скачать книгу бесплатно
– Ничего консервативного, определенного маршрута нет. Наваливает на Крузаке, за рулем неизменный опричник Фока, мать его! Разве что вечером, но не знаю, быть может, совпадение.
– Ну, говори, обсудим.
– С десяти до одиннадцати – пол двенадцатого они в обязалово на коттедж заезжают. Хуй знает, что он там творит, может, дозняк принимает, или, говорю же, совпадение. Но последнее мало вероятно.
– Почему? – тривиально спросил Макс.
– Жопой чую, бля буду!
– Чем ты чуешь?
– Ну, внутренний голос мне подсказывает.
– Он у тебя, что, в заднице квартируется?
– Подъебнул. Наверное, доволен собой?
– Всяко разно. Ладно, продолжай.
– Собственно все.
– А когда вечером приезжают, машину где паркуют? И как долго в хате виснут?
– Джипера у ворот бросают, если еще ехать собираются, а если все, то в гараж. Но не меньше часа дома шкуру трут, я заебался ждать.
– А ворота у него с улицы в гараж, – рассуждал вслух Максим.
– С улицы, – подтвердил Некрас.
– Если Крузак у ворот, будет еще движуха, я так катаю.
– Ну и что?
– Чего ты втыкаешь! В гараже мерины и крузак при них. Главное, не офоршмачиться.
Некрас сложил губы неровным полумесяцем и сделал вид, что прочитал замысел друга.
– Один хрен, ты ничего не понял, – расколол его Макс.
Некрас пожал плечами.
– Поясни, просвети дурака, если умный сам, – обиженно произнес он.
– Ладно, надулся, как мышь на крупу.
Соцреализм с человеческим лицом – это был Сергей Некрасов. Но он знал, что они сделают это. Они обязаны это сделать. Ради памяти Шутила.
«Легко не красть. Тем более – не убивать. Легко не вожделеть жены своего ближнего. Гораздо сложнее – не судить. Может, это и есть самое трудное в христианстве. Именно потому, что греховность тут не ощутима. Подумаешь – не суди! А между тем „не суди“ – это целая философия».
Сам Максим не терял времени так же. На то самое СТО, где мирно стояла Бэмка Кавы, он заехал на взятой у Кости Горе восьмерке, на предмет замены моторного масла.
– Я там терся весь кон. БМВ – кайфовая, не коцаная, напидарашенная, как у кота яйца. Черная, стоит и блестит, а с нее пыль халдеи сдувают. Там все фарши в ней. Я с одним разговорился. Он мне дал расклад. Еще плюс техпаспорта на все тачки, которые в боксе, в сейфе у мастера. Если мусора шмон проводят, чтобы все законно было.
– Это везде так.
– Ну и ништяк.
– А что с охраной?
– Ворота ни хуя такие, конкретные, охранник там никакой, по ходу, больше сторож с лоховской попрошайкой и баллоном газовым. Нужна тонированная на глушняк машина, или эту затонируем, – и Макс указал на восьмерку.
– Чего удумал?
– Заедем движку делать или ходовку, там решим, но ближе к концу смены. Им по любому придется оставить ее на ночь. Мы спорить и торопить не будем. В машине загасятся двое. В багажнике и на заднем сидении. Как все снимутся, этого цирика под стволы, а дальше дело техники.
– А там камер нет? – спросил Некрас.
– Если нас сфалуют, будет тебе камера, по любому, на тюрьме.
– Завязывай, Макс, такими вещами не прикалываются.
– А кто тебе говорит, что я ору. Я смотрю на вещи реально. Просто не исключаю любого форс-мажора. Теперь нужно дождаться пацанов.
Ребята прибыли с отрицательным результатом. Новосибирские коллеги пошли в отказ.
– Жопой крутить стали, – рассказывал Боря. – Смотрю, нос воротят, даже за цену не пробивают. Не доверяют, по ходу, нам купцы. Раньше через Костю решали, а сейчас вдруг мы и самостоятельно. Я другого объяснения, ни ебаться, не вижу.
Отсутствие результата – это тоже результат. Казалось, Макс предусмотрел и такое развитие лихо закрученного сюжета.
– Погоним в Казахстан. В этом влагалище вообще хуй, кто найдет.
– И искать не догадаются, – поддержал Чика.
– Сначала надо их взять, – отрезал Борек.
– Это да. Но с такими настроениями, как у тебя, Боря, лучше сидеть дома. Не отпугивай удачу заранее, – разозлился амбициозный Максим.
Боря пропустил это мимо ушей. По приезду домой Боря Бархатов обнаружил у себя дома повестку на призывной участок. «Пришло время отдать долг Родине». Вот только хоть убей, а Боря не мог вспомнить, когда это он у нее что-нибудь брал в займы.
– У него ворота новые, – зачем-то сказал Чика, разглядывая гараж Кавы. – Такие недавно стала фирмочка одна лепить. Я постеры рекламные видел…
– Ты чего, баранины объелся?
– С чего ты решил?
– Уставился на новые ворота.
Дефицита пространства и времени концессионеры не испытывали. Уверенно шагая в авангарде собственных идей, они полностью владели ситуацией. Жулику и на ум не могло прийти, что на его автопарк могут сделать дерзкий налет. Кто жить устал? Кому это надо?
Что делать? Кому на Руси жить хорошо? Вторая пара вопросов могла бы стать здоровой оппозицией первой. Классики писали для нас. Все повторяется в этой жизни. И, наверное…, да нет, точно – литература. «Писатель не творит ее, а как бы улавливает сигналы. Чувствительность к такого рода сигналам и есть Божий дар». Это не я придумал. Я бы не смог. Разве что запеленговать сигнал.
Чика в антураже бомжа выглядел комично, но бесспорно превосходно, с точки зрения театрального костюмирования. Не колеблясь, критики отдали бы пальму первенства Владу. Под длинной полой драпового пальто выгодно располагался Ремингтон. Этот шпалер Борьку дарили на девятнадцатилетие.
Сиротливый безучастный фонарь с люминесцентным потоком света освещал гаражные ворота и немного подъезда к ним. Чика прижался к голым кустам и уже замерзал. Он искренне не завидовал и жалел пингвинов, тюленей и еще кого-то, кто живет там, где всегда зима. С противоположной стороны дороги бомжа Чику прикрывал Макс. У него был обрез охотничьей тульской вертикалки, туго заряженной порцией жиганов. Расчет был верен. Появление бомжа в «долине нищих» не могли удивить никого. Но на всякий случай Макс дал немного денег натуральному бродяге и тот три дня до этого момента околачивал заборы, как рядом стоящих особняков, так и коттеджа Кавы. Привлекал внимание и приручал местный люд, дабы не удивились внезапному появлению представителя «отбросов общества».
Крузак жульмана появился неожиданно, как Джаз. Он по боярски переваливался из стороны в сторону, боясь не расплескать пассажиров, и подбирался к месту плавно и трагично, как чикагская мафия…
* * *
Некрас и Боря с треском разместились в тонированной восьмерке. Чудо охранник дефилировал между стальных четвероногих друзей человека, и что-то весело напевал. В боксе практически было пусто, но еще где-то терся мастер кузовного цеха.
– Какого хуя он не уходит, – шептал Некрас.
– Да, тише, – толкнул в спинку заднего сидения Боря.
«Сикьюрити» вплотную подошел к восьмерке и стал пытаться демонстрировать чудеса своего зрения. Но тонировка была густа и ему не по глазам. Он даже уперся прыщавым носом в заднее боковое стекло. Борьку стало смешно. Он приподнялся и состроил гримасу охраннику. Теперь смешно стало Некрасу. Он еле сдерживал себя, чтобы погасить очаг накатившего смеха.
– Завязывай, Боря. Ни хуя ты канканы мочишь. Спалимся.
Боря принюхался. Его нос забегал по всему лицу. Тут он кое-что понял и спросил:
– Ты что, пернул?
– Естественно.
– Это противоестественно. Ты чего гонишь, побойся Бога, Серый. Люди так не срут.
Борек хватал воздух у себя под мышкой. «Уж лучше так», – решил он.
– А чего смешил?! – оправдался Некрас. И тут же перевел тему в другое русло. – А может он того…, уже дома.
– Кто?
– Ну, этот, мастер.
– Не знаю, может. Еще подождем кропаль.
Наступила резиновая тишина, как ковбойские америкосовские подтяжки.
– Ты не спишь еще? – разрядил паузу шепот Бори.
Из багажника последовал ответ:
– Лежу просто.
– Лежи себе, я спать хочу.
– Идиот.
* * *
Кава вышел, не доезжая до гаража, и вошел в калитку. Но эта дверь из металла шестерки с огромной натяжкой попадала под определение «калитка».
– Загоняй, наверное, – бросил он, скрываясь за дверью.
– Опять эта блевота шкуру трет, – комментировал свои эмоции по поводу увиденного Фока. – Хули ты тут груши околачиваешь, ублюдок?
Чика вежливо промолчал и прикрылся от заведомо спрогнозированных ударов. Фока подошел вплотную и, склонив на бок голову, попытался разглядеть бомжа.
– Что, тараканы! – бросил он, словно плюнул.
Небрежно размахнулся правой ногой, но удара не совершил. Это живо смахивало на незаконченную симфонию. Два безапелляционных аргумента в виде двух вертикально посаженных стволов настырно уперлись в Фокин позвоночник.
– Без кипеша, фантоций. Я умоляю. И руки в гору.
Макс был настроен решительно, как стержень гвоздя, коснувшийся крышки гроба. Он был высоким и неуклюжим, как Авраам Линкольн, и, наверное, легко мог бы стать мясорубом, способным выйти на крыльцо в одних носках встречать гостей.
– Чтобы ваши эмоции не провоцировали вас же, я бы попросил открыть эти ворота и впустить нас в гаражное помещение.
Чика, не растерявшись, обшмонал Фоку и выудил у него из кобуры вороненый ПМ.
* * *
– Ладно, до завтра. Закрывай! – раздался высоко акустический баритон где-то там в другом смежном боксе.
Этот голос принадлежал мастеру кузовного цеха.
– Хвала Всевышнему, – с грохотом выдохнул Боря.
Небольшое лирическое отступление (авторский каприз): «Кстати, вывожу эти грешные строки, когда на дворе апрель 2005 года. Скончался одиозный понтифик Папа Павел 2. Обезумевшая толпа паломников попыталась приравнять его к лику святых. Распиарить, так сказать, после жизни. Собралась вся богемная тусовка. Все на свете президенты США. Скорби не наблюдаю. Они даже не стараются завуалировать свое отличное жизнерадостное настроение. На передний план вышла кучка Бушей. Их американские улыбки разрывают маски лиц на две неровные половины. Позади попытался засветиться развратник Клинтон. Я хочу сказать, у кого в свете последних событий популярность пошатнулась, как Пизанская башня, со смертью Папы поимели возможность поставить ее на прежнее место.
Такой свирепый тусняк некрофилов. Папины «Фаны». Весь Ватикан смахивал на гигантский рок-фестиваль. Извиняюсь за кощунство, но не перед вами, перед Богом. Канул в лета очередной посредник между нами и Им.
Когда хоронили Савку Шутила, все было по настоящему. Смерть понтифика – подготовленное театрализованное шоу… Наверное, его похоронили намного раньше».
Круто я выдал! Вам не кажется? А вы знаете, я даже не в курсе, за каким все это написал. Быть может, всплеск несанкционированных эмоций. Всегда ставил справедливое слово на порядок выше приспособленчества. Последнее мне вообще не удается в жизни. Я как автомобиль, который пересек сплошную полосу и подпирается к цели против движения. Все моргают фарами и сигналят противными клаксонами. Я не хочу, как они все. И цель моя в другой стороне. А где-то там есть еще подводные течения.
Боря, хрустя суставами, покинул восьмерочный салон. Некрас продирался следом.
– Да сиди там, я тебе багажник сейчас открою.
Некрас послушно притих.
– Возвращается стражник.
– Давай за тот «микрик».
Концессионеры юзанули за японский микроавтобус «Таун Айс».
