скачать книгу бесплатно
Пар, свинец и электричество
Ярослав Бабкин
Фантастический вестерн-детектив. Однажды на диком западе в маленьком городке мира где-то в галактике далеко-далеко отсюда понадобился телеграфист. Однако добравшись до цели, он обнаруживает, что ему, похоже, придётся на какое-то время стать ещё и детективом.
Пар, свинец и электричество
Ярослав Бабкин
© Ярослав Бабкин, 2017
ISBN 978-5-4483-8630-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Станция была маленькой. Дощатая платформа, три сарая, пара домиков, светлевшая жёлтым деревом новенькая водокачка и ровно один фонарь, сиротливо торчавший из пыльной земли рядом с насыпанной за платформой угольной кучей.
Гай опустил саквояж на доски и огляделся. Тронутые ржавчиной металлические полосы убегали на северо-восток идеально прямой, словно линейка, полосой, постепенно сближаясь друг с другом и растворяясь в мареве горизонта. С противоположной стороны рельсы выходили за платформу шагов на двадцать и обрывались возле наскоро слаженного из шпал отбойника. Разворота не было, и чтобы поезд мог вернуться, к нему либо цепляли два паровоза, либо обратно его приходилось толкать, а не тянуть…
Со всех остальных направлений полустанок окружала степь, убегавшая к синевшим на горизонте зубчатым ширмам хребтов. Жужжали мухи, трещали сверчки, высоко в небе хрипло вскрикивала какая-то птица. Вдали затихал шум уходившего поезда.
Гай спустился по лесенке с платформы и огляделся. Справа от него, привалившись спинами к столбам платформы, сидели на корточках три смуглых широколицых человека, закутанных в насквозь пропылённые накидки-пенулы. Сквозь наполнявшую ткань пыль с трудом можно было разглядеть вытканные разноцветные полосы, а из-под расшитых бахромой краёв виднелись босые плоские ступни, явно слабо знакомые с какой-либо обувью. Три непроницаемых лица были неподвижны, а три пары застывших глаз устремлены к горизонту.
Гай прокашлялся.
– Извините, пожалуйста, вы не подскажете…
Старший из сидевших повернул к нему широкое коричневатое лицо с несколькими пучками волос, символизировавших бороду и усы.
– Мар-сайип. Гуариц нет. Олтим гуариц нет, мар-сайип, – произнёс он гортанно.
– Э? – пробормотал озадаченный Гай.
– Олтим гуариц нет, – снова повторил человек, и для пущей убедительности затряс головой, отчего с полей его соломенной шляпы посыпалась какая-то труха.
– «Не говорят по-олтимски» – сообразил Гай, – «как я сразу не догадался».
– Только по-каламберийски, наверное, – подумал он вслух.
– Аспокаи мар-сайип экламберья? – не то спросил, не то удивился сидящий.
По-каламберийски Гай не говорил. Его знание данного языка исчерпывалось дюжиной слов, минимум три из которых были ругательствами. Поэтому он только отрицательно покачал головой в ответ.
Его собеседник повернул голову и вернулся к безмолвному созерцанию горизонта. Гай снова огляделся. На веранде ближайшего домика он заметил ещё одного местного жителя, с явным любопытством наблюдавшего за попытками Гая преодолеть языковый барьер.
Местный житель сидел на побитом жизнью, но явно дорогом стуле токарной работы, откинувшись назад так, что передние ножки висели в воздухе, а устойчивость сохранялась только за счёт контакта спинки с фасадом дома. Словно для придания себе ещё более рискованного положения местный житель засунул руки в карманы брюк, и закинул ноги на перила веранды, так что Гай мог созерцать латунные гвоздики, усеивавшие стоптанные подмётки его сапог. Жилет, брюки, галстук и бледное худое лицо с растрёпанными бакенбардами наводили Гая на мысль, что данный абориген наверняка должен владеть каким-либо из более знакомых ему наречий.
Он подошёл ближе и заговорил.
– Извините.
Сидевший перегнал торчавшую между зубов соломинку в другой угол рта, но ничего не ответил.
Гай прокашлялся и добавил.
– … пожалуйста.
Абориген продолжал хранить молчание. Под ухом жужжал особо крупный слепень. Где-то в голубой бездне над ними продолжала хрипло гикать неизвестная птица.
– Вы не могли бы ответить, – после небольшой паузы выдавил из себя Гай.
– Ну коли ты чего спросишь, шоб и не ответить… – прокомментировал абориген, вернув соломинку на прежнее место.
Гай сглотнул. От жары и сухости в горле страшно пересохло.
– Мне нужно попасть в Острог-на-Альвазе…
Собеседник молчал, явно ожидая продолжения.
– Кх… кхм… извините, в горле пересохло, мне говорили, здесь останавливается почтовая карета. Где я могу её найти?
– Должна быть в полдень, – сообщил абориген, и, прищурившись, глянул в сторону солнца.
Гай поставил саквояж, расстегнул карман и достал часы. Откинул крышку и задумчиво посмотрел на циферблат.
– Но уже… я опоздал?
– Ещё не было сегодня.
– А карета часто опаздывает? – Гай с облегчением убрал часы, – и как сильно?
Местный житель снова посмотрел в направлении солнца.
– Да не слишком. Ежли до заката не приедет, значит опоздала. Но вообще редко. Полтиний точность любит. И лошадей хорошо блюдет. Должен быть скоро.
– Ага, – кивнул Гай, догадываясь, что Полтинием должны звать кучера, – и ещё… Здесь есть что-нибудь попить?
– А как же, – абориген указал зажатой в зубах соломинкой куда-то Гаю за спину.
Тот обернулся и обнаружил возвышавшуюся там водокачку.
– Ага, – повторил он довольно разочарованно.
Немного потоптавшись, он развернулся и вышел на край степи. В пожухлой траве просматривалась не то чтобы дорога, скорее довольно тонкий намёк на колею. Возле стояли фонарь и дощатая скамья, вкопанная в землю.
Он сел на пыльные доски и поставил рядом саквояж. За последнее время он понял каким словом можно исчерпывающе описать Окциденталию. Это слово – «пустота». И крошечная станция, затерянная между бескрайней степью и бездонным небом, была квинтэссенцией этого слова. Практически его пределом.
Когда он впервые увидел континент, причалив в Новом Аврелианке, так ещё не казалось. Прибрежную равнину заполняли ряды приземистых деревянных построек, сливавшихся позади в море гонтовых и черепичных крыш. На широких улицах бурлила толпа, а разложенные гигантскими штабелями в огромном порту строевой лес, тюки хлопка и мешки зерна выглядели зданиями отдельного города. Ещё более кипучего и населённого чем сам Аврелианк.
А потом была река. Огромная и пустая. С шедшего по фарватеру парохода берега начинали затуманиваться и люди там казались муравьями. До того самой широкой рекой, виденной Гаем, была Вайо под Линдобоной. И по сравнению с этой она была совершенно не солидна.
– А это ещё не река, – сказал ему кто-то из попутчиков, в ответ на удивлённое замечание, – вот увидите Таллуку. То действительно река. Самая большая в мире! Шире Фая.
Гай был воспитанным молодым человеком и ничего не ответил. Хотя прекрасно знал из курса географии, что Таллука была хоть и действительно шире Фая, но всего лишь третьей в мире после Суана и Чжуан-Хоа, хотя некоторые гидрографы и считали последние две одной и той же рекой.
Тем не менее, когда он стоял на берегу Таллуки и, ожидая парома, глядел на тянувшуюся до горизонта водную гладь, Гай понял, что представить себе реку более широкую он не может.
А ещё степь. Бесконечная от неба до неба. И пустая. Он знал, что во время миграций её должны были заполнять бесчисленные стада диких животных, но то ли сезон был неподходящий, то ли железная дорога их распугала, но в основном ему на глаза попадались белевшие по сторонам кости бизонов, лошадей и мамонтов, да небольшие стада антилоп.
Новый Свет был пуст, чужд и странен. Древний мир, всё ещё живущий по своим законам, не включавшим в себя человека и его железные игрушки.
Какой-то новый шум вывел Гая из размышлений. К станции подъезжал дилижанс. Скорее всего на этой пустой равнине его можно было заметить уже давно, но видимо он слишком глубоко задумался. Гай встал и нетерпеливо ожидал, пока карета остановится.
Дилижанс оказался довольно массивной и грубовато сделанной каретой, выкрашенной облупившейся чёрной краской. Тащили его четыре запряжённые парами лошади. Кучер, видимо тот самый Полтиний, был рослым малым, одетым в свободную фланелевую рубаху и зверски потёртые и когда-то синие парусиновые штаны. Лицо он закрывал от пыли шарфом, отчего верхняя часть, вокруг глаз, казалась бурой, и издалека можно было подумать, что он носит очки-консервы. Кудлатая шевелюра от той же пыли и воздействия солнца приобрела совершенно неописуемый паклевый цвет, а шея сзади – почти шоколадный.
– Э-э-э… – начал Гай.
– Чё? – кучер стянул шарф на сторону и звучно сплюнул в пыль под ногами.
– Мне… э-э-э… в Острог-на-Альвазе. Надо.
– Угу, – кивнул Полтиний, – десять квинаров.
– Конечно, – кивнул Гай, и с некоторой растерянностью огляделся, пытаясь найти что-то напоминавшее билетную кассу, – а платить вам?
– Ну можешь ещё кому, но я тогда тебя не повезу.
Гай суетливо протянул монеты кучеру. Тот покрутил их с разных сторон, попробовал на зуб, и вопросительно глянул на саквояж.
– Это всё?
– Да.
– Тогда лезь прямо с ним, пассажиров мало, а возиться с багажником мне лень.
Гай подобрал багаж и направился к дилижансу. Краем глаза он заметил, что его первый собеседник покинул веранду, как-то исхитрившись при этом не упасть со стула, прихватил по дороге ведро и занялся лошадьми.
По сравнению с пустой, наполненной солнцем и жарой, равниной внутри кареты было тесно, темно и ещё более жарко. Пассажиров действительно оказалось немного. Точнее один.
На переднем сидении располагался худой долговязый человек, затянутый как в чехол в узкое чёрное одеяние из тонкого сукна с лиловой отделкой. Через широкий ворот просматривались накрахмаленные воротнички нижних туник. Выбритая до полированного блеска голова была увенчана цилиндрической шапочкой без полей. Лицо у него было длинное, узкое, почти кофейного цвета с крупным, выступающим носом и большими воловьими глазами. В руках он держал потёртый дорожный томик в кожаном переплёте.
– Добрый день, вежливо поздоровался Гай со священнослужителем.
– Да будет на тебе благословение, друг мой – произнёс тот неожиданно глубоким баритоном, – Сертий Птепс моё имя.
У него был восточный акцент, но довольно лёгкий и быстро перестававшийся замечаться.
– Гай Нердий… Гай Нердий Коналла, к вашим услугам, – свою фамилию Гай недолюбливал за неблагозвучие, провинциальность и довольно заметный намёк на сомнительность происхождения, при том, что никаких варваров или вольноотпущенников в семейных записях не числилось, – еду в Острог-на-Альвазе.
– По коммерческой надобности, полагаю? – осведомился Сертий.
– Почему вы так решили?
– На первый взгляд вы не производите впечатление человека, зарабатывающего на жизнь, топором, киркой или винтовкой. Так что методом исключения я предположил, что вы зарабатываете на жизнь с помощью денег.
– Вы чуть ошиблись. Я служащий. Телеграфист. Мастер-телеграфист. Представляю Центральную Телеграфную Компанию. Меня назначили ответственным за контору в Остроге.
– Вот как? – в больших тёмных глазах Сертия мелькнуло что-то похожее на сожаление, – Какая жалость. Вы так ещё молоды…
– И что? – ощетинился Гай, – я вполне могу справиться со своими обязанностями. Более чем могу. Вот увидите.
– Нет, нет. Вы неправильно меня поняли… я совсем не это имел в виду… совсем не это, – всплеснул руками Сертий, – ничуть не сомневаюсь, что Компания очень тщательно выбирала кандидатуру на этот пост. Очень тщательно…
– Конечно. Меня утвердил сам генеральный директор в Новом Аврелианке. Он сказал, что я наиболее подходящий из претендентов.
Сертий окинул Гая оценивающим взглядом.
– Несомненно генеральный директор очень разумный и предусмотрительный человек. И весьма экономный…
Гай откинулся на спинку. Судя по звукам и вздрагиванию экипажа, они должны были вот-вот отправиться.
– Да – спросил он у собеседника, – а что случилось с моим предшественником? Я слышал он внезапно умер. Вы его знали?
– Конечно же знал. Острог – небольшой город. Все всех знают. И уж тем более все знали старину Аллия. Очень жизнерадостный был человек. Прекрасный рассказчик. Знал массу историй. К сожалению… кхм… зачастую недостаточно благочестивых и нравоучительных. А иногда даже очень… кхм… недостаточно благочестивых.
– А что с ним случилось? Вы в курсе?
– Я? Несомненно. Ведь мне приходится готовить всех горожан, когда наступает их время. И Аллия тоже… да.
– Так как он умер? От чего.
– Умер как умер. Обычное дело. От пули. Трёх пуль. Беднягу застрелили. Из револьвера. В упор. В голову. М-да. Я вам говорил, что мне пришлось… м-да.
Птепс сокрушённо покачал головой.
– Набег туземцев? – Гай нервно поёжился.
– Нет. Что вы. В наших краях их почти что и нет. Не то, что в горах. Острог-на-Альвазе очень спокойное место. Мирное. Даже цивилизованное. Именно. Цивилизованное.
Он замолчал. Дилижанс тронулся.
Не выдержав молчания, Гай спросил.
– Альваза это река?
Сертий кивнул.
– А почему она так называется? Это что-то значит?
– По-каламберийски это значит «река». Просто река. Ну точнее река будет ал-вадджо. Но шемеканцы все страшно шепелявят. Поэтому говорят «альвадза».
