Иней

скачать книгу бесплатно

Иней
Анна Инк

– Как вы познакомились? – Те двое, которые были с ним. Они хотели меня изнасиловать. Его друзья. – А он? – А он даже не узнал меня, когда мы встретились снова.

Иней

Анна Инк

© Анна Инк, 2017

ISBN 978-5-4485-5809-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Я же сказала, что обманула тебя.

– Я знаю. Я знаю, где ты живёшь на самом деле. Я под твоими окнами… На твоей кухне горит свет.

– Ты что… следил за мной? – я в ужасе кидаюсь к окну. – Я не вижу тебя…

– Испугалась? Думала, я какой-нибудь маньяк?

– Я не пойму, ты шутишь или нет, – выдыхаю в трубку. Если он узнает, что я живу не с подружкой, а с Никитой… да какая разница? Что мне терять?

– А представь, что я там, под твоими окнами. Я ждал тебя около твоей работы, шёл за тобой до метро. Ехал в соседнем вагоне, и смотрел на тебя через стёкла. Ты один раз обернулась на меня, как будто почувствовала, что на тебя кто-то смотрит, но не заметила. Наверное, не узнала.

– Перестань, ты меня пугаешь.

– А когда ты вышла из метро и села в маршрутку, я поймал машину и поехал за тобой. Потом твоя остановка. Я шёл за тобой по соседнему тротуару, провожал до подъезда.

– Нет, это уже слишком!

– Почему? Разве это не прикольно? Я настолько увлёкся тобой, что веду себя как сумасшедший. А что мне остаётся делать? Ты не отвечаешь на мои звонки, не хочешь со мной видеться, – он говорит так спокойно, как будто пересказывает фильм. – Я в отчаянии.

– Это не повод.

– Что? Ты – не повод так себя вести?

– Уж точно нет. Во мне нет ничего такого, чтобы… чтобы мужчина вдруг стал меня преследовать.

– Ух ты! Не знал, что у тебя низкая самооценка.

– И как же ты вычислил, где мои окна?

– О, ну это было довольно просто, – протягивает он. Затихает ненадолго. Придумывает. – Я следил за тобой несколько раз, ждал, пока ты войдёшь в подъезд. А потом смотрел на окна, где зажгут свет.

– Несостыковка. А если меня дома уже ждут? Я ведь живу не одна. И свет давно горит.

– Ну… Представь, что ты приходишь раньше. Заходишь в пустую квартиру, включаешь везде свет. Подходишь к окну… и тебе кажется, что молодой человек внизу уже не в первый раз стоит и смотрит на твои окна. И, кажется, ты знаешь его… Он смотрит прямо на тебя. Смотри внимательнее, видишь?

Я невольно ищу его глазами под окнами.

– Да ну тебя! Ты фантазёр.

– И вдруг он исчезает. А ты совсем одна в квартире. И так тихо вокруг. И раздаётся звонок в дверь. Наверное, это подруга – думаешь ты. Не смотришь в глазок. Ты уже вставила ключ, и поворачиваешь его в замке, и вспоминаешь, что у неё всегда есть с собой ключи. Но ты уже открыла дверь… – Он делает паузу. Снова выдыхает в трубку: – А за дверью он. Ты замираешь. Ещё цепляешься за дверь пальцами, пытаешься толкнуть её назад. Но он сильнее тебя. И он уже внутри.

Я ощущаю, как дыхание моё замедляется, становится глубже. Хотела бы я оказаться с ним в квартире одна.

– Тебе нравится то, что я говорю?

– Нравится, – выдыхаю я.

– Мне рассказать тебе, что будет дальше?

– Расскажи, – прошу я.

– Он захлопывает за собой дверь. Его пальцы прокручивают ключ в замке. И только этот щелчок приносит тебе осознание, что ты с ним одна здесь, в запертой квартире. Ты узнаёшь его лицо?

– Нет. На улице было слишком холодно, и он надвинул шарф до самых глаз, пока выслеживал меня.

– Но его глаза ты видишь. Ты запомнила их с вашей первой встречи. Они зелёные. Такая редкость. И ты запомнила, как он смотрел на тебя. Это невозможно забыть. Тот взгляд. Ты ни с кем его не спутаешь.

– Да. Я уже видела его. Я прикасалась к его рукам, когда он приходил ко мне на работу. Я втирала в них крем, и смотрела в его глаза снизу вверх. Но тогда его руки были тёплыми.

– А теперь они ледяные. Откуда ты это знаешь? Он трогает тебя?

– Он схватил меня за шею сзади, когда я побежала. И сдавил. Он держит меня так крепко, что я не могу сдвинуться с места. И холод его пальцев пронизывает меня насквозь. Я чувствую, как моя кожа покрывается мурашками. От холода. И от страха.

– Что он делает? Почему вы продолжаете стоять на месте?

– Он стягивает с себя шарф. Медленно. Он никуда не спешит. Он знает, что никто не придёт до самого утра. И всю эту ночь он может делать со мной, что хочет.

– Он собирается связать тебя?

– Нет. Он накидывает шарф на мою шею. Петлёй. Я видела на крупной вязи ткани иней, когда он переступал порог. И теперь этот иней ломается на моей коже, когда он затягивает шарф на моей шее. И холодная влага быстрыми струйками бежит вниз, промачивает майку, скользит по моей груди.

– Ему так нравится, что ты дрожишь.

– Ему нравится, что я боюсь его?

– Нет. Ему нравится твой трепет. Ты кричишь телом. Но с твоих губ скатывается только немой воздух. Почему ты такая тихая? Почему не зовёшь на помощь?

– Потому что я хочу его. Я хочу его с нашей первой встречи.

– Где он хочет трахнуть тебя сначала? В комнате? Прямо на полу коридора? Он хочет смотреть на тебя в зеркало, когда войдёт сзади?

– Он видит окно с распахнутыми шторами на кухне. То самое, у которого я стояла несколько минут назад, когда он ещё был снаружи. И толкает меня туда. Давит на мою шею ладонью, пока мои бёдра не упираются в подоконник.

– Теперь он видит твоё отражение. Твоё быстрое дыхание делает стекло мутным.

– Я хочу, чтобы он трогал мою грудь.

– Он гладит твои распахнутые губы пальцами, скользит вниз, проводит по голым соскам через майку.

– Сталкивает ткань вниз, и его ледяные пальцы проводят вдоль ореола, не касаясь соска. Он дразнит себя. И меня.

– Он чуть нагибает тебя вперёд, вдавливая твою грудь в ледяное стекло.

– Я слышу, как он расстёгивает молнию на своих джинсах.

За спиной скрип паркета. Я испуганно оборачиваюсь… Никита, чёрт его возьми! Он открывает дверь в кухню, и мне приходится сбросить звонок.

Я едва успеваю оторваться от стекла и одёрнуть майку.

Глава 1

    Месяцем ранее

Я – неудачница. Мне не везёт во всём. Нет ничего – ни денег, ни нормальной работы, ни своего жилья. Я не замужем – живу с молодым человеком на съёмной квартире. У меня нет друзей. Я общаюсь с девчонками на работе, но только во время трудового дня. Никита говорит, что это нормально. Вот только среди моих коллег есть те, кто дружит между собой. Они созваниваются в выходные, ходят вместе в кафе. Взять ту же Ленку, которая общается со мной больше всех: вчера они ходили с Катей по магазинам. Чем та Катя лучше меня? У нас даже имена одинаковые… Я чувствую себя изгоем, когда на прощание Света, например, целует всех девчонок в щёку, а мне машет рукой – будто я заразный больной.

Я смотрю через окно маршрутки на промозглое осеннее утро. Люди на тротуарах кутаются в тёмные куртки и пальто, спешат на работу. Город ожил ещё несколько часов назад – в Москве день начинается очень рано, особенно для тех, кто живёт далеко от центра. В стекле отражается моё лицо. Какая же я уродина! Больше всего ненавижу свои жирные щёки – они делают меня похожей на хомяка; кожа на них красная, неровная, что особенно бросается в глаза под беспощадным утренним солнцем. Эти дурацкие щёки портят всё моё лицо: мой курносый нос на их фоне кажется недоразвитым, я всё время пучу глаза, чтобы они казались больше, и над бровями скукоживаются горизонтальные складки, я стараюсь уложить волосы так, чтобы прикрыть ими свои щёки, и от этого они быстро салятся и опадают коричневыми патлами. Фу, даже смотреть на себя противно! Отворачиваюсь от окна, машинально опускаю глаза и смотрю на свои расплющенные бёдра. Про свою фигуру я вообще молчу… Вздыхаю так тяжело, что женщина на соседнем кресле бросает на меня подозрительный взгляд.

У меня никогда не было поклонников. Когда мои одноклассницы в тринадцать лет бежали за угол школы на свидания, я только с завистью провожала их взглядом и плелась домой. Зато любви без взаимности было выше крыши. Сначала Вова в детском саду, обаятельный блондин с невероятными ультрамариновыми глазами, упрямый и хулиганистый, заводила всей группы – он сказал, что я толстая, поэтому он не будет со мной играть. А потом все ребята дразнили меня: «теле-теле тесто, жирная невеста». В одиннадцать лет родители отправили меня в художественную школу, потому что им некуда было девать меня по вторникам и четвергам, и там я влюбилась в Андрея, печального сероглазого мальчика на несколько лет старше меня; он рисовал самые красивые пейзажи в стиле Моне. У Андрея было отличное чувство всей палитры «vert de», поэтому особенно хорошо у него выходили те месяца, когда природа зелёная. И я мечтала, что между неспелыми персиками и виридоновыми травами он когда-нибудь всунет моё розовое пухлое лицо. Это была очень сильная и непродолжительная любовь. Я ждала его после занятий и молча шла чуть позади, почти рядом. И он тоже всегда молчал. Я провожала его до дома, и он захлопывал перед моим носом дверь в подъезд, даже не обернувшись, будто меня не существовало. А однажды не пришёл на занятия. Я думала, что заболел. Но он не пришёл раз, потом два, а потом я узнала, что он переехал с родителями в другой город.

В шестнадцать мне понравился одноклассник Саша, стройный высокий брюнет с тёмными глазами цвета жжёного кофе; отличник, занял первое место по математической олимпиаде в городе. Он не интересовал меня до тех пор, пока однажды не поднял мой учебник с пола, который сам же случайно уронил. Его вежливость запала мне в душу, и я стала поглядывать на него украдкой на уроках. Иногда мы встречались взглядами. Я начала думать, что он уронил учебник специально, чтобы проявить ко мне внимание. Я смотрела на его затылок уроки напролёт, а когда он случайно оборачивался и натыкался на мой взгляд – моё сердце наполнялось теплом. Мне казалось, что он тоже что-то чувствует ко мне. А потом у него появилась привычка садиться на задние парты, где мне его было не видно. Я подумала, что он просто выбирал места, откуда удобно за мной наблюдать. Приходилось всё время поворачиваться и делать вид, что я ищу что-то в сумке, пока я исподлобья смотрела на него. Когда я обнаружила закономерность, что сидит он на всех уроках с Вероникой, я пришла к выводу, что стоит с ним поговорить. Долго обдумывала этот разговор. Шли месяцы, сокращалось время до окончания школы, мои оценки скатились к твёрдым тройкам. А я всё искала нужные слова и удобный момент. Получилось всё как обычно и происходит в моей жизни: через жопу. Я случайно увидела его в очереди на кассе в магазине, одного. Я подошла к нему, он обернулся и посмотрел на меня. Надо было что-то сказать, а я не могу: сердце клокочет, во рту пересохло, слова перемешались в голове. Он отвернулся, я набрала воздуха побольше и выпалила:

– Нам надо поговорить.

Он обернулся снова, и спокойным голосом предложил:

– Говори.

– Что, прямо здесь?

– А что такое?

Я покосилась на людей вокруг, и мне показалось, что все на нас смотрят. Я начала мямлить, запинаться. Он не мог понять ни слова, щурился, склонялся ко мне. Наконец, раздражённо вскрикнул:

– Говори громче!

На нас обернулись люди, и я не то чтобы сказала, скорее провизжала:

– Я люблю тебя!

Он вскинул бровь, смерил меня тяжёлым взглядом, и сказал, что «это было очевидно». Я молча ждала продолжения. Он устало выдохнул. Выпускал воздух так лениво, что его щёки были похожи на сдувающийся воздушный шар. И сказал: «честно говоря, мне это неинтересно; у тебя стереотипная внешность и скудный ум». До сих пор помню это ощущение, как краска залила моё лицо, и я не могла сдвинуться с места. Было очень унизительно.

Выхожу из маршрутки и топаю к метро. Что ещё со мной не так? Моя, скажем так, карьера. Эта тема особенно будет мусолиться сегодня вечером кое-кем. В свои двадцать пять я работаю консультантом в магазине косметики. У меня нет ни специального, ни высшего образования. Моя зарплата никогда не переваливала за двадцать тысяч. В Москве это не то что гроши, при съёмном жилье это просто невозможные для физического выживания деньги. Если бы я жила в своём городе… Но Никита говорит, что это нормально. Что я правильно сделала, что приехала сюда. Что нужно лишь немного времени, и всё наладится. Возможно, я даже смогу пойти учиться. Он такой оптимист. И романтик. Он всё время говорит, что если бы я осталась в своём городе, мы никогда бы не встретились. А без меня его жизнь была бы «пуста и бессмысленна».

Толпа вдавливает меня в противоположную дверь вагона, и я вжимаюсь в высокого и тучного мужчину, от которого несёт дешёвым одеколоном. Как ни странно, более чем за три года работы в помещении, где изо дня в день происходит кощунственное смешение дорогих ароматов с откровенным ширпотребом, обоняние у меня по-прежнему отменное. Но какой от этого толк, если мой мужчина вынужден пользоваться дезодорантом для эконом-класса, а туалетную воду позволить себе не может в принципе. Про себя я молчу. У меня очень плохой вкус – вот, кстати, ещё о чём вспомнила. Я одеваюсь по-рыночному, вульгарно крашусь, и совершенно не слежу за тем, как выглядит мой мужчина: на нём плохо сидит одежда, и каждому встречному видно, сколько эта одежда стоит. Именно такие слова она говорила Никите, когда он познакомил нас. Я очень долго выпытывала у него, какое впечатление произвела на Ирину. Никита не умеет врать, но и расстраивать меня он очень не хотел. Мне, конечно, было ужасно обидно, я даже расплакалась. Но он успокоил меня тем, что его сестра так относится ко всем людям. Она такой человек. Она всех меряет по зарплате и должности. И мы с Никитой, по её мнению, оба лузеры. Только он – её брат, а я ей абсолютно чужая. Мы ведь даже с ним не женаты.

Мы вместе уже полтора года. Съехались почти сразу после знакомства, вот так быстро у нас всё завертелось. С тех пор я готовлю ему, стираю, глажу, убираю, приношу деньги в общий бюджет. Он говорит, что очень любит меня. И мы обязательно поженимся, когда накопим денег. Мы кладём их в банк, чтобы набежали проценты. Нам нужно хотя бы триста тысяч. По крайне мере, когда мы всё рассчитывали, такой минимум получился: чтобы лимузин, белое платье и голуби – всё как у людей. Никите очень важно отпраздновать свадьбу в Питере, его родном городе. Там есть кафе «Васильки». Когда его отец сделал предложение его маме в этом месте, это был обычный советский ресторан. Теперь единственное, что осталось прежним от этого ресторана – люстра в виде огромной рыбы с венком из васильков на голове. Сейчас питерские «Васильки» превратились в популярный для тусовок паб, и цены там, понятное дело… зашкаливают. Пока мы накопили почти полтинник. Мда. И я до сих пор не знакома с его родителями. Вот так вот. Я действительно полный ноль. У меня нет ничего. Почему я думаю обо всём этом сейчас?

Выхожу из метро. Наш магазин находится в пятнадцати минутах от станции, но точка проходная. Правда, зимой очень холодно добираться пешком, улица прямая и продувается как проспект. Ёжусь, сжимаюсь под одеждой, скукоживаюсь. Неудивительно, что ко мне никогда не подходят знакомиться на улице. Когда холодно, я семеню ножками, сутулюсь, опускаю глаза в землю. Когда жарко, я сильно потею, и очень стесняюсь этого. Мне всегда кажется, что кофта подмышками промокла, и я прижимаю руки близко к телу. Поэтому тоже сутулюсь. Сутулюсь всегда. К тому же я неуютно чувствую себя, когда на мне мало одежды. Всем сразу видны эти отвратительные жирные складки на боках, и мои ноги… о, эти ужасные ноги, с красными прожилками на ляжках, с уродливыми ямами в коже от целлюлита. Но Никита говорит, что я очень красивая. И я никак не могу понять, в чём подвох. Он очень хороший. И, наверное, ему очень жалко меня.

Я думаю обо всём этом сейчас, потому что сегодня вечером к нам приедет Ирина. И начнёт перечислять все мои недостатки, и снова задаст ему вопрос: «зачем тебе эта?»

– Эй!

Возглас кажется мне агрессивным, и я невольно ускоряю шаг.

– Эй! Ты! С бутылкой! – молодой хриплый голос. Его эхо перемешивается с грохотом электрички. Грязный свет её окон бьёт сквозь кусты.

Справа от меня. Трое. Идут в мою сторону.

Другой голос:

– Тебе, тебе! Стой!

Мои пальцы впиваются в бутылку с шампанским. Шаг замедляется.

Один из них отшвыривает сигарету вбок, и она вертится, как волчок. Его злое лицо похоже на морду питбуля. Волосы короткие, как щетина. Мочки ушей скошены.

Пожалуйста. Я ведь уже вижу поворот к нашему дому. Я ведь почти дошла.

– У неё сумки нет, – говорит один из них.

– Есть-есть, за жирной задницей не видно.

– И есть бухло.

– А закурить?

– Я не курю, – шепчу я.

Рывком один из них придвигает ко мне своё лицо: худое, вытянутое, с выцветшими глазами. Он шумно обнюхивает мои волосы:

– Она не курит. Но пахнет от неё дерьмово.

Пар из его рта окутывает меня вместе с запахом ацетона.

– Ребят, я здесь живу. И меня ждут дома, – пищу я.

– У тебя есть три рубля? Каждому из нас.

Я вжимаю голову в плечи и не могу сделать ни шагу. Почему я не успела? Почему вообще я пошла сюда? Это несправедливо! Это было подло – гнать меня за шампанским для неё в одиннадцать вечера через окраины города.

– Отпусти! – я отдёргиваю руку, когда один из них, самый низкий и пухлый, хватает меня за локоть. Ткань куртки с противным свистом выскользнула из его коротких пальцев.

– Оп, – другой перехватывает бутылку.