скачать книгу бесплатно
– Мы их на сутки вцепим, – сказал Макс.
– Покуражимся.
– Хорошо, значит, сутки, – рулевой метис бросил опытный взгляд на хронометр своих командирских часов, и, что-то прикинув, вынес, просчитав при этом как за 24 часа:
– Сейчас у нас 7 часов.
– А у нас девятнадцать.
– Ну, да! Конечно. Значит семь вечера. Завтра с семи до восьми утра я заеду за ними.
– Это у вас такие сутки?
– А у вас разве нет? – искренне не понял сутенер.
– Что ты втыкаешь, гоблин! Барбосов в нас узрел. Филки верни за 13 часов и приходи утром. Математик – не ебаться.
– В натуре, редкий антиквар. По зеленому горбатого лепит.
Но не русский действительно не мог разобрать причин волнения. И даже попытался забраться за пояс и достать кривой нож. Рокот первым понял, что происходит в голове у его соплеменника. Когда до сутера все же дошло решение высшего математического уравнения, он растерянно улыбнулся, наслюнил грязный указательный палец и, отсчитав, вернул лишние деньги.
– На самом деле, на хуя эти бляди нам на целые сутки?!
С кайфом Рокот не обманул. Забили три папиросы чуйкой и крополями гашиша. Казахский гид сказал, что это слишком убойная вещь, и возможно они погорячились.
– Ладно, укуримся в хлам, – смело парировал Некрас.
Отдельный косяк заделали жрицам любви.
– Взрывай, чего ждешь?
Аромат далеких иллюзий вонзился в ноздри присутствующих, седым облаком повис под потолком шатра. Когда ему надоедало висеть, он ломался и тяжелыми кусками тяжело падал на тюбетейку Рокота.
Все дружно попали уже на косяк, накрыло, как КамАЗ брезентом и перло, что тот паровоз.
– Ты чего нам подсунул, корешок? Меня таращит как индейца.
– Я предупреждал, – растерянно оправдывался Рокот.
Нижняя челюсть Некраса упала ему на грудь и не хотела возвращаться. Чика походил на истерика без спроса покинувшего приют для душевно нездоровых. Наложницы забились в углу из подушек и нервно хихикали. На Макса и Борю накатила волна неконтролируемого, но санкционированного смеха.
Максим держался за живот, и весь вибрировал, как испорченный миксер.
– Слышь, – еле выговаривал он, обращаясь к Борьку. – Этот кричит, что его зовут Рома.
– Кто?
– Ну, … Он.
– Рокот?
В ответ Макс заржал и указал пальцем в сторону нового товарища.
– Рома? Так он русский?!
Теперь хи-хи словили и остальные, даже сам Рома – русский брат с монголоидным лицом. Они, как наркосерфенгисты оседлали волну нездорового смеха и летели по ней на встречу неизвестного. Если лететь наверх, то на самое высокое небо. Если падать, то с самой высокой горы. И, наверное, это правильно, по крайней мере, по настоящему.
– Пойдем на воздух, порожнячка покурим, – предложил Чика, вытаскивая пачку «Бонда».
Предложение было принято без прений и поправок. Сигареты догоняли, словно скорый фирменный поезд. Впереди, по бокам и даже позади, там за шатром раскинулись степи с хаотично посаженными по ним бесформенными камнями. Некоторые из них в свою очередь оседлали беспредельные птицы-хищники. То ли орлы, то ли соколы, я в них не разбираюсь, только дефилируют они там, как наши голуби, а срут с особым цинизмом и в четыре раза больше. Могут на плечо за раз целую мышь высрать после органичной «дистиляции».
На воздухе было жарко, но все же не так душно, как в этой прокуренной палатке. Куда-то к скучному горизонту тянулось кривое, как турецкий ятаган, лезвие дороги. Оно рвало папирус степи на две абсолютно неровные половины. Небо было низким и весело сразу же над конусом шатра. А может оно просто давило на тех, кто вышел покурить. Свинцовый дым наполнял легкие, а в голове плавно, как засранцы птицы, кружили фиолетовые мысли с бархатным оттенком.
Макс увлеченно рассматривал просторы, и уже тогда у него зародилась цветная идея рекламных банеров. Это сейчас они по всему городу. Увлеченный своими идеями, он стал выкладывать их ровными рядами на поверхность слуха. С момента первой хапки Чуйской марихуаны, ты глубоко проникаешься тантризмом и понимаешь, что наука о нирване и просветлении непременно должна сопровождаться ароматом этой пряной травки.
Макс живо напоминал Шанти Деву. В позе буддийского мыслителя, он извергал коммерческие мысли, разумеется, не время в их жизненное продолжение.
Вы же понимаете, дабы создать все это и настроение в том числе, мне пришлось впасть в состояние персонажей. А что делать!
– Какие просторы и дороги здесь, в принципе, проходные.
– Вон три фуры.
– Как гусеницы.
– Нахлобучить предлагаешь?
– Да тут и без нас разбойников как говна.
– И что у них, карт-бланш?
– А ты как думал! Прикинь, пацаны, на этих просторах рекламные щиты ставить можно, – и Макс истомно зажмурился.
– Ага, ништяк ты сообразил, – подколол Борек. – Орлы все твои плакаты обделают, а рекламодатели тебе за эту пургу ноги выдернут. Какой идиот в этом влагалище свой бренд намажется раскручивать.
Все представили нелепо торчащие лозунги, призывающие потных аксакалов и беспардонных птиц вкладывать финансы в концерн МММ или приобретать биотуалеты по праздничным ценам в цеху по производству туалетных кабин, который расположен на территории завода по производству лифтов. А под рекламными банерами ползает безногий Макс. Ноги ему выдернули, как и пообещал Боря, и крутит динамо, вырабатывая электроэнергию для прожекторов, освещающих рекламный слоган.
– Короче, тему раскатали, дай вам начало, – злился Макс. Но волну смеха, накрывшую всех по новой, остановить было утопией.
– А прикинь, пацаны, – задыхаясь от веселья, продолжал паясничать в цвет Боря.
– Прикинь, размещать лучше рекламу у нас в лесу или тайге. Заблудился грибник, напоролся на поляну, а на ней щит пять на десять. «Гаражные ворота» или «Ювелирный салон Сливянка».
– Не-не, – на перебой стал предлагать Чика. – В тайге такая тема: «Шоп-туры в Грецию за шубами», «Летур – тур фирма».
– «Автомобильный альянс»!
– Потом станем рекламными монополистами. Чика за тайгой смотрящий. Некрас с Максом здесь в степи. Я акварекламой займусь. Заплывет рыбак в камыши, раздвинет их, а там как буек – курс доллара по данным ММВБ.
– Можно похоронные конторы под себя подмять. В обязалову, чтобы на крышках гробов рекламу размещали.
– Представляю: «Размещение вашей рекламы на бортах гробов» – дешево и эффективно. Пройдет какой-нибудь перец на погост и гордо так: «Вот на этой северной стороне кладбища все гробы с моей рекламой»!
– Эффекта гольц, зато какое самоуспокоение и значимость.
– А у кого денег мало, но реклама один хуй нужна, могут разместить в салоне гроба, на внутренней части крышки.
– А покойник не залупится?
– Вот вы исполняете. Гоните, как семь удавов, – попытался прервать цепочку бреда и кощунства Максим.
– Слышь, ну ты же сам предложил.
– А вы раскачали. Скажите хуйню и ржете над собой же.
– Нашелся правильный.
– Иди, динаму крути, энергию вырабатывай.
– Какую?
– Чтобы прожектора рекламу освещали. Вон она там, где ноги твои оборванные валяются.
– Во, дебилы! У нас телки там, в палатки валятся, ебать, что, никто не будет?
– Пусть они тебя к работе донесут, а то пока доползешь.
Низкое казахское небо вздрагивало от приезжего гогота. Редкие перистые облака не понимая, пожимали седыми от перхоти плечами.
– Хорош одно и тоже, над собою приколись.
Макс уже сто семьдесят шесть раз пожалел о слабости высказать свою неудачную мысль.
Волна эмоций как накатила, так и моментально ушла куда-то в сторону, обнажая берег. Воцарился штиль. Все дружно затупили.
– Может, еще приколотим костыль?
– Гонишь, что отпустило?
– Не знаю.
– Иди, вдуй самке, та губастая, видел, какие флюиды засылала.
Некрас, словно опомнившись, вынырнул из астрала и бодро рванул в шатер на подушки. Сграбастав большеротую, он стал похожим на Стаханова со своим молотом. Сергей зациклился, как это и происходит по накурке, на идее кончить в рот. Он, словно, ломал два ряда берлинской стены, запихивая свой имплантант в пышный и мокрый рот некрасивой проститутки. Она сначала чуть не задохнулась, потом поперхнулась, а когда Некрас подернулся, как подстреленный, и замотал в стороны тазом, девушка чуть не захлебнулась. Потом наложница выбежала за юрту, и там ее два раза вырвало.
– Ты, что, без презерватива к ней макал?
– А что? – пожал ушами Некрас…
По приезду домой у него потекло с конца, как весною с крыши.
Обратно собирались ехать поездом, но по определенным обстоятельствам остались еще на сутки, но уже в гостинице города Петропавловск, до коего добрались на такси. В такси даже скрипело радио, и какая-то попсовая певица давала интервью. Она рассказывала: «Первый день мы снимали клип всю ночь».
Казахский степной «Агролан» (рай) оставался за спиной. В Петропавловске зарождались намеки на цивилизацию, а точнее на то, что от нее успело остаться в постперестроечный вязкий обворованный период. В гостинице разместились в двух номерах.
– Супер-пупер. Даже вода горячая.
– А тараканы ходят в плюшевых тапочках, вон как тихо пробирается к розетке.
– Наверное, это из администрации «отеля».
– Отеля! Круто, мать его!
– Надо телок заказать.
– Не хватило?
– А чего творить будем?
Макс неслышно встал с просиженной кровати. Достал из-под нее дорожный баул и, покопавшись в нем, пошел на выход. Чика был в душе. Боря и Некрас решали вопрос вызывать или нет девочек в соседнем номере.
– Слышь, Чика, – бросил на ходу Максим. Тонкая дверь охотно пропустила оба слова в «душевой кабинет».
– Чего хотел?
– Я пойду, пройдусь.
– Далеко? – перекрикивая журчание, спросил Чика.
– До вокзала и назад.
– Валяй.
Максим не любил не законченных симфоний. Релаксирующее воздействие на его душу, всегда оказывал здравый прагматизм. Он был собран, как хороший боксер, и хотел лишь сохранить приобретенное совместно. Угловатый, как пентагон, он покинул белые стены привокзальной гостиницы. Подобно «Шерипутре» стоящим на лепестке лотоса. Он почти всегда принимал прозорливые и своевременные решения. И ни один кайф в мире не мог засрать ему мозги, его мысль работала в ритме швейцарских часов.
– Ячейку, будьте добры, – сказал Максим, войдя в вокзальную галерею, где располагалась камера хранения.
Русская девушка с казахскими ногами показала на свободную дверцу, и, взяв названную сумму, запихала сграбастанные купюры в боковой карман застиранного рабочего халата. Максим бережно вложил желтый туго набитый пакет во чрево стальной ячейки и, захлопнув, набрал код: год рождения своей матери.
Выйдя на спертый воздух, он закурил и уныло вздохнул, когда вспомнил, что не за горами зима. Попинывая воздух, Максим побродил по улочкам, поплевал в сухой загаженный арык. Смятые пачки «Астры», «Примы» и болгарских сигарет пылились на дне некогда живой системы водостока. Из-под некоторых, как из-под обвалов, торчали уже пожелтевшие и разбухшие трупы бычков. Искореженные пустые спичечные коробки походили на подорванные танки и молчаливо напоминали о некогда сильной империи. Максим еще раз плюнул на всю эту тяжелую действительность и, помочившись за ржавым гаражом, пошагал к гостинице.
– Ты где бродил? – спросил Некрас. Он и Боря были уже в их номере.
– Да так, променад, город посмотрел.
– Дрек?
– Ну, а ты как думаешь?
