скачать книгу бесплатно
Немного о семье. Сборник рассказов
Андрей Грачев
Алюминиевая труба двенадцать миллиметров диаметром, блестящая от масла, до упора скользнула в похожее на нору углубление. Ладонь в левой рукавице щелкнула переключатель вверх, станок вздрогнул, труба, спрятанная наполовину, встрепыхнулась и замерла. Кулак в правой рукавице, костяшкой стукнул по красной кнопке в желтой прямоугольной оправе и отпрыгнул к аварийному стопу. Загудев, зашевелившись, станок с воем начал втягивать в себя трубу. Ву-у-у-у. Стоп.
Немного о семье
Сборник рассказов
Андрей Грачев
© Андрей Грачев, 2017
ISBN 978-5-4485-2138-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Муж
Алюминиевая труба двенадцать миллиметров диаметром, блестящая от масла, до упора скользнула в похожее на нору углубление. Ладонь в левой рукавице щелкнула переключатель вверх, станок вздрогнул, труба, спрятанная наполовину, встрепыхнулась и замерла. Кулак в правой рукавице, костяшкой стукнул по красной кнопке в желтой прямоугольной оправе и отпрыгнул к аварийному стопу. Загудев, зашевелившись, станок с воем начал втягивать в себя трубу. Ву-у-у-у. Стоп. Зашипела гидравлика в шлангах, и алюминий начал гнуться под шестьдесят градусов. Снова стоп. Поворот на семьдесят градусов. Задний конец трубы выглянул, поднялся и жалостно посмотрел вверх и в бок на идущую под крышей линию окон. И снова гидравлика и гибка. Алюминий ни стенал, ни кричал, а молча и послушно принимал форму, к которой его безжалостно склоняли. Ролики завертелись, втянули трубу еще внутрь, пока снаружи не остался торчать едва заметный конец. Как беличье колесо, только в сто раз медленнее, труба начала вращаться, пытаясь на месте убежать от наплывающего, точно нос корабля, резца. Стальная вершина на чугунном теле царапнула вращающуюся серебристо-белую поверхность: З-з-ын. З-з-ык. Зы-ы-ы-и-и-и… Под протяжный свист металла, подпрыгивая, полетела стружка. Конец трубы отвалился как плевок. Станок погудел и умолк. Плоский напильник прошелся по внешней кромке, снимая заусенца. Круглый – по внутренней. Рукавица щелкнула переключатель вниз, и конец трубы чуть провалился вниз между разъехавшимися прижимными оправами. Сафронов Алексей – высокий, крепкий мужчина с чуть выпирающим твердым животом отнял трубу у станка и на глаз оценил проделанную работу. Довольный ею, он со звоном положил трубу на подпорки и взял новую прямую. Снова все застонало и заскрежетало. Снова согнулся алюминий.
– Ах, зараза! – выругался Алексей и дал кулаком по аварийному стопу. Переключатель щелкнул вниз, торчащая труба со вздохом опустилась. Ладони в рукавицах вытащили ее из разжатых губ. На месте сгиба металл сжевало.
– Тьфу ты! – плюнул Алексей. Посмотрел по сторонам, нет ли где начальника, и спрятал трубу за шкаф рядом: потом что-нибудь придумает. Затем с прищуром подкрутил циферблаты станка и сунул в «нору» новую трубу. На этот раз все прошло удачно.
Размеренно, не спеша, Алексей согнул пятнадцать труб и сквозь гудение и стук цеха свистнул погрузчик. Жужжа, подъехал Серега, ткнул пальцем в трубы, кивнул и, расширив вилы до максимума, подцепил груз легко и непринужденно. Задом, неторопливо сдал назад и, развернувшись, покатил к воротам.
Сафронов шваброй подмел свой участок, совком подцепил перемешенную с грязью стружку и высыпал получившуюся кашу в корыто. Затем протер станок, выключил его и пошел в курилку. В ожидании обеда в каморке в центре цеха собралось половина бригады, одни мужики, почти все пенсионного возраста. Сидели и молдаване, которые обычно держались отдельно. Как всегда за столом играли в дурака: трое одной колодой, трое – другой. Остальные либо смотрели, либо дремали, либо читали газету в залатанных роговых очках.
– Твое. И это твое. А это тебе на погоны. – Тощий старик с лицом похожим на череп, положил две шестерки на плечи Кузьки и похлопал того по щеке. – Ниче, ниче, генералом скоро будешь.
Кузька обиженно убрал чужую руку от лица и снял «погоны» с плеч.
– Конечно, выиграл. Ты карты считаешь.
– А если и так? – сказал старик, склонив голову на бок и расставив руки, – кто же запрещает?
– Вон, Леха пришел, с ним играй. Ну, вас… – Кузька встал, уступая свое место мастеру гибки. Алексей, подтянув штаны, быстро, пока какой-нибудь расторопный не занял освободившееся место, переступил и сел на лавку.
– Что Лешемсм, готов дураком остаться? – Старик, которого, не смотря на возраст, все называли Сашкой, улыбался. Его прищуренные, хитрые глазки следили за новым игроком напротив, в то время как руки быстро тасовали карты. Смотреть, как его пальцы дробят колоду и вертят ее частями, как им заблагорассудится, было одно удовольствие. Настоящее представление, которое гипнотизировало всех в каморке.
– Дураком не останусь, коль не дурак, а вот с дураком – могу, если продолжишь языком чесать, вместо того чтобы карты играть.
Сашка заулыбался, открывая голубоватые зубы. Колода, разбитая на четыре части, зажатая между указательными, средними и безымянными пальцами, как по волшебству с хлопком соединилась воедино. Сашка протянул карты на ладони, и Алексей потянулся снять, но раздающий опередил его, сам большим пальцем поделив колоду на две равные стопки. Положив верхнюю под нижнюю, Сашка принялся метать, как Мишка, молодой бригадир, оставшийся на заводе после практики, сказал:
– Давай двое надвое.
Сашка выпрямился.
– Ну-у-у, Мишунь, так дело не пойдем. Я уже раздавать начал. Давай со следующего кона.
– Ничего не начал, – ответил Михаил. – Ты только Лешке и Вовке кинул, а следующий я иду.
Сашка смотрел и не знал, что сказать.
– А он уж карты себе натасовал, вот и не хочет, чтобы ты присоединялся, – сказал Кузька, у которого к лицу от сигареты поднималась тонкая струйка дыма.
Сашка зло зыркнул на него, но Кузьма не отвернулся.
– Ладно, – сдался Сашка, – раз так хочешь, – и стал раздавать на четверых.
Козыри были бубны. Хищная птица на круглом щите глядела на них из-под колоды. Все посмотрели на нее, но вида никто не подал. Туз – еще не победа.
– У меня шестерка, – сказал бригадир, выставляя напоказ низший козырь.
– Ходи, ходи, – сказал старик, группируя по мастям карты в левой руке.
Михаил пошел с шестерок, и Сашка взял не задумываясь. Мастер гибки и Вовка подкинули ему.
Алексей пошел русым валетом с копьем в руках.
– Вон, с каких карт ходит, – сказал Сашка, кивая на валета, – куда там натасовал…
Вовка отбился круглолицей дамой с петлями жемчуга вокруг шеи. Алексей подкинул еще одного валета. Михаил кивнул. Вовка отбил бубновой семеркой. Алексей подкинул крестовую семерку. Те, кто стояли вокруг стола подвинулись ближе. Игра обещала быть интересной. Так и оказалось. За двадцать минут сыграли шесть конов. Три раза выиграли Сашка с Вовкой, три – Лешка с Мишкой. Подошло время обеда. И из коморки вышли те, кто не стал досматривать, чем все закончится, но были и те, кто решил остаться, не смотря на законный перерыв. Колоду уже всю разобрали. Козыри были пики. У Алексея на руках оставались семь карт, у Вовки и Михаила по пять, а у Сашки одна. Тот держал ее на столе рубашкой вверх и под ладонью. Ход был Лешкин. Начал он с шестерки червей.
– У-у-у, – завыл Сашка, – у Лешемсема еще эти не ушли, сдавайтесь, и пойдем обедать.
Никто ничего не ответил. Вовка взял шестерку.
Мишка пошел крестовой восьмеркой и не «вмастил» Сашке, у которого под ладонью прятался червовый туз. Старик не говоря ни слова, взял карту и положил к своему тузу.
Снова ходил Алексей. Сначала положил крестовую девятку, подождал пока ее побьют, и только затем положил бубновую. И первую, и вторую Вовка побил десятками тех же мастей.
– Бито, – сказал Алексей, и одной рукой собрал и перевернул карты.
Настала Вовкина очередь ходить. Одним за другим он положил крестового и бубнового королей. Мишка побил крестовым и пиковым тузами.
Сашка не шевелился. Мишка повернулся к нему и сказал:
– Давай туза. Чего жалеешь?
– Ты в свои карты смотри, – огрызнулся Сашка.
– Я что, сквозь твою руку, что ли смотреть могу? Я же твоим тузом под тебя и ходил.
– Бито, – буркнул Сашка и отвернулся.
Еще четыре карты полетели в биту.
Бригадир пошел сразу с двух дам и вышел.
– Козырная, – сказал Сашка, глядя на даму с цветком в руке, которая лежала по соседству с червовой подругой, – ну тогда возьму. Он поднял карты под ладонью, чтобы все четыре раскрыть веером.
Алексей ходил под Вовку. У того оставалась одна карта, и мастер гибки не знал какая.
– Валет! – сказал он, кладя валета с луком в руках.
Вовка побил козырной картой и тоже вышел. Остались Алексей с Сашкой. И у того, и другого на руках были по четыре карты. Ходил старик.
– Дама, – сказал он, кидая на стол даму червей.
Алексей молча отбил червовым королем.
– Дама, виней! – Карта с размаху шлепнулась поверх короля.
Алексей молча побил ее козырным королем.
– Бито, – сухо сказал Сашка.
И у того, и у другого оставались по две карты.
– Ходи Лешемсм, – сказал Сашка улыбаясь.
В зеленом рабочем халате зашел Евгений Петрович, начальник цеха.
– А вы че еще не на обеде?
– Все, все, – сказал Сашка, бросая карты на стол рубашкой вверх и поднимая руки, – уже идем.
– Ща идем, Евгений Петрович, ток доиграем, – сказал Мишка.
– Играйте-играйте, – ответил начальник, засовывая руки в карманы и придвигаясь ближе. – Я смотрю.
Сашка хмуро подобрал карты, жалея, что не кинул их лицом вверх.
– Шестерка крести – дураки на месте! – закричал Сашка, глядя на карту, которой под него пошли. Прятать свои карты не имело уже смысла, но он все равно держал их за обеими ладошками, пытаясь при этом вспомнить, правильно ли он запомнил уходы. Сначала восьмерки были, потом шестерки и валеты. Козыри точно все ушли. У Сашки выходило, что у его противника была мелкая червушка. Либо восьмерка бубей. Нет, подумал Сашка, не может быть восьмерки, иначе он бы ее подбросил к крестовой, но в тот раз у него одна оставалось и Алексей не мог этого сделать.
– Ну, что Сашок, долго еще друг на друга смотреть будем? Обед уж заканчивается.
– Ты же не идешь на обед? – сказал кто-то из зрителей.
– Что не идешь-то? – улыбнулся Сашка. – Не най аппетит потерял?
– По семейным делам он сейчас уходит, – ответил за своего мастера, начальник. – Он вчера еще отпросился.
– А заплотят, как за целый день, – с обидой сказал Сашка.
– Как работал – так и заработал, – ответил Алексей, лозунгом с плаката, которых в цехе с советских времен хватало.
– Я квиток посмотрю, – пообещал Сашка.
– Ты на это посмотри, – сказал Алексей и, не дожидаясь, когда противник побьет его первую карту, бросил вторую – бубновую восьмерку – на стол.
Все зароптали и засмеялись. Хорошо Лешка сказал, прежде чем Сашку в дураках оставить.
Сашка кинул карты рубашкой вверх.
– Не считается, – сказал он, вставая, – я на голодный желудок не умеют играть – мозг без подпитки не работает.
Все засмеялись.
– Дурную голову корми не корми – умней не станет, – сказал Алексей, и все засмеялись еще раз.
Сашка молча закурил. Все остальные шумно повалили из каморки в заглохший цех и двинулись в столовую.
Начальник взял своего мастера гибки труб под руку и повел в раздевалку, оставив Сашку одного.
– Ну как там Танька-то? – спросил Евгений Петрович.
Они проходили мимо плаката женщины в красной косынке и с пальцем на губах. «Мастер! Все ли ты сделал для безопасности работы?», – гласила подпись.
– Нормально, – отвернулся Сафронов.
– Ты там ей привет передавай. – Алексей подозрительно покосился на начальника. – Пускай быстрее выздоравливает, – пожал плечами тот.
– Передам, – буркнул ему он.
– Я к тебе, зачем подошел, Леша. В субботу выйдешь?
– Нет.
– Халтурка вырисовывается, – заговорщически сказал начальник мастеру.
Очередной плакат напоминал им: «Будь на чеку, в такие дни подслушивают стены. Недалеко от болтовни и сплетни до измены»
– Давай в пятницу.
– Не, в пятницу нельзя. И в четверг нельзя. В субботу только трубы будут. Там работы на два часа. Выпишем тебе пропуск, как на уборку территории. Ну?
– В выходные отдыхать надо.
– А по средам – до четырех работать.
Алексей молча поднимался по ступеням. Начальник не отставал.
– Хорошо, – сказал мастер, – выйду. Но на два часа, не больше. Я серьезно говорю.
– Ну, вот и договорились, – обрадовался Евгений Петрович. – Только, не забудь, хорошо? Я тебе еще в пятницу напомню.
Алексей ключиком открыл замок на ящике и стал раздеваться. Начальник еще что-то спросил про погоду и проезд и только когда мастер разделся, словно этого он и ждал, ушел. С металлической плошкой в руках и в шлепанцах на ногах голый Сафронов пошел в душевую. В раздевалке как всегда было прохладно, и мурашки покрыли крепкое белое-белое тело мастера. Пару минут – и в душевой в его ряду стал подниматься пар. Алексей взял из плошки жесткую мочалку и мыло, и белая пена окутала его с ног до головы.
