скачать книгу бесплатно
Чистильщик. Криминальный роман
Андрей Рачковский
Небольшой городок, в котором правит криминал. Правоохранительные органы полностью коррумпированы. В городок направляется комиссия из офицеров госбезопасности. Которых подставляют и объявляют в качестве опаснейших преступников… В игру вступает Чистильщик – суперпрофессионал, для которого нет ничего невозможного. Сможет ли он в одиночку справиться со спрутом и восстановить имя офицеров?
Чистильщик
Криминальный роман
Андрей Рачковский
© Андрей Рачковский, 2017
ISBN 978-5-4483-8982-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
18:56. Вот и все – закончился рабочий день, можно и домой собираться. Осталось лишь навести легкий порядок на столе. Папки с делами можно не убирать – завтра новый день. Снова придется их доставать, снова прорабатывать, снова ломать голову, ища различные подходы и решения этих уголовных дел. А вот карандаши и смятые листки бумаги можно убрать. Можно даже выбросить – завтра вместо них будет множество других, также исписанных и также смятых.19:00. Телефонный звонок застал старшего следователя по особым делам городской прокуратуры Иванцова уже на пороге. С секунду помедлив, он вернулся в кабинет, поднял трубку. – Следователь Иванцов! – бросил он в трубку. – Гражданин следователь! – раздался в трубке хриплый голос.Меньше всего Иванцов ожидал и хотел его сейчас слышать. Этот голос впервые позвонил ему неделю назад, после того, как оперативники «взяли» довольно жирную птицу. На крупного и широко известного в преступном мире авторитета по кличке Швед в горпрокуратуре было заведено несколько уголовных дел, и все по тяжким и особо тяжким делам. Дела-то были, да только не могли следователи доказать его вину, хотя и знали наверняка, что это он совершил. Не могли доказать вину по одной причине – не было доказательств. И свидетели, дававшие уже показания против него, вдруг начинали путаться в своих показаниях – показания одного и то же человека вдруг значительно расходились. Или же человек, всего в нескольких шагах от себя видевший преступника и поначалу сразу указавший на него, вдруг начинал сомневаться в своих словах – «не помню точно», «полумрак был», «возможно, что я ошибся». А один из подельников, уже согласившийся на сотрудничество, вдруг повесился в камере СИЗО. Сам повесился. Внезапно и неожиданно для всех. Повесился, несмотря на то, что все шнурки, лямки и веревки, были изъяты при досмотре. Равно как и все острые, режущие и колющие предметы. Сокамерники же ничего не видели и не слышали, так как крепко спали в ту ночь. И так рушилось все обвинение против того самого Шведа. По российскому законодательству, будь ты хоть трижды виновен, следствию необходимо еще и доказать твою вину, привести на суд свидетелей. Не смогут следователи доказать твою вину, если свидетелей не будет. А будут свидетели или нет, зависит от того, как ты сумеешь с ними договориться. А Швед умел договариваться. Даже находясь в камере СИЗО. Через братву, что осталась на воле. Через шестерок, таскавшую ему жратву каждый день. Через надзирателей, которые получали значительную надбавку к своей небольшой зарплате. Или же получали свою жизнь и жизни своих родных и близких ради небольших поблажек заключенному…
– Алло, гражданин следователь! – повторил хриплый голос. – Вы подумали над предложением?
– Перестаньте, прошу вас, – с раздражением проговорил Иванцов. – К чему весь этот балаган? Швед виновен, это знаете вы и знаем мы. И бесполезно угрожать, ваши угрозы ни к чему не приведут.
– А я не угрожал… Пока не угрожал, – в трубке раздались гудки. С пару секунд подержав трубку в руках, следователь положил ее на рычаг. Ему показалось, или при последних словах голос невидимого собеседника стал каким-то жестким? Следователь развернулся и вышел из кабинета.
…Через полчаса Иванцов подъехал к дому. Припарковав машину, он по привычке взглянул на окна третьего этажа. Там всегда горел свет. В небольшом зале и маленькой кухоньке. Где, перед его приходом, готовили ужин и ждали его возвращения его красавица-жена и маленькая, но тоже уже красавица, дочка. Многие сослуживцы открыто завидовали ему, когда он, в сопровождении жены и дочки приходил на редкие семейные мероприятия.Странно, но сегодня окна были темны. В них не горел свет. Ни в зале, ни на кухне. Иванцов ощутил легкое беспокойство. Быстрыми шагами он пересек небольшой дворик, окинув его внимательным взглядом – привычка, выработанная годами службы. Ничего подозрительного. Разве что на лавочке возле детской качели сидели, о чем-то споря, двое алкашей. К ним во двор вообще часто загуливали то алкаши, то даже бомжи. Снова нужно будет переговорить с участковым, чтобы тот немного «почистил» двор.Следователь вошел в подъезд и быстро поднялся на третий этаж. Открыл дверь своими ключами. Квартира встретила его непривычной темнотой и такой же непривычной тишиной. – Света? – спросил Иванцов, включая свет в прихожей. Ему никто не ответил. Почувствовав что-то неладное, он, не снимая обуви, прошел в зал, включил свет. В зале не было никого. Все вещи были аккуратно сложены, так, как обычно их складывала его жена Светлана. Но куда делись его жена и дочь? Они всегда были дома, всегда встречали его со службы. Зазвонил телефон.
– Алло! – бросил в трубку следователь.
– Гражданин следователь, – в трубке раздался уже знакомый и противный до невозможности хриплый голос. – Вы уже дома?
Иванцов не ответил. Лишь почувствовал, как по спине пробежал мелкий и противный холодок.
– Вы не обеспокоены отсутствием своих жены и дочери?
– Где они? Что с ними?
– Они возле меня, ждут своего папу и мужа… С ними пока что все нормально, но это ненадолго. Папа их не любит, он не подумал над серьезным предложением серьезного дяди…
– Я хочу их услышать, – твердым, как всегда на службе, прервал тираду звонившего Иванцов. Не исключено, что Светлана с дочерью вышла в магазин или уехала к маме. А это – это просто понты. Просто запугивание.
В трубке послышались какие-то шумы, чьи-то разговоры, потом в трубку прорезался голос:
– Леша! Лешенька!!! – этот голос он узнал бы из сотни, из тысячи…
– Света! Света!!!
– Хватит, следак, побазарил с телкой, – снова тот хриплый голос. – Убедился, что это не понты?
– Что вы хотите? – немного дрогнувшим голосом спросил следователь
– Уже ничего… – ответил голос. Помолчав несколько секунд, добавил: – Хотя… Хотел бы, чтобы ты кое-что услышал… Чтобы понял свою ошибку…
Неожиданно громко в трубке крик. Крик его Светланы. И детский плач. Плач его дочки. И громкий выстрел. Секундную тишину прорезал новый женский вопль. Полный боли, отчаяния, ужаса… И следователь все понял. Абсолютно все. И то, что звонки не были простым запугиванием. И то, что звонивший не был нанятым за бутылку бомжом или алкашом. И то, что означал выстрел…
Положив трубку на место, Иванцов опустился на спинку кресла, стоявшего рядом. Через несколько минут следователь поднялся с кресла. Поднял трубку телефона и сделал два звонка. Первый – на местную АТС. Где представившись, потребовал выяснить номер только звонившего ему абонента и его адрес. Второй – своему старому другу, майору Голубеву, служившему в ОМОНе. Не объясняя причин, попросил поднять отряд его бойцов. Друг не отказал. Слишком хорошо знали друг друга, чтобы так шутить. Голубев заверил, что через пять минут, максимум через десять, будет с бойцами возле его подъезда.
Затем следователь подошел к стоящему в углу зала небольшому шкафчику. Выдвинув до упора верхний ящичек, он с силой рванул его на себя. Вырванный ящик полетел на пол, разбрасывая содержимое. Следователь сунул руку в шкафчик и вытащил оттуда небольшую коробку. Открыв ее, достал сверток. Не торопясь, развернул. На куске ветоши лежал смазанный ПМ. Неучтенный нигде и никем пистолет, по какой-то причине спрятанный следователем. Достал из коробки снаряженный магазин, вставил его в пистолет, передернул затвор. Зазвонил телефон. Иванцов ответил на звонок. Теперь он знал телефон и адрес звонившего ему. Осталось лишь встретиться с похитителем…
Ну, вот и все. Он готов. Они хотели, чтобы он прекратил уголовные дела по Шведу. Хотели, чтобы он нарушил закон. Он готов. Он нарушит закон….
Старший следователь по особым делам аккуратно выключил свет в квартире, вышел на пустую лестничную площадку. Аккуратно запер за собой дверь квартиры и вышел на улицу. Майора Голубева и ОМОНа еще не было. Были только те самые два алкоголика, которые безуспешно пытались прикурить. Дешевая зажигалка не хотела загораться, давая только искры, но не огонь. Увидев вышедшего из подъезда и закурившего мужчину, алкаши, шатаясь, двинулись к нему, заплетавшимися языками прося огоньку. Иванцову не было жаль огня. После событий последнего получаса ему не было жалко даже собственной жизни. Иванцов достал зажигалку, щелкнул ею и поднес маленькое пламя к прыгавшей во рту ближайшего алкоголика сигарете. Тот начал прикуривать. И, когда второй алкаш неожиданно резко шагнул за плечо, следователь не успел отреагировать. А в следующее мгновение алкоголик резким движением ударил его в бок. В руке алкаша в наступавших сумерках блеснул металл. Заточка вошла точно в печень, разрезая ее, словно бритва. Ударивший дважды прокрутил заточку, разрывая ее. Иванцов успел открыть рот, но не успел даже застонать – стоявший перед ним первый алкаш вдруг выплюнул сигарету и, перестав шататься, с силой ударил в солнечное сплетение. Хватая ртом воздух, следователь повалился на грязный пыльный асфальт. Угасающим взглядом он увидел фигуры двух алкоголиков, быстро удалявшихся прочь четким шагом. Так может ходить только трезвый человек.
Прежде, чем умереть, следователь все понял. Это – расплата за ошибку. Которую он совершил, не желая отступать от закона и своих принципов. По которым жил всю свою службу… И всю свою жизнь…
Когда через три минуты приехал «КамАЗ» с бойцами ОМОНа, то старший следователь по особым делам был уже мертв. Его друг, майор Голубев, вызвал «Скорую» и милицию. Скорую, которая приехала через двенадцать минут. Милиция приехала через сорок пять минут. Хотя до ближайшего отделения было пешком двадцать минут. Это если неторопливым шагом. И сорок пять минут, если на машине. Оборудованной сиреной и мигалкой. На спецмашине, которая ехала на место преступления.
…В небольшой, но очень уютной и дорогой сауне сегодня было малолюдно и многолюдно одновременно. Малолюдно – потому что занят был всего один номер «люкс». Многолюдно – потому что весь персонал обслуживал только этот один номер «люкс». И все равно не справлялся. Поэтому привлекли дополнительный персонал. Из кафе, принадлежавшего также хозяину сауны. На дверях был повешен большой лист бумаги с надписью «Закрыто по техническим причинам». Технических причин не было. Было желание клиента, занявшего номер «люкс». Отказать ему не решился даже сам владелец сауны. Потому что хотел жить. Очень хотел…
Сидящие в удобных кожаных диванах здоровенные амбалы с бритыми головами курили, стряхивая пепел прямо на пол. Между перекурами они рассказывали непристойные и похабные анекдоты, громко ржали над ними. Иногда хлопали по ягодицам пробегавших мимо официанток. Ловя их взгляды, ржали еще громче. Владелец сауны, проходя мимо, бросал на них презрительный взгляд, но не решался сделать им замечание. Потому что не положено. Потому что он их выше. Потому что они – простые «быки». Как и те, что дежурили возле черного выхода. Ему положено было разговаривать с хозяевами этих «быков».
К владельцу сауны подбежала зареванная официантка. Новенькая. Из тех, кого он привлек из кафе. Да и в кафе она устроилась-то всего неделю-полторы назад. И работала эту неделю. Хорошо работала. В две смены. Потому что деньги были нужны. Очень были нужны.
– Григооорий Викторовииич! – рыдая, кинулась она к владельцу сауны. Оказалась, что она униформу где-то порвала. Сильно порвала – почти до живота разорвала. Новую. Которую сегодня только получила, чтобы «люкс» обслуживать. И уже порвала.
– Где костюм порвала? – грозно прорычал Григорий Викторович.
– Эт-то не я… – сквозь слезы ответила официантка. – Эт-то оони…
– Кто?! – Они… я им во-водку принесла, а они… – заливаясь слезами, объясняла официантка.
– А они… меня повалили-и и начали о-одежду рвать… Е-еле вырвалась… и… и убежала…
– Дура! – Григорий Викторович замахнулся, но не ударил. Хотя нужно было бы. Следовало бы. А то позволяют себе невесть чего. Подумать только, вырвалась и убежала! Да с ним за нее такое сделают! Даже думать страшно, что с ним могут сделать. – Дура!!!
Оказывается, что она еще и волосы распустила. Хотя он лично дал всем указание волосы собрать. Сам. Лично. Всем. А она распустила. Оттолкнул он ее от себя, приказал умыться и в порядок себя привести. И поспешил в «люкс», откуда его уже звали. «Люкс» был большим номером. Очень большим. И дорогим. В люксе была комната отдыха. В которую могли вместиться пятнадцать-двадцать человек. И парная человек на десять. И бассейн. Метров десять в длину и метров пять в ширину. Этот «люкс» снимал всегда один и тот же человек. Ну как снимал… Обычно звонил и бронировал. Бесплатно. И заказывал еду и выпивку. Тоже бесплатно. И Григорий Викторович, владелец сауны и кафе, предоставлял ему номер «люкс». Бесплатно. И еду тоже предоставлял. Вместе с выпивкой. Тоже бесплатно. Но этим он выигрывал. Никто на него не «наезжал». Никто не требовал денег за «крышу». Потому что все знали, кто у него в сауне отдыхает. Все знали. Весь их городок. Поэтому и не решались.
Григорий Викторович постучался в дверь номера, из-за которой доносились шум и крики. Осторожно приоткрыв дверь, просунул в проем свое тучное, полное тело. На дорогом кожаном диване сидели двое абсолютно голых, почти полностью – с ног до головы – татуированных здоровенных парня. Они по очереди курили здоровенную самокрутку, задолго задерживая дым в легких и глупо ржали, когда его выпускали. На появление владельца сауны они никак не отреагировали. Григорий Викторович осторожно двинулся дальше, к большому, самому широкому и самому дорогому дивану, перед которым стоял стол, заставленный разными деликатесами. И алкоголем. Самым дорогим. Справа стоял еще один кожаный диван. На котором двое таких же татуированных парней одновременно насиловали девушку. Которая работала у него. Официанткой. Рядом с ними еще один парень насиловал другую официантку. Григорий Викторович поморщился, отвернулся от дивана. Продолжил свой путь. Возле стола он остановился. Напротив него, за столом, на широком и дорогом диване, сидел Он. Клиент. Тот самый, который постоянно заказывал этот номер. Сидел, чувствуя себя Хозяином. Так оно, в принципе, и было. Окружающие его люди были всего-навсего его приспешниками. А он был Хозяином. Их Хозяином. Его, Григория Викторовича, Хозяином. Хозяином этого города.
Григорий Викторович встретился с ним взглядом. И не выдержал. Отвел взгляд. И поспешно, едва не кланяясь, произнес:
– Здравствуйте, Эдуард…
– Ну, здорово, Гриша! – оборвал его Хозяин. И, поморщившись, добавил: – И зачем фамильярность? Я сегодня отдыхаю. Устал, знаешь ли, от тюремных шконок. Неудобно там…
Опрокинул в рот стопку водки, закусил соленым огурчиком. Посмотрел на Григория Викторовича. Тот почувствовал, как противно по спине пробежал холодок. Несмотря на тепло.
– Вот я отдыхаю… И ребята мои… – Хозяин обвел взглядом сидевшие слева и справа от него татуированные тела. И те, что насилием занимались, тоже взглядом обвел, – тоже отдыхают… А ты мне, Гриша, фамильярность… Для своих я просто Швед. Ты меня понимаешь, Гриша?
– Да, Эд… То есть Швед…
– Ну вот и лады… Да ты присядь, Гриша, выпей!
– Н-нет, Швед… Спасибо… – проблеял Гриша.Он не понимал, куда Швед клонит. Однажды Гриша стал свидетелем, как Швед, разговаривая вот таким вот дружелюбным образом, насмерть забил своего собеседника. И с тех пор не взлюбил Гриша такие разговоры. Ох как не взлюбил!
– А скажи мне, Гриша, обидел я тебя чем-нибудь? Или ты чем-то недоволен?
От этих слов не только холодок по спине Гриши пробежал. Он моментально взмок. Холодным, липким и противным потом покрылся. Весь. Полностью. И еще колени затряслись. Мелко. И противно.
– Н-н-нет, Швед, нич-чем… – заикаясь, ответил Гриша.
– Так зачем ты меня с ребятами обижаешь?! – при этих словах Гриша побледнел. Даже чуть в обморок не упал. Едва удержался. Чудом устоял. – Ребят моих не уважаешь?
У Гриши словно дар речи пропал. Стоял и молча смотрел на Шведа. Молча. Потому что ничего сказать не мог. Швед не обратил внимания на его молчание.
– Моему братку тут официанточка твоя приглянулась… Приятное ей хотел сделать, а она… Она все лицо ему расцарапала… Ой, не дело это, Гриша, ой, не дело…
И Григорий Викторович все понял. Все абсолютно. Что-то бессвязно бормоча в свое оправдание, он попятился назад, к двери. Чтобы исправить ошибку. Чужую ошибку. Которая могла стать его ошибкой. Даже против его желания…
– Братва!!! Айда в бассейн! – истошным воплем заорал один из братков и, подскочив, помчался к дверям в бассейн, сверкая филейными частями своего тела и наколками на них.
Гриша выскочил за дверь, плотно прикрыл ее. С минуту стоял, приходя в себя. Успокаивая трясущиеся колени. Выравнивая дыхание. Вытирая пот.
Через две минуты в «люкс» силой втолкнули ту официантку, что пять минут назад подбежала к нему, ища защиты. Всего пять минут назад. Которые показались Грише целой вечностью. Гриша поднялся к себе в каморку, которую называл «кабинетом». И там залпом выпил почти полбутылки дорогого коньяка. Один выпил. Из горла, не пьянея. Затем спустился, что называется, «к народу».
Через час официантку выкинули в коридор. Избитую. Истерзанную. Окровавленную. Изнасилованную. Изнасилованную по несколько раз толпой пьяных ублюдков, пустивших ее «по кругу».
Еще через полчаса вдруг исчезли почти все официантки. Ситуацию пояснила администраторша Риточка, без слов, но с выражением ткнув указательным пальцем в сторону «люкса». Гриша все понял. И снова выпил полстакана коньяка. Не закусывая. И посмотрел на Риточку. Она была красивой и везучей. Едва только она появилась в сауне, как на нее положил глаз сам Швед. Около месяца она сопровождала его почти повсюду. Часто даже на работу не являлась. А иногда приходила, шатаясь от усталости, с красными опухшими глазами от бессонных ночей. Она шла враскорячку – по-другому, после «отдыха» со Шведом не получалось – в подсобку, где отсыпалась. Если ей, конечно, это позволял Швед. Само собой, что на фаворитку пахана никто из братков даже голоса не повышал. Даже когда Швед остыл к Риточке, ни один из братков не осмелился ее обидеть. А ну как вспомнит Швед про свою «бывшую»? И тогда обидчику несдобровать. Семь шкур ведь спустит. А после еще и сожрать заставит. Так и стала бывшая любовница хозяина города спокойно жить, не опасаясь домогательств братков. Но еще Риточка была наблюдательной. Много раз она ловила жадный взгляд Гриши. И понимала его. Понимала, какие стрессы он испытывает с такой работой. Понимала, какой вред его, Гришиному, здоровью от этого наносится. И как это вредно. И еще Риточка была чувствительным человеком. Она сочувствовала Грише. И помогала ему снять стрессы, наносящие вред его здоровью. В основном, в его «кабинете». Одним словом, была человеком. Причем хорошим. А хорошему человеку и работу хорошую нужно. И зарплата у хорошего человека должна быть хорошей. И поэтому стала Риточка старшим администратором. Фактически, его замом стала. За него дела вела, когда он в кафе был. Или на отдыхе. Или болел. Не мог ведь Гриша везде успеть…
Начал Гриша понемногу успокаиваться – обошлось все вроде. Исправил он ошибку молодой и неопытной официантки. Да и коньяк свое дело начал делать… Успокаивался Гриша… И успокоился бы, если бы не Риточка. Прибавила она звук у работающего телевизора. Большого телевизора. Подарка Шведа. Для любимой сауны. А по телевизору новости показывали. Про убитого неделю назад следователя по особо важным делам. Говорили, что убийством послужил обычный грабеж. Оказал сопротивление следователь. Вот его и пырнули ножом. А так отдал бы деньги, ну, или карманы бы вывернул. Зато жив бы остался… Не понимал Гриша таких людей. Всем сердцем не понимал… Но новости были не про следователя. Показывали того самого майора, что над телом мертвого следователя прилюдно поклялся его убийц даже из-под земли достать. Его клятву потом по всем каналам показывали, во всех новостях. Даже надежда у некоторых граждан появилась…
На следующий день после похорон следователя внезапно для всех ОМОН начал шерстить весь город. Бойцы работали, казалось, по двадцать четыре часа в сутки. Первым делом наведались на местные рынки, где было задержано много народу. Среди задержанных оказалось несколько находящихся в розыске личностей. Потом затрещали все малины и притоны в городе. И снова – толпы задержанных. И снова – рецидивисты, находящиеся в розыске, некоторые – даже в федеральном. И снова – облавы, облавы и облавы… Журналисты и репортеры, вовремя оказавшиеся на месте облав, успевали заснять бойцов ОМОНа в масках, выводящих задержанных. А впереди всегда шел этот майор. Без маски, не скрывая свое лицо…
И вот ведь каким поганым оказался этот майор. Который прилюдно клялся у мертвого тела товарища найти и наказать убийц. По новостям подробно это показали и рассказали. Пьяницей он был. Вот и вчера, напившись до чертиков со своими подчиненными, чего-то с ними не поделил. В итоге выстрелом в лицо из табельного оружия убил одного сослуживца. А потом и второго. Чтобы свидетелей не оставлять. Но в соседней комнате находилась жена. И двое детей. Мальчик и девочка. Трех и пяти лет. Майор был профессионалом. А профессионал следов не оставляет. Равно как и свидетелей. Собственноручно расстреляв жену и детей, он решил скрыться с места преступления. Но помешали сотрудники милиции, которых вызвали перепуганные соседи, слышавшие выстрелы. Обложенный со всех сторон, майор покончил с собой, выстрелив себе в голову. При обыске у него дома обнаружили целый арсенал оружия. И большую сумму денег. Которые, как установила экспертиза, были похищены в прошлом году при нападении на инкассаторскую машину, при котором погибли двое инкассаторов…
Вот ведь какой сволочью оказался этот майор. Настоящим оборотнем в погонах… Гриша зло плюнул на пол. Испортил ему выпуск новостей поднявшееся было настроение. Риточка растерянно смотрела на него. А Гриша снова опрокинул в себя полстакана дорогого коньяка, и, взглянув на Риточку, взял ее за руку. И повел в свой кабинет. Снимать стресс…
Но не знал Гриша многого. Из того, что не показали по телевидению. Например, что погибший майор на дух не переносил спиртного. Или что во время ограбления тех инкассаторов в прошлом году, майор лежал в госпитале с тяжелым ранением, и что не мог даже до туалета добраться, не говоря уж о том, чтобы кого-то ограбить. Или что погибший майор никогда, кроме службы, не носил с собой оружия. А убитую им жену и двоих детей любил больше всего на свете. Больше жизни своей любил. И которую, не задумываясь, отдал бы за них, если бы это было нужно. Или что соседи слева уже месяц, как переехали, выставив квартиру на продажу. А соседкой справа была древняя дряхлая старушка, которую накануне «попойки» забрала к себе ее дочь. Не знал этого Гриша…
И журналисты вместе с корреспондентами, видимо, этого не знали… И участковый, что опрашивал соседей вместе с опергруппой, этого тоже, видимо, не знал… И судмедэксперт, который проводил экспертизу, видно, никудышный попался. Раз не знал, что у выстрела в упор и у выстрела с небольшого, но все же расстояния, совсем разные следы остаются. С такими заданиями легко справляются даже студенты, будущие судмедэксперты. А вот он, проработав почти десять лет, этого не знал. А еще никто не знал, что всего месяц назад майор прошел ВВК, признавшую его полностью здоровым. Как физически, так и психически…
– Итак, задачи ясны? – обведя всех присутствующих в небольшом зале взглядом, подвел итог совещания генерал Марченко. На форме большинства присутствующих красовались майорские и подполковничьи звезды. Несмотря на их довольно молодой возраст
Офицеры нестройными голосами утвердительно ответили на вопрос. Генерал еще раз посмотрел на присутствующих. Украдкой вздохнул. Эх, сюда бы его товарищей. И боевых, и с кем просто столкнула в жизни судьба. Товарищей, с которыми спина к спине отражали нападения. Нет, присутствующие не были плохими. Но они не имели того опыта, который имелся у генерала. Резко повернувшись, он усилием воли отогнал прочь нахлынувшие воспоминания. Приходится обходиться тем, что есть. Вернее, кем. Из опытных «стариков» уже почти никого не осталось. Да и чудо, что еще эти-то не ушли. Как многие другие. Мощная, великая некогда страна теряла былую славу и мощь. Сокращались целые подразделения, расформировывались дивизии, распродавался флот и бронетехника. Людей, посвятивших свою жизнь служению Родине, выбрасывали на улицу. Без средств к существованию. Просто списывали. Как ненужных. Остатки тех, кто еще остался при деле, уже не могли полноценно противостоять криминалу, растущим в геометрической процессии бандам. Некоторые из которых имели ежемесячный доход, сопоставимый с бюджетом небольшого города. Многие из силовых структур, которых выкинули на улицу, перешли на сторону криминала. И теперь работали на тех, на кого еще совсем недавно охотились. Перешли на их сторону по разным причинам. Одни – потому что ничего другого не умели. Другие – потому что в криминале они зарабатывали в несколько раз больше, чем прежде. Хотя делали ту же самую работу. Другие – потому что не было выхода. Не было работы. Не было денег. А были семьи. Были дети. Которые хотели есть. И приходилось идти на поклон к вчерашнему врагу. А тот понимал их, входил в их положение. Давал работу, платил деньги. Потому что ему требовались опытные люди. Профессионалы. Которые были не четой уркам, многие из которых не имели даже среднего образования.
Поэтому при деле остались лишь те, кто остался. Тот, кто сумел удержаться. Тот, кого чудом обошли реформы. И те, кто был фанатом своего дела. Остались еще такие. Генерал не раз в этом убеждался. Остались те, кто не продавался. Хотя, генерал знал это по собственному опыту, у каждого человека есть цена. Только у каждого разная. И нет никакой гарантии, что, не продавшись вчера и позавчера, он не продастся завтра. Вдруг захочет. Или заставят…
– Майор Бойцов со своей группой выдвигается завтра. По прибытии ознакомитесь с обстановкой непосредственно на месте. О всех нарушениях докладываете мне. Если что-то выяснится о коррупции в местных органах – немедленный доклад мне. Обо всех ЧП – немедленный доклад мне. Вопросы?
Вопросов не было. Задача была ясна майору Бойцову – убыть в сопровождении трех своих человек в небольшой городок, в котором в последнее время творилось что-то непонятное. Неофициальные источники сообщали, что город захлестнула волна преступности, что большинство правоохранительных органов коррумпированы, а городом неофициально правят криминальные авторитеты. Официальные источники опровергали сведения неофициальных. Город как город, ничего особенного. Да, случаются порой несчастные случаи, но без этого никак. А так – все в порядке. Истинное положение дел и предстояло выяснить майору Бойцову…
– Тогда вы свободны. Сейчас на инструктаж, после него получите полный расклад по ситуации в городе, также в вашем распоряжении будет вся оперативная информация. Все, готовьтесь! – майор поднялся, и, козырнув, вышел из кабинета. Генерал проводил его взглядом. После повернулся к присутствующим. – Вы тоже работайте. У каждого есть задачи… Если все всем понятно и нет вопросов, никого больше не задерживаю!
Зашумели задвигаемые стулья. Подчиненные покидали кабинет генерала. У многих были задумчивые лица – серьезные задачи поставил всем им генерал. Каждому. И предстояла теперь огромная работа.
Впрочем, как и всегда. И раньше ее было не мало, а теперь, когда на развалины могучей некогда страны, словно стервятники, слетелись все, кому не лень, работы только прибавилось. Снова бессонные ночи, опасные задания, и все нужно сделать так, чтобы не нарушить законы. Которые переписывались чуть ли не каждый день. Переписывались, чтобы служить тому, кто их писал. И быть полезным тому, кто их писал. Законы пишутся не народом. А тем, кто у власти. И не для народа. А для тех, кто у власти. Для их еще большей власти.
…Трое высоких, крепких мужчин вышли из большого, длинного автобуса. Междугородного автобуса. Одеты они были в просторную одежду. В руках – спортивные сумки. Вместе с другими прибывшими прошли через здание автовокзала, вышли на привокзальную площадь. Там остановились. Двое из них закурили. Прикуривая, они не зажмурились. Не опустили взгляд на сигарету. Прикуривая, они быстро, но внимательно оглядели небольшую площадь, взглядом ощупали каждого находящегося на ней. Вездесущие таксисты опытным взглядом без труда определили в них приезжих и бросились к ним, наперебой предлагая им свои услуги. Докурив, приезжие согласились на предложение одного из них. Он мигом убежал, а через минуту подъехал на стареньких бренчащих «Жигулях». Прибывшие загрузились в нее и назвали таксисту гостиницу, в которой были забронирован на них номер. Таксист резво взял с места.Через полчаса они выгрузились из машины, остановившейся возле серого, двухэтажного кирпичного здания. На котором, возле входных дверей, висела табличка «Гостиница Изабелла». Без смущения они вошли, взяли ключи и поднялись в номер. Тот был под стать зданию – маленькие комнатки на двух человек; душевые, в которых едва мог поместиться один взрослый человек; простая и дешевая мебель; застиранное, сероватого оттенка, но свежее постельное белье. Аккуратно поставив сумки, приехавшие собрались в номере. Предварительно полностью его проверили. На «жучки», на камеры, на диктофоны. Вернее, на их отсутствие. И начали негромко совещаться.Спустя минут десять сидящий в фойе лысоватый мужчина встал, свернул газету, которую читал, бросил ее в урну. Подошел к девушке за стойкой на входе. Что-то у нее спросил. Потом еще раз. Словно фокусник, достал откуда-то большую плитку шоколада, положил ее перед девушкой. Дорогого шоколада. Та, игриво улыбаясь, убрала шоколадку. Видимо, после такого маленького подарка разговор заладился. Девушка открыла журнал учета постояльцев, продиктовала мужчине фамилии прибывших. Тот широко осклабился, обнажив полный золотых зубов рот. Развернулся и вышел на улицу. Там, у входа в гостиницу, остановился и кому-то позвонил. Дозвонившись, сказал всего несколько слов. Рядом никого не было, поэтому никто и не слышал, что он сказал. А мужчина сказал-то всего-навсего невидимому собеседнику: «Это ОНИ. В Изабелле». После чего сел в стоящую напротив гостиницы 99-ую модель «Жигулей» и уехал.Новые посетители гостиницы «Изабелла», посовещавшись, разошлись по номерам. Гостиницу они так и не покинули. До самого утра. А утром, наспех позавтракав чаем и печеньем, купленным еще в дороге, вышли из гостиницы. Поймали проезжали местного «бомбилу». Назвали адрес
Минут через пятнадцать машина остановилась у здания центрального УВД. Мужчины расплатились с таксистом и уверенно вошли в здание. Сидевшему на входе дежурному показали небольшие красные корочки, после чего спокойно прошли. Дежурный их не остановил. Потому что права на это не имел. Прибывшие вели себя так, будто были здесь главными. Нагло вели себя. Нахально. И также нахально, без стука, они вошли в кабинет начальника. Бесцеремонно расселись на стулья. На плохо скрываемое раздражение начальника показали свои удостоверения. И вкратце объяснили, почему они здесь и что они здесь делают. Начальнику не нравилось, что в его дела и владения вторглись посторонние, но ничего поделать он не мог. Не мог отказать им в их требованиях. Потому что старший среди «посторонних» положил на стол несколько листов бумаги. Обычной бумаги. На которой был напечатан некрупный текст, а внизу стояло несколько размашистых подписей, поверх которых – гербовые печати. И, после прочтения этих листов бумаги, «посторонние» перестали ими быть. А стали – своими. Потому что на первом листе был напечатан приказ, согласно которому майор Бойцов и его группа прибыли в этот город. На втором листе – другой приказ. По которому майор Бойцов и его группа имели право потребовать любые дела и документы для ознакомления. И обязаны были их получить. И был еще третий приказ. По которому все сотрудники и он лично – начальник УВД города – должны были оказывать им всяческую помощь и всяческое содействие. И даже перейти в их распоряжение. При необходимости… Начальник УВД заскрипел зубами от досады. Но приказы имели гербовые печати. И подписи. Людей, перечить которым он не мог. Мог только подчиниться их приказам. И он подчинился.
После ознакомления Начальника с приказами, майор Бойцов затребовал сводку происшествий за последние два месяца. Затребовал рапорта, отчеты, служебные записки и объяснительные сотрудников и простых граждан.
Отказавшись от угощений, майор Бойцов и его люди закрылись в выделенном им кабинете. И занялись работой. Скрупулезной, однотонной, утомительной. Бумажной работой.
А Начальник сделал звонок. Всего один короткий звонок. И принялся ждать.
Швед положил трубку. И призадумался. Не понравился ему тон звонившего. Очень не понравился. Хотя он прекрасно понимал того, кто ему только что звонил. И его панический голос понимал. Звонившему было что терять. Недавно он прикупил дочери огромную дачу. В качестве подарка к свадьбе, которая должна была состояться через пару месяцев. И машину сыну. Подарок на его совершеннолетие. Дорогую машину. И шубу жене. На которую она засматривалась последние полгода. Хотя до зимы было еще далеко. Но купил все же шубу. Которую он не мог себе, вернее, жене раньше позволить. Так как зарплата начальника УВД города не очень большой. А теперь смог. Смог и машину, и дачу, и шубу. Смог купить, потому что теперь он получал от Шведа приличную сумму. В долларах. Ежемесячно. В ответ делал всего лишь небольшие одолжения. Закрывал дела, разваливал следствие, заставлял перевирать показания свидетелей и очевидцев. Всего-то…
И теперь его «одолжения» могли разнюхать прибывшие проверяющие. И повязать. И разговорить. И докопаться до истины. И выйти на него, на Шведа. А этого нельзя было допустить. Никак. Иначе – он не отвертится. И теперь нужно было что-то делать. Принимать меры. Думать. Ведь на то он и Хозяин, чтобы думать. И Швед думал…
Первым делом он вызвал к себе Штангу – одного из «бригадиров» его армии. И дал приказ «пасти» пришлых. Быть в курсе всех их передвижений. Ежеминутно. Ежесекундно. Но так, чтобы те не заметили за собой «хвоста».После вызвал к себе Логиста. Швед проворачивал крупные сделки, многие были нелегальны. Нужен был безопасный путь. Дорога. И человек, который все это просчитывал бы. Именно Логист и был таким человеком. Когда Логист явился пред светлые очи пахана, тот внезапно вдруг отменил перевозку груза с заключенной на днях сделки. Логист недоумевал – путь открыт, каналы налажены, проверок не будет. А если даже и будут, то не смогут ни до чего докопаться. На то он и Логист, чтобы обеспечить грузу «зеленый» путь. Без остановок и задержек. Но пахан есть пахан. И Логист отменил перевозку…
После к пахану явился Циклоп. Свое погоняло он получил еще в малолетней колонии, когда в общей драке кто-то выбил ему глаз. Тогда же, кто-то из надзирателей, и пошутил, назвав Циклопом. И прижилось погоняло. Циклопу Швед приказал следить за начальником УВД. И, если тот решит вдруг сдаться или сотрудничать, Швед должен это немедленно узнать.
Едва только ушел Циклоп, как к пахану снова пришли. У Шведа был сегодня день приемов. Как у какого-нибудь министра. На этот раз по зову пахана явился Носорог. Здоровый и угрюмый, необщительный, он работал в бригаде в качестве «карателя». Убирал неугодных и проштрафившихся людей. Он убирал людей красиво. Не задумываясь. Маскировал под самоубийство, несчастный случай, аварию и так до бесконечности. Еще никто не мог сравниться с Носорогом в искусстве развязывания языка и выбивания нужной информации. Его методам позавидовал бы сам маркиз де Сад. О Носороге среди братвы ходили чуть ли не легенды. По крайней мере слухов было – хоть отбавляй. Например, что Носорог убил, а потом собственноручно расчленил даже собственного брата. По распоряжению пахана. Когда у того вдруг пропало дорогое кольцо. Правда, кольцо после нашлось, но Носорог вряд ли об этом догадывался… От пахана Носорог получил приказ убрать участкового. Того самого, который опрашивал соседей в тот день, когда пьяный майор ОМОНа устроил кровавую бойню. Убрать тихо, без шума. Чтобы в несчастном случае.
И снова Швед погрузился в тягостные мысли. Много было вопросов. Что, если проверяющие докопаются до истины? Что, если расколется кто-то из подкупленных сотрудников? Что, если проверяющие передадут сведения наверх? Ответов и их вариантов тоже было немало. От ликвидации расколовшихся до падения империи Шведа. Последнего Шведу хотелось меньше всего. Чтобы хоть как-то развеяться, Швед вызвал шестерок и поехал в кафе. К Григорию Викторовичу. Где напился. Почти до беспамятства. Как давным-давно не напивался…
Всю неделю каждые два часа Шведу приходила информация. Разная. Абсолютно разная. Но достоверная. На все сто процентов достоверная. Швед знал, где, в какое время и что ест начальник УВД. Где проводят день и ночь прибывшие с проверкой. Чтобы ослабить их внимание к начальнику УВД, Швед отдал пару мелких притонов. На которых были взяты несколько мелких урок. Которыми Шведу было не жалко пожертвовать ради шкуры более крупного зверя, ради своей шкуры. Носорог неоднократно запрашивал согласие на ликвидацию участкового. Но Швед все медлил. Не хотел привлекать внимание проверяющих к новому делу.
И ждал. Уж чего-чего, а ждать Швед умел. Научили. И на малолетке, и потом, в зоне. И потом, в новой в зоне. И после зоны, когда был в бегах. Не из тех был Швед, кто от ожидания с ума сходит. Умел ждать. И ждал.
…Майор Бойцов был, что называется, не в своей тарелке. И на то были причины. Всю неделю он и его люди изучали дела, рапорта, отчеты, объяснительные. В бумагах все было нормально. Не к чему придраться. Осмотр, досмотр, опрос, допрос, экспертиза…
На деле же многое не связывалось. Например, тот майор из ОМОНа. Что расстрелял двоих сослуживцев, потом всю свою семью, а после застрелился сам. Как такое могло быть? Навряд ли у человека, побывавшего в «горячих точках», всего лишь просто-напросто «крышак» рванул. А по документам выходило, что все именно так и было. На справку о прошедшей всего месяц назад ВВК судмедэксперты разводили руками. Бывает, мол. И не такое еще бывает. Бывает, что и незаряженное ружье стреляет. Бывает, что примерный семьянин вдруг всю свою семью под нож пускает. Просто так, ни с того, ни с сего. Не придраться к бумагам…
Или погибший пару дней назад участковый. Звонок в скорую был от его старого друга. Выехавшие на место врачи скорой помощи констатировали смерть одного мужчины, бывшего участковым, и тяжелую степень пищевого отравления другого. Того самого, что их и вызвал. Едва сумели его откачать. Допросы не дали результатов. Чудом выживший после отравления рассказывал одну и ту же историю. У его друга было два дня выходных. Решили выбраться на природу – шашлычки там, водочка, само собой… Сначала шло все хорошо, но потом водка кончилась. Как всегда, в самый неподходящий момент. Добрались до местного павильона, торговавшего водкой. После этой водки они почувствовали себя как-то хреново. Обгадив все окрестные кусты, мужчина обнаружил своего друга без сознания. В чувство его привести не удавалось, друг лишь покрывался странной бледностью и холодел. Напуганный, и оттого чувствующий себя все хуже и хуже, мужчина сумел вызвать скорую. Больше он ничего не помнил. Очнулся он только в реанимации городской больницы. От своих показаний он не отказался, когда его даже припугнули немного. Твердил одно и то же.В общем картина была ясна – траванулись «паленой» водкой, разбодяженной, скорее всего, где-нибудь в подвале среди города. Хозяин павильона ничего путного тоже не мог сказать. Его трясло, как осиновый лист. По документам все было нормально – сертификаты качества, акциз и прочее…
Обычное дело – взяли некачественный товар, отравились им. Сколько народу по всей стране ежедневно мрет от подобного? Четких цифр не знает никто. Есть статистика, но сколько среди покойников бомжей, алкашей и прочих, нигде не учтенных?
Все было, как говорится, чин чинарем. Ну чувствовал майор Бойцов, что что-то тут не так. Нутром чуял. А доказать не мог. Предположить, что хозяина павильона подкупили? Или друга того участкового? Или кого-то из сотрудников, которые прикрывали глаза на беспредел, и подсовывали нужные бумаги взамен настоящих? Но, в таком случае, можно было подозревать кого угодно. И скольких угодно. Вплоть до самих верхов.
Бред какой-то. Паранойя. Не могут подкупить всех. Разом. Сразу всех. Это ж сколько денег-то надо?! Да тот майор из ОМОНа – он что, тоже был подкуплен? Тогда зачем его убили? То, что майор был жертвой, а не убийцей, Бойцов не сомневался. Он не смог бы объяснить причину своей уверенности. Просто знал, и все… Сказывался его опыт – неоднократно он сталкивался с подобным по долгу службы. А своему опыту майор Бойцов доверял. И интуиции тоже – не раз она спасала ему шкуру. Да и не только ему одному.
Вот и сейчас, доверившись своей интуиции, майор решил проверить нескольких людей. Всего нескольких. Которые чем-то заинтересовали его. Когда он изучал дела и материалы дел. Кое-кто из них мелькал сразу в нескольких делах и их материалах. Возможно, что они смогут пролить хоть какой-то свет на происходящее. И произошедшее. Все равно пустым и без результатов не резон было возвращаться. Получится, что они зря неделю в архивах просидели. Причины? Придумают. Некомпетентность – хоть его, хоть группы в целом; или же скажут даже, что они и не работали вовсе; а кто-то скажет, что и его подкупили, если следующая проверка что-либо выявит… Действовать нужно было быстро – до конца их командировки оставалось совсем чуть-чуть. Послезавтра их командировка заканчивалась, и они убывали к себе в управление. Прочь с этого городка. Прочь из его жизни. Прочь от материалов, с которыми ознакомились…
Бойцову не спалось. Слушая мерное дыхание спящих товарищей, майор уже был уверен, что в этом городке не все так ровно и чисто. Почему он так уверен? Он не знал… Интуиция. Просто интуиция… Нужно будет вплотную заняться разработкой тех лиц, что мелькали в материалах дел. Пока еще есть время. Сегодня. Уже сегодня – второй час ночи… И завтра. До вечера, до того, как они уедут…
А сейчас – спать! Утро нужно встретить бодрым, выспавшимся. Поэтому – спать!!!
