скачать книгу бесплатно
Если мы получили в раннем детстве опыт счастья, можно считать, что нам повезло. Наше подсознание и тело (у тех, кто умеет его слушать, например, спонтанно танцуя или долго гуляя) помнят опыт счастья из детства. Стоит отпустить своё сознательное внимание, отпустить силой намерения контроль жизни (хотя бы на несколько мгновений), представить, что в нас остались те дети, какими мы были раньше – и счастье пробудится. Через беззаботность, предвкушение чуда, просто так, без предпосылок. Так мы возвращаем счастье, чувствуем его щекочущее присутствие, через память, через наши «корни».
Если, конечно, у нас есть этот опыт.
А если нет, нам есть над чем поработать. Перед нами стоит задача найти счастье в той реальности, в которой мы жили без него многие годы. Для этого нужно усилие. Небольшое.
Отсутствие счастья в детстве – не приговор. Мы можем познакомиться с ним и в зрелом возрасте. Счастье намекает на себя постоянно в случайных встречах и образах. Оно зовёт нас через отражения облаков в лужах. Смущает нас тёплым трепетом в глазах прохожих: добрых и нежных. Нам просто нужно это разглядеть.
Даже без настроя на счастье, в самый обычный день, в ровном состоянии открыть для себя идею, что счастье может быть рядом – и оно проявит себя. Просто дать ему зародиться, не требуя его у пространства и не отталкивая, когда появится на чуть-чуть. И наслаждаться. Успевать наслаждаться даже той крохой, что проклюнулась на мгновение и уже скрылась. Новая встреча с ним будет чуть дольше.
Наслаждаемся и предвкушением её.
*Антреме*
Голубой свет движется вдоль моей руки. Я чувствую его осторожность. Мне приятно и комфортно, кожа подрагивает. Волнуется моё существо. Я жду, что будет дальше. Голубой ныряет иголочками под тонкую кожу к сухожилиям, удерживающим пальцы. Я охаю от неожиданности. Заинтригована. Опускаю ресницы, заботливо, как тонкие хрустальные изделия. Одновременно приподнимаю плечи дыханием, извиваю непослушную шею. Привлекательна. Прохлада меня успокаивает.
Голубая ручка голубой двери уже в моих голубых пальцах. Чувствую её надёжность. Порядок восстанавливается в размякшем теле. Одежда, которая только что была будто бы наброшена, становится объятиями и нежно покрывает, занимает собой поры. Тревожит сознание струящимися переживаниями.
Осознаю, что смесь тонкого потока и плотной надёжности – это то, что мне сейчас нужно. Тело пульсирует, чувствуя, что продолжение моей жизни за этой дверью.
Сжимаю голубые губы, прикладываю бархатное усилие. Голубой воздух наполняется тяжестью душного мороза. Мне непросто дышать, но только до тех пор, пока лёгкие не превращаются в голубой. Теперь они такие. Выдох – открываю дверь.
За ней – я. Моя заброшенная часть Души. Голубая. Холодная. Она одинока, но не печальна, медленно ходит по голубой комнате. Сейчас я ей не интересна.
– Так же, как и я тебе, – зазвучала она голубым голосом.
– Я не хотела… – мне стало тепло от её тона.
Мой голос был серым. Я замолчала. А где-то внутри попросила: «Спой для меня что-нибудь живое».
– Не хотела запереть меня здесь? Я есть! – она стала гигантско-голубой и вязкой. – Я есть!
От её слов веяло чёткой правдой и естественной силой женщины. Великой. Я куталась в эти ощущения холодной любви, которая знает себе цену. Хотела пасть перед ней на колени, настолько она восхищала меня. Завораживала. Манила.
– Я знала, что ты есть. Но не хотела знать тебя. Я стеснялась тебя…
– Но я с тобой осталась, – она прикоснулась ко мне. Моя кожа покрылась рябью. Мне нравилась её власть. Я отдалась ей, как порыву сильного ветра, против которого не устоять. Ветру, который не гонит в пропасть, но надувает паруса. Она замерла. Её ладонь мёрзла на моей щеке. Она приближалась, и я чуть прикрывала глаза, готовясь к поцелую. Мышцы на лице расслабились. Губы приоткрылись. Холодная часть Души коснулась их, и меня обдало жаром, волнением приятного напряжения. Я согрелась окончательно и открыла глаза. Тревога сменилась блаженством. Душа сказала: «Я осталась. И это навсегда».
Голубой холод Души видит, как я жестом предлагаю выйти из комнаты на прогулку. Соглашается. Знает – пришла его пора. Я следую за ним. В его походке, движениях, взгляде читается уверенность и надёжность, и мне от этого спокойно.
– Теперь ты станешь холоднее, – говорит. Сжимает мою руку. Я доверяю этой руке. Крепкая, твёрдая, не слишком большая. Удобная.
– Мне страшно, – признаюсь.
– В страхе ты прекрасна, но это не моё поле. Не ври себе, накличешь голубое горе.
– Честно: мне нужна я и картина жизни моя, не однобокая, но целая. Тень приняла, боль поняла.
– Теперь холода время. Ты не станешь чрезмерно холодной. Но научишься пользоваться дарами этого поля.
Душа и её холод остановились. Вместе мы прошли несколько километров к лесу. Перед нами разворачивались картины дремлющей природы. Я замерла. Сделала несколько шагов в одиночестве. Дикая боль от холода пронзала меня, останавливала, но я продолжала идти.
Только сейчас живи,
Просто вперёд иди,
Делай за шагом шаг,
Просто вперёд иди.
Будущее не зови,
Оно ждёт впереди,
Но ты сейчас живи,
Будущее не зови.
Она подошла со спины и осторожно обняла меня. Я ожидала укол мороза. Но это было прикосновение силы нежности. Она развернула меня к себе. Заглянула голубыми в мои бледно-серые. Мы начали сливаться. Я почувствовала себя ею.
Она запела: «Мы теперь снова вместе. Открой глаза».
Открыла. Увидела её снова. Красивую до того, что дыхание перехватывало.
Она запела: «Ты насилуешь себя, когда пытаешься кому-то что-то объяснить. Не объясняй. Рассказывай, – это мой урок для тебя. Не впихивай. Предлагай. Не берут, не понимают, не готовы, – отходи. Иди ко мне. Иди».
Я увидела картинку, где отхожу от человека, которому пытаюсь что-то втолковать. Мои брови сведены, руки и плечи исковерканы болью непонимания. На них словно висят кандалы, которые тянут меня к земле, а я сопротивляюсь. Затем я перевожу внимание на глаза слушателя: холодные, пустые. Он не воспринимает. Просто ждёт, когда закончится этот разговор. Ждёт, когда я устану. Души нет в теле. Оппозиция. То, что следует после провокации к разговору.
Моя задача, понимаю я – выйти из сетей. Прикасаюсь к картинке голубым. Сеть замерзает так, что волокна распадаются снежной пылью. Я выхожу в холод и замолкаю на полуслове. У оппозиции сопротивление:
– Давай договорим!
– Давай не сейчас, – отвечаю я. Красивое равнодушие. Красивый покой голубого неба над голубым океаном тишины. Красивая бесцветная линия горизонта соединяет их прозрачным танцем.
Я делаю вдох силы и выдох тишины.
Холодная часть Души дождалась меня. Закончила петь и улыбнулась, глядя мне в глаза с такой добротой и почтением, что я почувствовала себя ещё более живой.
Мы заговорили обо мне. О нас. Мы были уже одним целым, но и сами по себе. Холодный контакт – тоже контакт. «И более настоящий, видишь?» – спросила она. Я кивнула. Голубой воздух замедлялся и очень осторожно меня обволакивал. Я начала понимать титаническую мощь лёгкости голубого.
Цвет небесный, синий цвет
Полюбил я с малых лет.
В детстве он мне означал
Синеву иных начал.
И теперь, когда достиг
Я вершины дней своих,
В жертву остальным цветам
Голубого не отдам.
(Николоз Бараташвили, перевод Бориса Пастернака)
«Холод исцеляет»
Свойство Счастья 5
Осознание рождения нового человеческого Счастья
Нам мало простого «животного» счастья, которое предлагает обеспеченная жизнь: сыты, в тепле, комфорте. Нам нужно чуть больше. Когда мы это понимаем, закрыв минимальные потребности, начинаем искать иное счастье. У которого другое звучание.
Откуда наше тело, Душа наша знает, что счастье можно найти? Что оно вообще существует? Оттуда, что стремиться к счастью, к прекрасной и лёгкой жизни – это естественная потребность Души. Это её прямой путь. Возможно, через страдания, через боль. Не обязательно.
Но, если мы привыкли жить в боли и страданиях, то сначала (счастью не место в наших привычных водах), нам придётся оторвать себя или оторвать от себя то, на что мы так долго опирались: лишения, ограничения, страхи.
Выйти из страдания и войти в счастье – это два разных процесса. У них одна цель, но движения иные. Выбивая из-под себя опору в виде ограничений и страхов, мы лишаемся того, что принесли из глубоких слоёв памяти и на чём долго строили своё бытие. Придётся умертвить себя? Своё прошлое, своё сущностное. Видимо, да. Оно, умирая, будет выпускать последние токсины, ломать нас, трансформировать. Если мы будем мягки и податливы, всё пройдёт легче и безболезненнее. Перед самым финалом, когда страх и боль перестанут быть основами нашей жизни, но ещё не уйдут из неё (нет, они не исчезнут совсем, они покинут лишь первые строки чувств нашей повседневности), мы можем ощутить жуткую пустоту, обречённость.
Думаю, что именно об этом переживании Виктор Гюго сказал: «В жизни каждого человека бывают минуты, когда для него как будто бы рушится мир. Это называется отчаянием. Душа в этот час полна падающих звезд». Как красиво. Заметили? На это и обопрёмся. Больно, непривычно, пусто, но красиво. Это наша Душа обнажилась. С неё пали оковы несчастья. Дальше – движение к счастью.
Один французский поэт и драматург писал: «Счастье – не цель, а средство для того, чтобы жить». Речь о том, что выйти в счастье – это наша прямая задача по жизни. Найти его в своём сердце. Пробудить. Остаться в нём. Мы живём, потому что мы можем быть счастливыми. Живём, наблюдая за красотой и силой жизни, делая каждый раз выбор в сторону Рая внутри себя, а не привычного и понятного Ада.
*Антреме*
Я понимаю тех моих учеников, кто говорит, что не может писать тексты из-за парализующей боли, когда встречается с отчаянием. Так звучит в теле горе Души.
Подавить в себе это – запустить ненужные процессы и дать почву для психических капканов (вроде депрессий), а там и до сознания ракового больного рукой подать.
Хорошо бы не путать боль с печалью или низом эмоциональной волны. Печаль прекрасна и таинственна. На её энергии пишутся шедевры. Низ волны – ресурсное состояние. Специфический в нём ресурс. Но очень живой. Наполняющий. Есть что-то ценное в нашей жизни, что мы можем делать только в дурном расположении духа, в психическом истощении, в ловушке потери веры во всё и вся.
Боль же иная. Она скорее опустошает. Вычищает психическое до блеска: медленно, скрупулёзно, настойчиво. Есть лишь один способ выхода из боли без травмирующих последствий для человека – подавление своей личности, отрицание жизни и прочее – научиться получать от нее удовольствие. Она и является для этого: научить нас жить в наслаждении каждым проявлением жизни, даже болезненным.
Боль приходит для проживания её. Она просит быть в ней. Она шлёт сигналы через заметки в социальных сетях, через обрывки диалогов, случайно услышанных на улице, даже во снах. Наутро мы просыпаемся с ощущением тотальной безнадёги и слышим выводы не отдохнувшего ума: «Так будет всегда». Это, к счастью, неправда. «Всегда» не существует ни для единого процесса на планете. «Всегда» живёт само по себе в Вечности, и его характерное качество – изменчивость.
Что делать, когда утро приносить не облегчение, а утяжеление? Продолжать проживать боль. Писать о ней, петь, читать.
Попытаться найти того, кто нас понимает. Обратимся за поддержкой для начала к самим себе. Но, если попытка окажется неуспешной и внутри нас не обнаружится тот, кто безусловно верит в нас и принимает нас, пойдём к кому-то извне. Там мы, скорее всего, встретимся с непрошенными советами и ярким желанием помочь нам любой ценой, со всей безжалостной любовью. Постараемся взять столько, сколько сможем унести и, рассыпаясь в благодарностях, откланяться.
Ученикам я говорю, что важно продолжать писать даже в такие моменты. Делиться созданным не обязательно. А вот зафиксировать переживание – прожить дар земли. В конце концов, мы придём к способу прохождения через боль. К возможности забирать из неё ресурс быстро и легко. И когда мы поймём, что боль – это естественная часть жизни, боль пройдёт.
Что придёт на её место? Если просто пофантазировать об этом…
Свойство Счастья 6
Мне казалось, что тема «дети умеют быть счастливыми» оскудела, стёрлась от частого повторения, и сознание уже не воспринимает её. Я даже хотела пролистать страницы с ней, изучая грани счастья самостоятельно. Но всё же пробежалась по строчкам и уловила иной ракурс.
Позволим себе погрузиться в новый урок Счастья: дети – учителя счастья.
Урок приглашает посмотреть на детей (или призвать их в воображении) и вспомнить об их способности жить настоящим. Они пока не знают о будущем. Они не нажили прошлого. Это, конечно, совсем крошечные дети. Мы помним, что в каждом возрасте есть что-то ценное, особенное.
Вот что открывает младенчество для тех, кто за ним наблюдает: страх будущего и тяжёлые воспоминания прошлого убивают счастье настоящего. Младенец счастлив в моменте. Потому ли, что у него нет прошлого и пока ничто не омрачает его будущее, а дискомфорт настоящего решается легко?
У нас есть шанс вспомнить или научиться, наблюдая за детьми, что такое глубинное, корневое счастье, что такое: быть сейчас.
Не соваться в будущее – нас там нет. Не гостить в прошлом (даже в счастливом прошлом) – там тоже лишь фантомы наши, нереальная реальность, эскапизм. Оказавшись в настоящем силой желания, мы осознаем нечто странное в себе, нечто синхронное с обеих сторон тела, нечто фундаментальное – это Счастье. Такому нас учат дети, когда делают что-то, не задумываясь о последствиях, когда повторяют опыт, не боясь быть за него наказанным (ещё не выдрессировали, ещё не сформировали ограничений).
Как у них это получается? Вглядимся.
Не нужно быть детьми. Не нужно перевоплощаться. Не нужно делать вид, будто забыли прошлое и не чувствуем приближающегося будущего (это же глупо и даже невозможно – уголок сознания будет метаться оттуда туда). Нужно просто взять у детей секрет мудрости, которым они щедро делятся, занимаясь своей жизнью в моменте.
Какие две ошибки мы приносим с собой, встречаясь с корневым ощущением счастья, тянущимся из раннего детства:
1. Счастье – это только естественный поток. А то, что нам удалось добыть самостоятельно, заработать, то, к чему мы приложили усилие – не счастье. Только разрешённое природой краткосрочное невежество (незнание о будущем, не стоящее переживаний прошлое) несёт с собой самое-самое настоящее счастье.
Это не так. Счастье можно создать, синтезировать, взбить вокруг себя, как пену. Это то же самое счастье, просто к нему приложено чуть больше усилий с нашей стороны. Может быть, это повод сделать его наоборот более ценным для нас.
2. Воспоминания о счастье детства возможны только через туман и боль ностальгии: «Ах, как было хорошо. Так уже никогда не будет».
Это ошибочная стратегия для чистого сознания. Так, как было, нам уже и не надо. Мы так уже не воспримем. Мы готовы научиться наслаждаться новым счастьем. Ведь и вкус любимых конфет в детстве распознавался иначе. Время прошло, а любовь осталась. Но это другая любовь. Правда?
Жить счастливо – это приучать себя радоваться воспоминаниям, а не плакать о том, что прошло.
Одна из опор счастья в этой жизни: наш дом.
Корни, из которых мы произрастаем. Даже если он давно опустел и разрушен. Это произошло только в физическом мире. В мире нашего Духа и Души, в котором и живёт счастье, всё цело. Мы можем снова и снова обращаться к нему за ресурсом.
Это и будет признанием урока нашего детства. Каким бы оно ни было – хоть война, хоть жестокие родители, хоть голод и прочие лишения – там жило счастье всегда и живёт сейчас. Дети умеют его генерировать из снов, из распускающихся цветов, из ароматов и капель дождя. Это их сверхспособность. Нужно подпитаться счастьем – обращаемся к детству. Там наш тыл. Если там неладно, создадим его сами: простив, почистив, поняв его обстоятельства, осознав необходимость той почвы, на которой зарождалась наша духовность, взращивалась наша душевность. Примем детство, примем первые шаги в этом воплощении, примем себя. И через это откроемся любви, настоящему покою и счастью. Откроемся желанию жить. Откроемся счастью жизни.
Душа тянется к счастью. Оно питается способностью сознания переходить от познанного к непознанному. В зазоре между вопросами и ответами на них живёт топливо для счастья. Это любопытство. Детское любопытство, провоцирующее новые чистые желания, и взрослая способность познавать, находить решения, брать необходимое. Счастье хранится между ними. Что-то хотим узнать – исследуем, получаем результат. По пути к результату повстречали счастье предвкушения. Успели им насладиться? Не дали себе застрять ни на одной из стадий? Это ещё одна грань Счастья.
*Антреме*
– Если бы я мог летать… – он тронул раму открытого окна.
– То мы бы сэкономили на авиабилетах, – заметила она. Она топала пятками, резко останавливалась, быстро наклонялась, собирая разбросанную по номеру одежду. – Это твои шорты? – она указала на кожаное кресло в тёмном углу.
– Я бы взлетел над этими горами и рухнул бы в них камнем, чтобы ощутить бешеную скорость…
– А носки это чьи? Розовые. Не мои. И, надеюсь, не твои, – с ворохом грязного белья она скрылась за массивной дверью ванной комнаты.
– Затем я бы раскинул руки… нет, крылья, – он показал отражению в зеркале, каким широким был бы его размах. – Или руки? – в зеркале остались отражаться окно и горы за ним. В два прыжка он пересёк пустынную комнату. Споткнулся о массивный палас и постучал в дверь ванной.
– Что? – она высунула мокрую голову.
– Ты случайно не знаешь, если у людей отрастают крылья, руки всё ещё остаются? Или встраиваются в крыло и пальцы болтаются внизу, когда они ими…
Она захлопнула перед ним дверь, не желая дослушивать.
– Эй! – крикнул он в простор длинного коридора.
– Да! – отозвались из одной из комнат.
