banner banner banner
Три рэкетира
Три рэкетира
Оценить:
Рейтинг: 5

Полная версия:

Три рэкетира

скачать книгу бесплатно

Три рэкетира
Ярослав Викторович Зуев

Триста лет спустя #1
Вниманию читателей предлагается книга автора, буквально ворвавшегося на передовые позиции остросюжетного жанра. Книга, мгновенно завоевавшая любовь поклонников русскоязычного детектива в США, Израиле, Германии. Самородный шедевр остросюжетной литературы.

Основой искрометного увлекательнейшего романа послужили «Три мушкетера» А.Дюма. Вот только лихая фантазия автора перенесла начало действия романа из Франции XVII века в столицу Украины 1993 года. Конечно же, в книге есть перестрелки и погони, захватывающие приключения и романтическая любовь. И в то же время это рассказ о нашей жизни, напоминающий, что живем в нелегкое, но интересное время.

Молодой паренек, Андрей Бандура приезжает в столицу из глухого села, чтобы разыскать однополчанина отца, ставшего большим человеком. Однако сразу попадает в такой переплет, что впору волком выть. Перешел дорогу всесильному олигарху, провел ночь с женой криминального авторитета, от одного имени которого у всех поджилки трясутся. А на закуску, еще спутал карты полковнику милиции, сорвав тщательно спланированную операцию. Правда, приобрел и друзей, в лице… бригады рэкетиров.

Что же ожидает Андрея и его новых товарищей: Атасова, Протасова и Армейца в безжалостном мегаполисе? А ждут их самые невероятные приключения. Лихие погони и кровавые разборки, самоотверженная верность и черное вероломство.

Книга, завоевавшая признание за рубежом, впервые публикуется на родине автора.

Ярослав Зуев

Три рэкетира

Моей любимой половинке Лиличке,

без тебя этой книги просто не появилось бы

Ни об одной минуте не жалею,

Разве что о тех, когда тебя не было рядом

Пролог

Дорогие Читатели. Здравствуйте. Разрешите предложить Вашему ниманию мой роман «Триста лет спустя».

Удивительная штука – жизнь. В детстве, а мое детство выпало на первую половину 70-х, мне, как, очевидно, и многим другим ребятам, моим сверстникам, случалось пробовать перо – писать фантастические рассказы (или исторические, или приключенческие – не в том суть), немного наивные, безусловно, но зато от души. Время то было беззаботным, для меня, по крайней мере. По телевизору смотреть было нечего (по большому счету, сейчас тоже нечего), вот и сиди с книгой в руках. Или с тетрадкой и ручкой. Стоял самый разгар Застоя, как его сейчас принято называть, но, поскольку мы об этом не догадывались, то вроде как не особенно тужили. Пару своих рассказов я даже планировал отправить в «Вокруг Света», это был мой любимый журнал, но так и не решился.

Потом детство закончилось, а взрослая жизнь положила конец моим литературным начинаниям. Так уж она сложилась.

Мне сорок лет. Я родился и вырос в Киеве. Окончил Киевский политехнический институт, работал в энергетике, служил в армии. В общем, всего понемногу. По образованию я – инженер атомщик. На рубеже 80-х и 90-х ушел с госслужбы – попытать счастья в частном бизнесе. Попытал. С моей стороны было бы преувеличением утверждать, что здорово преуспел на этом поприще и нахватал с неба бесхозных звезд. Зато насмотрелся всякого и много чего перепробовал. Не знаю, хорошо это или плохо, но вышло именно так, и ничего тут уже не поделаешь. Последние два года (если не считать 2002-го, в течение которого создавался роман) я командовал пилорамой, сушкой и небольшим столярным цехом. И идея родилась именно там, в цеху, причем, первоначально все началось с шутки. Даже не так. Все началось с того, что мне дороги «Три мушкетера».

Тут мне следует оговориться, что роман «Три мушкетера» был одной из любимейших книг моего деда, офицера-фронтовика, прошедшего всю войну. Частицу своей любви он передал и мне. Поверьте, в юности я зачитывал эту книгу до дыр.

И вот однажды в цеху, мы сидели на сосновых бревнах, я со своими ребятами, и курили в перерыве между двумя отгрузками. Совершенно неожиданно (точно не помню, как) разговор коснулся «Трех мушкетеров». И я предположил, что случись славному графу де Ла Фер материализоваться в нашем неспокойном времени, он, несомненно, явился бы в образе крутого бандита. Ну а кого еще? Растеряв благородные манеры, граф выучился бы держать пальцы веером, вместо «шпагу наголо, сударь, шпагу наголо…» или «…и эти слова мне по душе. От них за целую милю веет благородством настоящего дворянина…» выкрикивал бы нечто вроде: «отвечай за базар, лох», а не то «замочим конкретно». Вместо дуэлей граф забивал бы стрелки, врубал проштрафившимся предпринимателям счетчики, ну и так далее, в том же духе. Вы можете предположить, что мушкетеры вполне справились бы с ролями сотрудников силовых структур, в конце концов, рота королевских мушкетеров не что иное, как спецподразделение, выражаясь при помощи современной терминологии. Возможно, что так и есть. Но, представить себе Атоса офицером УБОП, УБЭП, налоговой милиции или таможни я, как ни старался, не смог, так что сменить его мушкетерский плащ на камуфляж и черную маску у меня, честно скажу, просто не поднялась рука. И потом, мы говорили о начале 90-х годов минувшего столетия, когда места в силовых структурах еще не стали столь престижными, жаждущие нацепить погоны (пробиться к корыту) косяками в органы не ломились, и песни «о внутренних войсках» еще не складывали, слава Богу.

Ну а поскольку герои Дюма мало кого оставляют равнодушными, к Атосу немедленно добавилась Миледи – в облике бывшей «комсомольской богини», де Тревиль – криминального авторитета, и – пошло, поехало.

Вооружившись тем же вечером «Тремя мушкетерами», я переложил многие памятные с детства сцены на нынешний базарно-бандитско-депутатский сленг, и вышло, знаете ли, забавно. Хоть и не очень оригинально, принимая во внимание продающиеся на каждом шагу CD-диски замечательной кинотрилогии Джона Р.Р. Толкиена в переводе Гоблина «Братва и кольцо».

Могу предположить, что причина замечательного успеха наложения уголовного суржика на ленту о бескорыстных героях, благородных эльфах и безусловных злодеях (вроде Саурона с Саруманом) кроется в потрясающем контрасте между их миром, где черное есть черное, а белое – белое, и нашим, в котором границы размыты и порой не разберешься, где милиция, а где бандиты. Где пожарные, а где вымогатели, не всегда видна разница между политиками и казнокрадами, а понятие о чести стало абстрактной величиной из давно забытого школьного учебника.

Так вот все и началось. Хотя идея долго оставалась голой идеей. Она жила во мне, время от времени выбираясь на поверхность, но когда пилишь лес, сушишь доску до вожделенных 8-ми процентов влажности, а потом производишь из нее двери, наличники или подоконники, не до литературных изысканий.

И только в конце 2001-го я свернул дело, продал оборудование и засел за написание книги. Не могу сказать, что она давалась легко – одно дело идея, и совсем иное – попробовать сделать так, чтобы вымышленные персонажи стали объемными что ли, сошли с листков бумаги, заговорили своими голосами, да и много что еще. Пару раз думал бросить, но потихоньку сам привязался к своим героям, и, как говаривал Михаил Сергеевич, – процесс пошел. Пожалуй, не мне о том судить, но, на мой взгляд «граф де Ла Фер и его команда» довольно ловко прижились на нашей рыхлой почве образца 1993-го года, куда мое безжалостное воображение перенесло их из давно минувшего 17-го столетия, обрели родственников, друзей и знакомых. Более того, получили в нашем мире прошлое. Вот только с их будущим я пока затрудняюсь.

По мере развития событий я не раз отступал от сюжета «Трех мушкетеров», а порой уходил совсем далеко, хотя и старался придерживаться канвы. В общем, история начинается с того, что молодой парнишка, Андрей Бандура, выбирается из глухого села в столицу, в поисках лучшей жизни. В Киеве Андрей планирует разыскать Олега Правилова, некогда служившего в одном полку с его отцом, ныне отставным майором Бандурой. Приключения поджидают Андрея еще в пути, а когда он находит Правилова, то выясняется, что тот давно расстался с армейской службой, сделавшись криминальным авторитетом. Ну, и так далее. Похищение бриллиантов, полная опасностей поездка в Крым, конкурирующие криминальные кланы и, время от времени, бандитские разборки. Любовь и измены, надежды и разочарования.

Пару слов о жанре. Жанр я определить не берусь. Я ни в коем случае не планировал писать боевик о похождениях доблестного каперанга (морпеха или десантника на пенсии), сражающего одной пулей по пять зловредных супостатов. И сага о бандитах мне, поверьте, тоже не улыбалась. Если в книге и присутствует их – изрядное число, причем самых разных мастей, не судите за это строго. Нынешние рэкетиры и олигархи к нам не Центральным разведывательным управлением заброшены. Они только вчера сидели с нами за одними партами и ездили в одних троллейбусах. Стояли на пионерских линейках и ходили в армейские наряды. Они невозможны без нас, как и мы, к несчастью, без них. Потому что они и мы – две стороны одной медали. Причем, как я уже говорил, кто на какой стороне, порой не понятно.

И, наконец, случись мне писать о людях, сумевших полностью абстрагироваться от нашей реальности, не окунуться в нее с головой или хотя бы ног не замочить – пожалуй, вышла бы долгая и унылая повесть о бесконечном сборе бутылок. В свете китайского фонарика.

Теперь еще об одном. Хотя бы несколько слов о мире, том самом, в который имплантированы мои мушкетеры, и, судя по всему, чувствуют себя как рыбы в воде. Ничуть не хуже, скажем, чем в далекую эпоху герцога де Ришелье. Этот мир заслуживает того, чтоб хоть немного о нем поговорить. Ведь мы в нем живем. Вышло так, что по прихоти судьбы (или, может, волей большого колеса, вращающего Мироздание в неведомую нам сторону), мы оказались на сломе эпох, что ли. Старая, Советская канула в лету, мир стал иным. Случись нам с Вами быть замороженными в ходе американских криогенных экспериментов году эдак в 82-м, и открой мы глаза сейчас – то, пожалуй, и родных улиц не узнали. Хотя времени прошло – всего ничего. Если бы мне кто в толпе первомайских демонстрантов (каюсь, ходил, было дело, зарабатывая два кровных отгула к отпуску) сказал, что доведется, с дипломом инженера-атомщика в кармане прожить годы, последовавшие за финалом перестройки так, как я их прожил, я бы покрутил у виска. Готов признать, что в то время я был недостаточно дальновиден. Предполагаю также, что в своей близорукости я был не одинок.

Мы получили возможность переосмыслить прошлое. Многое вызывает неприятие, от чего-то становится не по себе, но есть в нем и нечто, от чего щемит сердце, а в душу приходит сладкая грусть. Это ведь наше прошлое, и оно живет рядом с нами, пока живем мы.

Как я уже говорил, я не планировал превращать «300 лет спустя» в криминальную хронику становления и многогранной деятельности рэкетирской группировки Виктора Ледового (имя, естественно, вымышленное), оперировавшей в столице Украины на рубеже восьмидесятых и девяностых годов уже сделавшегося достоянием истории столетия. Таких целей я не преследовал. Полагаю, что процессы, проистекавшие в то время, (как, впрочем, и те, что мы имеем несчастье лицезреть сейчас), рано или поздно привлекут внимание пытливого исследователя, вооруженного куда большим арсеналом знаний и средств, чем тот, что был под рукой у меня. Думаю, вышеупомянутые процессы заслуживают самого глубокого изучения.

Я же таких целей не преследовал. Меня занимали люди, встреченные Андреем Бандурой (я бы не сказал, что он главный герой, хотя, безусловно, на это претендует) по воле Провидения, их судьбы, их прошлое, их настоящее и будущее. И, конечно же, судьба самого Андрея, преломившаяся среди них подобно лучику света, минующему многочисленные и самые разнообразные линзы.

А справился ли я с задачей, не мне о том судить.

Первоначально я планировал назвать роман «Три рэкетира». Впоследствии мой сын Саня предложил переименовать рукопись в «300 лет спустя». В результате компромисса роман обрел рабочее имя «Три рэкетира или 300 лет спустя», затем «300 лет спустя или три рэкетира», и, наконец, «три рэкетира» отпали сами собой. Хотя искушение вернуть их обратно и преследует меня – время от времени. Ведь с них, по большому счету, все и началось.

Ярослав Зуев

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Ледовой Виктор Иванович – криминальный авторитет, лидер исключительно мощной столичной организованной преступной группировки, служащей криминальной крышей десяткам самых разнообразных предприятий. В прошлом – уголовник, вор-рецидивист.

Анна Ледовая – супруга Виктора Ледового, нимфоманка и наркоманка. В прошлом швея-мотористка фабрики «Красный текстильщик» и бывшая валютная проститутка.

Правилов Олег Петрович – ее родной дядя, шеф службы безопасности в группировке Виктора Ледового. Бывший полковник ВДВ, ветеран Афганистана. Собственно, именно племянница и втянула Олега Правилова в преступный бизнес, когда он вылетел из армии в конце 80-х.

Поришайло Артем Павлович – олигарх, финансовый партнер Ледового. В прошлом партийный функционер, начальник управления делами столичного горкома КПСС.

Украинский Сергей Михайлович – полковник экономической милиции, в прошлом офицер КГБ, при Юрии Андропове направленный на работу в МВД. Служит Артему Поришайло.

Мила Кларчук – бывшая секретарша (а затем и инструктор) Симферопольского горкома ВЛКСМ. Служит Поришайло.

Кристина Бонасюк – кума и близкая подруга Анны Ледовой. Некогда в общежитии рабочей молодежи делила с Анной одну комнату, а иногда и постель. Крестная мама малолетнего сыночка Анны. Авантюристка.

Бонасюк Василий Васильевич – ее муж. Владелец частной сауны. Шантажист. Смонтированная в его сауне записывающая аппаратура дает много интересного, и давно себя окупила. Бывший преподаватель КПИ. Знакомые зовут Бонасюка Вась-Васем.

Бандура-старший – майор ВДВ в отставке. Ветеран войны в Афганистане и бывший однополчанин Олега Правилова. Ныне пасечник. Не преуспевает. Проживает в селе Дубечки Винницкой области. Отец Бандуры-младшего.

Атасов Александр – бывший советский офицер, выпускник КВОКУ. Последнее место службы – Группа Советских войск в Германии. Ныне бригадир в группировке Виктора Ледового. Алкоголик.

Протасов Валерий – бывший боксер, выпускник Киевского инфиза, мастер спорта, тренер детско-юношеской спортшколы, затем, последовательно, кикбоксер, вышибала в баре, уличный кидала на золоте. Уроженец города Припять. Ныне рэкетир в бригаде Атасова. Болтун и бабник.

Армеец Эдик – его одноклассник. Бывший учитель истории. В настоящее время член группировки Виктора Ледового. Страдает заиканием.

Бандура Андрей – молодой человек восемнадцати лет. Единственный сын Бандуры-старшего. Едет из Дубечков в столицу.

Волына Вовчик – житель города Цюрюпинска. Служил срочную с Протасовым. Он и Протасов зовут друг друга земами.

Гримо – бультерьер Атасова. Добродушный и храбрый, хотя немного и избалованный пес.

Бонифацкий Вацик – авантюрист и мошенник. В прошлом комсомольский вожак районного масштаба, в будущем (недалеком) основатель и президент ОАО «Наше будущее», построенного по принципу финансовой пирамиды. Любовник Анны Ледовой. Для своих Боник.

Витряков Леня по кличке Огнемет – криминальная крыша Бонифацкого. Главарь малочисленной, но очень опасной бандитской группировки, действующей на ЮБК.

Филя Шрам – палач из банды Витрякова. Беспредельщик и психопат. Вся рожа в шрамах.

Кларчук – легендарный беспредельщик из банды братьев Кларчуков, терроризировавшей полуостров в самом конце восьмидесятых. Сводный брат Лени Витрякова по прозвищу Огнемет и муж Милы Кларчук. В настоящее время уже покойный.

Вардюк и Любчик – крымские гаишники. Служат Артему Поришайло.

Черный Свитер с дружками – местные наркоманы, готовые практически на все.

Следователь и Его Близнец – подручные полковника Украинского.

Сержант Задуйветер – честный милиционер из Гробарей.

Каминский Евгений – единственный друг Виктора Ледового. Он, возможно, стал бы замечательным художником. Только не судилось ему. Убит на воинской службе поздней осенью 68-го года

Тренер – большой почитатель восточных единоборств. Подельник Виктора Ледового. На рубеже 80-х и 90-х годов «правая рука» Виктора Ивановича в банде. Убит кавказцами ранней весной 91-го года.

Мазаренко Павел Ианович – бывший председатель колхоза. Ныне руководитель районного совета. Стремительно идет вверх. В книге не появляется (пока).

Другие граждане бывшего Советского Союза

Время действия – поздняя весна – самое начало лета 1993 года

Глава 1

ПАССАЖИР С ЗОЛОТОЙ «ГАЙКОЙ»

Как это часто бывает весенним днем, фиолетовые грозовые облака, с утра вражеской эскадрой маячившие на горизонте, к обеду перешли в решительное наступление. Первые крупные капли оборвались с неба и забарабанили по ветровому стеклу. Через секунду машина въехала в полосу дождя. Андрей Бандура (за рулем) включил дворники, толкнул кнопку прикуривателя, зубами сорвал целлофановую обертку красной «Магны», вытащил сигарету и уложил в правый угол рта. Не вдаваясь в законы человеческой природы, управляющие самоубийственной тягой курильщиков к табаку, можно смело утверждать, что дальняя дорога и шум мотора эту тягу усугубляют. А когда вокруг непогода, а вы проноситесь сквозь нее, защищенные салоном и согретые автомобильной печкой, то просто превращаетесь в существо, буквально питающееся никотиномуквально питающееся.

Так вот. Отцовская «тройка» – ВАЗ 2103, ярко-желтого цвета (недоброжелатель, пожалуй, помянул бы канарейку, но Андрей машину любил) неутомимо катила вперед. Километр за километром исчезали под ее капотом, вновь появлялись уже позади и растворялись в туманной дымке. Путешествие подходило к концу – вдоль дороги поплыли столичные пригороды, едва различимые за пеленой дождя. Пять сотен километров отделили Андрея от родного дома в Дубечках – крохотного села, затерявшегося на просторах Винницкой области. Пять сотен, пройденных – вопреки мрачным ожиданиям Андрея – без существенных поломок. «Все-таки прав был батя, опять он былправ», – с теплотой подумал Андрей.

* * *

– Бери, сынок. Хоть мы ее и убили здорово, тягая прицепом по десять ульиков за раз, через эти чертовы колдобины, с гречихи на акацию и обратно, но тебе еще послужит. Кольца я новые поставил, ходовая в порядке, шины до зимы побегают… Масло менять не забывай, вот и весь сказ…

– Батя, тебе же одному тяжело будет, с пасекой, с хозяйством… – завел старую пластинку Андрей, – и потом, как ты без колес-то?..

– Вот что, – Бандура-старший положил натруженную руку на плечо сыну, – вот что, парень, – мы все уже обговорили. Тяжело, легко – нечего тебе тут горбатиться. Успеешь еще… Я из дома таким как ты уехал…

– Ты в училище ехал…

– Ну… – отец потрепал сына по затылку, – куда мог, туда и уехал. Ты, между прочим, тоже – не на голое место выбираешься… Ты вот что, Андрей, письмо Правилову из бардачка забери, лучше положи в права, а то вытащат еще.

– Будет сделано. – Андрей взял под козырек.

– К пустой голове руку не прикладывают… – отец хмуро посмотрел на часы. – Ну, давай, с Богом. Пора ехать, сын. – С этими словами Бандура-старший расстегнул браслет и вручил часы Андрею. – На вот. Куда в столице без часов?..

В этот момент, в момент расставания, Андрей увидел отца как бы со стороны. Будто не разлучались они надолго, а напротив – встретились после долгой разлуки. Отец выглядел неважнецки. – «Он так здорово сдал, а ты даже не заметил этого». Поседел, сморщился, да что там говорить, попросту ссохся.

«Так выглядит абрикос, из которого на чердаке делают урюк, чувак». – Сообщил Андрею его же внутренний голос. Внутренний любил время от времени выдать какую-то гадость, водилось за ним такое, и Андрей об этом знал.

«Не смей так об отце говорить»! – одернул себя Андрей.

«Я не говорю, – я думаю»… – возразил внутренний.

Андрей обнял отца, – суетливо, как бы боясь показать, насколько он ему дорог, но, вопреки всем стараниям, таки шмыгнул носом.

– Вот только сырости нам и не хватало, – отец подтолкнул сына к машине, но голос дрогнул и у него. – Давай, трогай, сынок. Как за околицу выедешь, так сразу и отпустит. Я по себе знаю.

Андрей нырнул в салон и провернул ключ в замке зажигания. Уже в конце улицы обернулся, кинув на усадьбу прощальный взгляд. Отца он не разглядел. То ли не заметил, то ли отец зашел в дом.

* * *

В их старый дубечанский дом («еще мой прадед строил», – похвастал как-то отец) Андрей впервые приехал с мамой. Андрюше тогда и пяти не было. Случилось это на исходе 70-х, когда отец убыл в Афганистан (хотя никто об этом не знал), а они с матерью поселились тут, в доме родителей отца. Мать устроилась в библиотеку. Она всегда подрабатывала в библиотеках военных частей, где доводилось служить отцу. Мама получила работу, они осели в Дубечках.

Через год отец приехал в отпуск. Его лицо почернело от загара, волосы заметно выгорели.

Человеческая память избирательна. Мозг, накапливая в себе всю поступающую на протяжении жизни информацию, оставляет доступными сознанию лишь отдельные, выхваченные из прошлого сюжеты. Так, ваше падение с велосипеда, случившееся в детстве, – вы еще и в школу-то не ходили, – воспроизводится примерно так: короткий полет к земле, удар, звон велосипедного сигнала, треск рвущихся об асфальт шорт, резкая боль и горькие слезы обиды. Но нет таких пыток, чтобы заставить вас припомнить, какое было число, день недели или что в то утро ждало вас в вашей тарелке на завтрак. Творог со сметаной или клубника с молоком?

Однажды, погожим осенним днем вылетев во двор вместе с вопящими одноклассниками, Андрей увидел отца. Ветер лениво тягал по двору ворох опавших желтых листьев, отец скромно сидел на вкопанной перед цветником трубе. Андрей не поверил глазам. Замер, затаив дыхание, на секунду, а потом бросился к отцу, раздираемый восторгом и огорчением одновременно. Восторгом оттого, что очень скучал. Как ни приятно, конечно, с гордостью твердить друзьям: «мой папа сражается с басмачами», (по определению деда), – отца разговорами не заменишь. А огорчением потому, что Бандура-старший, своей клетчатой рубашкой, джинсами и старыми кроссовками разрушил взлелеянную детским воображением картину: – фуражка с высокой тульей, звезды на погонах, орденские планки и хрустящие яловые сапоги, «причемобязательно подкованные». Иногда к этой внушительной сцене добавлялся взвод автоматчиков и даже парочка танков. А в действительности…

Вечером того же дня, а может, в один из наступивших вскоре вечеров, мама уложила Андрея в кровать и подоткнула одеяло. Мама всегда так делала, пока ему не стукнуло двенадцать, а то и больше. Она решительно выключила свет, не слушая никаких отговорок, «еще минуточку поиграть, почитать, досмотреть по телику клевый-преклевый фильм про войну»…

Дом погрузился в сон, и только сверчки еще по-летнему надрывались, хотя к ночи уже становилось зябко. Андрюша маялся в постели, сон упорно не шел. Привлеченный приглушенными голосами, он выглянул в окно. Отец и дед курили на полутемной веранде. Огоньки сигарет мерцали как светлячки.

«Вот это номер». – А Андрей думал, что дед бросил лет тридцать назад, сразу после войны.

Между дедом и отцом стояла бутыль, уже наполовину пустая. Свет тщедушной переноски разбрасывал по двору призрачные тени. Вокруг лампы вились мотыльки; отец с дедом, склонившиеся друг к другу, походили на двух заговорщиков. Разговор велся вполголоса, до Андрея долетали одни невнятные обрывки фраз, так что он ничего не понял. Он и не стремился понять, подслушивать вообще нехорошо, но голос отца – глухой, надломленный и какой-то чужой – запомнился ему навсегда. Перепуганный Андрей отпрянул от окна и с головой укрылся одеялом. В ту ночь он еще долго не мог уснуть.

Та давно ушедшая осень запомнилась Андрею еще одним событием, куда более веселым, – они с отцом отправились сначала автобусом, а потом на настоящем поезде в Киев, в магазин с несерьезным названием «Березка».[1 - Инвалютные магазины «Берёзка» появились в середине 1960-х, они принадлежали Всесоюзному объединению «Внешпосылторг» Министерства внешней торговли СССР. Работали только в крупных городах, Москве, Ленинграде, Киеве, Минске. Прекратили существование в 1988 году по постановлению Совмина СССР. Здесь и далее примечания автора] Солидная приставка инвалютный каким-то загадочным образом делала «Березку» недоступной большинству сограждан. Зато перед ними двери магазина распахнулись, так что домой отец и сын возвратились в новеньких, пахнущих заводской краской «Жигулях» третьей модели.

– На эти педали еще никогда не наступала нога человека! – улыбнулся Бандура-старший. Чувствовалось, что покупкой отец доволен. Цвет машины был ярко-желтым, в салоне стоял аромат нового дермантина. Андрей пребывал в восторге. Он подозревал, что это знаменательное событие в родном селе запомнилось не только ему одному.

Еще через пару лет Бандура-старший получил распределение в Южную группу войск, а проще говоря, в Венгрию. По обрывкам родительских разговоров, временами перераставших в баталии, Андрей знал и об альтернативе – полковничьей должности в Забайкальском военном округе. Отец склонялся к Забайкалью (вот он, унылый мужской прагматизм в чистом виде), но Будапешт, Балатон и мольба в глазах жены – «пожить, хоть немного, по-человечески» в конце концов, взяли верх. Они переехали в Венгрию.

Хорошее не длится долго. Или, сколько б оно не длилось, когда-то заканчивается. К началу девяностых Союз превратился в одноименную титаническую орбитальную станцию, по частям падающую на землю вместе со всем экипажем. Советские армии выкатывались из Европы, но если кто и ловил жирную рыбку в взбаламученной воде, то только не майор Бандура. Они вернулись в Дубечки, выбора, в общем-то, не было. «Родовое гнездо» встретило их заколоченными ставнями и зарослями сорняков во дворе. Дом три года простоял заброшенным после смерти деда в 87-ом.

Андрей вернулся в родную школу, только теперь в выпускной класс. Двор, школьные коридоры, повзрослевшие физиономии былых дружков и постаревшие лица учителей превратились для него в одно бесконечное «дежа вю».[2 - «Deja vu» в пер. с фр. означает «уже видел». Вразумительного объяснения феномена нет. Эзотерики объясняют явление реинкарнацией, утверждая, что это – воспоминания из прошлой жизни. Некоторые Физики говорят, что дежа вю – сбой во времени, когда прошлое, настоящее и будущее происходят одновременно, но это, естественно, только предположение]

Мама занялась хозяйством, которое пребывало в запустении. Отец взялся за бутылку, самоубийственный, по сути, инструмент, но, очевидно, других в его арсенале не осталось. Горечи и непониманию, вынесенным из развала Армии и Страны, отставной майор противопоставил дедовский самогонный аппарат. Отец начинал с вечера, коротал со стаканом ночь и уже с утра блуждал в гиблом алкогольном тумане. Жена и сын были в ужасе, но поделать ничего не могли. И тогда мать Андрея стала инициатором приобретения пасеки. «И для здоровья полезно, ижить ведь как-то надо»… Последняя венгерская заначка улетучилась, а они стали владельцами трех десятков ульев, каждый на две пчелиных семьи. И отец пошел на поправку. Произвел ревизию сиротевшим в сарае «Жигулям» и взялся мастерить прицеп. Тут следует добавить, что руки у Бандуры-старшего росли, откуда им и положено.

А еще через полгода, когда жизнь едва начала налаживаться, аневризма, с которой мама жила неизвестно, сколько лет, убила ее прямо на пасеке.

* * *