banner banner banner
Приближается Христос. Рождественские письма
Приближается Христос. Рождественские письма
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Приближается Христос. Рождественские письма

скачать книгу бесплатно

Приближается Христос. Рождественские письма
архимандрит Савва (Мажуко)

Новая книга архимандрита Саввы (Мажуко) – это сборник писем, написанных к читателю Рождественским постом. Самое темное время года, и снова ограничения, мучения и традиционные вопрошания: «чего нельзя православным»? А ведь постовая формула, как пишет отец Савва, проста: «пост = сдержанность + скромность», главное духовное упражнение этих недель – созерцание приближающегося к тебе Христа. Недаром задолго до Рождества в храме начинают петь: «Христос с небес – встречайте!»

архимандрит Савва (Мажуко

Приближается Христос. Рождественские письма

© ООО ТД «Никея», 2021

© Савва (Мажуко), архим., 2021

Иисус Назорей идет! Вместо предисловия

Дело было на дороге в Иерихон. В придорожной пыли сидел человек. Сколько сидел – кто скажет? Не знатен, не богат, не знаменит. Но его запомнили уже хотя бы потому, что он был сов ременником Христа, жил с Ним в одной стране, говорил на одном языке, правда, ни разу Его не видел и никогда не слыхал Его речей и наставлений. Он был нищим слепцом и дни свои проводил у большой дороги, прося милостыню и догадываясь по шуму улицы, чем занят зрячий народ.

Иисус шел из Иерихона в Иерусалим. Это был трудный путь, и Учитель признался апостолам, почему так трудно идти:

мы восходим в Иерусалим,
и совершится все, написанное через пророков о Сыне Человеческом.
Ибо предадут Его язычникам,
и поругаются над Ним,
и оскорбят Его,
и оплюют Его,
и будут бить, и убьют Его:
и в третий день воскреснет (Лк. 18: 31–33).

Но ученики тогда ничего не поняли, ведь Господь часто говорил притчами, а может быть, их просто смутило слово «восходим» – ??????????? – вот тут Учитель точно заметил! Приходится воистину карабкаться, взбираться, совершать восхождение, «анабасис», потому что Иерихон лежит ниже Иерусалима, и чтобы добраться до Святого города, надо набраться терпения и идти в гору.

Куда легче давался путь от Иерусалима в Иерихон – спускаться вниз всегда проще. Если бы нашелся какой-нибудь невозможно круглый человек, вот кому бы путешествовать: пустился из иерусалимских ворот и не заметил, как сам собой докатился до стен Иерихона.

Иерусалим – наверху, Иерихон – внизу. Само положение городов словно воплощенная притча: горний град с храмом Божиим, до которого трудно добраться, и влекущий долу город человеческой суеты и неумолкающего шума, к которому так легко скатиться.

И сидел слепец при пути, словно тоже докатился до такой пыльной и незрячей жизни. Он никогда не видел Христа, не слышал Его голоса. Но люди не умолкая говорили о Нем как о чудотворце и Учителе Истины.

Вот почему весь сон придорожного зноя и дремота однообразной жизни слетели с него, когда он услышал одну только фразу:

Иисус Назорей идет!

Кто сказал? Можно ли верить? Не видя Христа, не зная Его Пречистого Лика, ни разу не слыхав Его голоса, нищий калека кричал в пустоту и непроглядную темень:

Иисус, Сын Давидов, помилуй меня!

И не было ему ответа.

Какой ответ, если кругом тьма и пустота? Разве за столько лет нельзя было убедиться, что ТАМ НИКОГО НЕТ… Есть бессмысленный шум и грубые голоса, которые требуют немедленно замолчать и успокоиться, вести себя прилично и не пугать порядочных людей.

Но слепой кричал изо всех сил:

Сын Давидов! Помилуй меня!

И Христос его услышал. Среди шума древнего города только один человек звал Его по-настоящему. Иисус остановился, велел привести крикуна, и первое, что слепец услышал от Бога, был вопрос:

– Чего ты хочешь от Меня?

– Господи! чтобы мне прозреть.

– Прозри! вера твоя спасла тебя.

Все так просто? Евангелист Лука утверждает, что слепой стал зрячим и пошел за Иисусом, славя Бога. То есть он отправился вслед за Христом из Иерихона в Иерусалим, из низины, из самой ямы мира, пошел вверх по стопам Учителя.

Мне кажется, апостолы не ошиблись, заподозрив, что вся эта история с путешествием в град Давидов и исцелением незрячего была живой и глубокой притчей о встрече человека с Богом, о подлинном прозрении и о трудном пути в Небесное Отечество.

О Христе и Евангелии написано немало книг. Еще больше написано о духовной жизни и о тонких вопросах аскетики. И это хорошо, это правильно. Всему миру не вместить всех книг об Иисусе и восхождении в Горний Иерусалим, потому что, на самом деле, биография христианина – это книга с неповторимым и драматичным сюжетом о пути в Иерихон и обратно – дорога одна, но миллионы рассказов.

Для церковного человека евангельская история оживает каждый год, когда он умом и сердцем проходит путь Христа от Вифлеема до Голгофы, от пещеры Воскресения до Вознесения и Троицы, путь, намеченный духовными упражнениями Рождественского и Великого постов. И это одна история. Потому что путь на Голгофу начался в вифлеемской пещере, и звезда Рождества озаряла ночь Погребения, отражаясь в слезах мироносиц.

Ты можешь и не идти этим путем, а просто сидеть у дороги и день за днем, год за годом слышать удивительные и неправдоподобные истории о Спасителе, играя в скептика или реалиста и где-то на последней глубине втайне от всех храня надежду на встречу с Господом, Которому очень важно узнать, чего же ты хочешь на самом деле.

Меня всегда трогали слова предрождественской стихиры:

Приближается Христос!

Это звучит не менее волнительно, чем фраза, которую услышал слепец на иерихонской дороге:

Иисус Назорей идет!

Как же не разволноваться от этих слов? Как не закричать во весь голос навстречу Учителю? Как не пойти за Ним след в след? Хотя бы мыслью, хотя бы пением и молитвой?

Как выжить в ноябре. И стоит ли?

Рождественский пост начинается в конце ноября, а это не самое лучшее время для ликования. Небо свинцовое, солнце проглотил крокодил, лица серые, и категорически хочется спать. То есть так тянет в дрему, что активным товарищам не помогают даже утренние пробежки – ноябрьский вялопробег!

У населения массово диагностируют пандит. Это когда человек потихонечку превращается в панду: темные круги под глазами, жалобный взгляд и миролюбивый аппетит круглые сутки.

Верный признак этой хвори, когда вы просыпаетесь обиженным. Сидишь в любимой кроватке, укутавшись в одеяло, а кругом темень, и так ясно чувствуешь, что кто-то тебя так безвозвратно обидел, что оставить бедную подушечку одну на целый день – преступление перед вселенной!

А очи! А очи закрываются сами собой без посторонней помощи, так что энтузиасты предлагают переименовать ноябрь в месяц «очень», а каждую «панду» окружить теплом и заботой.

И эти приключения как раз в канун большого дела, которое требует и сил, и внимания, и способности с пользой вынести всю духовную насыщенность этих святых дней. Что бы мы ни говорили, Рождественский пост – это действительно значительное событие церковной жизни, богословски интенсивные дни и недели.

– И как взбодриться? Где найти силы в этом беспробудном мороке?

– Исследуйте Писание! Как святые справлялись с депрессией?

– У праведников бывает депрессия?

– Почему бы и нет? «Все лучшее – детям!»

Вот пророк Илия, пламенный ревнитель славы Божией, однажды изнемог и сдался. Это был великий человек, но всего лишь человек, а у всего живого есть предел и сил, и ревности. Не только у взрослых, у детей бывают такие минуты, когда кажется, что все было напрасно, не стоило этих усилий и суеты, зачем вообще было биться и жить?

Святого Илию накрыло отчаяние такой силы, что он – кто бы мог подумать! – испугался угроз вредной царицы Иезавели и скрылся в пустыню, путая следы.

Эта история деликатно и лаконично описана в Третьей книге Царств. Мало слов, но картина сама встает перед глазами: бесконечно уставший от борьбы старик сидит среди угрюмых песков под можжевеловым кустом и призывает свою смерть, молясь словами, которые в любом другом случае приняли бы за кощунство и малодушие:

«Довольно уже, Господи; возьми душу мою, ибо я не лучше отцов моих».

А потом он просто заснул прямо под кустом можжевельника.

Сколько привыкли спать пророки, Писание не сообщает, хотя, возможно, именно здесь кроется самый страшный секрет святости. Спал бы святой Илья и дальше, если бы не ангелы. Простым людям мешает спать детвора, святым – бесплотные духи.

Жаль, конечно, что Библия не говорит, как именно ангел будил пророка и долго ли он просыпался, это тоже тайна духовной жизни. Сказано просто:

«Ангел коснулся его и сказал ему: встань, ешь (и пей)».

Рассказ очень сдержанный:

«И взглянул Илия, и вот, у изголовья его печеная лепешка и кувшин воды. Он поел, и напился, и опять заснул».

– Такое чувство, что он на ангела даже и не взглянул! Как это похоже на людей в депрессии!

– Вот именно: ни слова, ни взгляда! Просто поел, напился и снова спать!

Но именно так ангел лечил депрессию пророка! Заботливо накормил, не отягощая разговором, не требуя внимания или ответной улыбки, и дал человеку хорошенько выспаться.

Но это еще не конец истории.

«И возвратился Ангел Господень во второй раз, коснулся его и сказал: встань, ешь (и пей); ибо дальняя дорога пред тобою. И встал он, поел и напился, и, подкрепившись тою пищею, шел сорок дней и сорок ночей до горы Божией Хорива» (3 Цар. 19: 8).

Дважды выспался пророк, дважды подкрепил себя ангельской пищей. И все это для того, чтобы приступить к большому делу, которое ожидало его впереди, – созерцание великих откровений Божиих.

Рождественский пост – это путь паломника, он требует и сил, и бодрости. Обычно мы сразу говорим о смысле этих постных дней, о том, на что следует обратить внимание, какие взять на себя обязательства, но жизнь показывает, что в некоторых случая полезнее всего сделать шаг назад и позволить себе «ангельскую терапию», разрешить себе отдохнуть, набраться сил перед долгим путем.

Для людей крепких и духовно полнокровных это будет излишним, но немощи накрывают даже великих пророков, напоминая им не только о пределе своих сил, но и о снисхождении к слабым и изможденным.

В Писании есть удивительно точный образ, описывающий человека, уставшего от жизни, достигшего самого предела утомления. Древность не знала слова «депрессия», говорили просто: «отвернулся к стене». Капризный царь Ахав обиделся на Навуфея из-за виноградника:

«И пришел Ахав домой встревоженный и огорченный… лег на постель свою, и отворотил лице свое, и хлеба не ел» (3 Цар. 21: 4).

Царь Езекия, узнав, что ему поставлен смертельный диагноз, тоже «отворотился лицом своим к стене и молился Богу» (4 Цар. 20: 2).

Желание «отвернуться к стенке» настигает не только грешников, но и святых. Усталость – это наш человеческий удел, она не смотрит на добродетели и пороки, а потому даже праведники нуждаются в сочувствии и отдыхе.

Странно об этом говорить и писать, но, приступая к делу постного созерцания, может быть, – не всем, но многим – следует начать с трезвой и честной ревизии своих сил, и если вы уже в начале этого пути чувствуете себя изможденным и мечтаете «отвернуться к стенке», не следует ли прибегнуть к «ангельской терапии», чтобы потом хватило сил для самого главного?

А если вам не нужна терапия ангелов, сами станьте ангелом для пророка.

Пусть вашим самым первым духовным упражнением в этом посту станет не ограничение в пище, а снисходительная забота и всепрощающая отзывчивость к тем, кому по-настоящему плохо, кто просто клонится без сил. Даже очень хорошие люди временами нуждаются в ободрении к жизни, в сердечной поддержке и участии. Не это ли самый первый рождественский дар Христу? Ведь добрым словом и улыбкой можно ободрить и поднять не только человека, но и… лошадь.

Владимир Маяковский имел суровый вид, скрывавший бесконечно хрупкое и нежное сердце. У него есть известное стихотворение о лошади, которая упала посреди улицы прямо на глазах равнодушных прохожих. Но поэт не прошел мимо. Он почувствовал бесконечную тоску в глазах этой заморенной твари, и так трогательно читать, как он умоляет лошадку подняться, как он делится с ней уверенностью, что жизнь стоит того, чтобы быть прожитой. А потому в трудные минуты, когда я и сам подумываю «отвернуться к стенке» и даже теряю смысл в том, чтобы кого-то ободрять в этой серой и постылой жизни, просто перечитываю эти живительные строки русского поэта, неуязвимые в своей священной правоте:

Лошадь
рванулась,
встала на? ноги,
ржанула
и пошла.
Хвостом помахивала.
Рыжий ребенок.
Пришла веселая,
стала в стойло.
И все ей казалось –
она жеребенок,
и стоило жить,
и работать стоило!

Формула поста

Некоторые средневековые трактаты часто заканчиваются фразой «об этом довольно», то есть: «хватит уже об этом, достаточно», и мне бы тоже хотелось однажды написать такой текст про постное время, который бы заканчивался этими ободряющими словами.

Не получается. Потому что с началом поста я слышу привычные вопросы:

по каким дням разрешается рыба?

а можно ли сегодня с маслом?

благословите, отче, кушать с молоком – у меня язва?

И прочая, и прочая, и прочая.

Но я снова и снова отвечаю на эти недоумения, и не перестану, потому что мне жалко людей, потому что тема поста погружает многих если не в болото лицемерия, то в вечное чувство вины и виноватости. Ведь ты не можешь соблюдать, как положено, даже если приложишь все возможные усилия, значит – грешник, несовершенный и сластолюбец! И живет церковный человек годами в глухой православной депрессии, разъедаемый ненасытным чувством вины.

А все-таки, как положено? Кем положено? Кому положено? Как поститься, чтобы не согрешить, чтобы Бога не обидеть и святых Его?

Предрождественский пост в древности длился один день – это был канун Богоявления. Дело в том, что когда-то два наших чудесных праздника – Рождество и Крещение – приходились на один день, и однодневный пост был обращен именно на событие Богоявления как особая жертва духовной сосредоточенности, время, отделенное специально для осмысления этого величайшего события. Вот из этого зерна, из однодневного усилия позже и вырос наш сорокадневный пост.

Однако его продолжительность и устав трапезы никогда не имел значения всеобщего или абсолютного правила для всех. Общего устава для мирян никогда не существовало, а монастыри руководствовались каждый собственным уставом и волей игумена, так что один из византийских богословов XV века Георгий Протосингел, описывая традицию Рождественского поста, принятую в его время, писал, что в столице постятся сорок дней, в других регионах начинают говеть с 1 декабря, в третьих – с 6-го, а где-то и с 20-го – и все это совершенно нормально уживалось внутри одной традиции, никому и в голову не приходило обвинять другого в ереси или модернистских тенденциях.

Немного ранее, в XII веке, известный канонист Федор Вальсамон сообщал, что в Константинополе постятся сорок дней предрождественского поста, но не все, а только монахи, однако большинство предпочитает только четыре дня поста перед праздником, что Вальсамон осуждает, настаивая на самом разумном: воздерживаться семь дней перед Рождеством.

Святитель Иоанн Златоуст в «Слове шестом против аномеев. О блаженном Филогонии» призывает своих слушателей соблюдать пост – пять дней воздержания перед праздником Рождества, подчеркивая, что не количество дней важно, а расположение души.

– Откуда же у нас в календарях эти предписания: сухоядение, без масла, разрешение на рыбу?

– Они взяты из Типикона – общего устава, регламентирующего жизнь типового мужского монастыря, то есть это правила для монахов, потому что поститься сорок дней перед Рождеством было обычной монашеской практикой, не мирянской, и если бы в нашем церковном обществе вдруг обнаружилось достаточно канонической воли, чтобы объяснить людям, что все эти правила не для вас, а для монахов, причем не всех, а только тех монастырей, где это принято, – сколько людей вздохнули бы с облегчением и смогли провести этот пост спокойно, без вечного чувства вины и ханжеской двусмысленности. К тому же если бы мы решились возродить древнюю традицию пощения для мирян – пять дней перед Рождеством, – решился бы и вопрос с «новогодним неврозом», когда наши несчастные постники еще больше изводят себя чувством вины из-за невозможности законно пережить красивый семейный праздник.

Ведь дело вовсе не в пище. Если вам хватит усердия в изучении памятников церковной письменности, вы обнаружите такую пестроту практик поста и воздержания, что просто закружится голова. Как же правильно: так, как постились святые Студитского монастыря, или ирландские аскеты, или православные сирийские подвижники, которые вообще не знали привычных нам форм говения?

На самом деле формула у поста довольно простая, даже ребенок запомнит: