Притворюсь твоей

Вот и сейчас я оказалась одна в заснеженной долине, там, где не место слабости и слезам. Заткнула юбку за пояс, подумала и без сожаления оторвала почти весь подол. Выкидывать не стала и запихала в сумку. Я осталась в плотных кожаных штанах, высоких сапогах и теплой укороченной куртке с капюшоном, который постоянно слетал с головы под порывами ветра. Я злилась и придерживала его руками, упрямо продолжая двигаться вперед, преодолевая снежные заносы.

Я была физически сильной и выносливой, но все же не привыкла лазить по сугробам, ноги увязали в некоторых местах по колено. Я их вытаскивала и изо всех сил боролась с расслабленной сонливостью. Даже не заметила, как ветер начал убаюкивать. Проклятая змеиная сущность! Я пока не чувствовала холода, только чуть-чуть начали замерзать промокшие ноги, да горели щеки, но моя змеиная ипостась хотела впасть в спячку. Я не позволяла ей взять верх и упрямо двигалась вперед, закусывая губы и понимая, что у меня нет иного выхода. Нужно найти место, где можно переждать бурю. Постараться отогреться и надеяться, что когда непогода стихнет, я смогу выбраться в цивилизацию. А там, глядишь, попадется кто-то, кто пожалеет измученную хрупкую блондинку.

К тому времени, когда вскарабкалась на продуваемое ветрами горное плато, совсем выбилась из сил. Я зацепилась за пару уступов и, наконец, нырнула в относительно безопасную и хорошо укрытую от ветра расщелину. Упала на колени прямо у входа и отдышалась. Снег таял на лице и сбегал по подмороженным щекам тоненькими струйками. Знали бы боги, как сильно я устала! С удовольствием бы отключилась прямо здесь на камнях, но было нельзя. Так я рискую не проснуться никогда, ну или весной, если боги окажутся ко мне благосклонны и меня не сожрет за это время какой-нибудь оголодавший хищник. Нет уж! На подобное я не согласна! Пришлось вставать и бороться за свою жизнь дальше.

Для костра требовался хворост, но в пещере по углам я нашла только несколько костей, да у входа валялась груда листьев, видимо занесенных сюда ветром еще с осени. Отыскала в сумке подол юбки, насыпала в него листья и забормотала заклинание. Магическое пламя не такое жадное, как настоящее. Если получится, то крошечным огонькам хватит и этой скудной пищи почти на ночь, а согреют они не хуже настоящего пламени. Только вот я никогда подобного не делала, поэтому пришлось немного повозиться, прежде чем я смогла понять, какой силы нужен огонек, чтобы он грел, но при этом не спалил подол и листья.

Я погрела руки и, стащив сапоги, повернула их к костру, чтобы просушились. Ногам, которые лишились даже такой слабой защиты, стало еще холоднее, и я тоже подвинула их ближе к огню, в надежде, что хотя бы носки просохнут. Скоро, пригревшись, я задремала, хотя предполагала, мысли о еде будут изрядно мешать.

А разбудил меня тот самый жуткий вопль, который спугнул мою лошадь и приветствовал меня на въезде в герцогство эль Шассер. Только когда я попала сюда в первый раз, не знала, кто это кричит. Но потом видела эпическую схватку моего мужа со странными «людьми», а чуть позже узнала про демонов. Стало совсем невесело. Если эти твари пожалуют сюда… не уверена, что смогу их одолеть. А у меня даже соли с собой не было! Все же городская жизнь меня разбаловала. Пропал инстинкт самосохранения, который в первую очередь заставлял брать еду и оружие, а потом уже деньги. Я же, как самая настоящая избалованная аристократка, первым делом прихватила цацки.

С сожалением затушила пламя костра и отползла в глубь расщелины, призывая змею. Я не дала второй сущности воли. Она была слишком слаба при таком морозе, просто с ее помощью замедлила дыхание и постаралась слиться с холодным камнем. Если повезет, то меня никто не заметит, и я выжду время до утра, потом сбегу куда глаза глядят и больше никогда в жизни не вернусь на границу.

На какое-то время все затихло. Я сидела, прижимаясь к промерзшей стене пещеры, и слушала свое хриплое дыхание. Пыталась не издавать звуков, но тогда мне переставало хватать воздуха. Я закрыла глаза и сделала несколько вдохов, вслушиваясь в тишину и успокаиваясь. Когда леденящий душу крик раздался где-то совсем близко, вздрогнула от неожиданности. Нечеловеческому воплю вторили еще несколько таких же – пугающих, заставляющих сжиматься и задерживать от ужаса дыхание. Очень скоро нечленораздельные, леденящие кровь звуки стали чуть понятнее. Они начали складываться во фразы. Голоса, жутковатые, заставляющие забывать о необходимости дышать, звали меня.

– Живая кровь… – хором им вторило скальное эхо. И я задрожала. Голоса были мертвыми. Совсем нечеловеческими.

– Прячешься…

– Одной из нас станешь.

Я не представляла, что делать. Перед глазами стояла хитрая черноволосая демоница. В честном бою я бы ни за что ее не одолела, а тут еще и численный перевес не на моей стороне. Твари, которых я пока не видела, искали меня. Они, видимо, учуяли что-то, возможно, жизнь. Я тоже чувствовала жизнь, но, наверное, не так остро.

Нож, припрятанный на бедре, был весьма сомнительным оружием, но другого у меня не было, поэтому я сжала его в дрожащей руке и осторожно переползла поближе к выходу из пещеры, прихватив свои сапоги. Без них я чувствовала себя практически голой. Да и ноги снова закоченели, едва я только погасила огонь.

Сначала я увидела белое пятно на входе. Змеиное зрение позволяло мне неплохо ориентироваться даже в полной темноте, но сейчас я не успела разглядеть того, кто скрывается в мутной, снежной пелене – размытый силуэт и только.

Появление нападающего оказалось полной неожиданностью. Секунду назад у входа клубилась белая кутерьма, состоящая из снежинок, и вот уже в мое укрытие метнулся светлый, словно покрытый ледяной коркой силуэт. Я заорала от неожиданности и, выставив перед собой нож, отскочила в глубь пещеры. Чешуя пробежала по рукам и щекам, образуя почти неразличимую для постороннего взгляда, но очень плотную защиту, а прямо перед лицом я увидела подернутые ледяной коркой мертвые глаза. Напротив меня замер мертвяк, точнее, мертвячка.

Спутанные волосы промерзли и сосульками торчали в разные стороны. Бескровные губы застыли в пугающей усмешке, а от синеватой кожи веяло холодом.

– Нечииисть… – обвиняющее прошипела мертвячка, буравя меня своим пугающим взглядом. Я задержала дыхание и с ужасом заметила, как в глазах загорается пугающее пламя, такое, как я видела у демоницы и Гриса. – Испорченный сосуд!

Странное существо, которое я не могла отнести ни к какому виду, попыталось наотмашь ударить меня по лицу, я, видимо, чем-то сильно разозлила тварь, но оказалась шустрее. Увернулась и вонзила нож в окоченевшее тело. Лезвие уперлось в промороженную человеческую плоть и почти не причинило вреда. Впрочем, тварь, похоже, вообще не чувствовала боли.

– Убить… – прошипела она. – У тебя такое хорошее тело! Но не может быть оболочкой! Убить!

Тварь издала дикий вопль и кинулась на меня. Я перекатилась по полу пещеры и с ужасом заметила, как в проходе появилась еще одна заледеневшая фигура. Возможности сбежать видно не было, но сдаваться не в моих правилах. И я, прижавшись спиной к стене, начала медленно пробираться к выходу. Единственная возможность уйти от двух страшных нападающих – быть быстрее и хитрее. А этого мне не занимать. Как жаль, что на таком морозе я даже обернуться не смогу. Мой организм ни за что не позволит мне этого – змея не выживет в подобных условиях. Правда, и человек тоже. Впервые у меня мелькнула мысль, что лучше бы я осталась в замке, тогда бы моя кончина не была такой бессмысленной. Точнее, смысла бы в ней тоже не было, но, по крайней мере, не на морозе. Я терпеть не могла зиму. И сегодняшний ужасный день только еще раз убедил меня в этом.

Две твари, которые когда-то явно были людьми, переговаривались и не спешили нападать, они словно прикидывали, каким образом меня лучше прикончить, а если и делали выпады, то они были несильными и оставляющими мне пространство для маневра. Я шаг за шагом медленно продвигалась к выходу, пока не почувствовала за спиной пронизывающий ветер. Как только поняла – вот она заснеженная свобода, то сразу же кинулась бежать под торжествующие завывания. И тут мне стало совсем жутко – это не я их перехитрила, это они заставили меня сделать то, что им хочется, – выгнали на мороз и пургу, чтобы вдоволь погонять по заснеженным горам. Кажется, со мной решили поиграть, словно кошки с мышкой. Точнее, с маленькой и беззащитной змейкой.

Я хоть и понимала, что бегать по сугробам, увязая в некоторых местах чуть ли не до середины бедра, глупо, но все равно неслась, петляла, словно заяц, и на что-то надеялась. Просто потому, что не привыкла сдаваться. Не привыкла опускать руки, ну и до дрожи в коленях боялась бледных, давно умерших существ, подобие жизни в которых поддерживало нечто, не иначе как ворвавшееся в наш мир из преисподней.

Неужели за уничтожение именно этой мерзости Грис получал деньги и благословение правителя? Тогда я понимаю, почему у него такой мерзкий характер. Ведь и в самом моем муже, похоже, поселилось нечто подобное.

Я, не заметив под снегом какую-то кочку, рухнула и тут же забарахталась, пытаясь как можно быстрее вскочить, но меня настиг леденящий душу смех, я поползла назад на локтях, отталкиваясь ногами, невольно повторяя змеиные движения – благо опыт у меня был большой. Как жаль, что моя змея сейчас не ответит, в другой ипостаси я бы удрала в два счета, а тут приходилось рассчитывать только на человеческую сущность.

Тварь не торопилась нападать. Она играла со мной. Припала на четвереньки и, повторяя мои движения, ползла, мерзко хихикая и капая подобием слюны на снег. В пустых глазах горело пламя. Второй монстр находился чуть поодаль и выжидал. А я не знала, как сбежать.

– Сладкая… теплая… погреемс-с-ся, – шептала тварь, и я чувствовала, что готова заорать от страха и беспомощности. Так погибнуть я не согласна! Я вообще не согласна была умирать.

– Не дождешься! – зашипела я и со всей силы пнула гадину в морду. Жесткая, словно каменная, голова лишь слабо дернулась, но я успела извернуться, подскочить и кинуться бежать. За спиной послышался гневный вопль, кажется, я нарушила правила игры и тем самым сильно разозлила нападающих.

Я неслась по сугробам, как угорелая, чувствуя, что опасность находится прямо за спиной и убежать далеко у меня не хватит ни сил, ни выносливости. Но пока я еще держалась. Даже когда в плечи вцепились когтистые лапы и меня швырнули лицом в сугроб, я еще боролась и пыталась вырваться, слыша над ухом сумасшедшее бормотание:

– Сладкая… какая же ты теплая. Погреемся.

Хватка становилась сильнее, и я изо всех сил замотала головой, наплевав на то, что лицо находится в сугробе. Чувствовала, как тварь прицеливается к моей шее, и очень надеялась, что волосы лезут гадине в рот, усложняя попытки меня сожрать.

Я почти уже сдалась, но тут меня резко рванули вверх. Причем кажется, что вместе с вцепившейся в плечи тварью. Я взвыла от боли, дернулась, чувствуя, как трещит ткань куртки, и все же, вывернувшись из хватки, полетела в сугроб. Рухнула на колени, но тут же подскочила и попятилась, готовая в любую секунду дать деру.

Мужчина, возвышающийся надо мной, как скала, выглядел внушительно. Черные волосы, сверкающее оружие в руках – не то посох, не то меч, алые, полные ненависти глаза – Грис. Он не оставил тварям шанса. Действовал четко и уверенно, было видно – он проделывал это не раз. Первую просто наколол на светящийся штырь, как на вертел. Нечеловеческий вопль, и демон, сидящий в мертвом теле, вылетел через рот своей жертвы и упал к ногам Гриса россыпью черных камней, напоминающих жемчуг. Вторая тварь кинулась бежать, как, впрочем, и я, потому что твердо была уверена – прикончив демонов, муж примется за меня.

Замороженная демоница кинулась в сторону скал, а я – куда глаза глядят по сугробам, главное, подальше от твари и от мужа. Сейчас мне сложно было сказать, кого я боялась больше.

Глава 15

Игра в кошки-мышки

Я мчалась, не разбирая дороги. Пожалуй, быстрее, чем убегала от демонов. Меня не смущала даже усиливающаяся пурга. Потому что сзади была настоящая, осязаемая угроза – разозленный, обманутый муж. Я очень не хотела с ним сталкиваться и, хотя понимала, что убежать далеко не удастся, упрямо двигалась вперед, преодолевая сугроб за сугробом и не обращая внимания на завывающий ветер.

Просто не представляла, что будет, если он меня поймает. А вдруг быстрая смерть, которая ждала бы меня, не появись он вовремя, покажется избавлением? Проверять очень не хотелось, поэтому я мчалась прочь от пещеры.

Я старалась не оглядываться, не отвлекаться и просто двигалась вперед, надеясь, что получится где-нибудь укрыться или Грис потеряет меня в белом снежном тумане. Видимость была практически на нуле, и шанс затеряться у меня имелся. Только вот силы заканчивалась, и меня начинал одолевать страх. Потому что я не была уверена, что если смогу оторваться от Гриса, будет лучше. Не уверена, что замерзнуть в сугробе – хорошая участь.

А еще я, в отличие от герцога, совсем не привыкла бегать по сугробам и очень не любила мороз. Он заставлял меня становиться медленной и плохо соображать, поэтому, наверное, я и попалась, как наивная девочка. Я так старательно неслась вперед, не оглядываясь, не пытаясь посмотреть по сторонам, что когда со всего размаха влетела во что-то массивное, не сразу даже сообразила, что угодила в ловушку.

Поняла всю опасность, лишь когда меня сжали сильные, словно тиски, руки. Дыхание перехватило от ужаса. Я даже не сразу поняла, что от мужчины, прижимающего меня к себе, идет тепло. И он не умершие, которых на границе развелось, на мой вкус, слишком много.

– Попалась птичка, – услышала я знакомый голос и затрепыхалась сильнее, пытаясь вырваться из стальных объятий. Даже пару раз ударила мужчину жесткой подошвой по сухой кости. – Не глупи!

Он тряхнул меня за плечи, и я зажмурилась от ужаса. Показно расслабилась, всхлипнув, и едва только муж потерял бдительность, топнула каблуком ему по ноге, вывернулась и снова бросилась бежать. Он настиг меня в два прыжка, сжал в объятиях так сильно, что перехватило дыхание, и выругался мне на ухо:

– Не смей так больше делать! Ты совсем сбрендила! Это граница и зима, я вообще не понимаю, как ты еще жива!

– А я сильнее, чем кажусь, – зашипела змеей и снова рванулась, недовольно отфыркиваясь от снега, который хлестал по лицу.

– Недостаточно, чтобы сбежать от меня! – категорично заявил он, развернул к себе лицом и бесцеремонно закинул себе на плечо.

– Эй! – завопила я, колотя кулаками по спине. – Куда ты меня тащишь! Отпусти немедленно!

– Туда, где у нас есть шанс пережить ночь! – рыкнул он, и я заткнулась. В горах уже действительно начало темнеть. Стало совсем жутко. – Или ты думаешь, те, кто за тобой охотился, были одни? К ним скоро подойдет помощь. Ты уверена, что хочешь позволить кому-то залезть тебе в мозг и превратить тебя в марионетку?

Я хотела сказать, что мне это не грозит, но вовремя прикусила язык. Похоже, он все же не до конца меня раскрыл. По крайней мере, змеиная сущность пока для него оставалась тайной. А может, он и совсем ни о чем не догадывался. Эта мысль приободрила. Правда, вставал вопрос, а я-то тогда зачем бегала и подвергала жизнь опасности?

Вокруг завывал ветер. Я вцеплялась в мощные плечи мужа, а он шел сквозь буран, словно не чувствуя моего веса. Перед глазами было только белое марево. Я не понимала, куда мы двигаемся и как долго будем идти.

На горизонте послышался уже знакомый протяжный вой, и Грис, выругавшись, ускорил шаг, перейдя практически на бег. Я сильнее вцепилась в его задубевший от мороза плащ и постаралась не свалиться с мощного плеча. Было стойкое ощущение, что меня поймал горный орк и тащит к себе в пещеру. А я даже вырваться и сбежать не могу, так как бежать некуда.

Я не очень сильно ошибалась. Сгрузил с плеча меня Грис возле занесенной снегом охотничьей хижины – высокой, добротной, сложенной из бревен такого размера, что я вряд ли смогла бы обхватить – как есть жилище орка или горного великана, которые, поговаривают, являются всего лишь легендами.

– Только попробуй снова сбежать! – рыкнул он, одарив меня таким взглядом, что задрожали колени, и я вполне реалистично изобразила испуг, часто-часто закивав. На улице мело, ветер завывал, и я замерзла так сильно, что уже готова была на все ради того, чтобы скинуть с себя промороженные вещи и отогреться. А в хижине, по крайней мере, точно не дует. Да и Грис не убил меня сразу, защитил от тварей, а значит, оставит мне жизнь. Сегодня так точно.

– Вот и хорошо, – чуть спокойнее заметил муж и стал возиться с дверью.

Внутри старого дома было темно и промозгло. Раздраженный щелчок пальцев – и в огромном камине у дальней стены вспыхнуло пламя, пожирая кем-то заботливо сложенные поленья. Хотелось кинуться к нему и, довольно мурча, протянуть руки и ноги к огню, но я осторожничала и пробиралась к источнику тепла медленно. Прошла вглубь комнаты и устроилась на огромной шкуре на полу поближе к огню и теплу, настороженно косясь в сторону Гриса, который скинул в углу тяжелый плащ.

Невдалеке стояло кресло, и я пошла туда. Казалось, что трогательная беззащитность мне идет, и надеялась, что Грис оценит мое смирение и не будет убивать прямо тут, но взгляд мужа не предвещал ничего хорошего. И похоже, герцогу было все равно, где именно я расположилась. В кресле, на шкурах или возле его ног. Мужчина злился, и я его понимала.

– Рассказывай! – рыкнул он и двинулся мне навстречу. Грис впечатлял – темные волосы, заиндевевшие на морозе, сейчас оттаивали, и с прядей, напоминающих змей, капала вода. В темных глазах полыхало пламя, а чувственные губы были сжаты в тонкую линию. – Что это было? – поинтересовался он. – Зачем сбежала?

– Испугалась, – ответила совершенно честно и немного отползла.

– Да ладно! – На его губах заиграла нехорошая усмешка. – Ночью ты не была пугливой, Эрри… и невинной тоже…

«Значит, помнит», – печально заключила я и, стараясь не привлекать внимания, посмотрела по сторонам комнаты, думая, как бы сбежать, а самое главное – куда? На улице мело и темнело – не набегаешься!

– Нет уж, Эрри! – Герцог рывком поднял меня со шкуры, ухватив за согнутые в локтях руки. – Не думай, что снова сбежишь! Ты погибнешь, а мне потом отчитывайся перед твоим отцом? Мне досталась не совсем такая жена, какую обещали, и я еще не разобрался в твоих загадках, но и думать забудь бежать от меня! Поняла? Ты принадлежишь мне и знаешь об этом.

Я сглотнула. Стало еще страшнее, когда он нагнулся ко мне и, не отпуская сжатые локти, жадно поцеловал. В этом дурманящем голову поцелуе была заключена вся его усталость и злость, демоническое желание и попытка меня наказать.

А я не любила, когда меня наказывают наслаждением, по правде говоря, я вообще не терпела наказания, поэтому попыталась вырваться, но хватка Гриса была железной. Тогда я прикусила ему губу, заставив отскочить от меня, зажимая место укуса.

– Не трогай! – Я попятилась к камину, прикидывая, успею ли дотянуться до кочерги, но муж проследил за моим взглядом и, настигнув одним прыжком, снова скрутил, на сей раз сжав в захвате со спины, и рыкнул на ухо:

– Я с самого начала не собирался даже прикасаться к тебе! Так скажи, зачем ты меня искушала? Зачем будила моих демонов? Что ты вообще обо мне знаешь?

Его голос – низкий и хриплый – завораживал. Змея внутри меня уже потеряла волю и была готова покачиваться в такт чарующим ритмам, но я еще держалась и ответила почти честно:

– Я тебя совсем не знаю! Я просто хотела быть с мужем! – Всхлип вышел естественным и громким. Он заставил Гриса вздрогнуть, но не ослабить хватку. – Что в этом плохого?

– Так зачем же ты бежала, Эрри? Ты же добилась своего… – снова задал он вопрос и повернул меня к себе. На сей раз удерживал несильно, но руки плотно обхватывали талию. Наверное, я могла бы вывернуться, но не понимала зачем.

– Я испугалась…

– Меня? – поинтересовался он, и глаза снова затопило пламя, которое с одной стороны заставляло меня дрожать от ужаса, а с другой – от желания. – Или, быть может… – Он наклонился ниже к моим губам и медленно, очертив языком их контур, добавил: – Своих желаний?

Дыхание перехватило, но пока я собиралась ответить, руки переместились с талии ниже и сжали ягодицы, Грис притянул меня ближе к себе и начал медленно наклоняться к губам, на сей раз позволяя отстраниться, но я стояла, словно изваяние, и не могла пошевелиться, заколдованная то ли хриплым дыханием, то ли бушующим демоническим пламенем в его глазах.

Поцелуй вышел волнующим, с привкусом злости. Грис дразнил меня, бросал вызов, и было очень сложно его не принять. Я лишь секунду сомневалась, решая, показать ли ему себя настоящую или же дальше продолжить играть в невинность. Но сейчас притворство казалось глупым и никому не нужным. Игра закончилась, я и так слишком много показала того, чего стоило бы скрывать.

Грис целовал смело, не пытаясь быть мягким или осторожным. Так не целуют юных жен-аристократок, даже если они сбегают в пургу, а значит, он прекрасно помнил нашу первую ночь и знал о том, что я далеко не невинна.

Когда его язык в очередной раз нахально скользнул между моих приоткрытых губ, я, не сдерживаясь, хрипло застонала и слегка его прикусила, прижалась теснее и просунула руки под плотную влажную меховую куртку. Еще не отогревшиеся до конца ладони нежно прошлись по плоскому рельефному животу, изучая кубики пресса. Ответом на мою ласку был низкий хриплый стон, и я продолжила. Проникла прохладными пальцами под ремень брюк, поглаживая, и прислушалась к сбивающемуся мужскому дыханию. Оно музыкой звучало в ушах, делая меня смелее. Я выгибала спину, ловя поцелуи Гриса, расстегнула ремень брюк и осторожно пробежала пальцами по возбужденной плоти. С наслаждением заметила, как это простое действие отозвалось дрожью в мужских мышцах. Ощущение собственной власти возбуждало.

Но он не позволил мне долго брать инициативу на себя. Поцелуи стали жестче, а ласки смелее. В сторону полетела куртка, а потом я сама освободилась от штанов, оставшись в доходящей до середины бедра льняной рубашке, которая больше подчеркивала, чем скрывала. Тонкая полупрозрачная ткань обрисовывала каждый изгиб тела, подчеркивая темные, набухшие от желания соски.

Грис, тяжело дыша, отступил на шаг и замер, рассматривая. Желание во взгляде завораживало. Я, не удержавшись, закусила губу, пока с замиранием сердца наблюдала за тем, как мужчина раздевается. На шкуры у камина полетел сначала плащ, а следом за ним рубашка и штаны. Его тело казалось мне совершенным – рельефный торс, длинные ноги и плоский живот.

Сомнений не было. Меня тянуло к Грису как магнитом и то, что случится позже, перестало волновать. Я первая бросилась к нему на шею и страстно ответила на поцелуй. Нетерпеливые руки задрали рубашку, сжали ягодицы, а я обхватила мужчину ногами за талию и сама подалась вперед, чувствуя жар его возбужденного тела.

Эмоции переполняли, я закусывала губу и выгибалась, пытаясь быть ближе и поймать ритм. Не помню даже, когда он опустил меня на шкуры. Все смешалось – жалящие поцелуи-укусы, волнующие прикосновения и движения, от которых перехватывало дыхание, я умирала и вновь рождалась в его объятиях. Теряла себя, полностью терясь в нем. Поймав поцелуем его хриплый стон, я растворилась в наслаждении, забыв даже о том, что нужно дышать. И в висках билась одна лишь мысль: «Главное, не открыть полыхающие золотом змеиные глаза».

Он прижал меня сильной рукой к шкурам на полу, уткнулся в волосы и пробормотал:

– Даже не пробуй сбежать. От меня еще никто не убегал.

Змея внутри меня пригрелась. Ей совсем не хотелось сбегать из теплого уюта на мороз. А вот разум вопил об опасности. Я понимала, что утром будут вопросы, ответов на которые у меня нет. В лучшем случае Грис вернет меня обратно в замок, где я получу нагоняй от заказчика и снова окажусь перед очень непростым выбором. Убивать Гриса я не хотела, предпочла бы просто исчезнуть – пусть они сами разбираются между собой. Я совершенно не желала вершить правосудие.

В любом случае, сбежать сейчас не представлялось возможным, поэтому я смирилась со своей судьбой и уютнее устроилась в обжигающем кольце рук. Утро все расставит по местам и, быть может, подкинет новые возможности. А пока нужно наслаждаться теплом – за день я изрядно намерзлась.

Я проснулась, как и хотела, первой. Медленно открыла глаза и плавно выскользнула из объятий Гриса. Первые лучи редкого в этих краях зимнего солнца уже пробивались сквозь заледеневшее окно и падали на пол маленькими пятнышками солнечных зайчиков. В просторной комнате хижины стало прохладно. Дрова в камине практически прогорели. Уходить было страшно, а оставаться еще страшнее. Я прикинула, как можно быстро собрать раскиданную по полу одежду, и мысленно проработав стратегию движений, поднялась, но не успела даже схватить нижнюю рубашку.