скачать книгу бесплатно
– Отнюдь. – отозвался Дмитрий Алексеевич, – Боюсь я вас расстрою юноша. У вас действительно прогрессирующий вампиризм. Начальная стадия, с достаточно яркими проявлениями. Вам осталось около четырёх недель. Возможно чуть больше… Но, маловероятно.
– Что-о-о?!
Я снова задохнулся, как совсем недавно в медпункте, а сердце ухнуло в бездонную пропасть. Словно я опять потерял сознание. Новая информация никак не хотела умещаться в моей голове. Это было… Слишком! За гранью привычной для меня жизни. За гранью мира, в котором я жил шестнадцать лет…
– Как так?! …
Мои ноги подкосились, и я рухнул в стоявшее возле стены кресло, покрытое велюровой изумрудной обивкой. Руки дрожали. По телу катился холодный пот.
– Н-но к-как же отрицательный результат на проверках… – почти беззвучно сорвалось с моих губ.
– Открою вам небольшой секрет Денис. Это закрытая от общества информация, чтобы не сеять панику. Исключения из правил бывают гораздо чаще, чем считается и афишируется. Не верите, можете сами взглянуть, – мягко произнёс врач и лёгким приглашающим жестом указал на микроскоп, – Хотя… сомневаюсь, что вы поймёте. Для этого ещё слишком рано.
Я, тем не менее, всё же встал, и на ватных ногах поплёлся к столу. Препятствовать мне медик не стал, и я осторожно заглянул в окуляр микроскопа.
– Видите маленькие красные точки? Это клетки гемоглобина. В составе вашей крови, его на порядок меньше, чем должно быть. А теперь присмотритесь внимательнее.
Голос Дмитрия Алексеевича был одновременно мягким, успокаивающим, но немного безучастным, словно он зачитывал научную статью.
– Видите? Некоторые клетки выглядят так, словно начали разрушаться, а другие сильно темнее остальных. Из-за этого состав крови имеет неравномерный окрас. Таких тёмных точек ещё очень мало, они единичны. Но к концу третьей стадии, перед началом перерождения, здоровых клеток гемоглобина почти не останется. Они либо разрушатся, либо мутируют. Ваша кровь почти полностью будет состоять из потемневших кровяных телец, которые, как и кровь вампира, не могут выполнять свою функцию в полной мере. В какой-то момент, когда их концентрация станет максимальной, ваш организм, в качестве защитной реакции, «включит» инстинкт самосохранения и запустит перерождение.
Доктор негромко хмыкнул и поскрёб пальцами седеющий висок, а я сглотнул, и отступил от стола на пару шагов. Меня била мелкая дрожь.
– И что мне теперь делать?! Отец меня убьёт! Он… Он буквально сегодня утром сказал, что лучше бы я умер, чем у меня обнаружили это!
– Ну, тут уже только вам решать. Вы уже достаточно взрослый, чтобы принимать подобные решения самостоятельно. Либо вы проходите через медленное превращение в вампира и продолжаете жить дальше у себя дома. Либо, если ваша родная семья от вас отказывается, переселяетесь в выделенную государством квартиру в общежитии. Либо умираете, тем или иным способом. Вам вообще в школе рассказывали, как это происходит?
– Д-да. Н-но… Я почти не слушал…
Дяденька тяжело и устало вздохнул:
– Несколько недель у вас будет ухудшаться самочувствие: будет кружиться голова, будет нехорошо на солнце, возможно проявятся ещё какие-то вампирские особенности… Потом, в какой-то момент, в конце третьей стадии, внезапно начнётся перерождение. Оно достаточно болезненное, и длится несколько часов. У каждого это происходит индивидуально. А потом, вы либо пьёте человеческую кровь и завершаете своё превращение, либо ваше тело в течении суток разрушается, и вы окончательно умираете.
– Неужели совсем ничего нельзя сделать и как-то меня вылечить?! Или хотя бы замедлить процесс?! – самообладание покинуло меня, и я почти сорвался на крик.
– Сожалею, но… нет. Прогрессирующий вампиризм не лечится. Исследования в этом направлении уже давно ведутся, но пока безрезультатно.
В голосе Дмитрия Алексеевича было столько грусти… А ещё в нём очень сильно чувствовалась теплота, понимание и сочувствие, которые не так уж часто встречаются у медиков, чья специализация серьёзные заболевания, и кто часто видит чужую смерть.
В уголках глаз невыносимо защипало, мне едва удалось сдержать рвущиеся наружу слёзы. Я был морально убит. Мне всего шестнадцать, а через несколько недель, в конце сентября, или начале октября – я умру. Уже по-настоящему. Окончательно. Навсегда. Так и не начав толком жить. Потому что становиться вампиром я, точно не собираюсь.
– Ну что вы Денис, возьмите себя в руки. У вас ещё есть время подумать, подготовиться. И решить, останетесь вы жить, или же умрёте. Я лично считаю, что умирать в шестнадцать несусветная глупость, – музыкальные пальцы Дмитрия Алексеевича мягко сжали моё предплечье. – Без поддержки вас разумеется никто не оставит. Это наша работа. А пока… – врач достал из ящика стола и протянул мне пакет с леденцами, в весёлых ярко-зелёных фантиках, – Вот. Возьмите эти леденцы. Они облегчают проявление симптомов.
– Не буду!
– Ну-ну, не дурите. Себе же только хуже сделаете. Будете терять сознание гораздо чаще. Если у вас уже на начальной стадии такое, что говорить о том, что будет дальше?
Насупившись, и глядя куда-то в сторону, я нехотя взял предложенный пакет.
– Надо позвонить и сообщить вашим родителям… – начал было говорить Дмитрий Алексеевич, но я его резко перебил.
– Нет! Только не это! Я же говорил вам, как мой отец к этому относится! И мама тоже…
– Но это моя обязанность!
– Прошу вас! Пожалуйста! Дайте мне время всё это осмыслить, и решить, как поступить! У нас в семье, эта тема под строжайшим запретом. Не хочу, чтобы родители знали правду! Она их убьёт!
– Ну, хорошо.
Печально, и как-то обречённо вздохнул Дмитрий Алексеевич, похоже уже догадываясь о моём решении, и протянул мне листок с номером телефона.
– Если появятся вопросы, понадобится помощь, или ещё что-то… звони. В любое время. Твой номер у меня уже есть. Медсестра дала. Я поставлю тебя на учёт и буду за тобой присматривать.
– Спасибо. – мрачно отозвался я.
– Не за что… – тихо произнёс мне вслед добрый доктор.
Выйдя из кабинета, я было подумал «забыть» пакет с вампирскими леденцами на подоконнике, но в последний момент передумал, и закинул его на дно сумки.
В голове роились мрачные мысли. Солнечный день, начавшийся так беззаботно, теперь потускнел, и его уютная жизнерадостная атмосфера наоборот угнетала. Словно глумилась надо мной! Всё произошедшее казалось дурным сном, от которого хотелось немедленно проснуться.
Неужели всё это реально, и происходит со мной на самом деле?! Неужели я действительно превращаюсь в кровососущее чудовище?! В самый большой папин кошмар. Три недели! Каких-то три-четыре недели! И в конце месяца… меня не станет… Как же это больно!
Часть 6
Незаметно выбравшись из «Вампирского Центра», я всё теми же козьими тропами вернулся обратно в школу. Времени на размышления у меня больше не было. Я торопился. Мне нужно было успеть предотвратить замаячивший на горизонте грандиозный кошмар, и я очень боялся, что уже опоздал.
Однако мне повезло. Задыхаясь от быстрого шага, практически бега, я ворвался в медпункт, где узнал от по-прежнему сердитой медсестры, что моим родителям она ещё не звонила, а сообщила обо мне только завучу, потому что директора сегодня в школе не оказалось.
Бегом метнувшись к кабинету завуча, я обнаружил её, как раз собирающейся звонить моим родителям, и в последний момент успел от этого отговорить. Это оказалось не так сложно, как я думал, пусть мне при этом и хотелось провалиться сквозь землю.
То, что мой отец антивампирщик, ни для кого не было секретом. Он изрядно вынес им мозг, почти на каждом родительском собрании возмущаясь по поводу того, что подростки-вампиры учатся наравне с людьми в одном классе, и при этом, ученики-люди не знают кто есть кто.
Так же папу раздражали обязательные проверки на предрасположенность, проводимые раз в несколько месяцев. И больше всего выводили из себя донорские дни, когда ученики-люди, в качестве благотворительной акции, жертвовали свою кровь на нужды вампиров. Не самая приятная процедура надо сказать…
Меня отец или мать, через раз, умудрялись от этих донорских дней отмазывать вымышленными уважительными причинами, грандиозными скандалами с директором, либо взятками, если другие способы уже не работали.
Вкупе, всё это оказалось достаточно весомым аргументом, чтобы не сообщать моим родителям правду обо мне.
Нагло пользуясь своим положением смертника, мне даже удалось выторговать разрешение прогуливать часть занятий и не делать домашние задания. Какой теперь во всём этом смысл, если через месяц я умру?
В том, что вампиром я не стану, не было сомнений ни у меня, ни у неё, ни у кого-бы то ни было ещё, кто знал меня и мою семью.
Судя по промелькнувшему выражению в глазах завуча, которая у меня всегда ассоциировалась с чем-то колючим и тошнотворно-приторным, она втайне злорадствовала.
Ещё бы! У сына ярого антивампирщика –прогрессирующий вампиризм. Он теперь наглядный пример, и в папиных глазах, ходячее кощунство, и реклама всего того, что тот на дух не выносит.
Я видел, как рука женщины всё ещё тянется к телефону, её явно подмывало нарочно позвонить моим родакам и сообщить им «приятное известие», чтобы поглумиться: «Так вам мол и надо!». С одной лишь низкой и подлой целью: посмотреть на реакцию моего отца…
Однако, перспектива масштабного конфликта с папой её абсолютно точно не радовала. Она слишком хорошо знала его взрывной и принципиальный характер. Так что… В её же интересах, гораздо проще было на меня махнуть рукой и забить. Что она и сделала.
Часть 7
Наконец-то со спокойной душой покинув пропахший парфюмерией ненавистный кабинет завуча. До невозможности неуютный и угнетающий меня, как и его хозяйка, своей идеальной чистотой и перфекционизмом. Я отправился на поиски Лёхи, или Стаса. Последний мог-таки заглянуть на вторую половину занятий, хотя, зная его, я в этом сильно сомневался. Он делал такое крайне редко.
Мой затянувшийся «спектакль» ещё не был окончен. Я потерял сознание прямо на глазах у всего класса. Ещё и сидел с Лёхой за одной партой. Не исключено даже, что именно он принимал участие в моей транспортировке до медпункта, после чего, его с трудом спровадили обратно на занятия.
Теперь все наверняка строят самые безумные догадки о том, что со мной могло случиться, а Лёха переживает. Он вообще довольно шебутной и эмоциональный парень. Но весёлый и не обделён чувством юмора.
Я побрёл по полупустому коридору, выискивая сглазами знакомые лица, частично погрузившись в мрачные думы и сочиняя на ходу какое-то более-менее правдоподобное и безобидное объяснение своего обморока. Рассказать друзьям всё как есть, у меня не хватало смелости
Да. Я прекрасно осознавал, что врать не хорошо. Тем более друзьям. Это было совсем на меня не похоже. Но, блин!… Правда была слишком чудовищна!
Откуда-то из соседнего коридора, заканчивающегося тупичком, резко прервав нескончаемый поток невесёлых мыслей, метущихся в голове, до меня вдруг донеслись приглушённые крики и негромкая возня. Кто-то, переругиваясь театральным шепотом, пытался, не привлекая к себе лишнего внимания, драться. Или что-то типа того.
Один из голосов показался мне знакомым, и я решил незаметно посмотреть из-за угла одним глазом на то, что там происходит, и проверить, не послышалось ли мне.
Слух меня действительно не подвёл. Я оказался прав. Там, в самом конце соседнего коридора, у двери запертого кабинета, всклокоченный и растрёпанный Лёха, активно жестикулируя, ожесточённо вполголоса спорил с какими-то парнями на пару классов старше нас. У него что, совсем крыша поехала?
В чём суть дела было совершенно не ясно, но всё же, я решил снова спрятаться за косяком и немного переждать, чтобы до кучи не попало ещё и мне за компанию. Лучше сначала выяснить подробности дела, и только потом бросаться в гущу событий, там явно назревала драка. Может Лёха сам напросился? Вообще, это в его духе…
Но скрыться мне не удалось. Я банально не успел. Меня заметил сам Лёха, и проигнорировав возмущающихся одиннадцатиклассников, направился в мою сторону.
Я нервно растрепал волосы и зачем-то отступил на шаг назад. Блин! Вот и как мне теперь вести себя с окружающими?! Как смотреть им в глаза?! Особенно близким и друзьям! Я ещё сильнее осознал, в каком безвыходном и плачевном положении оказался.
– Дэн, это ты что ли? Ты в порядке? – взволнованно спросил приятель, в качестве приветствия привычно похлопав меня по плечу.
– Ну, да. – я деланно ухмыльнулся, чувствуя, как внутри меня всё переворачивается от неприятия собственного вранья, – Вот, домой как раз иду… – мой голос едва заметно фальшивил, но похоже заметил это только я сам.
– А улыбаешься чего? – Лёха зачем-то начал лихорадочно поправлять свою вечно мятую одежду, а у меня создалось впечатление, что он под ней что-то скрывает.
Я закатил глаза и коротко насмешливо фыркнул, старательно изображая разгильдяя организовавшего какую-то пакость, которая удалась на славу, но он при этом избежал заслуженного наказания.
– А чего бы не?
– А?
– Босходи, Лёх! Ну, ты же, надеюсь, не подумал, что я всерьёз грохнулся?!
– Это как это? – Лёха склонил голову в сторону, и озадаченно сощурил серо-голубые глаза.
Теперь я усмехнулся ещё и мысленно, но на этот раз уже искреннее, из-за собственных ощущений: водянистый бледно-голубой, приглушённо-синий, графитный, шоколадный, каштановый…
Почему-то, несмотря на яркий, живой и бесшабашный характер приятеля, тот всегда ассоциировался у меня преимущественно с холодной цветовой гаммой. Такой же как его глаза и русые спутанные волосы. Как пасмурные осенние дни, когда сквозь облака изредка просвечивает голубое небо и тусклое солнце.
А вот запахи наоборот были тёплыми: свежий капучино, древесина, апельсиновая газировка и свежая пицца. И музыка в тяжёлом жанре дум-металл, либо альтернатива и хип-хопом.
– Вообще-то, именно так я и поду… – насупился Лёха.
– Ну и зря! Я думал, уж кто-кто, но ты-то уж точно догадался, что я его инсценировал.
– Это каким же таким кваком?
– Обыкновенным, Лёх. Обыкновенным. – начал я рассказывать заранее заготовленную байку, – Таблетки я у матери из аптечки спёр, понижающие давление. Вот и всё. Так просто и банально. Проглотил перед уроком несколько штук, давление и понизилось. Резко. Вот только переборщил я… чутка. Вместо запланированного головокружения, с которым я хотел отпроситься в медпункт и незаметно уйти домой, получился обморок. Померили мне там давление, напоили кофеином с чем-то ещё, промурыжили минут сорок на кушетке, и вот, обратно на уроки отправили, но я-то решил прогулять… Медсестра даже не заподозрила ничего. – я через силу растянул губы в довольной улыбке.
– Я-я-ясно…
– Эх ты! А вы небось напридумывали себе невесть что? – я прыснул от смеха.
– Н-ну-у… Д-да-а… – промямлил Лёха себе под нос, – Владислав Сергеевич даже высказал предположение, что у тебя может быть… эта пакость. Ну, сам знаешь… – он понизил голос совсем до едва слышного шёпота, – На букву «в»…
– Типун тебе на язык! Долго думали, чего бы по-стрёмнее придумать?!… Забыл? У меня всегда отрицательные проверки и шанс пробуждения равен нулю, без вариантов. Я идеальный донор, ходячая закуска. Не вздумай при моём отце ляпнуть!
С наигранно лёгким пренебрежением отозвался я, окончательно вжившись в роль, и изобразил на лице праведный гнев и отвращение, а про себя в очередной раз тяжко вздохнул.
– Только, ты это… На себе этот фокус не пробуй. Состояние такое себе… До сих пор до конца не отпустило, шатает. Пришлось приврать, чтобы домой отпустили и не говорили родакам. Вдруг мне просто повезло, а у тебя передоз будет, или не сработает вообще, или ещё какие серьёзные осложнения-последствия?
Поздновато опомнился я, когда в голову вдруг закралась мысль, что идея с таблетками не такая уж и хорошая, как казалась мне на первый взгляд. С Лёхи ведь станется и применить на практике… Он такой… А о последствиях я ничего сказать не могу, потому что я ему соврал.
– Да ну нафиг! Предпочитаю находиться в сознании, – неожиданно удивил меня своим ответом Лёха, – Рискованное слишком. Если откроется, все мозги потом вынесут, похлеще твоего папаши. Для прогулов лучше придумывать каждый раз что-то новое. Если все будут один и тот же метод использовать, преподы рано или поздно обо всём догадаются. Оставим на крайний случай.
– И то верно… – согласился я, мысленно обрадовавшись, что Лёха купился, и чувствуя, как на душе стало немного легче. Блин, и чему я радуюсь, скажите пожалуйста? Тому что соврал и мне поверили? Как это низко!
Часть 8
– А-а-а! … Ба-али-ин! … Бо-ольно же-е-е!
Лёха вдруг как-то странно взвился, задёргался и завертелся на своём месте, и снова начал дёргать и отряхивать, как-то уж слишком грубо и активно, свою широкую толстовку, будто что-то сопротивляющееся поглубже запихивал или утрамбовывал.
– Эй, ты чего? У тебя-то чего стряслось? И старшеклассники ещё эти…
Я кивнул на опустевшее место у двери кабинета, где несколькими минутами ранее, стояли чем-то сильно недовольные старшие пацаны. Похоже, пока мы разговаривали, они плюнули на нашу мелкую шушеру и ушли.
А я, погружённый в свою беду, и старательно изображая прежнего себя, только сейчас обратил внимание на то, что одна скула приятеля поцарапана и имеет неестественный фиолетовый оттенок. На ней красовался свежий синяк.
– Да угомонись ты! – выпалил возмущённо Лёха, – Прости, я не тебе Дэн… – и тут же добавил, довольно сильно ткнув себя кулаком в шевелящееся пузо.
Стоп. Шевелящееся пузо?! Это что ещё такое?
– Лёх, а?… – я непонимающе ткнул пальцем на его живот.
– Да ко-от у меня там! Ко-о-от!
С чего-то вдруг сорвался и истошно возопил Лёха, так что его голос эхом разнёсся по всему опустевшему этажу, отскакивая от стен и заставляя дребезжать стёкла в оконных рамах.
– Во-о-от!
Лёха резко дёрнул молнию толстовки, и в образовавшуюся дыру тут же высунулась наглая, очень важная и сердитая рыжая морда, с большими кисточками на ушах. Ну точь-в-точь маленькая рысь, или даже лев! И вторя Лёхе, кот недовольно, и очень громко, замяукал на весь коридор.
