banner banner banner
Два зеркала. Хроники затомиса
Два зеркала. Хроники затомиса
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Два зеркала. Хроники затомиса

скачать книгу бесплатно

Два зеркала. Хроники затомиса
Александр Беляев

Брат устраивает главную героиню в закрытую лабораторию в качестве экстрасенса, где с ней происходят таинственные происшествия.

Два зеркала

Хроники затомиса

Александр Беляев

© Александр Беляев, 2016

ISBN 978-5-4483-5275-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ГЛАВА 1. Пересечение

Андрей стоял напротив большого старинного зеркала в палисандровом багете (мама утверждала, что это зеркало работы знаменитого французского краснодеревщика Буля, жившего в 18 веке – поставщика мебели двора его величества… в общем, кого-то из Людовиков) и рассматривал свое лицо и фигуру. Вообще-то раньше он не страдал приступами нарциссизма, оглядывая себя мельком и по делу, но сегодня он изучал свою внешность именно в подробностях, поскольку развитие его отношений с Лианой (во что они выльются пока было не ясно, но Андрей уже чувствовал, что так просто, ничем, они не могут закончиться) пробудили в нем качества, ранее ему не свойственные, в частности – интерес к своей внешности. Андрей долго рассматривал свое лицо, затем снял майку и, поворачиваясь то так, то эдак начал изучать торс.

– Да, не Шварценеггер, – констатировал молодой человек (он был высок и худощав), – однако у йогов и не бывает гипертрофированной мускулатуры, для йоги как раз наоборот оптимальны сухощавость и гибкость…

В этот момент с ним что-то случилось и на секунду он испытал что-то вроде раздвоения, словно бы в него внезапно внедрилась другая личность.

……………………………………………………………………………………………………..

Сознание Ани включилось моментально, словно щелкнули выключателем.

– Что это было со мной, – подумала девушка, – словно бы провалилась куда-то. Ах да, я же сознание потеряла! Надо впредь быть осторожнее с измененными состояниями сознания и все манипуляции производить сидя, если лежа не получается, а то грохнешься так, ударишься головой обо что-нибудь! Кстати, а сейчас-то я стою! Странно, вроде бы сознание теряла, а осталась на ногах стоять.

В этот момент (как ей показалось) Аня открыла глаза и увидела в зеркале молодого человека, которого видела буквально несколько секунд назад… или минут… не понятно откуда, но у нее держалось такое чувство, словно она достаточно долго была без сознания, а вышло, что она даже упасть не успела. Кстати, изображение в зеркале тоже несколько изменилось. Теперь красивый высокий юноша, которого она уже окрестила Андреем Даниловым, был раздет по пояс и явно себя рассматривал, поворачиваясь то в фаз, то в профиль, при этом Аня не чувствовала, что поворачивается сама, точнее, приказаний на этот счет своему телу не давала, а непосредственно перед этим изображение в зеркале точно повторяло ее движения, хоть и в облике молодого человека. Тут только Аня обратила внимание, что в зеркале, помимо статной худощавой фигуры, отражается и комната, но комната эта – не ее. А ведь буквально только что, до отключки – это ведь была ее комната, в которую непонятным образом попало отражение молодого человека. Теперь же это была совершенно незнакомая обстановка. Что-то смутно подозревая, Аня захотела посмотреть на себя, и поняла, что не может этого сделать, поскольку тело ее (и глаза) ведут совершенно самостоятельный образ жизни, рассматривая отражение в зеркале и совершая плавные повороты направо и налево (что

Собственно и показывало зеркало), хотя совсем только что сознание Ани активно участвовало в этом процессе. Тем временем не слушающееся ее приказов тело окончило себя разглядывать и вдруг произнесло незнакомым низким голосом молодого человека:

– Не Шварценеггер, конечно, и Анатолий, если не дай Бог что-то узнает, меня запросто соплей перешибет. Да, здоровенный мужик, однако Лиана утверждает, что испытывает к нему как бы даже отвращение! Значит ей амбалы не нравятся, ведь вышла она за него не по любви, а нравятся такие, как я – худые, стройные и… молодые! Нет, нет, что это я! Еще абсолютно ничего не ясно, чего это я о себе возомнил! Просто у женщины, у которой сложные отношения с мужем произошел непроизвольный порыв – отсюда и наши поцелуи на кухне. Она, похоже потом сама испугалась, и вообще говорила, что у нее почитателей пруд пруди… правда, не верю я, что она со всеми взасос целуется, не может такого быть! И ясно, что я ее не своей внешностью заинтересовал, а тем другим, метафизическим, в чем мы с ней оказались близки! Так что – хорош красоваться, не этим ты ее привлек!

Тут глаза Ани сами собой сместились вниз, явно желая увидеть саму себя, три этом, именно в данный момент она им этого распоряжения не давала, и девушка увидела, что она теперь вовсе и не девушка, а тот самый худощавый молодой человек, которого она только что наблюдала в зеркале и к которому (она вынуждена была в этом себе признаться) испытала то, чего доселе не испытывала ни к одному мужчине (включая и Виктора) – выраженное чувство влечения, особенно когда увидела его по пояс раздетым. Вот уж воистину, она ожидала чего угодно, но только не этого: вдруг оказаться в чужом теле, к тому же противоположного пола, и быть при этом чем-то вроде бактерии или вируса, о существовании которого человек – его носитель, пока не заболел, даже и не догадывается. Андрей же, судя по всему, о присутствии в себе чужого сознания даже не подозревал.

– Надо как-то дать о себе знать, – подумала девушка в смятении, – правда, – припомнила она, – мое сознание уже однажды обитало в другом теле, но не чужом, а моем собственном, только два года спустя – это когда я в будущее в своем шельте путешествовала. Но тогда была несколько иная ситуация: та, будущая Аня так же меня не ощущала и не догадывалась о моем присутствии, зато я ее чувствовала, читала ее мысли и вообще имела полный доступ к ее сознанию, правда подействовать на него не могла – такой вот полупроводник. А теперь и он меня не ощущает, и я его мыслей не читаю, только голос слышу, причем его же ушами. Нет, уж раз меня сюда закинуло, и Бог знает, на сколько времени, надо попытаться с ним все же в контакт вступить. Вот только как?

Поначалу Аня ничего другого не придумала, как только звать Андрея по имени, но это не возымело никакого результата, Андрей явно ее не слышал, он к тому времени закончил свое нарциссическое дифиле перед зеркалом и улегся на диван, бормоча себе под нос:

– Не дождешься, милая, ты упрямая, я – тоже, посмотрим у кого раньше нервы сдадут.

Затем взял с тумбочки книжку и углубился в чтение. Книжка оказалась пособием по японскому массажу Шиатсу, массажиста Намикоши – тема для Ани абсолютно новая, и нельзя сказать, что каким-то образом ее интересующая, тем не менее, поскольку она наблюдала мир глазами Андрея, к тому же никаким образом не могла повлиять на его действия, поэтому ей пришлось достаточно долго безо всякого желания с ее стороны, постигать премудрости восточной акупрессуры. Поскольку с медицинской литературой она доселе не сталкивалась и не понимала больше половины терминов (а тут ко всему прочему было немало и чисто специфических названий, принятых в науке иглоукалывания и точечного массажа), то нельзя сказать, что чтение было для нее очень увлекательным. Впрочем вскоре она стала отвлекаться от этого мало интересного занятия, поскольку услышала, что в квартире есть кто-то еще. Этот кто-то, как подсказывало Анино чутье, была молодая женщина, скорее всего жена или сожительница Андрея, и это подтверждали ее характерные шаги. Затем раздались звуки, которые могли относиться к процессу расстилания постели, и невнятное бормотание, напоминающее разговор с самим собой, а так же всхлипывание, из чего Аня сделала вывод, что между обитателями квартиры произошла размолвка, если не скандал. Судя по тому, что Андрей лежал на непостеленном диване, не сняв треников и футболки, а стенные часы показывали полвторого ночи, было видно, что это некая демонстрация, и он сегодня не намерен делить ложе со второй обитательницей квартиры. Своеобразно было и настроение нашего героя, внутри которого непонятным образом оказалось Анино сознание. Несмотря на то, что доступа к разуму и мыслям Андрея Аня не имела, она видела его глазами, слышала его ушами, и какие-то эмоции, судя по всему кипящие в душе молодого человека, все же, хоть и в ослабленном виде, она воспринимала. Чувства эти были сумбурны и противоречивы. С одной стороны молодой человек испытывал целую гамму радостных эмоций, отражающих воодушевление, светлую надежду, восторженность и экзальтацию но с другой стороны его явно мучили угрызения совести, чувство сожаления, жалости и предчувствие грядущей потери и значительных перемен в жизни, к которым он был явно не готов. Отдельно Аня бы выделила сложную гамму сексуальных ощущений, и о том, что они сексуальные, сознанию Ани, которая в свои 19 лет была абсолютно индифферентна к мужчинам (как, впрочем, и к женщинам) подсказывали чувства мужского тела, в котором она невероятным образом оказалась. Тут была и сдерживаемая страсть, но явно не к той, которая тревожно ворочалась на кровати в соседней комнате, и, напротив – пресыщенное равнодушие и даже некоторая телесная неприязнь, но уже как раз к той, что лежала и явно мучилась поблизости.

– Все ясно, – подумала Аня, – у этого Андрея намечается бурный роман и, судя по всему, он находится на стадии неизвестности, надежды и томления. А та, что за стенкой, похоже, жена, причем, постылая, хоть отчетливо прослеживается привязанность и привычка, и все это ему жалко терять. Андрей явно находится меж двух стульев и сильно страдает от этой неопределенности и двойственности. Тем не менее, на фоне неуверенности уже созрело волевое решение, которое так или иначе будет принято, и отнюдь не в пользу приевшейся и раздражающей жены, причем, жены, похоже, любящей и мучающейся от недостатка тепла и внимания.

Аня попыталась почувствовать, а еще лучше увидеть на ментале новый объект страстных чувств Андрея. Увидеть этот объект ей не удалось, но она поняла, что эта женщина n психологически уже полностью подчинила Андрея, причем явно угадывалась угроза от всей этой ситуации, правда, что за угроза, оставалось неясно. Не было чувства, что та, другая, какая-то злодейка или хищница, нет, в ней ощущалось немало хорошего и достойного, однако присутствовала и некая неведомая эманация, за которую, не понимая ее истинной природы, таких женщин именуют роковыми. Больше ничего из сознания Андрея и Вселенского банка информации выловить не удалось и у Ани так и не возникло цельного представления о новом страстном увлечении Андрея, да и имени ее вслух он не назвал.

К тому времени, когда Аня более-менее разобралась в сложных хитросплетениях чувств Андрея, молодой человек уже притомился от чтения скучного текста (хотя, разумеется, ему гораздо более понятного, чем Ане), и девушка констатировала, что глаза его сами собой все чаще и чаще закрываются, хоть он и продолжал упорно вчитываться в расплывающиеся слова. Тут Аня уловила чувство, объясняющее, почему Андрей, явно засыпая, продолжал упорно штудировать скучную книжицу, которую он мог бы с тем же успехом почитать и завтра. Дело в том, что он все с большим и большим раздражением и напряжением ожидал, что та, за дверью, не выдержит характера и зайдет к нему. И уже не важно, будет ли она каяться и за что-то просить прощения или продолжит выяснение отношений, которые Андрей как бы даже и не прочь был продолжить. Аня к тому же и улавливала сильное желание Андрея выйти в соседнюю комнату, чтобы вернуться к супружеским разборкам, однако понимал, что тем самым распишется в своей слабости и моральном поражении. Но сегодня, похоже, нашла коса на камень и никто так и не сделал первого шага навстречу к величайшему раздражению Андрея, который никак не ожидал, что его слабохарактерная жена сегодня проявит упорство и не придет первая мириться, что в предыдущих разборках всегда заканчивалось супружеским примирительным сексом.

Тут Аня подумала, что никак не хотела бы стать свидетельницей, а вернее чуть ли не участницей этого интимного процесса.

– Мне еще только шведской тройки не хватало, – подумала она раздраженно, – я ведь тут совершенно не причем и даже не знаю, что такое обычный, пристойный секс! А тут – с места в карьер: то ли секс втроем, то ли я оказываюсь в качестве мужчины, ведь если я воспринимаю его чувства и эмоции, то сексуальные ощущения – тем более должна воспринимать! Конечно, интересно, что чувствуют мужчины, но я ведь в свои 19 лет до сих пор не знаю, что чувствуют женщины.

Однако обиженная супруга так и не пришла, так что Аня напрасно мучилась нравственными императивами: Андрей все же выдержал характер и через неопределенное время вынужден был констатировать, что из соседней комнаты раздается мерное сопение уснувшей супруги. Убедившись, что благоверная сегодня не придет, Андрей тоже начал засыпать, затем, в какой-то момент проснувшись, выключил настольную лампу и вытянулся на не очень удобном диване.

Аня погрузилась во мрак, хоть и не имела ни малейших признаков сонливости, однако была вынуждена мириться с тем, что Андрей лишил ее возможности видеть окружающее. И тут, в темноте, что-то начало происходить, словно бы где-то рядом разряжались невидимые конденсаторы, либо что-то неведомое проносилось мимо. До Ани стали доноситься какие-то мысленные формулировки, хотя до сей поры мыслей Андрея она не слышала, а тут вдруг словно бы кто-то незримый забормотал невнятицу рядом с Аниным ухом, при этом невозможно было разобрать отдельных слов и фраз, что, как она поняла, являлось обычными признаками засыпания, как это происходило и у нее, когда в сознании словно бы кто-то начинал произносить фразы, которых она и не собиралась произносить. Вскоре невнятное бормотание переросло во вполне различимые формулировки, правда какого-то смысла Аня в них не улавливала и ей запомнились только две фразы, правда тоже достаточно нелепые. «Где эти кометы и царские ключи?» а также «Появился гор лисы, все яйца она доедала, а одно не доела». Тут она увидела, что в полной темноте начинает проступать что-то вроде темной глухой стены, с отчетливыми швами плит и низкой дверцей с тускло мерцающей ручкой. Неожиданно дверца стала открываться назад, и в проеме, словно бы освещенном серебристым лунным светом, появилась темная высокая фигура, в которой Аня узнала Андрея таким, каким не раз видела его во сне: черные кожаные облегающие штаны, высокие сапоги-ботфорты, белая сорочка с маленьким воротником и широкими рукавами, драгоценная шпага у пояса… в общем – средневековый принц, путешествующий инкогнито. Именно такой, какого она воображала в девичьих грезах, ее загадочный Единственный, что однажды приедет к ней на коне по имени Белый Гром и увезет из серой обыденности в свой Блистающий мир (а это уже из Грина). Этот образ, пожалуй, был единственным мостиком, соединяющим ее скучноватую, без приключений жизнь с 8 до 19 лет, когда она жила по инерции и не помнила того удивительного Живого мира, в который привел ее когда-то Варфуша, и который она вновь обрела три (или уже четыре) дня назад. Но этого юношу Аня видела всегда, даже те 11 лет, в которых не было места сказке, куда она возвращалась во сне, но почти ничего не помнила просыпаясь, помнила только этого красивого стройного юношу в образе принца – да и то – смутно. Кстати, когда она была ребенком, то видела во сне обычного мальчишку, ее ровесника, часто на берегу дивного аквамаринового моря, но по мере ее взросления, взрослел и мальчик и вот теперь превратился в средневекового принца, героя сказок Шарля Перро и братьев Гримм.

– Ну вот ты и пришел, милый, – неожиданно произнесла Аня слова, которые вроде бы и не собиралась произносить, – не грусти теперь. – (Откуда эта фраза, – подумала она удивленно, – словно бы пароль какой-то. Такое чувство, словно бы я эти слова не раз говорила…»)

Тут вдруг она поняла (пока не вспомнила, но осознала), что знает его невообразимую бездну лет, связана с ним незримыми нитями судьбы прочнее, нежели была связана с мамой и папой, что вдвоем они составляют загадочное метафизическое единство, три том, что в реальной жизни совсем не знают друг друга, что души их в каком-то высшем состоянии, которое неведомо даже их шельтам, составляют диаду и объединены совместной и чрезвычайно важной миссией, суть которой ей пока неведома. На сегодняшний день она помнит его только во сне, но когда-то были встречи в иных мирах, иных временах и была удивительная любовь на земле в обычном реальном мире… но когда? Кажется с этим связана очень печальная, даже трагическая история. На секунду ей показалось, что вот, еще немного и она вспомнит все о себе и о нем… увы, этого не произошло: память астрального тела была такой же несовершенной, что и память дневного разума. Все эти мысли-чувства пронеслись в ее сознании мгновенно, и принц с драгоценной шпагой, наверное, все это почувствовал, почтительно склонил голову и печально произнес:

– Я верил, что ты придешь сегодня, я запутался, я ищу совета хотя бы во сне. Впрочем, когда я утром проснусь, то вряд ли что-то путное вспомню. В моей жизни там… случилось нечто важное, кажется я впервые полюбил, но тогда почему мне так грустно и почему я чего-то боюсь? Словно случится большая беда и со мной и с моими близкими. И потом я не понимаю, как я могу любить ее там, если здесь люблю тебя? Правда это совсем другая любовь. Я это твердо знаю, хоть и не понимаю, почему так. А может, ты и есть – она? Может ты – это ее душа и я знаю ее тысячи лет? Я так хочу убедить себя в этом, но почему-то знаю, что это не так – да вы и не похожи совсем. Разъясни, почему мне так тяжело, ведь это же прекрасно – полюбить по-настоящему. А кто-то нашептывает мне, что я свершаю зло, наверное, это дьявол, черный магистр! Скажи, ты не ревнуешь? Но мне кажется, что нас связывает нечто большее, чем земные узы, к тому же я не знаю, где мне искать тебя на земле – если, конечно, ты на земле существуешь.

В этот момент Ане показалось, что она может ответить на все его вопросы, и что ей хорошо знакомы и понятны все его проблемы и на земле и здесь, в царстве сна. Это было такое же мимолетное чувство, что вот, сейчас, она вспомнит все. Но как сон, развеявшийся поутру, который, казалось, еще секунду назад ты помнил… и вот уже забыл, и остается только сожаление и печаль по утраченному… – так же и сейчас. Аня словно бы годила по грани какого-то зазеркалья, за которым все знакомо и кристально ясно – и не могла туда заглянуть – не то чтобы войти.

«Впрочем, – подумала девушка, продолжая сохранять ясное, совсем дневное – но из-за этого – ограниченное сознание, – я ведь и вправду пришла сюда из зазеркалья, но почему-то ситуация от этого яснее не становится».

– Ты так спрашиваешь, – сказала она после мучительных попыток дотянуться до ускользающих образов – словно я лучше тебя понимаю твои проблемы. О них я только догадываюсь, и никак не могу судить о том, чего не помню. Я чувствую, что мы тесно связаны, но, честно говоря, мало что припоминаю. Вижу, что ты в смятении, но ничего не могу посоветовать. А что, в тех встречах, о которых я забыла, я давала тебе ценные советы? Увы, я сейчас ничего об этом не помню, хотя чувствую, что когда-то знала тебя гораздо лучше и действительно могла посоветовать что-то стоящее.

– Странно, – с каким-то сомнением посмотрел на нее принц, – словно бы это ты – и словно бы не ты. Раньше ты была чем-то вроде моей воплощенной совести, правда я, возвращаясь в обычную дневную жизнь, мало что помнил из увиденного и услышанного и никогда не следовал твоим советам. Я всегда убеждал себя, что ты – лишь плод моего воображения. Мало ли что человеку привидится, что же, следовать по жизни всему, что тебе всякие призраки насоветуют? И все же, возвращаясь в царство сна или астральных странствий, я знал тебя, как самое близкое существо на земле и верил тебе, как никому другому. И вдруг ты говоришь, что хоть и догадываешься о моих проблемах, но ничего толком о них не знаешь, и уж тем более – ничего путного посоветовать не можешь! Раньше, мне кажется, ты видела меня насквозь.

– Со мной что-то случилось, Андрюша, – сказала Аня грустно, – в результате чего я потеряла значительную часть своей истинной природы. Я только 3 дня назад это поняла, и мне удалось отчасти восстановиться, но, увы, далеко не полностью. Я многое вспомнила, но до полной интеграции моей личности еще далеко. Наверное раньше я приходила к тебе в прежнем, полноценном состоянии, когда я все помнила и знала. Только мне не понятно, как это могло быть, ведь восстанавливаться я начала всего 3 дня назад, и если следовать здравому смыслу, то в течение последних 11 лет я должна была тебе являться дурочка-дурочкой, уж явно не способной тебя понять и уж тем более что-то ценное посоветовать.

– И, тем не менее, это – так, – пожал плечами Андрей, – та и та и не та, впрочем, в астрале мне приходилось встречать кого угодно – и своих школьных приятелей, и своих учителей, которые в действительности были трансформерами, низшими духами, которые зачем-то охотились за моим астральным медальоном.

Андрей отвернул ворот рубахи и показал маленький круглый медальон с естественным рисунком, напоминающим морское побережье.

– Но никогда эти сущности не принимали твой облик, поэтому он был для меня священен. Кстати, ты не узнаешь этот медальон? Ведь именно ты мне его подарила, когда мы впервые встретились у моря Вечности. А я подарил тебе вот эти жемчуга и кораллы.

Андрей дотронулся ей чуть ниже шеи, и тут Аня поняла, что имеет вполне осязаемый облик, хотя еще совсем недавно ощущала себя бесформенным сознанием, без спроса вторгшимся в чужое тело. Подобно Андрею, она выглядела средневековой принцессой, одетой в газовое платье до земли, а на шее у нее действительно висело кораллово-жемчужное ожерелье.

– Странно, – сказала Аня, – а ведь и правда, мне именно ты его подарил, но я плохо помню, как это было, наверное, кто- то постарался, чтобы я все забыла. Я словно бы начала выздоравливать, но до окончательного выздоровления еще далеко. В одном лишь могу тебя уверить, что я не лярва и не транформер, я хорошо помню, как сюда попала. – И Аня рассказала историю своего перемещения в тело Андрея с того момента, как увидела его отражение в зеркале вместо своего. Правда, все события, произошедшие до этого момента казались словно бы полускрытые туманом.

– Это что-то новое, – сказал Андрей, раньше ты приходила из какого-то неведомого мира… я никогда не знал откуда ты приходишь. Такое со мной впервые, я потому и не был уверен, что ты существуешь на земле, и однако ты сейчас рассказала о себе, как о человеке, имеющем физическое тело, которое мы покидаем каждую ночь. Но если так, то мы могли бы с тобой встретиться и там, на земле, я всегда мечтал об этом больше всего на свете. Назови мне свой адрес и я найду тебя… постараюсь. А впрочем, – поник головой принц, – скорее всего я проснусь и не вспомню его, так всегда было… иногда в своем нынешнем состоянии я сочинял прекрасные стихи, а когда просыпался – ничего не мог вспомнить. И все же – а вдруг получится? Или, еще лучше, давай я назову тебе свой адрес, может ты лучше помнишь астральную информацию. И тогда ты сможешь меня найти.

– А ты уверен, что этого хочешь? – грустно улыбнулась Аня, – ты ведь там на земле влюблен совсем в другую женщину, не говоря уже о том, что женат. Твою жену мне, кстати, тоже очень жалко, похоже, ей грозит большая беда.

– Влюблен в другую… – почему-то поник головой Андрей, – а ведь и правда, я почему-то забыл об этом, а ведь в дневном сознании мне казалось, что я ни в кого раньше так не был влюблен, как в нее. Может быть, если бы я нашел тебя на земле, этого бы не случилось, но когда я проснусь, то буду себя убеждать, что не могу быть верен призраку, да и вообще, что такое верность? Сейчас мы лишь принявшие человеческий условный образ вихри энергии, но обретая тело, становимся чем- то иным, и законы тела заставляют поступать нас не так, как поступил бы дух. Когда я проснусь, то буду убеждать себя, что к ней… как же ее зовут? Странно, но я не помню, хоть наяву постоянно твержу ее имя… ладно, сейчас – не важно, – что к ней я испытываю самые высокие чувства, какие, наверное, испытывал верный паладин к даме своего сердца во времена короля Артура. При этом он мог даже никогда не прикасаться к ней и видеть ее лишь изредка в окне или на балконе замка. Так же и мне в дневном сознании кажется, что я готов служить и поклоняться ей за жест, за улыбку. Но сейчас я знаю, что в действительности меня прежде всего влечет ее тело, и возможно влечет именно потому, что раздражает пухлое, неспортивное тело жены, которым я объелся вдоволь. Может меня и к той другой тянет, поскольку она является полной противоположностью жены. Впрочем, то, что я сейчас говорю, не имеет значения, когда я проснусь – даже если буду помнить нашу встречу – я забуду то, что сейчас говорю, и поступлю все равно так, как этого хочет тело, а обосную свои поступки самыми высокими мотивами. Я всегда был лицемером… странно, что сегодня я тебе все это рассказываю, а раньше – наоборот, ты мне все разъясняла и успокаивала душу… с тобой действительно что-то произошло. Да, о чем это я хотел сказать… начинаю говорить – и забываю… что-то я хотел спросить… ах да, давай обменяемся адресами и найдем друг друга на земле. Сейчас я чувствую то, что не чувствую в дневном мире. От той, другой исходит опасность, похоже она принесет мне несчастья, но может быть, если в дневном мире я найду тебя, то меня минует чаша сия. А я, в свою очередь, – помогу тебе восстановить твою память. Ну, слушай и запоминай: мой адрес…

Андрей долго молчал, явно напрягая память, потом с грустью констатировал:

– Я не помню! Казалось бы – такая безделица – а не помню! Помню, что вроде бы проживаю в Советском союзе и все.

– Да, не густо, – мягко улыбнулась Аня, – но не переживай, я тоже не помню своего адреса, словно кто-то стер эту ячейку моей памяти. Мне все кажется, что чуть-чуть усилий и я вспомню все, но в последний момент все ускользает. Это странно, ведь совсем недавно две половинки моей личности воссоединились и я что-то восстановила в своей памяти. Теперь же, оказывается, очень немногое, я помню, что очень близко знаю тебя здесь, в астрале, но не могу вспомнить подробности наших встреч. Ну, разве что там, на берегу пустынного моря. Сейчас все словно покрыто туманом и просматриваются только общие контуры. Но наш разговор становится все более странным, такое чувство, что и я и ты должны сказать друг другу что-то очень важное, но мы все время растекаемся на мелочи и забываем о главном.

– Наверное, – вздохнул Андрей, – это потому, что ты всегда раньше знала, что и как говорить, а сегодня сама пребываешь в каком-то потерянном состоянии. Мне кажется – на сегодня главное – встретиться в реальной жизни и что- то восстановить. Но ни я ни ты не помним адреса. У меня родилась идея: сейчас мы с тобой покинем мое тело, выберемся на улицу и прочитаем адрес на дверях и на доме – и тогда ты сможешь меня найти. Возможно, если ты ко мне придешь там, в дневном мире, то это убережет меня от какого-то неверного шага, да и вообще, я всю жизнь мечтал встретить тебя наяву, с той поры, как мы впервые встретились у моря Вечности в астрале.

– Но как мы выйдем? – засомневалась Аня, – я попала в твое тело случайно, через свое старинное зеркало. Кстати, и в твоей комнате оказалось такое же! Потом я пыталась из тебя выбраться, но у меня ничего не получилось.

– Это несложно, – уверенно сказал Андрей, – я множество раз выходил из тела, думаю, мне и тебя будет несложно вытащить, – тем более, это ведь не твое тело, и ты так или иначе должна вернуться в свое.

Андрей протянул руку и Аня машинально взяла ее, ощущение было вполне осязательное, девушка чувствовала, что держится за что-то твердое, однако не было ощущения, что это живая человеческая рука. Андрей сделал вертикальный жест другой рукой, словно потянул за что-то, и тут же в темном пространстве, в пустоте, где они вдвоем висели напротив бесконечной стены, возникли качели, и Андрей галантно посадил Аню в гондолу, потом залез сам, встал напротив и взялся за поручни.

– Сейчас начнется, – сказал он напряженно, – сначала возьмись за поручни, а на пике, когда я тебе скажу, отпускай.

Как только Андрей это сказал, качели начали раскачиваться, сначала едва заметно, затем все выше, по нарастающей, и через несколько минут Ане стало казаться, что они взлетают до небес. Страха не было, но все вестибулярные ощущения, присущие человеку в обычном состоянии при резком взлете и падении оставались, и когда Андрей крикнул «отпускай», она отпустила поручни и полетела куда-то во тьму. Затем ей показалось, что она перелетает через ту самую стену, рядом с которой они разговаривали с Андреем, потом она стремительно полетела вниз, и когда приземлилась, то выяснилось, что она лежит на полу в темной комнате перед диваном, на котором кто-то лежит и она поняла, что весь этот впечатляющий полет оказался всего лишь падением с дивана.

– Все благополучно? – услышала она рядом с собой голос Андрея, – мы в моей комнате, не пугайся, а там, на диване мое тело лежит. Сейчас надо все же проверить, правильно мы вышли лил нет.

– В каком смысле, правильно? – не поняла Аня.

– Нам же нужно на улицу выйти и посмотреть мой адрес, – сказал Андрей, – а это возможно только тогда, когда выходишь в самое ближайшее отражение Энрофа, если чуть глубже, то пойдут искажения и ничего разузнать мы не сможем, это будет другой город. Думаешь, почему я тебе сказал руки по моей команде отпустить? Я должен был точно рассчитать амплитуду, чтобы вылететь именно в наш тоннель.

Андрей внимательно осмотрел комнату.

– Вроде бы все на месте, как дневном мире, похоже, правильно вылетели.

Аня тоже огляделась. Они находились в темной незнакомой комнате, но вроде бы это была та самая комната, что она видела глазами Андрея, правда внимательно ее разглядеть у Ани не было возможности. Тут взгляд ее упал на окно, задернутое полупрозрачной занавеской и ей показалось, что оно слишком мутное для обычного окна. Неожиданно она почувствовала, что в этой комнате ей тягостно, и хочется подойти к окну и выброситься наружу прямо через стекло, при этом она прекрасно сознавала, что в этом состоянии разбиться ей не грозит. Она сделала шаг в сторону окна, но Андрей поймал ее за руку и сказал:

– Сейчас из этого окна нельзя выпрыгивать, мы окажемся в Нарове – астральном городе, окно – это туда выход, а чтобы в ближайшее отражение попасть, надо через входную дверь и по ступенькам – тогда мы в Москве окажемся, и, надеюсь, без деформаций, в противном случае, даже в случае малейшего искажения, мы адрес на доме прочесть не сможем. Чтобы окончательно удостовериться, надо мое тело рассмотреть: если лицо мое и пропорции не искажены, значит мы правильно вышли.

Аня с Андреем пошли к дивану и внимательно рассмотрели лежащую на нем фигуру и сам диван.

– Видишь, – внимательно окинул лежащего Андрей, – это действительно мое тело без искажений, и главное, одет так же, как заснул – в трениках и футболке, а то часто бывает – вроде бы и я, а одет по-другому и это значит, что ты не в ближайшем отражении, и что шельт немного дальше проскочил, не говоря уже о тех случаях, когда это вовсе не твое лицо и все пропорции нарушены. Это уже совсем промах, и ничего соответствующего текущему моменту в Энрофе ты не увидишь. Тут как в игре в испорченный телефон – чем дальше от ведущего, который произнес первую фразу – тем меньше сходства. А если мы хотим адрес правильно прочитать, надо находиться предельно близко к оригиналу. Ладно, пошли к выходу.

Аня с Андреем пересекли комнату, подошли к двери и Аня машинально потянулась к дверной ручке.

– Не надо, – усмехнулся Андрей, – как же ты дверь откроешь, если в астральном теле находишься? Надо насквозь проходить. Ты что, первый раз в астрале?

– Да нет, – смутилась Аня, – у меня весьма сложная история. Эта способность ко мне совсем недавно вернулась. Я в детстве часто в астрал выходила, а потом был длительный перерыв. В общем я немного подзабыла все эти особенности астрального мира.

– Странно, – вернулся Андрей к оставленной вроде бы теме, – что-то тут не так. Я ведь много лет с твоим эйдосом общаюсь, а сейчас выясняется, что ты все эти годы в астрал не выходила. Кто же тогда ко мне является, если не ты? Я ведь уже давно научился отличать подделку от оригинала, и вижу, что ты не замаскированная эфирная сущность, а настоящая. И, тем не менее, что-то не так. Скажи, где и когда мы с тобой в этой жизни впервые встретились?

– У моря Вечности, – с некоторым напряжением все-таки вспомнила Аня, – помнишь из детства

света пургу

мальчик и девочка

на берегу…

Эту встречу я помню, но дальнейшие события всплывают лишь фрагментарно… я как бы себя на долгий срок потеряла… мне почему-то сейчас трудно тебе это в подробностях рассказывать, что-то на меня давит.

– Это обычное состояние, – сказал Андрей, – пока ты в комнате, голова как-то не так работает. Сейчас-то ничего, а когда я только начал выходить из тела, почти ничего не соображал – как во сне. Вот когда выйдем на открытое пространство, тогда и голова очистится. Ты наверное заметила, что мы как-то не так разговариваем, как хотелось бы – и сердечности не хватает.

– Это уж точно, – сказала Аня, – надеюсь, на улице сможем нормально поговорить, а может и вспомнить удастся больше, чем сейчас…

Аня с Андреем прошли сквозь дверь (она вспомнила, что в прошлом не раз испытывала это необычное чувство протискивания сквозь рыхлую среду) и оказались в темной смежной комнате чуть меньше предыдущей, где на широкой двуспальной кровати виднелась чья-то фигура, трудно различимая в потемках.

– Это тело моей жены Лены, – с некоторым пренебрежением сказал Андрей, – к сожалению, с ее душой мне ни разу не удалось вступить в контакт, она абсолютно непрошибаема. Вернее, сейчас не удавалось, а когда-то, лет пятьсот назад, она была более одухотворена. Впрочем и тогда у нас были весьма непростые отношения.

Тут только Аня обратила внимание, что от тела Лены отходит серебристая тонкая нить, а на конце этой нити, прямо под потолком плавал мутный шар, примерто тех же размеров, что и детский надувной, но в отличие от надувного, этот шар жил, пульсировал, и по его серебристой поверхности все время пробегали неясные тени и мутная зыбка.

– Это пространство ее сна, – прокомментировал Андрей, – я несколько раз забирался туда – ничего интересного – одни мужики, учеба, да куклы – детский сад. К тому же там она никогда меня не узнавала и каждый раз принимала Бог знает за кого. Ты не обращай внимания, что шар маленький – добавил он, видя, что Аня с сомнением рассматривает это образование, в котором не смог бы поместиться и младенец, – это он такой снаружи, а внутри можно небольшой город разместить. Размер здесь – штука условная.

– Можно я на нее посмотрю? —спросила Аня со смешанным чувством, в котором она и сама не могла разобраться: было там и любопытство, и жалость, и сострадание, и, как ни странно, ревность, хотя для последнего чувства, Аня, казалось, не имела полномочий.

– Посмотри, – пожал плечами Андрей, – пухлый пончик… впрочем во сне она другая. Хочешь ее телесный облик посмотреть или шельт? Шельт – там в шаре, в пространстве ее сна.

Не отвечая на вопрос Андрея, Аня подошла к спящей и наклонилась над ней, поскольку в астрале зрение работало как-то по-другому и достаточно часто происходили всякие непонятные зрительные аберрации. Из сумерек на нее глядело пухленькое, простенькое, немного кукольное личико в обрамлении слегка вьющихся темных волос. Наполовину разметавшееся во сне тело, едва прикрытое полупрозрачной ночной рубашкой, было, пожалуй, излишне полным для ее совсем еще молодого возраста, а большая, уже рыхловатая грудь только подчеркивала это впечатление.

«Впрочем, – подумала Аня, – говорят, многим мужчинам нравятся такие пышнотелые куклы», – при этом она почему-то знала, что вначале к подобным мужчинам относился и Андрей, но теперь, похоже, он полностью пересмотрел свои сексуальные приоритеты, и испытывал к своей молодой жене растущее день ото дня раздражение.

– Неужели понравилась? – услышала она сзади себя язвительный голос Андрея, – хотя ты – сама девчонка, ты навряд ли меня поймешь. Хочешь на ее шельт во сне посмотреть да узнать чем она во сне занимается? Слетай к шарику, можешь зайти ненадолго туда, только особо не задерживайся. Я на всякий случай тебя сопровождать не буду, правда, скорее всего, она меня не узнает, раньше, по крайней мере не узнавала, но мало ли что, на всякий случай нам вместе лучше не появляться.

Со смешанным чувством (Аня подумала, что заглянуть в чужой сон – это как подглядывать в замочную скважину) девушка дала себе мысленный паторн подняться вверх, и медленно поплыла к мутной искривленной поверхности, которая, по мере приближения, стала быстро увеличиваться в размерах и вскоре уже заслонила собой всю противоположную стену. Впрочем, когда Аня обернулась назад и посмотрела вниз, то и всей остальной комнаты не оказалось. Она висела в темноте напротив мутной поверхности, заслонявшей все видимое пространство перед ней, причем, несмотря на то, что эта поверхность излучала слабый мутный свет, пространство он не освещал, и было непонятно, продолжает ли Аня оставаться в комнате, которую просто не видно из-за темноты, либо находится в мрачном беззвездном космосе. По мере приближения к поверхности, которая совсем недавно была пульсирующим шаром, возникло чувство, что там, по ту сторону поверхности что- то происходит, оживились тени, зазвучали едва уловимые звуки, смешки, неразличимые диалоги, неуловимые музыкальные фразы. Казалось, еще недавно до этого шарика на серебряной веревочке было рукой подать, а тут оказалось, что до него лететь и лететь, и не то, чтобы он стал недоступным, но приближался крайне медленно, постепенно превращаясь в нечто иное.

Наконец тягостное сближение закончилось, Аня зависла напротив экрана (одна из стенок бывшего шарика), за которым уже довольно отчетливо кружились в стремительном вальсе размытые тени, дотронулась рукой до гладкой поверхности, и в то же мгновение экран покрылся рябью, и рука прошла внутрь, даже не почувствовав преграды. Тем не менее, сам экран достаточно бурно отреагировал на внедрение чужеродного предмета и от руки Ани во все стороны пошли опалесцирующие круги, как от брошенного в спокойную воду камня. Тут она увидела, что на звездном небе (она готова была поклясться, что буквально секунду назад небо было абсолютно пустым), возникло некое перемещение. Несколько звезд сорвались со своего привычного места, и в мгновение ока покрыв разделяющее их и Аню пространство, по пути превращаясь в дымные шары, которым еще недавно был Леночкин сон, врезались в выгнутую поверхность экрана, и исчезли внутри, вызвав сумятицу в рядах танцующих теней, которые побросали своих партнеров и начали отплясывать какой-то невообразимый рок-н-рол. Одновременно с той стороны экрана, куда Аня просунула руку, девушка почувствовала чье-то мимолетное прикосновение-рукопожатие. Это привело замешкавшуюся, было, Аню в чувство, и она решительно шагнула в опаловую рябь, тут же очутившись в очередной полутемной комнате. Впрочем, возможно это был и целый зал, поскольку если стены и были, то их скрывал царящий здесь полумрак, и Аня сразу оказалась в центре этого зала, где везде в беспорядке были расставлены кровати, тоже затемненные, поэтому невозможно было разобрать, кто там находится, хоть и явно ощущалось, что они не пустуют. Почему-то Ане не захотелось выяснить, чем там эти существа занимаются, где-то впереди, в отдалении маячил мутный свет, и Аня пошла туда, стараясь держаться подальше от затемненных кроватей. Когда на ее пути все же возникла одна из них, то при ближайшем рассмотрении, это оказалась и не кровать вовсе, а кучка мусора, в потемках принимаемая за таковую, причем, с совсем близкого расстояния выяснилось, что это даже не мусор, а сложенные горкой аксессуары мужского и женского интимного туалета: трусы, трусики, лифчики, чулки, прокладки, презервативы и Бог его знает, что еще. От всего этого у Ани возникло тошнотворное чувство, особенно когда эта куча зашевелилась и из под интимного хлама показалась чья-то спина. Впрочем, на мгновение расступившаяся темень вновь сгустилась, поэтому, кому принадлежала спина Ане узнать так и не удалось, и достаточно было сделать несколько шагов в сторону, чтобы бесформенная куча вновь стала напоминать обычную двуспальную кровать.

Неожиданно Аня оказалась в кругу освещения, которое создавала небольшая настольная лампа с круглым зеленоватым абажуром, и выяснилось, что освещает эта лампа необъятных размеров кровать, на которой лежали не меньше десятка атлетически сложенных обнаженных парней с какими-то схематичными, как у манекенов, лицами, лишенными какой-либо индивидуальности. Все они оказывали внимание единственной девушке, лежащей в середине, которая, в отличие от этих живых манекенов, имела вполне отчетливое пухлое личико, а ее такое же пухленькое тело прикрывала ночная рубашка, впрочем не особенно скрывающая ее весьма внушительные, не по возрасту, прелести. Парни-манекены, беспорядочно гладящие и ласкающие пухлую девицу, никак не отреагировали на Анино появление, девица же, напротив, устремила на нее светлые, весьма живые глаза, и испуганно присела, стряхнув с себя руки назойливых кавалеров, которые почему-то тут же застыли в неподвижности.

– Андрей? – смущенно пробормотала девица, явно обращаясь к Ане, – а мы тут со школьными друзьями встретились. Ты ничего не подумай, мы к экзаменам готовимся, видишь сколько учебников прочитали!

И действительно, повсюду вокруг валялись книжки и отдельные листы, на которым можно было разобрать только большие надписи: билет такой-то и такой-то, а на многочисленных потрепанных учебниках, во множестве раскиданных по полу фигурировало одно и то же название: «Биология». При этом мелкий текст сливался и ничего более прочитать не представлялось возможным.

– У нас экзамен по биологии, – оживленно продолжала объяснять Леночка (Аня не помнила, называл ли Андрей ее имя, но точно знала, что это жена Андрея и зовут ее Лена). – Экзамен сегодня принимают – тут, в соседней комнате, видишь на двери расписание висит! Ребята уже сдали и мне теперь помогают. Мне тоже скоро идти, а я боюсь что не сдам. Я вообще не хочу школу заканчивать, и если я экзамен сдам, то опять на второй год останусь, и еще год смогу в школе учиться, не хочу никогда ее заканчивать, иначе работать придется, а работать я боюсь. Так что не ревнуй, милый, это – просто мои школьные друзья, иди ко мне, вместе готовиться легче, у тебя же тоже экзамен на носу.

«Может я и вправду в Андрея превратилась, – удивленно подумала Аня и начала себя разглядывать. Нет, Андреем она не стала, правда вместо белого платья принцессы, на ней были синие джинсы и синяя футболка, в которых она и вправду могла походить на парня – впрочем, никогда раньше ее с парнем не путали и, тем более, с близи.

– Ты что-то путаешь, – начала объясняться Аня, – я не Андрей и вообще не мужчина, неужели меня можно с мужчиной спутать? Но, как бы то ни было, если сюда сейчас нагрянет настоящий Андрей, то вряд ли он поверит, что ты тут к экзаменам готовишься! Кстати, трудно поверить, что за этой дверью экзамены принимают, больше всего это место напоминает публичный дом.

– Как это ты не Андрей, – почему-то пропустила весь остальной Анин монолог Лена, – я что, своего мужа узнать не способна?! Ты, наверное, от меня отказаться решил, подумал, что я со своими школьными друзьями тут сексом занимаюсь! Ты всегда меня Бог знает в чем подозревал, если рядом оказывались мужчины, а это – не мужчины, это – школьные друзья. Для меня единственный мужчина – это ты, и я хочу, чтобы ты сейчас сюда ко мне лег, а на них внимания не обращай, они подвинутся. В конце концов – ты мой муж и обязан со мной спать!

– Что за ерунда, – воскликнула Аня, – у тебя есть глаза, или как! Еще раз повторяю: я девушка и тебя впервые вижу. Если ты меня за кого-то другого приняла, так это – твои проблемы, а я не собираюсь в эти игры играть, мне противна эта групповуха и ты мне противна!

С этими словами Аня собралась гордо удалиться (кстати, куда удаляться, было не ясно, девушка почему-то была уверена, что дверь, на которой и вправду висело какое-то расписание, не была выходом, а, скорее всего являлась другим отсеком Леночкиного сна), но тут появилось третье лицо, а именно неоднократно упомянутый здесь Андрей, по-прежнему оставаясь в романтичной одежде принца, путешествующего инкогнито. Он просто вышел из сумрака, как незадолго до этого Аня, если наблюдать эту сцену глазами Леночки.

«Ну вот, подумала девушка, – сейчас начнется супружеская сцена, да и как иначе! Застать свою супругу с целой ватагой обнаженных парней»!

Однако Андрей холодно взглянул на жену и обратился к Ане:

– Видишь, я же говорил, что у нее одни мужики на уме вперемешку с учебным процессом! Пойдем отсюда, тут все равно ничего интересного не предвидится – сплошной детский сад.

– Батюшка Сергий! – неожиданно среагировала на появление своего настоящего супруга Леночка, – познакомьтесь, это мой муж, Андрей, он не верит, что я здесь к экзаменам готовлюсь, но вы-то видите, что ничего постыдного не происходит. А он говорит, что здесь какие-то голые парни, а это на самом деле мальчики из нашего класса и ничего у меня с ними…

– Это она к кому обращается? – удивленно посмотрела Аня на Андрея, облик которого никак не соответствовал облику православного батюшки, – только что мужем для нее была я – выходит, по логике вещей, батюшка Сергий – это ты!