скачать книгу бесплатно
Партия Иисуса. Очерки общественного служения Иисуса Христа
Андрей Лазаренков
Основываясь на древних документах, а также на работах современных исследователей, автор воссоздаёт подлинную историю земной жизни Иисуса из Назарета.
Партия Иисуса
Очерки общественного служения Иисуса Христа
Андрей Лазаренков
© Андрей Лазаренков, 2016
ISBN 978-5-4483-5136-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Вместо предисловия
Ну, вот ты сидишь здесь, разглагольствуешь о каких-то там революциях, о том, что народ не имеет возможности жить хорошо, и всё такое. У тебя, молодого парня, есть здоровье, годы впереди, перспективы. Ты сам пытаешься что-то сделать, соскочить из этой маргинальщины? Поработать слегка, девушку завести, свозить её на море. Свитер себе купить без дыры на рукаве, наконец. К чему тебе вся эта атрибутика лузерства?
Сергей Минаев «ДУХLESS: Повесть о ненастоящем человеке», 2006 г. [1].
_______________________________________________
Историю появления этой книги вкратце можно изложить так. Давным-давно, ещё в «лихие девяностые», воодушевлённый грандиозными переменами в общественной жизни, я не на шутку увлёкся политикой: участвовал в возрождении казачества, создавал вместе с единомышленниками свою собственную партию, состоял в ряде других организаций и движений. Славное было время! Я встречался с самыми разными людьми, устраивал политические акции, рисовал плакаты, клеил на заборах листовки, читал «революционную» литературу, в общем, как говорится, отдавал всего себя политической борьбе без остатка.
Разумеется, все эти занятия отнимали у меня уйму времени. Свою основную работу я тогда, к счастью, бросить не догадался, но все вечера, все выходные дни были заняты партийными мероприятиями. На этой почве у меня вскоре начались трения с родственниками. Они решительно не одобряли моего увлечения политикой и всё время старались объяснить мне, что я, – взрослый солидный мужчина, и даже более того – врач! – занимаюсь какой-то чепухой и позорю их благородные седины. «Бросай ты эти свои глупости, – говорили они с раздражением, – в детстве, что ли, не наигрался? Займись, наконец, настоящим мужским делом: благоустраивай дачу, делай ремонт в квартире… Сколько можно дурака-то валять?!»
Но я их не слушал. Да и как мог слушать, если был непоколебимо уверен, что ещё одно усилие, ещё один последний рывок – и все мои самые смелые планы увенчаются успехом. Разве можно было бросить всё это на полдороге?!
А отношения с родственниками между тем всё обострялись. Особенно негодовала жена, теперь уже бывшая. «Выбирай, – кричала она, – я или твоя партия!» Я же в тогдашнем своём состоянии, конечно же, выбирал партию. И скандал поэтому следовал за скандалом…
И вот однажды после очередной такой ссоры я в изнеможении упал в кресло и, чтобы хоть немного развеяться, достал с полки первую попавшуюся книгу. Ею оказался Новый Завет. Помню, без особого желания я раскрыл его где-то на середине и прочитал:
«Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч; Ибо Я пришел разделить человека с отцем, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее. И враги человеку – домашние его. Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня» (Мф.10:34—38).
Эти слова поразили меня до глубины души. «Как, – подумал я, – Иисус, оказывается, тоже попадал в ситуацию, подобную моей? Ему тоже, оказывается, приходилось терпеть от родственников (а родственники у него были, это я знал) нарекания за свою общественную деятельность? Значит, и у него были переживания, сходные с моими? Что хотите со мной делайте, – решил я тогда, – но эту странную фразу – „И враги человеку – домашние его“ – по-другому понять невозможно!»
Заинтересовавшись, я стал внимательно изучать Евангелия именно под этим углом зрения и, действительно, обнаружил много других свидетельств, подтверждающих моё первоначальное мнение. Ну а потом результаты своих исследований я решил перенести на бумагу. Так и появилась на свет книга об Иисусе Христе. Она вышла в Волгограде крохотным тиражом и называлась «Партия, которую создал Иисус». Надеясь познакомить с этой книгой как можно больше читателей, я разместил её в Интернете. Здесь моя книга имела успех. Она быстро распространилась по многим электронным библиотекам. Её комментировали на форумах. На неё ссылались в статьях, посвящённых евангельским событиям. Отзывы о ней появлялись в прессе, в том числе и столичной.
Для меня этот успех оказался в значительной степени неожиданным. И тогда я решил книгу переделать. В своё время, желая придать ей больше занимательности, я в некоторых случаях перешёл за грань чисто исторического повествования. Теперь мне это стало казаться совершенно недопустимым. Берясь за переделку книги, я старался сделать её более строгой и научной, без сенсационных гипотез и недоказуемых предположений.
* * *
Прежде чем начать своё повествование, я хотел бы предупредить читателей о том, что данная работа представляет собой сугубо светскую версию жизни Иисуса из Назарета и не имеет никакого отношения к богословским проблемам. Более того, не желая спорить с профессиональными богословами, я старался как можно меньше касаться учения Христа, ограничив круг разбираемых мною вопросов лишь историей его общественного служения.
Именно по этой причине я не стал придерживаться орфографии, принятой в церковной литературе, и, в частности, употреблять написание местоимений, относящихся к Иисусу, с прописной буквы (например, вместо «свой» – «Свой», вместо «с ним» – «с Ним» и т. д.). В самом деле, если это не богословская работа, то зачем придавать ей вид церковной книги? После некоторых сомнений и колебаний я решил все местоимения, относящиеся к Иисусу-человеку, писать со строчной буквы, и лишь там, где говорится об Иисусе-Боге, – с прописной, как это и принято у церковных авторов. Во всех цитатах, которые были необходимы для подтверждения той или иной моей мысли, я сохранил орфографию первоисточника.
Что же касается цитируемых документов, то я почти не пользовался богатой апокрифической[1 - Апокрифы – от «апокрифос» (сокровенный, тайный) – книги неизвестного или сомнительного происхождения, исключённые из Священного Писания.] литературой первых веков христианства. Во-первых, потому, что, по всеобщему признанию, четыре канонических Евангелия (Иоанна, Матфея, Марка и Луки) дают наиболее достоверную и непротиворечивую информацию о Христе, а во-вторых, апокрифы отвергнуты Церковью, и, чтобы не выпадать из общего с нею информационного поля, я решил исключить их из своей работы, хотя большинство исследователей-библеистов апокрифы широко используют и цитируют. Для воссоздания исторической обстановки, национального колорита, описания современников Иисуса и т. п. я привлекал любые источники, какие мне казались необходимыми.
Что из всего этого получилось – судить читателям.
Глава 1
В поисках исторического Иисуса
Научный поиск исторического Иисуса явился попыткой обнаружить минимум достоверных фактов о человеке Иисусе из Назарета для того, чтобы обеспечить надёжное основание христианской веры. Эта попытка оказалась неудачной. Исторический поиск обеспечил большую или меньшую вероятность Иисуса. На основе этих вероятностей и писались «скетчи» о «Жизни Иисуса». Но они походили скорее на романы, чем на биографии…
Пауль Тиллих «Систематическое богословие», 1950 г. [2].
_______________________________________________
1
Существовал ли Иисус Христос как реальная историческая личность? Можно ли, опираясь на Евангелия, воссоздать историю его земного бытия?
Впервые люди серьёзно задумались над этими вопросами в середине XVIII столетия, в эпоху Просвещения, когда развитие естественных наук поколебало непререкаемый авторитет Церкви и сделало возможным (и безопасным) критическое изучение библейских текстов. В глазах учёных Библия утратила статус Божественного откровения, ниспосланного свыше, и стала рассматриваться всего лишь как обычное литературное произведение, для которого пригодны те же самые методы научного анализа, как и для любого другого письменного источника. Применительно к текстам Ветхого и Нового Заветов эти методы были названы библейской критикой.
Насыщенность евангельских рассказов разного рода сверхъестественными событиями (воскресение умерших, непорочное зачатие, хождение по водам и др.) привела некоторых учёных к мысли, что Иисус вообще никогда не существовал, и является всего лишь мифическим, сказочным персонажем, наподобие Гермеса или Посейдона. Впервые такую мысль высказал в 1774 году французский астроном и адвокат Шарль Франсуа Дюпюи (1742—1809). Пытаясь свести христианство к набору древних мифов, он утверждал, что под именем Христа люди обожествляли Солнце. Считается, что от Дюпюи берёт своё начало мифологическая школа, отрицающая историчность Иисуса Христа.
Идя по его стопам, немецкий философ-гегельянец Бруно Бауэр (1809—1882) обратил внимание на тот факт, что, кроме Евангелий, Иисус почти не упоминается в античных сочинениях – ни у еврейских авторов, ни у языческих. Это дало ему повод утверждать, что о Христе в то время ничего не было известно за пределами христианской общины, и, следовательно, он является плодом воображения первых христиан.
Среди более поздних приверженцев мифологической школы следует упомянуть Джона Робертсона, Поля-Луи Кушу, Артура Древса, Бертрана Рассела, Роберта Прайса, а из отечественных – Роберта Виппера, Абрама Рановича, Иосифа Крывелёва. Все они тем или иным способом пытались доказать, что Иисус как реальная историческая личность никогда не существовал, являясь вымышленным персонажем, возникшим в результате переработки древних восточных мифов об умирающем и воскресающем боге.
Мифологическая теория не пользовалась особой популярностью среди исследователей Нового Завета. Большинство учёных не принимало её, полагая, что человек с именем Иисус в принципе мог когда-то существовать. Правда, что касается его конкретной роли в истории, то здесь между исследователями единодушия не было. Основоположник рациональной критики Нового Завета Герман Самуил Реймарус (1694—1768) считал, например, что Иисус был всего лишь человеком, неудачно претендовавшим на роль Мессии. По Реймарусу, Иисус дважды пытался поднять восстание – в Галилее и перед въездом в Иерусалим – и оба раза неудачно. Чтобы замять скандал, связанный с его поражением и позорной казнью на кресте, ученики придали смерти Христа искупительное значение и придумали рассказ о его воскресении. Выводы Реймаруса по тем временам могли показаться неслыханным вольнодумством, поэтому, опасаясь гонений, он даже не решился опубликовать результаты своих исследований. Лишь после смерти Реймаруса немецкий поэт и философ Готхольд Эфраим Лессинг издал в 1774 году отрывок из его труда. Тем самым было положено начало так называемым «поискам исторического Иисуса», а сам Реймарус стал считаться основоположником рациональной критики Нового Завета. К духовным наследникам Реймаруса следует отнести тех исследователей-библеистов, которые, подобно ему, считали Иисуса неудачливым политиком, потерпевшим поражение во время попытки вооружённым путём свергнуть власть римлян (Карл Каутский, Джоэл Кармайкл, Сэмюэл Брэндон, Хаим Герман Коэн, Марк Абрамович, Джеймс Д. Тейбор, Робер Амбелен и др.).
Работа Реймаруса – «Апология рационально верующего в Бога» – стала своего рода фундаментом для дальнейших поисков «исторического» Иисуса, оказав значительное влияние на развитие либерального богословия и религиозного гуманизма. Даже те исследователи, которые не соглашались с выводами Реймаруса, вольно или невольно были вынуждены обращаться к его методам рациональной критики евангельских событий.
Протестантская либеральная теология XIX века, представленная трудами Иммануила Канта, Георга Вильгельма Гегеля, Фридриха Шлейермахера, Эрнеста Ренана, Альбрехта Ричля, Адольфа Гарнака, рисовала образ Христа без каких-либо сверхъестественных черт. По их представлениям, Иисус был духовно совершенной личностью, своего рода моральным идеалом для всего человечества. Заурядным проповедником считал Иисуса и Давид Штраус (1808—1874), автор нашумевшей в своё время книги «Жизнь Иисуса». Похожих взглядов на Христа придерживался и великий русский писатель Лев Толстой (1828—1910).
На рубеже XIX – XX веков Иоганн Вайсс (1863—1914) и независимо от него Альберт Швейцер (1875—1965) создали ещё один вариант образа Иисуса, представив его апокалиптическим пророком. Согласно их воззрениям, жизнь и деятельность Христа можно понять лишь в контексте античного иудаизма, насыщенного страстным ожиданием скорого «конца времён». Подобно всем тогдашним евреям, Иисус уповал на неизбежное вмешательство Бога в ход истории с целью уничтожить силы зла и установить на земле Царство Божье. Однако приход Царства мог задержаться, если грехи людей не были искуплены. Из пророка Исайи Иисус знал, что Мессия должен пострадать за грехи людей, предназначенных свыше для Царства Божьего (Ис.53). Это привело его к решению принести самого себя в жертву Богу, поскольку он видел «в Своей смерти искупительную смерть и вместе с тем такой поступок, который открывает Царство» [3].
Таким образом, по Швейцеру, получалось, что Иисус отправился в Иерусалим с одной-единственной целью – «вынудить старейшин народа казнить Его» [4], после чего произошло бы долгожданное вмешательство Бога в земные дела со всеми вытекающими отсюда последствиями. Сам Иисус после своей искупительной смерти надеялся воскреснуть и по воскресении явиться «на облаках небесных», что означало бы наступление Царства Божия.
В 20-х годах XX века Мартин Дибелиус (1883—1947) и параллельно с ним Рудольф Бультман (1884—1976) предложили новый метод изучения Евангелий, так называемую «критику литературных форм и жанров». По мнению сторонников этого направления, необходимо отличать «исторического Иисуса» от Иисуса, с которым имеет дело Церковь. Согласно воззрениям Бультмана, на изречения Иисуса и рассказы о нём сильное влияние оказывали религиозные и социальные реалии жизни первых христиан. Необходимость решать многочисленные внутрицерковные проблемы якобы заставляла их придумывать и приписывать Иисусу целые эпизоды и речи, в результате чего реальный, исторический Иисус оказался погребённым под толстым слоем позднейших мифических напластований. Из всего этого, по Бультману, следовало, что Евангелия, как источник сведений об «историческом» Христе, не заслуживают абсолютно никакого доверия [5]. Придя к такому выводу, Бультман объявил, что предметом его поисков будет «не жизнь и не личность Иисуса, а только его «учение» [6].
После «открытий» Бультмана, ошеломивших научный мир, многие библеисты решили вообще отказаться от поисков «исторического» Иисуса, посчитав, что это невозможно в принципе. Однако после Второй мировой войны началась новая фаза поисков, имевшая целью обнаружить связь между «историческим» Иисусом и Иисусом веры. Участники «нового поиска» исходили из предположения, что должны существовать параллели между тем, что говорил Иисус сам о себе, и тем, что говорили о нём его последователи: даже если в Евангелиях по большей части содержатся не подлинные слова и дела Иисуса, а приписанные ему христианской общиной, то всё равно на их создание исторический образ Иисуса должен был оказывать определённое влияние. Подвергнув новозаветные тексты критической обработке, участники «нового поиска» надеялись извлечь из них исторически подлинное ядро.
Начало «новому поиску»[2 - «Новый поиск» ещё называют «вторым поиском» в отличие от «первого», либерального, возникшего в европейском протестантизме в начале XIX столетия и господствовавшего на богословских факультетах Европы вплоть до первой четверти XX века.] положил доклад немецкого протестантского исследователя Эрнста Кеземанна (1906—1998) «Проблема исторического Иисуса», прочитанный в Марбурге в 1954 году в присутствии Бультмана. После Кеземанна появились и другие исследователи (Эрнст Фукс, Гюнтер Борнкамм, Иоахим Иеремиас, Джеймс Робинсон, Норман Перрин), которые возродили угасший было интерес к «историческому» Иисусу. В своих трудах они утверждали, что новозаветные писания отражают не только духовный мир ранних христианских общин, но и приближают нас к реальному историческому Иисусу – дело лишь за выработкой надёжных «критериев», помогающих отделить подлинные слова и дела Иисуса от всех последующих интерпретаций.
Начиная с 70—80-х годов XX века, многие исследователи пытаются решить проблему «исторического Иисуса» путём тщательного изучения исторических реалий, на фоне которых разворачивалась его деятельность, – социальных условий, нравов, экономики, религиозных культов, мессианских настроений и т. п. Выяснив, какие конкретные исторические вызовы стояли перед Иисусом и его учениками, они надеются лучше понять евангельские тексты. Это направление в библеистике получило название «третьего поиска исторического Иисуса». Его яркими представителями являются Бен Мейер, Маркус Борг, Ричард Хорсли, Джеральд Даунинг, Мортон Смит, Джон Доминик Кроссан, Давид Флуссер, Геза Вермеш и некоторые другие.
В отличие от исследователей XIX – XX веков, как правило, резко противопоставлявших Иисуса иудаизму, представители «третьего поиска» стараются, как они сами заявляют, «вернуть» Иисуса еврейской истории. Представители этого направления стремятся продемонстрировать глубокую укоренённость проповеди Иисуса в иудаизме времён Второго Храма. Всякая интерпретация, не учитывающая еврейскую принадлежность Иисуса, отметается ими, как не соответствующая историческим реалиям I века н. э.
Однако и эта кропотливая работа не увенчалась успехом. Исследователи собрали огромный фактологический материал, но воссоздать на его основе портрет исторического Иисуса, который удовлетворил бы всех, так и не сумели. Кем только не изображают они Христа! «Учителем добродетели» ессеев и террористом-зелотом, странствующим проповедником-чудотворцем и приверженцем философской школы киников, последним пророком иудейства и «посвящённым» эзотерических школ Индии. Существовала даже такая экстравагантная гипотеза, согласно которой Иисус Христос и Юлий Цезарь, – это одно и то же лицо!
2
Итак, мы убедились, что настойчивые, более чем двухвековые поиски «исторического» Иисуса оказались, по сути, безуспешными. За это время было придумано множество самых разных реконструкций его жизненного пути, но ни одна из них так и не стала общепризнанной. Почему? Ведь у всех исследователей перед глазами был один и тот же текст – Новый Завет. Откуда же в таком случае взялась эта поразительная разноголосица во мнениях и предположениях?
Объяснение этому странному факту может быть только одно: несмотря на все усилия, учёным не удаётся расшифровать древний специфический контекст, который во многом определял истинные смысл и значение евангельских рассказов. Отсюда и все разногласия.
Чтобы было понятнее, насколько важную роль играет контекст в человеческой речи, рассмотрим простейший пример. Возьмём самую обычную, всем знакомую фразу: «К столу!» Что она означает? Большинство читателей, заслышав её, наверняка представят себе уютный ресторан, учтивых официантов, белоснежную скатерть, уставленную изысканными блюдами и напитками… А между тем на ракетном полигоне по этой команде обслуживающий персонал обязан явиться к пусковой установке, именуемой на военном языке «столом». Как видим, вырванная из контекста, эта привычная фраза может послужить причиной больших недоразумений.
То же самое и с евангельскими текстами. Недостаточно перевести Новый Завет дословно, буква в букву, необходимо ещё знать и контекст, подоплёку тех давних событий, а иначе, как бы мы ни старались, истинный смысл евангельских рассказов так и останется тайной за семью печатями. Если в одно и то же время Иисус одному исследователю представляется мятежником-зелотом, другому – бродячим философом, третьему – учеником индийских браминов, а четвёртому – ещё кем-то, значит, истинные мотивы, которыми руководствовался Иисус, произнося свои речи, до сих пор не разгаданы.
Но что же мешает исследователям это сделать? Почему за такой большой срок они не смогли решить эту наболевшую проблему? Вопрос непростой, на который в двух словах не ответишь. В последующих главах я постараюсь дать на него исчерпывающий ответ, а заодно представлю и свою собственную расшифровку древнего контекста евангельских историй.
Глава 2
И враги человеку…
С мужеством и верой боговдохновенного человека, будучи одним из тех, кого умники обычно называют мечтателями, появился Иисус среди иудеев.
Георг Вильгельм Фридрих Гегель «Дух христианства и его судьба», 1798—1800 гг. [7].
Сильная магнетическая личность вызывает у близких знакомых одно желание: поскорей от неё отделаться.
Гилберт Кийт Честертон «Если бы мне дали прочитать одну-единственную проповедь», 1936 г. [8].
_______________________________________________
1
«Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч; Ибо Я пришёл разделить человека с отцем, и дочь с матерью её, и невестку со свекровью её. И враги человеку – домашние его. Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня» (Мф. 10:34—38).
Эти суровые слова, сказанные Иисусом, всегда являлись предметом больших споров в библеистике. Действительно, трудно согласиться с буквальным прочтением текста, из которого якобы следует, что Иисус, будучи воплощением человеколюбия и доброты, призывает ненавидеть самых близких. Стремление разгадать эту мучительную загадку породило многочисленные попытки как-то по-особому истолковать слова Иисуса, отыскать в них некий потаённый смысл, не бросающий тень на светлый облик Спасителя. Дмитрий Мережковский, к примеру, полагал, что это высказывание Христа следует понимать не буквально, а как некое иносказание: «мы должны помнить, что всё это неимоверно, неслыханно, перевёрнуто, обратно или даже «превратно» [9]. Давид Флуссер, почтенный профессор Еврейского университета (Иерусалим), поняв из этих слов, что «между Иисусом и его семьёй имело место напряжение, чреватое аффектами», с недоумением признавался затем, что не знает «скрытого основания» этому факту [10]. Враги христианства, как не трудно догадаться, всегда усматривали в этом высказывании некую «аморальность» и «человеконенавистничество» Христа.
Что же касается официальной Церкви, то она эти слова толкует в том смысле, что Иисус, безусловно, уча любить ближних, в данном случае советует не подчиняться им, если они вдруг начнут склонять к нарушению установленных им заповедей [11]. Хотя доля истины в подобных рассуждениях есть, такое истолкование всё же нельзя признать исчерпывающим, и вот почему. Если внимательно перечитать текст Евангелий, то можно убедиться, что Иисус предназначал эти суровые слова не широкой публике, не всему народу, как часто думают, а гораздо более узкому кругу своих непосредственных учеников-апостолов. О домашних, как о врагах, он говорил, напутствуя апостолов, отправляющихся на самостоятельную проповедь. Очевидно, не столько вера в учение Иисуса, сколько совместная с ним деятельность вызывала у родственников его учеников какие-то такие особые возражения, что Иисус был вынужден специально обращать на это внимание. Попробуем разобраться.
Вопреки широко распространённому превратному мнению, Иисус не был обычным бродячим проповедником, каких, действительно, немало скиталось в те годы в Палестине (таким его, кстати, и вывел в своем знаменитом романе «Мастер и Маргарита» Михаил Булгаков). Фигура Иисуса несравнимо масштабнее, поскольку его деятельность привела к появлению нового религиозного учения, произведшего поистине революционный переворот в умах тогдашних людей.
Из Евангелий нам известно, что вокруг Иисуса образовалась группа единомышленников, со временем разросшаяся до размеров настоящей общественной организации, главной задачей которой стала всемерная пропаганда нового учения. Иисус не только сам обращался к народу, но и посылал на проповедь своих учеников-апостолов – сначала двенадцать (Мф.10, Мк.6, Лк.6), потом ещё семьдесят (Лк.10), что уже само по себе говорит о растущих масштабах проповеднической деятельности.
Постоянная кочевая жизнь в поисках новых сторонников, выступления перед народом, получение наставлений от Иисуса – всё это отнимало столько сил и времени, что апостолы в конце концов были вынуждены оставить свою привычную профессиональную деятельность, чтобы иметь возможность полностью сосредоточиться на работе в организации: «И начал Петр говорить Ему: вот, мы оставили всё и последовали за Тобою» (Мк.10:28).
Говоря современным языком, ученики Иисуса превратились в партийных функционеров, сделавших пропаганду нового учения своей профессией. Ну а поскольку они были людьми небогатыми, не имевшими имений и состояний, то существовать они теперь могли лишь за счёт добровольных пожертвований (по иронии судьбы, общественной кассой – «денежным ящиком» – заведовал у них не кто иной, как будущий предатель Христа – Иуда Искариот).
Едва ли размеры «жалованья» в этой небольшой, недавно основанной организации позволяли апостолам и их семьям жить безбедно, скорее отказ от привычного ремесла сразу же приводил к серьёзным материальным затруднениям. Если и раньше, напряжённо трудясь каждый на своём поприще, они с трудом обеспечивали свои семьи, то с переходом на «партийную» работу их материальное положение должно было ухудшиться.
Постоянные отлучки апостолов из дома ещё больше ожесточали их родственников, всё громче и настойчивее требовавших от них покинуть Иисуса и вернуться, наконец, к семейным заботам: «Многие из них говорили: Он одержим бесом и безумствует, что слушаете Его?» (Ин.10:20). Иисусу, разумеется, всё это было известно, тем более, что даже он не находил сочувствия у своих собственных родственников: «Ибо и братья Его не веровали в Него» (Ин.7:3—5). Он прекрасно понимал, насколько трудно его ученикам противостоять давлению родственного клана, насколько трудно не поддаться уговорам, преисполненным косного обывательского благоразумия, и не вернуться на наезженную колею житейских забот и привычных обязанностей. А это была бы верная смерть для всего его дела, для созданной с таким трудом организации.
И вот, желая ободрить своих учеников и укрепить их веру, Иисус обращается к ним с теми знаменательными словами, о которых шла речь в начале этой главы. И тема эта, похоже, настолько волнует Иисуса, что он будет возвращаться к ней снова и снова:
«Если кто приходит ко Мне, и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть моим учеником» (Лк.14:26);
«Истинно говорю вам: нет никого, кто оставил бы дом, или родителей, или братьев, или сестер, или жену, или детей для Царствия Божия, и не получил бы гораздо более в сие время, и в век будущий жизни вечной» (Лк.18:29—30)
Более того, Иисус ещё и личным примером показывает ученикам, что интересы общего дела для него выше любых родственных привязанностей:
«Когда же Он ещё говорил к народу, Матерь и братья его стояли вне дома, желая говорить с Ним. И некто сказал Ему: вот, Матерь Твоя и братья Твои стоят вне, желая говорить с Тобою. Он же сказал в ответ говорившему: кто матерь Моя, и кто братья Мои? И указав рукою Своею на учеников Своих, сказал: вот матерь Моя и братья Мои; Ибо, кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат и сестра и матерь» (Мф.12:46—50, Мк.3:31—35).
2
Наверное, в это трудно поверить, но Иисуса Христа его родственники считали сумасшедшим! И не только считали, но и всё время порывались схватить его и изолировать от общества: «И, услышав, ближние Его пошли взять Его, ибо говорили, что Он вышел из себя» (Мк.3:21).
В те времена выражение «вышел из себя» означало «сошёл с ума». Так называли Иисуса все несогласные с его учением (Ин.7:20; 10:20). И что самое печальное, родственники Иисуса разделяли это мнение. С их точки зрения, он и в самом деле был ненормальным. «Все люди как люди, – по всей видимости, сокрушались его домочадцы, – работают, несут копейку в дом, заводят семью, а наш бедный Иешуа[3 - Иешуа (Ешуа) – так по-еврейски произносилось имя Иисуса.] не только сам бросил работу, но и собрал вокруг себя таких же бездельников, как и он сам, и теперь шатается с ними Бог весть где, несёт всякий вздор, позорит всех нас! Надо поскорей оторвать нашего Иешуа от дружков, вернуть домой, к работе, к верстаку… Ну, чтобы всё как у людей было!»
И братья Иисуса всё время искали подходящего случая, чтобы выманить его, отвлечь от друзей и учеников и, навалившись внезапно вчетвером, связать и спрятать где-нибудь на время, а там, глядишь, и образумится! Они приходили туда, где Иисус собирался с учениками и народом, и просили его выйти к ним, но Иисус, понимая, к чему они клонят, не шёл, отказывался (Мф.12:47—49; Мк.3:31—34).
И мать Иисуса, похоже, была с братьями его заодно; она тоже хотела – из лучших побуждений, конечно, – оторвать своего любимого сына от бездельников-товарищей и вернуть поскорее к домашнему очагу. Понимал Иисус, что мать и братья любят его и по-своему добра желают, но знал он также, что подчинись он сейчас родственникам, сделай, как они хотят, и погибнет Великое Дело – смысл всей его жизни! Занятые повседневными, рутинными заботами, домочадцы, как правило, не в состоянии верно оценить масштаб личности, живущей рядом с ними, и это тоже испытал на себе Иисус: «Не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своём и в доме своём» (Мф.13:57).
И вот, устав изо дня в день выяснять отношения с родственниками, устав постоянно объяснять им то, что они не могли, да и не хотели понять, Иисус и вынужден был в конце концов произнести эти страшные в своей правоте слова: «И враги человеку – домашние его…»
3
История всех общественных движений, – как религиозных, так и политических, – подтвердила тысячекратно: беззаветное служение какой-либо идее почти всегда наталкивается на сопротивление семьи и родственников, особенно, если это не сулит немедленных материальных выгод или же сопряжено с опасностями. Так было в древности, точно так же обстоят дела и сейчас:
«Когда я перебираю мысленно тех, кто отошёл от партии в разное время, я прихожу к сокрушительному выводу: в 90% случаев это „заслуга“ семьи. Родителей или жены, или всего родственного клана. Уход по идейным причинам – исключение» [12];
«Семья и дом – это гири, прикованные к ногам. Это цепь, держащая человека на контролируемом расстоянии… Семейные же проблемы, раздуваемые порой до невообразимых размеров, постоянно будут отвлекать, висеть тяжким грузом, портить настроение и т. д.» [13].
Не правда ли, эти цитаты, взятые из одной современной «ультрареволюционной» газеты[4 - «Лимонка», печатный орган запрещённой в 2007 году Национал-большевистской партии (председатель – Эдуард Лимонов).], заставляют вспомнить слова Иисуса, которые мы только что разбирали? Хотя чему удивляться? Схожие проблемы, наверное, и должны порождать вот такую схожую ответную реакцию на них.
Слова Иисуса «И враги человеку домашние его…», несомненно, подтверждают историческую достоверность евангельских рассказов. Ситуация, которая обрисована с их помощью, до боли знакома участникам всех общественных движений. Сочинить, выдумать такое из головы просто невозможно. Только тот, кто сам когда-то пережил нечто подобное, может знать и говорить о таких вещах.
А вот людей, далёких от общественно-политической деятельности, эти слова, произнесённые когда-то Иисусом, очень часто приводят в замешательство. Не имея соответствующего жизненного опыта, они видят в них только подвох или какое-то иносказание. Они думают, что «нормальный» человек по отношению к родственникам так жестоко выражаться не может, и поэтому всё время стараются перетолковать слова Иисуса в некоем отвлечённом, безобидном смысле и, сами того не замечая, фактически уподобляются его братьям, которые «не веровали в Него».
4
Завершая эту главу, я хотел бы очень коротко остановиться на одном известном изречении ветхозаветного пророка Михея, который, подобно Иисусу, весьма нелицеприятно отзывался о близких родственниках:
«Не стало милосердых на земле, нет правдивых между людьми; все строят ковы, чтобы проливать кровь; каждый ставит брату своему сеть. Руки их обращены к тому, чтобы уметь делать зло; начальник требует подарков, и судья судит за взятки, а вельможи высказывают злые хотения души своей и извращают дело. Лучший из них – как тёрн, и справедливый – хуже колючей изгороди, день провозвестников Твоих, посещение Твоё наступает; ныне постигнет их смятение. Не верьте другу, не полагайтесь на приятеля; от лежащей на лоне твоём стереги двери уст твоих. Ибо сын позорит отца, дочь восстает против матери, невестка – против свекрови своей; враги человеку – домашние его» (Мих.7:2—6).
И в богословии, и в библеистике принято считать, что эти слова пророка Михея почти в точности соответствуют суровым заявлениям Иисуса о родственниках. На самом же деле никакого соответствия здесь нет. Даже самый поверхностный взгляд на это изречение показывает, что Иисус и Михей говорят о совершенно разных вещах. Михей гневно обличает отпавших от Бога израильтян за их вопиющее моральное разложение. Всё стало продажно, – восклицает пророк, – все хотят денег, никому нельзя доверять, ни на кого нельзя положиться – даже на своих домашних!
Иисус говорит совсем о другом. У него причиной «разделения» (Лк.12:51—53) между домашними становятся, если можно так выразиться, идеологические разногласия: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня» (Мф.10:37). Иисус ничего не говорит ни о деньгах, ни о взятках, ни о прочих материальных вещах. Он пришёл в мир с новым учением, и свою цель видит в том, чтобы всемерно распространять это учение среди людей. Ради этого он оставил дом, работу и отправился странствовать по городам и сёлам Галилеи и Иудеи. Как отнеслись к этому его домашние? А домашние не понимали Иисуса, требовали, чтобы он бросил заниматься «чепухой» и немедленно вернулся к своим обычным занятиям. Именно в этом и заключалась причина конфликта, о котором говорит Иисус.
Как видим, между изречениями Иисуса и Михея нет ничего общего, за исключением одной-единственной фразы, вероятно, позаимствованной Иисусом у ветхозаветного пророка: «враги человеку – домашние его». Но у Михея она означает, что на домашних невозможно стало положиться – за копейку продадут! А Иисус в эту хлёсткую фразу вкладывает совсем другой смысл: домашние из-за своей неспособности понять и оценить новые идеи становятся человеку, по сути дела, противниками. Или врагами – можно выразиться и так.
И в богословии, и в библеистике словам пророка Михея всегда придавали большое значение, видя в них «ключ» к пониманию суровых инвектив Иисуса, относящихся к родственникам. Но это ошибочный путь. Как мы только что могли убедиться, изречения Иисуса и Михея подразумевают совершенно разные вещи, и употреблять их для взаимного истолкования невозможно.
Глава 3
Новый взгляд на старую проблему
Свойственно каждому человеку судить по собственным опытам. Неизвестное и неиспытанное представляется невозможным, а известное и испытанное представляется принадлежностию всех.
Епископ Игнатий Брянчанинов «Аскетические опыты», 1847 г. [14].
