долгое время после события, спокойно похороненного среди других историй, столь же беспечно забытых. Лишь иногда они вырывались на передний план, когда это диктовалось чрезвычайными обстоятельствами: например, захват в заложники сотрудников американского посольства и других граждан США иранцами в Тегеране в 1979 году вызвал массу статей о роли Соединенных Штатов в свержении иранского правительства в 1953 году. Редакторов изданий как будто подвели к мысли: «Послушайте, что же мы такого наделали в Иране, что заставило их всех так нас ненавидеть?».
И хотя в недавнем прошлом Америки было много таких «иранов», но поскольку они не привлекли внимания «Нью-Йорк дейли» или «Лос-Анджелес таймс», не брали за шиворот американцев и не тыкали их лицом в происходящее, а N ВС не связывало все это в реальную картину реальных людей для своей аудитории, – эти столкновения не стали событиями для большинства американцев, и они могут честно сказать: «Мы не знали, что происходило».
Бывший китайский премьер-министр Чжоу Эньдай (Chou En-lai) однажды подметил: «Одна из удивительных особенностей американцев – это то, что у них нет абсолютно никакой исторической памяти».
Дело, возможно, обстоит еще хуже, чем он себе представлял. Во время несчастного случая на АЭС «Три-Майл-Айленд» в Пенсильвании в 1979 году японский журналист Ацуо Канеко (Atsuo Kaneko) из японской информационной службы Киото провел несколько часов, интервьюируя людей, временно размещенных на хоккейном поле; в основном это были дети, беременные женщины и молодые матери. Он обнаружил, что никто из них не слышал о Хиросиме. Упоминание этого слова упиралось в стену непонимания [20].
Также в 1982 году судья в Окленде, штат Калифорния, сказал, что был потрясен, когда опросил приблизительно 50 будущих присяжных заседателей для суда по делу об убийстве и «никто из них не знал, кто такой Гитлер» [21].
Для внешнеполитической олигархии в Вашингтоне это больше, чем естественно. Это – непременное условие.
Отчеты об американском вмешательстве были столь засекречены, что в 1975 году, когда исследовательской службе библиотеки Конгресса (Congressional Research Service) поручили провести исследование всех тайных на тот момент действий ЦРУ, она смогла отыскать только очень незначительную часть заграничных инцидентов, представленных в данной книге за тот же самый период [22].
Вся эта информация, которая прорвалась в массовое сознание или в школьные тексты, энциклопедии и другие стандартные справочные издания, вполне могла быть подвергнута строгой цензуре в Соединенных Штатах.
Читателю предлагается ознакомиться с соответствующими разделами в трех основных энциклопедиях страны: «Американской» (Americana), «Британники» (Britannica) и «Кольера» (Colliers). Образ энциклопедии в качестве конечного хранителя объективных знаний терпит фиаско. Непризнание такими уважаемыми изданиями американских интервенций происходит оттого, что они позаимствовали схожий с документами Пентагона критерий, что вполне соответствует стилю вашингтонских чиновников. «Нью-Йорк таймс» обобщила это очень интересное явление таким образом:
«Тайные операции против Северного Вьетнама, например, не видны… как и нарушение Женевских соглашений 1954 года, завершивших колониальную войну Франции в Индокитае, или как противоречащая публичным заявлениям государственная политика различных министерств и ведомств. Тайные операции, в силу их засекреченности, не существуют – с позиции международных договоров и общественного мнения страны. Далее, секретные обязательства перед другими странами вовсе не рассматриваются как нарушение компетенции заключения международных договоров Сенатом, ибо эти обязательства публично не признаны» [23].
Фактическая цензура, которая оставляет так много американцев по-настоящему непросвещенными в истории иностранных дел США, может быть еще более эффективной, потому что она не является чересчур официозной, сложной или конспирологической, так как она бесхитростно вплетается в ткань образования и СМИ. Не нужно никакого заговора. Редакторам «Сборника новостей» (Reader’s Digest) и «Американских новостей и мировых сводок» (U. S. News & World Report) нет необходимости тайно встречаться с представителями «Эн-би-си» (NBC) на конспиративной квартире ФБР, чтобы запланировать сюжеты и программы следующего месяца. Истина заключается в том, что эти люди не достигли бы занимаемых ими должностей, если бы они сами не прошли по тем же туннелям закамуфлированной истории, выходя оттуда с избирательной памятью и общепринятым мнением.
«Переворот в Китае – это революция, вызванная, если проанализировать, теми же причинами, что и британская, французская и американская революции» [24]. Это – космополитическое и великодушное мнение Дина Раска (Dean Rusk), тогда еще заместителя госсекретаря по дальневосточным делам, позже госсекретаря США. Когда мистер Раск говорил это в 1950 году, другие члены его правительства активно участвовали в заговоре с целью свержения китайского революционного правительства.
Это было обычным явлением. Во многих случаях, описанных далее в этой книге, можно найти высказывания вашингтонских чиновников высшего и среднего звена, которые ставят под вопрос политику вмешательства, выражают дурные предчувствия, основанные или на принципах (иногда показывая лучшие стороны американского либерализма), или на озабоченности, что вмешательство не послужит достижению достойной цели, а то и вовсе приведет к катастрофе. Я придавал мало значения таким расходящимся во мнениях заявлениям; также, в конечном счете, делали и те, кто принимал решения в Вашингтоне, которые в острой мировой обстановке разыгрывали антикоммунистические карты. Представляя в книге вмешательства США, я заявляю, что американская внешняя политика является именно тем, что она делает.
В 1993 году я столкнулся с обзором книги о людях, отрицающих реальность холокоста. Я написал автору, профессору из университета, что ее книга заставила меня задаться вопросом, знала ли она о существовании холокоста, совершенного Америкой, и что его отрицание превосходит по силе отрицание нацистского холокоста. Опровержение американского холокоста настолько широко и глубоко, что люди, отрицающие его, даже не знают о существовании несогласных с ними или их аргументах. Между тем несколько миллионов человек погибли в результате американского холокоста, еще больше были обречены жить в нищете и муках в результате американских вмешательств, начиная от Китая и Греции в 1940-х до Афганистана и Ирака в 1990-х. Я приложил список этих вмешательств, которые, конечно же, являются главной темой этой книги.
В своем письме я также предложил обменяться экземплярами наших книг, но она написала мне, что не хочет этого делать. И это было все, что она сказала. Она не прокомментировала остальную часть письма, касающуюся отрицания американского холокоста, как бы не обратив внимания, что я поднял этот вопрос. Ирония отрицания ученым нацистского холокоста и участие в подобном опровержении американского холокоста достаточно показательны. Меня озадачило, почему хороший ученый не соизволил ответить вовсе.
Ясно, что если мои тезисы не удостоились ответа от научного человека, то в других кругах я и мои тезисы столкнулись с крутым противодействием. В 1930-х, а затем снова после войны в 1940—1950-х, антикоммунисты различных мастей в Соединенных Штатах изо всех сил старались разоблачить преступления Советского Союза, такие как массовые убийства и репрессии. Но произошла странная вещь. Истина, казалось, не имела значения. Американские коммунисты и сочувствующие продолжали поддерживать Кремль. Даже допуская преувеличение и дезинформацию, регулярно оплачиваемую антикоммунистами и вредящую их репутации, продолжительное игнорирование и/или отрицание такой ситуации американскими «левыми» просто достойны уважения.
К концу Второй мировой войны, когда победоносные союзники обнаружили немецкие концентрационные лагеря, в некоторых случаях немецких граждан из близлежащих городов привозили туда, заставляя встретиться лицом к лицу с этим учреждением, с горами трупов и все еще живыми скелетоподобными людьми; некоторые почтенные бюргеры даже были вынуждены хоронить мертвых. Каков был бы удар по американской психике, если бы заставить истинно верующих и отрицающих эти события людей посмотреть на последствия прошедшего полувека американской внешней политики? Что если бы все эти милые, аккуратные и подтянутые, здоровые американские парни, которые сбрасывали бесконечный тоннаж бомб на дюжину разных стран, на людей, о которых они ничего не знали, – словно они персонажи видеоигры – увидели бы свои мишени и понюхали бы запах горящей плоти?
Стало общепринятым мнением, что упорная жесткая антикоммунистическая политика правительства Рейгана с ее изнуряющей гонкой вооружений привела к краху и изменению Советского Союза и его сателлитов. Американские книги по истории, возможно, уже начали высекать этот тезис в мраморе. Тори в Великобритании говорят, что Маргарет Тэтчер и ее жесткая политика также способствовали этому «чуду». Восточные немцы тоже верили в это. Когда Рональд Рейган посетил Восточный Берлин, люди приветствовали его и благодарили «за его роль в освобождении Востока». Даже многие левые аналитики, в частности те, кто был причастен к заговору, верили в это.
Но эта точка зрения не является общепризнанной; так и не должно быть. Ведущий в течение длительного времени советский эксперт по Соединенным Штатам Георгий Арбатов, директор московского Института США и Канады, написал свои мемуары в 1992 году. В рецензии его книги для «Лос-Анджелес таймс» Роберт Шир (Robert Scheer) подвел частичный итог:
«Арбатов очень хорошо понимал недостатки советского тоталитаризма в сравнении с экономикой и политикой Запада. Из этой откровенной и детальной биографии становится ясно, что желание перемен исподволь развивалось внутри самых высших коридоров власти сразу же после смерти Сталина. Арбатов не только представляет существенные доказательства противоречивой точки зрения, что эти перемены произошли бы и без давления извне, он настаивает, что американское военное наращивание сил в течение срока правления Рейгана на самом деле препятствовало этому развитию» [25].
Джордж Ф. Кеннан (George F. Kennan) с этим согласен. Бывший американский посол в Советском Союзе и идейный отец теории «сдерживания» СССР утверждал, что «предположение, будто какая-либо администрация Соединенных Штатов имела возможность реально повлиять на курс колоссального внутреннего политического переворота в другой великой стране, на другом конце земного шара, – просто ребячество». Он настаивает, что чрезвычайная милитаризация американской политики укрепила позиции сторонников жесткого курса в Советском Союзе. «Таким образом, основной эффект экстремизма холодной войны заключался в том, что это скорее задерживало, чем ускоряло большие изменения, охватившие Советский Союз» [26].
Хотя, безусловно, затратная гонка вооружений нарушила устои советской гражданской экономики и общества еще больше, чем в Соединенных Штатах, так как она продолжалась на протяжении 40 лет – до прихода к власти Михаила Горбачева, но без малейшего намека на неминуемый крах. Близкий советник Горбачева – Александр Яковлев на вопрос, заставили ли Советский Союз более высокие военные расходы правительства Рейгана в совокупности с его риторикой об «империи зла» занять более сговорчивую позицию, ответил:
«Это не играло никакой роли. Никакой. Я могу сказать Вам это с полнейшей ответственностью. Горбачев и я были готовы к изменениям в нашей политике независимо оттого, был ли американским президентом Рейган, или Кеннеди, или кто-то еще более либеральный. Было ясно, что наши военные расходы огромны, и мы должны были их сократить» [27].
Понятно, что некоторые советские руководители не захотят признать, что они были вынуждены совершить революционные изменения из-за их злейшего врага, что они проиграли в холодной войне. Однако в этом вопросе мы не можем полагаться на мнение какого-либо одного конкретного человека, русского или американца. Мы просто должны взглянуть на исторические факты.
С конца 1940-х и приблизительно до середины 1960-х американской стратегической целью было спровоцировать крушение советского правительства и нескольких восточноевропейских режимов. Сотни российских эмигрантов сорганизовывались, обучались и снаряжались ЦРУ, затем тайком отправлялись обратно на родину создавать шпионские сети, организовывать вооруженную политическую борьбу, совершать убийства и акты саботажа: крушения поездов, взрывы мостов, порчу военных предприятий и электростанций, и так далее. Советское правительство, задержавшее многих из этих людей, было, конечно, прекрасно осведомлено, кто за всем этим стоит.
Администрация Рейгана могла расценивать такую политику как одну из причин возможной капитуляции. Однако какими были плоды этой ультра-жесткой антикоммунистической политики? Регулярные серьезные конфронтации между Соединенными Штатами и Советским Союзом в Берлине, на Кубе и в других странах, советские вмешательства в Венгрии и Чехословакии, образование Варшавского договора (прямой ответ на создание НАТО), никакой гласности, никакой перестройки, только сеяние подозрительности, цинизма и враждебности с обеих сторон. Оказалось, что после всего этого русские остались людьми – они отвечали твердостью на твердость. И следствие: на протяжении многих лет прослеживалась прямая взаимосвязь между дружелюбным настроем в советско-американских отношениях и числом евреев, эмигрировавших из Советского Союза [28]. Мягкость породила мягкость.
Если и есть персоны, которым следует приписать изменения, произошедшие в Советском Союзе и Восточной Европе – как выгодные, так и сомнительные, – то это, конечно, Михаил Горбачев и люди, которых он вдохновил. Нужно помнить, что Рейган находился у власти более четырех лет, прежде чем Горбачев пришел к власти, а Тэтчер – в течение шести, но за это время ничего значительного на пути советских реформ не произошло, несмотря на неутихающую озлобленность Рейгана и Тэтчер к коммунистическому государству.
Часто выдвигается аргумент, что легко задним числом хулить американскую манию холодной войны ради национальной безопасности страны – со всей ее прогрессирующей паранойей и нелепостью, ее натовской надгосударственной военной могущественной силой, ее системами дальнего радиолокационного обнаружения и тренировками воздушных налетов, ее ядерными бункерами и самолетами-разведчиками U-2. Но после войны в Европе Советский Союз действительно выступил десятифутовым монстром, представляющим угрозу всему миру.
Этот аргумент разбивается вдребезги от единственного вопроса, который достаточно было задать: зачем СССР вторгаться в Западную Европу или бомбить Соединенные Штаты? Он явно ничего не выиграл бы такими действиями, разве что получил бы гарантированное разрушение своей страны, которая только начинала восстанавливаться после войны.
К 1980-м вопрос, который не осмелились задать, породил военный бюджет в 300 млрд долларов и программу «звездных войн».
На самом деле, в наличии имеются многочисленные внутренние документы государственного департамента, Министерства обороны и ЦРУ послевоенного периода, в которых политологи один за другим ясно дают понять свой серьезный скептицизм относительно «советской угрозы» – раскрывая существенные военные слабости русских и/или оспаривая их предполагаемые агрессивные намерения, – в то время как высокопоставленные лица, включая президента, публично озвучивали явно противоположные мнения [29].
Историк Роджер Моррис (Roger Morris), бывший член Совета национальной безопасности при президентах Джонсоне и Никсоне, описал это явление так:
«Творцы американской политики должны были делать свое дело «честнее, чем сама правда», и «вдалбливать в массовое сознание мнение правительства», как выразился госсекретарь Дин Ачесон (Dean Acheson)… Они это делали. Новое Центральное разведывательное управление начинает систематическое завышение советских военных расходов. Чудесным образом на американских правительственных диаграммах склеротическую советскую экономику заставляют жужжать и расти вверх. К конной армии Сталина – в комплекте с дрянным вооружением, разрушенными войной дорогами и лживой моралью – Пентагон добавляет фиктивные подразделения и затем вдобавок приписывает новым силам сценарии вторжения.
Американские деятели «преувеличили советские возможности и намерения до такой степени», говорится в последующем исследовании архивов, «что удивительно, кто вообще воспринимал их всерьез». Подпитываемые мрачными правительственными заявлениями и отражающимся общественным страхом, американская пресса и люди не видели в этом ничего странного [30].
Тем не менее, продолжают настаивать оппоненты, было много чиновников, занимавших высокие посты, которые просто и искренне не поняли советских сигналов. Советский Союз, говорили они, был очень деспотичным и закрытым обществом, особенно до смерти Сталина в 1953 году. Так, в 1983 году бывший консервативный член парламента Великобритании Энох Пауэлл (Enoch Powell) заметил:
«Международное недопонимание почти всегда полностью произвольно: международное недопонимание – это противоречие, ведь для того, чтобы что-то сознательно неправильно понять, нужно по крайней мере понимать, что нуждается в понимании… [Недопонимание Америкой Советского Союза] имело функцию поддержания мифа – мифа о Соединенных Штатах как «последней, лучшей надежде человечества». Святой Георгий и Дракон – жалкое зрелище без реального дракона, желательно покрупнее и более чешуйчатого, в идеале извергающего из пасти пламя. Недопонимание Советской России стало незаменимо для самооценки американской нации: и она не была бы благосклонна к тем, кто попытался бы ее этого лишить» [31].
Можно также приводить доводы в пользу того, что веру нацистов в большую опасность, исходящую от «международного еврейского заговора», следует рассматривать в первую очередь и только потом осуждать преступников холокоста.
И американцы, и немцы верили собственной пропаганде или делали вид, что верят. При чтении Mein Kampf поражает тот факт, что в значительной части то, что Гитлер писал о евреях, перекликается с тем, что американские антикоммунисты писали о коммунистах: они исходят из той предпосылки, что евреи (коммунисты) – это зло и хотят доминировать над миром; далее, любое поведение, которое, оказывается, противоречит этому, рассматривается как простая уловка для того, чтобы одурачивать людей и доводить свое дело до конца, такое поведение всегда является частью заговора, в который вовлечено множество людей. Гитлер приписывает евреям великую, практически мистическую силу манипулирования обществом и экономическими системами. Он обвиняет евреев в «бедах», связанных с промышленной революцией, – например, классовом расслоении и борьбе между ними. Он открыто осуждает евреев за интернационализм и отсутствие национального патриотизма.
Были, конечно, и такие «бойцы холодной войны», которые уверяли, что главный план мирового господства Кремля заключался в грубом вторжении в Западную Европу или сбрасывании бомб на Соединенные Штаты. Имелся и более тонкий, можно сказать, дьявольски умный план свержения: изнутри, страна за страной, через страны третьего мира, окружить и удушить «Первый Мир» – поистине международный коммунистический заговор, «заговор, – сказал сенатор Джозеф Маккарти (Joseph McCarthy), – в столь огромном масштабе, который затмит любое предыдущее такое предприятие в истории человечества».
Этому факту и уделяется основное внимание в данной книге: как Соединенные Штаты во всем мире боролись с этим заговором везде и когда угодно, как только он напоминал о себе.
Существовал ли международный коммунистический заговор на самом деле?
Если он действительно существовал, почему «бойцы холодной войны» ЦРУ и других правительственных учреждений должны были идти на такие невероятнейшие преувеличения? Если они по-настоящему верили в существование дьявольского, единого международного коммунистического заговора, с какой стати они должны были выдумывать так много о нем, чтобы убеждать американский народ, Конгресс и остальной мир в существовании этого зла? Зачем им нужно было закулисно руководить, устраиватьловушки, фабриковать доказательства, истории, подделывать документы? Страницы этой книги полны многочисленных примеров антикоммунистических речей американского правительства и выдумок СМ И о «советской угрозе», «китайской угрозе» и «кубинской угрозе». И все время нас пугали этими историями: в 1950-х было «отставание в бомбардировочной авиации» между США и Советским Союзом, а также «отставание гражданской обороны». Затем возникло «отставание по ракетам», за которым последовало «отставание по антибаллистическим ракетам (ПРО)». В 1980-х было «отставание в расходах». И наконец, «отставание лазерных технологий». И все это было ложью.
Теперь нам известно, что ЦРУ при Рональде Рейгане и Уильяме Кейси регулярно «политизировало оценки разведки», чтобы поддержать антисоветскую направленность администрации, и скрывало отчеты даже собственных аналитиков, которые противоречили этому курсу. Мы теперь знаем, что ЦРУ и Пентагон регулярно переоценивали экономическую и военную мощь Советского Союза, а также преувеличивали масштабы советских ядерных испытаний и количество совершенных «нарушений» по существующим договорам об их запрете, в которых Вашингтон тогда обвинял русских [32]. Делалось все, чтобы показать врага более крупным и более подлым, – с тем чтобы увеличить бюджет военных расходов, обеспечить безопасность и обосновать необходимость работы «бойцов холодной войны».
Время после холодной войны, время «нового мирового порядка» – счастливое время для военно-промышленного и разведывательного комплекса и его глобальных партнеров по преступлениям – Всемирного банка и МВФ. Они распоряжаются Североамериканским соглашением о свободной торговле (НАФТА) и Всемирной торговой организацией. Они диктуют экономическое, политическое и социальное развитие во всех странах третьего мира и Восточной Европы. Реакция Москвы на события нигде больше не играет сдерживающей роли. «Кодекс поведения транснациональных корпораций» ООН, находившийся в процессе создания 15 лет, мертв. Все, что подвластно взгляду, приведено в беспорядок и приватизировано. Капитал бродит по земному шару с такой свободой, которой он не обладал до Первой мировой войны, избавленный от сил трения и тяготения. Весь мир стал безопасным для транснациональных корпораций [33].
Но значит ли это, что жизнь масс стала лучше, чем была при холодной войне? Оказалась ли больше забота о простом народе с тех пор, как этот вопрос встал на повестку дня много веков назад? «Безусловно», говорит Капитал, предлагая другую подготовленную теорию «просачивания благ сверху вниз», принцип которой заключается в том, что бедные должны существовать благодаря крошкам, упавшим со стола богачей, и чем больше блюдо будет подано богачам, тем больше перепадет бедным для их существования.
Сыны Капитала так же фыркают от смеха в свои бокалы мартини по поводу смерти социализма. Это слово вовсе исключили из светских бесед. И они надеются, что никто не заметит, что каждый социалистический эксперимент любой значимости в XX веке – без исключений – был сокрушен, свергнут, извращен, ниспровергнут или дестабилизирован благодаря Соединенным Штатам. Ни одному социалистическому правительству или движению – от российской революции до сандинистов в Никарагуа, от коммунистического Китая до Фронта национального освобождения имени Фарабундо Марти в Сальвадоре – не было позволено возвыситься или пасть благодаря исключительно собственным заслугам; ни одно из них не оставалось достаточно защищенным, чтобы иметь возможность изгнать войска всесильного внешнего врага и свободно, спокойно управлять своей страной.
Это как если бы первые эксперименты братьев Райт с летательными аппаратами провалились из-за того, что в интересах автомобильной промышленности саботировался бы каждый их испытательный полет. А затем добрые и богобоязненные люди мира посмотрели бы на это, сделали выводы из случившегося, с умным видом коллективно склонили головы и торжественно произнесли: человек никогда не сможет летать.
1. Китай, 1945–1960
Был ли Мао Цзэдун параноиком?
На протяжении четырех лет многие американцы – как политики, так и простые граждане – старались на афишировать свою убежденность в том, что Вторая мировая война была «войной ошибочной и велась она не с теми врагами». Они считали, что единственным подлинным противником исторического курса Америки был коммунизм. Не тем ли объясняется тот факт, что Гитлера игнорировали, терпели, умиротворяли и помогали ему, для того чтобы нацистская военная машина повернула на Восток и стерла большевизм с лица земли раз и навсегда? К несчастью, оказалось, что Адольф Гитлер страдал манией величия и двинул свои полчища также и на Запад.
Но война закончилась, и у этих американцев теперь нашлись дела в каждом уголке мира. Не успели высохнуть чернила на акте капитуляции Японии, как Соединенные Штаты начали использовать японских солдат, все еще находившихся в Китае, наряду с американскими войсками в совместной борьбе против китайского коммунизма. (На Филиппинах и в Греции, как мы увидим далее, США даже не дожидались окончания войны, чтобы использовать результаты победы над Японией и Германией для своего антикоммунистического крестового похода.)
Китайские коммунисты тесно сотрудничали с американскими военными во время войны, предоставляя им важные разведданные о японских оккупационных войсках, спасая и ухаживая за сбитыми американскими летчиками [1]. Но для американцев это не имело значения. Генералиссимус Чан Кайши стал человеком Вашингтона. Он возглавлял орган, считавшийся центральным правительством Китая. По оценкам Управления стратегических служб (УСС, предшественник ЦРУ), основная часть военных усилий Чан Кайши была направлена скорее против коммунистов, нежели против японцев. Чан Кайши также приложил все усилия, чтобы не допустить сотрудничества между красными и американцами. На том этапе его армия состояла из японских частей, а его административный аппарат был полон чиновников, запятнавших себя сотрудничеством с прояпонским марионеточным китайским правительством [2]. Однако для США все это не имело никакого значения. Генералиссимус был антикоммунистом до мозга костей. Более того, он был прирожденным американским клиентом. Поэтому его войска следовало должным образом обучить и оснастить для битвы против Мао Цзэдуна и Чжоу Эньлая.
Президент Трумэн довольно откровенно назвал это «использованием японцев для сдерживания коммунизма»:
«Нам было совершенно ясно, что если мы заставим японцев немедленно сложить оружие и выйти к побережью, вся страна будет захвачена коммунистами. Поэтому мы вынуждены были сделать этот необычный шаг – использовать вражеские гарнизоны до тех пор, пока мы не сможем перебросить по воздуху части вооруженных сил Китая под командованием Чан Кайши в Южный Китай и отправить морскую пехоту для защиты морских портов» [3].
Развертывание частей морской пехоты США имело незамедлительные и впечатляющие результаты. Если спустя две недели после окончания войны Пекин был окружен войсками коммунистов, то появление американской морской пехоты в городе воспрепятствовало взятию города красными [4]. И пока части Мао занимали пригороды Шанхая, американские транспортные самолеты перебрасывали войска Чан Кайши для захвата города [5].
В борьбе за то, чтобы взять под контроль ключевые центры и порты раньше коммунистов, США перебросили по морю и по воздуху от 400 до 500 тысяч солдат армии Чан Кайши со всех бескрайних просторов Китая и Маньчжурии в места, куда они никогда бы не добрались без американской помощи.
Поскольку гражданская война набирала обороты, 50 тысяч морских пехотинцев были поставлены Трумэном на охрану железнодорожных путей, угольных шахт, портов, мостов и других стратегических объектов. Они неизбежно оказывались вовлеченными в боевые столкновения, и потери исчислялись десятками, а то и сотнями. Американские войска, по свидетельствам коммунистов, нападали на территории, контролируемые красными, открывали по ним огонь, арестовывали офицеров и разоружали солдат [6]. Американцы безжалостно уничтожили небольшую китайскую деревню, писал морской пехотинец конгрессмену своего штата: никого не интересовало, «сколько невинных людей было убито» [7].
Самолеты ВВС США регулярно совершали разведывательные полеты над территориями коммун истов для разведки расположения их сил. Коммунисты утверждали, что американские самолеты часто атаковали и бомбили их войска и в одном из случаев обстреляли из пулеметов удерживаемый коммунистами город [8]. Степень вовлеченности летчиков ВВС США в эти воздушные операции доподлинно неизвестна.
Впрочем, после многочисленных крушений американских самолетов находились и выжившие. Удивительно, но красные продолжали спасать сбитых американских летчиков, лечить их и возвращать на американские базы. Сейчас в это трудно поверить, но в то время загадочное обаяние и миф об Америке все еще владел воображением многих людей во всем мире; китайские крестьяне, будь они коммунистами или нет, не были исключением. Во время войны красные помогли спасти множество американских летчиков и перебросить их через занятые японцами районы в безопасные места. «Коммунисты, – писала газета «Нью-Йорк таймс», – не потеряли ни одного нашего летчика, взятого под их защиту. И для них было делом принципа не брать никаких наград за спасение американских летчиков» [9].
К началу 1946 года в Китае все еще находились приблизительно 100 ООО американских военнослужащих, обеспечивающих поддержку Чан Кайши. США официально объясняло их присутствие необходимостью разоружения и репатриации японских войск. В конечном итоге данная задача была действительно выполнена, но она была вторичной политической задачей военных, как предельно четко объясняет Трумэн в процитированном выше заявлении.
Среди американских солдат в Китае поднялась волна протестов, вызванная задержкой их отправки домой. Недовольство было подхвачено по всему миру другими военнослужащими США, остававшимися за рубежом по политическим (обычно антикоммунистическим) мотивам, которые преследовала американская администрация. «Солдаты спрашивают у меня, почему они все еще здесь, – рассказывал лейтенант морской пехоты в Китае во время рождественских праздников в 1945 году. – Как офицер я должен им ответить, но невозможно объяснить человеку, что он здесь для того, чтобы разоружать японцев, в то время как он охраняет одну и ту же железную дорогу вместе с [вооруженными] японцами» [10].
Достаточно странно выглядела посредническая роль Соединенных Штатов в гражданской войне, учитывая, что они были активным и могущественным участником конфликта, занимающим одну из сторон. В январе 1946 года президент Трумэн, очевидно, понимая, что выбор стоял между компромиссом с коммунистами и попаданием всего Китая под их влияние, направил туда генерала Джорджа Маршалла с задачей добиться прекращения огня и договориться о создании некоего коалиционного правительства. Несмотря на то что в определенной степени удалось достичь договоренности о перемирии, в целом идея коалиционного правительства была обречена на такой же провал, как и гипотетический союз между царем и большевиками. Как выразился историк Д. Ф. Флеминг, «невозможно объединить умирающую олигархию с рождающейся революцией» [11].
Незадолго до начала 1947 года Соединенные Штаты начали частичный вывод войск, хотя помощь и поддержка правительства Чан Кайши продолжались в той или иной форме еще долгое время после этого. Приблизительно в это же самое время в боевых действиях начали принимать участие «летающие тигры» – легендарная американская эскадрилья под командованием генерала Клэра Шэнно (Claire Chennault), которая уже сражалась на стороне китайцев против японцев как до мировой войны, так и во время нее. На этот раз Шенно, бывший советник Чан Кайши по вопросам ВВС, «реанимировал» свою эскадрилью под названием CAT (Civil Air Transport), и вскоре ее «пилоты удачи» оказались в самом пекле сражений, выполняя бесконечные миссии по переброске грузов находящимся в осаде города националистам. Уклоняясь от артиллерийских обстрелов коммунистов, они доставляли продовольствие, боеприпасы и всевозможное снабжение и эвакуировали раненых [12]. Официально CAT была частной авиакомпанией, арендованной правительством Чан Кайши. Однако еще до окончания гражданской войны авиакомпания начала работать на ЦРУ и стала первым подразделением в растущей воздушной империи Управления, впоследствии сменив название на Air America.
К 1949 году помощь Соединенных Штатов националистам с начала войны составила почти два миллиарда долларов наличными и один миллиард военной техникой. США обучили и вооружили 39 дивизий Национальной революционной армии [13]. И, несмотря на все это, «государство» Чан Кайши разваливалось на куски. Этому способствовали не только атаки коммунистических противников Чан Кайщи, но и враждебность китайского народа в целом к его тирании, его необоснованной жестокости, чрезмерной коррумпированности и упадку всей его бюрократической и социальной системы. И напротив, обширные районы, находившиеся под контролем коммунистов, были образцом честности, прогрессивности и справедливости. Целые дивизии генералиссимуса переходили на сторону коммунистов. Американские политические и военные лидеры не питали иллюзий на предмет сущности и форм правления Чан Кайши. Национальная революционная армия, по словам главы американской военной миссии в Китае генерала Дэвида Барра, находилась в руках «самого худшего в мире командования» [14].
Генералиссимус, его ближайшие сторонники и солдаты бежали на прибрежный остров Тайвань (Формоза). За два года до этого они подготовили свое прибытие туда, принудив жителей острова к покорности – учинив резню, унесшую 28 тысяч человеческих жизней [15]. До побега националистов на остров американское правительство даже не испытывало сомнений относительно того, что Тайвань был частью Китая. Позже в умах вашингтонских политиков стало проскальзывать чувство неопределенности. Кризис был разрешен удивительно простым способом: США согласились с Чан Кайши в том, что наиболее подходящее решение в данной ситуации – это считать Тайвань не частью Китая, а исходить из того, что Тайвань и есть Китай. На том и порешили.
Сразу за последовавшим успехом коммунистов, ученый-китаевед Феликс Грин (Felix Green) отметил: «Американцы просто не могли поверить вто, что китайцы, несмотря на все их прогнившее руководство, могут отдать предпочтение коммунистическому правительству» [16]. Это можно было объяснить, с точки зрения американцев, лишь искусным заговором международного масштаба, у рычагов управления которого находился, как и следовало ожидать, Советский Союз. Доказательства такого заговора, однако, были неуловимы. Действительно, с тех пор как вера Сталина в построение «социализма в отдельно взятой стране» одержала верх над интернационализмом Троцкого 1920-х, позиция Чан Кайши казалась для русских ближе, чем позиция Мао; из Москвы Мао не раз советовали распустить его армию и присоединиться к правительству Чан Кайши [17]. Советскому Союзу, вынужденному в послевоенные годы решать тяжелейшие задачи по восстановлению своей собственной экономики, вовсе не улыбалась перспектива оказывать помощь самому крупному по численности населения государству мира в деле его восстановления. В 1947 году генерал Маршалл публично заявил, что не располагает никакими свидетельствами поддержки китайских коммунистов Советским Союзом [18].
Но отсутствие свидетельств поддержки со стороны СССР вовсе не рассеяло американский миф о том, что Америка «потеряла» Китай. Для создания мифа использовались такие тезисы, как «советская интервенция», «коммунисты в Госдепартаменте США», «трусы в Белом доме», «глупость военных и дипломатов», «коммунистические обманщики и их соучастники в СМИ», «предательство повсюду»…
Администрация Трумэна, говорил сенатор Джозеф Маккарти с присущим ему «обаянием», состоит из «подхалимов и пустозвонов-либералов», защищавших «коммунистов и гомиков», которые и «продали Китай в атеистическое рабство» [19].
Однако же, кроме широкомасштабного вторжения в страну многочисленного контингента американских войск, трудно представить, что еще американское правительство могло предпринять, чтобы предотвратить падение Чан Кайши. Даже после того, как генералиссимус сбежал на Тайвань, США с упорством продолжали проводить против коммунистического правительства военные операции, несмотря на просьбу Чжоу Эньлая об оказании помощи и установлении дружественных отношений. Лидер красных не видел ни практического, ни идеологического препятствия для этого [20]. Вместо помощи Соединенные Штаты неоднократно замышляли физическое устранение Чжоу Эньлая [21].
К большому недовольству бирманского правительства множество солдат Гоминьдана нашли убежище в Северной Бирме после массового бегства 1949 года. Именно там ЦРУ взялось за реорганизацию этой «армии без государства» для дальнейшего противостояния и в начале 1950-х смогло организовать ряд различных по масштабу рейдов в Китай. Так, один из инцидентов произошел в апреле 1951 года. Несколько тысяч солдат, сопровождаемых американскими советниками, при материально-технической поддержке с воздуха американскими военно-транспортными самолетами С-46 и С-47 пересекли границу Китая в провинции Юньнань. Коммунистам понадобилось меньше недели на то, чтобы выбить их с территории страны. Потери нападавших оказались значительными и включали в себя нескольких советников ЦРУ. В ходе другого нападения, совершенного летом того же года, националистам удалось проникнуть на 65 миль в глубь Китая, где, по их словам, им удалось удерживать полосу территории протяженностью в сто миль.
Пока продолжались эти периодические пограничные конфликты, ЦРУ наращивало собственные силы: для помощи в строительстве и расширении взлетно-посадочных полос в Бирму прибыли американские инженеры, сюда передислоцировались свежие части из Тайваня, другие отряды вербовались из бирманских горных племен, эскадрильи ЦРУ использовались для тылового снабжения. Также к бирмано-китайской границе было переброшено огромное количество американской тяжелой военной техники. Личный состав и материальное обеспечение армии большей частью поступали через соседний Таиланд.
Вскоре численность армии достигла более чем 10 тысяч человек. К концу 1952 года Тайвань утверждал, что 41 тысяча солдат коммунистического Китая была убита и более 3000 ранены. Данные, вероятнее всего, преувеличенные, но даже если они оказались бы правдивы, было очевидно, что пограничные конфликты не приведут к триумфальному возвращению Чан Кайши на материк. Это не было их единственной целью. На китайской границе шли две серьезные войны: в Корее и Вьетнаме. Соединенные Штаты надеялись вынудить китайцев передислоцировать свои войска и ресурсы подальше от этих областей. Новорожденная Китайская Народная Республика подвергалась тяжелому испытанию.
Между рейдами на территорию Китая китайские националисты находили время для частых стычек с бирманской армией, занимались бандитизмом, а некоторые становились опиумными баронами «Золотого треугольника» – географической зоны на стыке границ Бирмы, Лаоса и Таиланда, которая была самым большим в мире источником опиума и героина. Пилоты ЦРУ развозили грузы повсюду, чтобы обеспечить лояльность тех в Таиланде, кто был важен для военной операции. Это делалось ради пользы их националистических сателлитов, возможно, даже ради заработка, и служило прикрытием для других, еще более незаконных действий.
Китайские националисты в Бирме продолжали изводить китайских коммунистов до 1961 года, а ЦРУ продолжало оказывать им военную поддержку. Однако с определенного момента Управление начало поэтапное свертывание своего прямого участия. Когда ЦРУ в ответ на неоднократные обращения бирманского правительства к Соединенным Штатам и Организации Объединенных Наций начало давить на китайских националистов, чтобы они покинули территорию Бирмы, Чан Кайши пригрозил обнародовать информацию о секретной поддержке, которую Управление оказывало его войскам там. На раннем этапе вмешательства ЦРУ питало надежду, что ему удастся спровоцировать коммунистических китайцев на вторжение в Бирму и таким образом вынудить нейтральных бирманцев искать спасения у Запада [22]. В январе 1961 года китайцы действительно атаковали Бирму, вместе с бирманцами направив свой удар на главную базу националистов. Это стало концом бирманской авантюры китайских националистов. Бирма в результате отказалась от помощи США и сблизилась с Пекином [23]. Впрочем, китайские националисты недолго сидели без работы. Вскоре они снова вернулись на службу ЦРУ – на сей раз для борьбы на стороне внушительной армии ЦРУ в Лаосе.
Бирма была не единственной стартовой площадкой для организованных ЦРУ нападений на Китай. Несколько островов в пределах примерно пяти миль от китайского побережья, в частности острова Кэмой и Мацу, использовались в качестве баз для подготовки скоротечных операций подразделений численностью не больше батальона, для спорадических бомбардировок и блокирования материковых портов. Примерно с начала 1953 года США оказывали на Чан Кайши «жесткое давление» с тем, чтобы он наращивал численность своих войск на островах, что должно было демонстрировать новую политику Вашингтона по «развязыванию его рук» [24].
Китайцы несколько раз принимали ответные меры, подвергая Кэмой обстрелу тяжелой артиллерией. Во время одного из обстрелов погибли два американских офицера. Перспектива назревающей войны вынудила Вашингтон задуматься и попросить Чан Кайши покинуть острова, но тот отказался. Часто выдвигаются предположения, что замыслом генералиссимуса было втянуть Соединенные Штаты именно в такую войну, которая бы содействовала его возвращению на материк [25].
Множество рейдов на территорию Китая проводилось с использованием небольших десантно-диверсионных подразделений в разведывательных и диверсионных целях. В ноябре 1952 года коммунистами был сбит самолет с двумя сотрудниками ЦРУ на борту. Джон Дауни (John Downey) и Ричард Фекто (Richard Fecteau), которые отвечали за переброску таких подразделений и их материальное обеспечение, были взяты в плен. Два года прошло, прежде чем Пекин объявил о пленении этих людей и вынесении в отношении их приговора. Государственный департамент нарушил собственную двухлетнюю тишину негодованием, утверждая, что эти двое мужчин были гражданскими сотрудниками министерства сухопутных войск США в Японии, которые считались без вести пропавшими при перелете из Кореи в Японию. «Соединенным Штатам неизвестно, как они попали в руки китайских коммунистов… длительное неправомерное удержание этих американских граждан представляет дополнительное доказательство, что китайский коммунистический режим игнорирует принятые нормы международных отношений» [26].
Фекто был освобожден в декабре 1971 года, незадолго до поездки президента Никсона в Китай. Дауни выпустили из заключения только в марте 1973 года, вскоре после того, как Никсон публично признался, что тот был сотрудником ЦРУ.
В 1954 году Пекин также обнародовал информацию о том, что в январе 1953 года над Китаем были сбиты одиннадцать американских летчиков, выполнявших задание, целью которого была «выброска с воздуха специальных агентов в Китай и Советский Союз». Эти люди оказались более удачливыми и были освобождены всего лишь через два с половиной года. По утверждению китайцев, 106 американских и тайваньских агентов, сброшенных с парашютами на территорию Китая, были убиты, а еще 124 человека попали в плен в период между 1951 и 1954 годами. Хотя ЦРУ не могло похвастаться своими немногочисленными достижениями в области десантно-диверсионных операций, есть сведения, что Управление поддерживало эту программу по крайней мере до 1960 года [27].
Под руководством ЦРУ над территорией Китая исключительно с целями шпионажа было совершено множество других полетов, выполненных самолетами-разведчиками U-2 на больших высотах, беспилотными самолетами и другими воздушными аппаратами. Эти разведывательные полеты начались примерно в конце 1950-х и не прекращались до 1971 года, когда состоялся первый визит Генри Киссинджера в Пекин. Такие операции не обходились без инцидентов. Китайцами было сбито несколько самолетов U-2 и еще больше беспилотных летательных аппаратов – 19 в период между 1964 и 1969 годами. Китай регистрировал сотни «серьезных инцидентов», связанных с нарушением своего воздушного пространства, и по крайней мере в одном из случаев американский самолет пересек китайскую границу и сбил МиГ-17 [28].
Казалось, что никакие неудачи, никакое отсутствие результатов не могли удержать ЦРУ от поиска новых способов досаждать китайцам в течение десятилетия после их революции. Другим показательным примером стал Тибет. Пекинское правительство объявило Тибет частью Китая, как это делалось предыдущими властями Китая на протяжении более двух веков, хотя множество тибетцев продолжали считать себя автономными и независимыми. Соединенные Штаты ясно обозначали свою позицию во время войны:
«Правительство Соединенных Штатов принимает во внимание тот факт, что китайское правительство в течение длительного времени заявляло право на сюзеренитет над Тибетом и что китайская конституция относит Тибет к числу районов, составляющих территорию Китайской Республики. Эти притязания никогда не ставились правительством (США) под сомнение» [29].
После коммунистической революции официальные лица Вашингтона стали занимать более неопределенную позицию по данному вопросу. Однако действия США в отношении Тибета ничего не имели общего с соблюдением международного права.
В середине 1950-х ЦРУ начало вербовать диверсантов из числа тибетских беженцев и изгнанников из Тибета, проживающих в соседних с ним странах, таких как Индия и Непал. Среди них были представители личной гвардии далай-ламы, именуемые «грозными всадниками Хамбы», и прочие, кто уже участвовал в партизанской войне против правления Пекина и глубоких социальных перемен, вызванных революцией (крепостничество и натуральное рабство все еще были широко распространены на Тибете). Отобранных в диверсанты людей отправляли в Соединенные Штаты на заброшенную военную базу, расположенную высоко в горах Колорадо, высота которых приближалась по значению к высотам их гористой родины. Там, надежно скрытые от местных жителей, они обучались тонкостям диверсионных операций.
По завершении обучения каждая группа тибетцев перебрасывалась в Тайвань либо другую дружественную азиатскую страну для дальнейшего проникновения в Тибет или в другое место Китая, где она занималась диверсиями, минированием дорог, уничтожением линий связи и устройством засад против небольших подразделений коммунистов. Их действия осуществлялись при поддержке самолетов ЦРУ и в некоторых случаях под командованием контрактных наемников Управления. В северо-восточной Индии были построены крупные пункты обеспечения.
