скачать книгу бесплатно
Осколки. Сборник рассказов
Сергей Николаевич Янин
Сборник «Осколки» расскажет вам о семи разнообразных мирах, каждый из которых не похож на другой. Здесь мифы и легенды смешиваются с реальностью, мистика скрывается в обыденных вещах, а магия является научной дисциплиной со своими законами и правилами.
В «Осколках» собраны рассказы на самые разные темы: школьный буллинг, что такое война и как она влияет на людей и нелюдей, чем придётся пожертвовать, если заключишь договор с ведьмой. И, конечно же, любовь. Любовь сверхъестественная, любовь невозможная, но такая желанная.
Жанровый коктейль понравится и любителям классического фэнтези, и фанатам мистики, и тем, кто предпочитает социальную драму.
Сергей Янин
Осколки. Сборник рассказов
Благодарности (или пару слов вместо предисловия)
Наверное, перечислить всех тех, кто повлиял на этот сборник не представляется возможным – слишком многие участвовали. Кто-то учил, кто-то помогал, кто-то бомбил на обсуждениях. Но я попробую.
В первую очередь благодарю мою жену, Марину, которая верила (и верит) в меня, даже когда я сам не верю. Она нарисовала для меня эту шикарную обложку, между прочим!
Этого сборника не было бы, если бы за вычитку и редактуру не взялась Виктория Иванова. Я буду всю жизнь благодарен и чуточку должен за это. Обязательно найду способ рассчитаться в будущем.
Этих произведений не было бы, если бы не «Взлётная полоса». В далёком 2013 году меня заметили на областном семинаре в Златоусте и позвали на семинар молодых писателей в Челябинск. И, как сказал классик, «всё заверте…» В связи с этим хочу поблагодарить Нину Александровну Ягодинцеву за терпение, труд и педагогическую чуткость, даже в тех случаях, когда я этого был (по-моему) не достоин.
Здесь же благодарю всех-всех «взлётников», которые участвовали в обсуждениях и семинарах. Порой было больно, но во многом вы были правы.
Не так долго я был знаком с Владимиром Михеевым, но всего за полтора года он показал мне, что проза может быть фактурной в своей нестройности, что можно нарушать правила, если действовать с осторожностью… Он дал много ценных комментариев по рассказам «Лесная стажировка» и «Последние стрелы».
Наконец, я хочу поблагодарить своих альфа-ридеров, которые всегда на связи и готовы в очередной раз прочесть мои косые кривые потуги.
И, конечно же, не могу забыть своих коллег из Златоуста, которые однажды выпнули меня в суровый литературный мир, на первые выездные семинары. Татьяна Ильинична, спасибо за настойчивость!
А ещё сюда нужно обязательно добавить Елену Викторовну Нестерову, которая в далеком 2011 году организовала небольшую студию при своём отделе. Туда я принёс свои первые тексты. Где-то там это всё и началось…
Желаете повторить?
(Рассказ)
Он сидел на корточках в узком окопе. В ушах гудело, голова раскалывалась от шума. Мимо пробежали солдаты с винтовками. Он посмотрел на них и почувствовал, как качнулась земля. Упершись спиной в сыпучую стену, он поглядел на свои грязные руки с большими мозолистыми пальцами – такими ненастоящими, не своими… Казалось, они одеревенели, как и пальцы ног, сдавленные тупой болью: сапоги были ему малы. Сквозь гул прорвался ритмичный стук пулемётов, послышались крики людей. Вздрогнул, просыпаясь будто ото сна. Ощупал запачканную глиной гимнастёрку, опустил взгляд – у ног лежала винтовка. Он не поднял её, но зачем-то снял каску и покрутил в руках. Выцветшая звезда едва виднелась под слоем высохшей грязи.
Вдруг к нему подскочил мужчина в офицерском кителе и с силой тряхнул за плечи.
– Федотов! Жить надоело?!
Офицер, молодой южанин с щёткой чёрных усов, выхватил каску и нахлобучил ему на голову.
– Кто?.. Я Федотов?..
– Контузило?! Медпомощи не будет. Терпи! – командир сунул ему в руки винтовку.
В низком сером небе загудели самолёты. Почти сразу заглохла артподготовка.
Он оглядел солдат и не увидел на их лицах страха, словно это и не война вовсе, а пострелушки с игрушечными пистолетами на школьном дворе. Левее, за насыпью с человеческий рост, строчил пулемётчик. Рядом с ним маленький, юркий казах придерживал ленту. Казалось, здесь каждый знал своё дело. Кроме него. Словно он здесь совершенно… не нужен.
Он крепче стиснул винтовку и высунулся из окопа. Дым неровными лоскутами расстилался по изрытому снарядами полю. Метрах в пятидесяти перед ними была ещё одна линия обороны, а далеко впереди, на самой границе видимой зоны, темнели земляные укрепления немцев. Оттуда пулемёты – желтые вспышки в мареве – сыпали градом пуль. По полю передвигались только лёжа. Стоило поднять голову выше – и над каской раздавался смертельный свист.
«Как они тут хоть что-то видят вообще?» – подумал он и прищурился. Но напрасно: невозможно было различить хоть какое-то движение.
– Хорошо стреляют, сволочи! – мужичок с густыми мазками бровей на землистом лице нахмурился и выплюнул пожеванную травинку.
– Лишь бы в атаку не пошли, – ответил ему другой, совсем молодой парнишка, с узким и вытянутым лицом.
Туман войны растянулся и разорвался в клочья, в образовавшемся окне впереди мелькнули фигуры немцев. Они ползли к поваленным деревьям. Федотов высунулся из окопа и, прицелившись по одному, выстрелил. Боль пронзила правое плечо – отдача была такой сильной, что рука мгновенно онемела. Он не успел разглядеть, попал ли – совсем рядом что-то рвануло. Его осыпало землёй. В левом ухе загудело, перед глазами поплыло. Он сполз вниз, попытался вытрясти из головы этот монотонный звук.
Неподалеку на земле кто-то стонал. Солдат попытался сфокусировать мутный взгляд. Желудок подскочил к горлу – у казаха не было руки по локоть и ноги по бедро. И весь бок в кровавые лохмотья… Тёмные живые глаза бойца постепенно стекленели и угасали, глядя куда-то в пустоту. Он хватал уцелевшей рукой землю, будто старался остаться… Выжить.
Ругнувшись, солдат отполз в сторону. В груди заходилось сердце, словно это он лежал там, развороченный взрывом и остывающий. Сквозь тягучий, чуть стихший гул в левом ухе он расслышал чей-то крик.
– Танки! Левый фланг!
– Суки! Обходят!
– К лесу! Селезнёв – прикрываешь! – проорал кто-то.
Чьи-то ноги перескочили окоп. Армия отступала. Хотелось крикнуть: «Почему? Почему вы отступаете? Как вы можете отдавать врагу свою землю?! Герои, мать вашу!».
Солдат перевалился через край окопа и скатился по невысокой земляной насыпи. Сделал паузу, пока фрицы стреляли. Дождался заминки, бросился по-заячьи к стогам сена. Пробежал метров тридцать и подвернул ногу. Бахнули два взрыва – разнесло окоп, в котором он сидел пару мгновений назад. Тут же подскочил тот самый мужичок с густыми бровями, рывком поднял его на ноги. Вместе пробежали несколько метров, и вдруг безымянный товарищ с хрипом рухнул – его гимнастёрка выше поясницы потемнела.
Солдат остановился посреди поля. Он не успел поблагодарить мужика за помощь… Да и попрощаться по-человечески не смог.
Просвистел снаряд. Бухнуло вдалеке, уже у леса. Из дымки выкатился танк с угловатыми, словно наспех сваренными, краями.
«Бежать! Не останавливаться! К чёрту всё! Надо выйти!» – повторял про себя солдат.
Пули свистели, но не задевали. Так он добежал до места, где поле сужалось в клещах соснового леса. Вдалеке виднелись соломенные хутора. Ухнул танк, и бегущих впереди ребят разбросало, как тряпичных кукол. Некоторые из них были ещё живы: они кричали, звали матерей, поливая горячей алой кровью прибитую первыми заморозками траву.
Солдат нырнул за стог. Сердце колотилось. Танки догоняли. В чавкающем лязге гусениц слышалась грубая немецкая речь.
За соседним стогом прятался солдат с противотанковой гранатой в руках. Когда враг подступил, тот перекатился по земле и нырнул под металлическую махину. Рыкнул взрыв, и танк охватило чёрное едкое пламя. Солдат, не думая о погибшем товарище, рванул к спасительной чаще. Но тут резкая боль пронзила правое бедро, и он завалился в кусты. Пуля прошла по касательной, но крови всё равно было много.
Перекатившись на живот, он приподнялся и с силой замотал головой, пытаясь вытряхнуть себя из этого кошмара.
«Я хочу закончить!»
Мох на камне моргнул белым светом и снова стал зелёным.
«Может, если уйти подальше, всё закончится?» – зажав кровоточащую рану, он поднялся и заковылял вглубь леса.
За спиной слышались догоняющие глухие крики и жуткий скрежет. Он не оборачивался и не сбавлял шаг. Если бы не рана, может, он продолжил бы… Нет, сейчас он не мог. Нужно было уйти подальше от этого, скрыться, найти выход. Боль в ноге нестерпимо жгла и вытягивала его силы. Нельзя было потерять сознание. Очень скоро он наткнулся на неглубокий овраг, через который услужливо перекинулся мостик-дерево.
«Вот так нежданчик!» – он спешно ступил на этот мостик.
Но радость от удачной находки быстро растаяла. С каждым неуверенным шагом, который он делал, пересекая овраг, силы покидали его. В любой другой ситуации он легко бы перебежал на противоположный берег. Но сейчас – не мог. Это новое для него чувство собственной неполноценности поражало своей неотвратимостью, неподконтрольностью. Казалось бы, такая мелочь, но как меняет сознание и размягчает тело… Он разжал пальцы, и кровь с новой силой заструилась по уже вымокшей штанине. Он остановился. Стёр пот с лица и тихо выругался сквозь зубы. Внезапно мостик пошатнулся, замерцал и через мгновение исчез. Потеряв опору, он сорвался вниз.
Из небытия его вернули люди в чёрной форме. Посмеиваясь, они говорили на языке, не похожем на немецкий. И выглядели совсем не по-арийски: смуглая кожа, чёрные брови, злые глаза, охваченные безумием охоты. Было что-то в них южное, цыганское… Их было двое. Тот, что повыше и с бородкой, выстрелил ему в ногу. Солдат не сразу понял, что кричит от боли. «Южные» лишь рассмеялись и пошли дальше.
Боль быстро принесла забытьё.
В следующий раз он очнулся, когда кто-то тащил его по земле. Его нёс другой боец, здоровый дядька сильно за сорок, с характерным украинским чубом.
– Тише, тише, пацан, – сказал он, услышав, видимо, его стоны. – Я рядом.
Слова успокоили, солдат вновь провалился в сон без сна.
Кто-то окатил его ледяной водой. Боль распахнула дверь в сонный разум. Солдат увидел перед собой немецкого офицера в безупречно чистой кожаной куртке и высоких сапогах. Настолько блестящих, будто рядом должен был маячить мальчишка с щеткой и банкой чёрного крема.
Фриц сел напротив. В руках у него был маузер.
– Решили добить? – процедил солдат.
– Где ваш штаб? – с акцентом спросил немец.
– Откуда мне знать?
Немец надавил дулом пистолета на простреленное колено, и боль пронзила всё тело, вывернула руки.
– Где ваш штаб? – наклонившись, повторил вопрос немец и сильнее упёрся на ногу. – Ответь и боль закончатся.
– Да не знаю я! – заорал солдат.
Фриц отвесил ему оплеуху рукоятью маузера.
– Не ори, russisches schwein! Отвечай на вопрос!
– Пошёл нахер! Я ничего не знаю! Я обычный солдат!
Удар в левую скулу свалил на пол. Последовали удары – бок, живот, голова…
В какой-то момент офицер гаркнул на подчинённых.
– Штаб.
Солдат, сжав кулаки, процедил сквозь зубы:
– Всё равно мы вас победили, фриц грёбаный! – и, сплюнув комок крови, закричал: – И мы всегда будем побеждать! Чурок, хохлов, пиндосов… Всех врагов России!..
Немец выпрямился и посмотрел на него сверху. Резко взвёл курок, выстрелил.
Звуки погасли. Наступила тьма. Всепоглощающая, сдавливающая естество своей неотвратимостью, непоколебимостью. Ты можешь просить, ты можешь молиться всем известным и неизвестным богам – но здесь никто тебя не услышит. Никто не придёт тебе на помощь и не отправит на Страшный суд. Потому что существует лишь это Ничто – холодное и молчаливое.
Наверное, именно так и выглядит настоящая смерть.
В глубине тьмы зародился гул. Застучали пулемёты, кто-то крикнул: «Федотов, очнись!».
***
Двое крепких молодчиков теснили к панельной стене торгового центра пухлого мужичка в очках. Тот, прижимая планшет к груди, сбивчиво тараторил, спеша умерить пыл противников.
– Так, давайте все быстро успокоимся. Процесс нормальный… Его жизни ничего не угрожает. Нужно лишь дождаться, когда он выйдет из симуляции и проснётся.
Рядом на небольшом, с виду – массажном, кресле, в шлеме виртуальной реальности лежал бритоголовый парень. Руки и ноги его были опутаны змеевидными проводами. Парень тяжело дышал и время от времени вздрагивал, как от ударов током. Мимо, ничего не замечая, торопливо проходили люди. Иногда, привлекаемые шумом, некоторые прохожие останавливались и на безопасном расстоянии наблюдали за конфликтом. Но никто не вмешивался в него. Пожилой охранник с уставшим лицом стоял в другом конце зала и безучастно следил за входом в магазин. Он слышал шум, но не спешил покидать своё место.
– Какого хрена Колян дёргается? – выпытывал лысый парень в спортивных штанах и футболке с надписью «Вежливый человек».
– Я же объяснял! Это симуляция с полным погружением. Он видит, слышит и чувствует всё, что происходило в сорок первом.
– И боль тоже? – спросил молодчик в бейсболке. На его футболке цвета хаки нелепо висела георгиевская ленточка.
– Не на самом деле. Ему только кажется, что больно. На самом деле, ничего не происходит. Ваш друг сказал: можем повторить… Он хотел боевых действий, и программа нашла ему подходящий сценарий. Понимаете? Технология создаёт проекцию на основе психологического портрета человека… Дождитесь окончания симуляции, и ваш друг очнётся. Невредимым!
– Вытаскивай его сейчас! – скомандовал «вежливый человек».
– Нельзя остановить симуляцию! Это может быть опасно!
– Вытаскивай, а то, нахрен, нос сломаю.
Напротив спорящих мужчин остановился мальчишка лет шести. Сжимая в руках небольшой самолёт времён Великой Отечественной войны, он хмурился и, казалось, собирался что-то сказать.
– Вашему другу будет очень плохо! – выпалил мужичок.
– Ему и сейчас хреново!
– Не ругайтесь, – вдруг сурово выговорил насупленный мальчик. – Мама говорит, что нужно уважать старших. А этот дядя вас старше.
«Вежливый человек» обернулся.
– Слышь, малой. Иди-ка ты… Мать свою поищи и не мешай взрослым дядям.
Мальчик попятился, глядя на «дядю», и вдруг, повернувшись к нему спиной, побежал к столикам фудкорта. Лысый усмехнулся и скомандовал другу:
– Гоша, хватай ботана!
Вместе они скрутили мужичка и, повалив его на пол, выдернули из рук планшет.
– Эй! – крикнул им охранник, на бегу вытаскивая из-за пояса дубинку.
– Как это вырубить?.. – тыча в экран пальцем, спросил приятеля парень с георгиевской лентой.
«Вежливый человек», освобождая товарища от проводов, небрежно бросил через плечо:
– Да крестик нажми и всё.
