скачать книгу бесплатно
Переменчивые Просторы, или Инженер и баклажаны
Андрей Шапеев
В этом фантастическом романе, местами забавном, в меру глубокомысленном, главный мотив – столкновение со Странным, переживание Странного и примирение с ним. Читатель волен сопереживать одной или другой стороне конфликта, а может занять в отношение происходящего какую-то третью независимую сторону.
Переменчивые Просторы, или Инженер и баклажаны
Андрей Шапеев
Дизайнер обложки Лука Птичкин
© Андрей Шапеев, 2017
© Лука Птичкин, дизайн обложки, 2017
ISBN 978-5-4483-8099-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Предисловие от автора
В этом фантастическом романе главный мотив – столкновение со Странным, переживание Странного и примирение с ним. Немаловажную роль играет и выдуманный язык, на котором говорят жители Просторов. Если Читатель станет переводит реплики персонажей по словарю (который содержится в приложениях), то у него сложится одно представление об этом мире. Если же Читателю не захочется заниматься переводами, то ничего страшного – у него просто сложится другое представление, не хуже и не лучше первого. Читатель также волен сопереживать одной или другой стороне конфликта, а может занять в отношение происходящего какую-то третью независимую сторону. Приятного чтения!
Глава первая. У нас закончились инженеры
Я снял деньги с банковского счета, пришел домой, уселся на диван, разложил купюры рядом с собой и уставился на них. Они лежали, не шевелясь, на синтетической материи дивана и оттого, что купюры были крупными, денег казалось мало. Нам с женой на путешествие. До нужной суммы недоставало четырех тысяч. Их обещала подкинуть жена. Но сейчас она еще была на работе. На плотно занавешенных шторах солнце снаружи пропечатало два кривых оранжевых прямоугольника. Эти два прямоугольника и отвлекли меня от созерцания развалившихся на диване денег. Когда я уходил, то, должно быть, забыл раздвинуть эти шторы. В комнате было душно. Сидеть без дела и концентрироваться попеременно то на деньгах, то на шторах, было бессмысленно. Что-нибудь нужно было делать либо с одним, либо с другим. Я встал, раздвинул шторы и открыл окно. Пусть проветрится. Затем пересчитал деньги еще раз и сложил их в приготовленный для них конверт, после чего прошел на кухню, налил заварки из зеленого чая в старый граненый стакан, разбавил холодной водой, в гостиной включил телевизор, и стал листать каналы, медленно прихлебывая чай и дожидаясь жену.
По одному из каналов шел фильм «Восемь с половиной» Феллини. Я попал как раз на начало. Главный герой, застряв в пробке в первой своей фантазии, задыхается в своем автомобиле от дыма. Люди в других автомобилях с каменными лицами наблюдают за тем, как он корчится. Я оставил канал и стал смотреть такие знакомые кадры. Сам я очень часто смотрел этот фильм. Раз десять точно. Но досмотреть до конца не получалось ни разу. Все время что-то прерывало мой просмотр. В последний раз, например, я смотрел фильм в интернете, и, досмотрев так далеко, как никогда не досматривал – до сцены c иллюзионистом в светском обществе и его ассистенткой. До конца оставалось совсем немного времени, и тут интернет отключился. На экране выскочило уведомление об ошибке. Потом я досматривать не стал – настроение было уже не то. Когда же это было? Год прошел, не меньше. Само имя героя, Гуидо, которого играл Мастроянни, часто и до сегодняшнего дня звучало у меня в голове, как будто кто-то звал: «Гуидо». Тихо так, без эмоций. Такие вот до мистического особые отношения могут быть у человека с кинофильмом. Мне было приятно, что я хотя бы в этот раз смогу досмотреть фильм и узнать, чем же все закончилось, потому что в моей-то голове ничего не закончилось, это был фильм без конца. Герой без конца собирается снимать фильм, техники все больше, актеры почти все подобраны, но съемка не начинается. Начнется ли она вообще, или лучше не досматривать? А кто вообще этот Гуидо – несчастный нарцисс или, может быть, герой-страдалец?
Я внимательно смотрел, а потом пришла жена. Открыв дверь, я вернулся на диван.
– Я фильм смотрю, очень интересный, – крикнул я, услышав шум воды в ванной: жена мыла руки.
Шум воды унялся, жена прошла мимо меня, плюхнулась в кресло и положила ноги на пуфик. Так мы сидели, пока минут через пять она не произнесла:
– Какая же скукотища.
– Чего скукотища-то? – возмутился я, – Феллини. Ты слышала хоть о нем?
– Конечно, слышала. Ну и что, что Феллини? Известный режиссер, да только это не значит, что мы сразу кланяться ему должны. Снимал же страшную нудоту?. – Она помолчала и добавила, – еще и черно-белую.
Я вздохнул и задумался, чем бы возразить.
Иногда на такой вот нудоте лучше видны человеческие отношения с миром, – выпалил я.
Может быть, – безразлично протянула жена, отвернулась к окну и стала смотреть на блестящие от солнца крыши домов.
Как прошел день? – спросил я.
Не спрашивай, – махнула она рукой, – просто сумасшедший дом.
Работала она в бухгалтерии одного завода по производству обоев, а я – инженером в частной фирме. Свою работу я уже давно хотел сменить, да повода уйти не было. Вот уж где скукотища, вот уж где настоящая нудота. Люди серые, словом не обмолвятся, кроме дележки каких-то сплетен. Даже не сплетен, а обрывков сплетен. Ничего плохого они мне не делали, да и я им тоже, просто я чувствовал, что мне там не место, что я просто растрачиваюсь попусту. Что касается жены, то ей работа, похоже, даже нравилась, по большей части, из-за коллектива, несмотря на сезонный «сумасшедший дом». Так бывает: в одном месте для сереньких людишек будто мёдом намазано, а в другом намазано – для светлых людей, способных дружить. Я, наверное, принадлежал к первым, вот меня к себе подобным и притянуло. С моей женой вышло наоборот.
Я деньги снял, – сказал я.
Хорошо, скоро пойдем выкупать путевки, – произнесла жена. – Ты ужинал?
Не-а.
* * *
Прямо у телевизора мы съели вкусный, но очень вредный ужин, приготовленный в местном ресторане быстрого питания и купленный моей женой по пути. Довольный, я развалился в кресле. Кстати, я забыл сказать. Я толстый. При моем росте метр семьдесят я вешу девяносто пять килограмм. Пока мне не слишком тяжело, потому что я еще молод. Но я точно знаю, перевали мне за тридцатку, и с бодрым и довольным видом придется попрощаться. Но пока можно есть, как я себя успокаивал.
Хорошо же как, – сказал я.
Хорошо. Это уж точно. – Моя жена весила шестьдесят пять при росте метр шестьдесят, да простит она меня за эти строки. Скорее худышка, чем такой слон, как я. Причем, как и многие женщины, она умудрялась комплексовать из-за своей пары лишних кило значительно больше меня. Что и говорить, у женщин самооценка устроена несколько иначе.
На сцене, где у Гуидо спрашивают, сколько камер будет в его фильме, а потом деланно расстраиваются, что всего лишь пять, моя жена сказала:
Переключи, там сейчас будет интересно. По четвертой. И вообще, помой, пожалуйста, посуду.
Послушай, – начал я совершенно серьезно, понимая, что и в этот раз просмотр срывается, – я смотрел этот фильм раз десять, но ни разу не досматривал до конца. Ты понимаешь, каково это для меня?
Но там идут «Пластиковые цветы».
Свои «цветы» ты можешь посмотреть потом. Их повторяют каждый день.
Нет, завтра пятница, а в пятницу не повторяют.
Ты можешь посмотреть в интернете.
Ну, в таком случае и ты можешь посмотреть в интернете, – сказала она, выхватила пульт и уставшая физиономия Марчелло Мастроянни сменилась на цветной сериал, где две девушки стояли друг напротив друга и молчали, а жена добавила, – это же бредятина. Старая, как мир.
Однако ты в старом мире живешь, – сказал я.
Девушки на экране помолчали немного, потом стали целоваться.
Как это пропустили? Да еще и днем! – возмутился я.
Это Уфинский канал, там сейчас около полуночи.
Да и почему вообще все должно быть по-твоему? Я сидел, спокойно смотрел фильм. Даже чисто по-человечески, я раньше начал смотреть. Должна быть какая-то очерёдность! Где доказательство, что твои «Пластилиновые цветы» важнее «Восьми с половиной»? – разошелся я.
Он новее лет на сто, – отмахнулась жена, внимательно глядя, как девушки одновременно целуются и раздеваются, – не мешай.
Ах, не мешай… – растянул я. – Ах, не мешай? Я раньше пришел, я раньше стал смотреть.
Боря, ну что ты как ребенок! Вон – интернет, бери и смотри. «Цветы» появятся на сайте только через неделю.
Господи, как хорошо было, когда можно было на кассету записать. Записала бы свою чепуху туда, и все, – ворчал я.
Кадр на экране сменился сценой, где молодой человек стучится в дверь, поправляет воротник. Какой же идиотский и примитивный способ показать волнение! В руках у него коробка с тортом и бутылка вина. Кадр меняется, девушки так увлеклись любовью, что не слышат стука. Одна из них замирает, прислушивается, а потом говорит «показалось». Парень обходит дом, смотрит через стекло задней двери в кухню, но ничего не видит. Потом слышит звуки секса.
Что за черт! – говорит он с тупой физиономией истукана. Реклама.
Что за черт. Ты дашь мне посмотреть фильм или нет? – не отступал я.
Пожалуйста, Боря, это очень важно.
Тогда я пойду досмотрю фильм у соседа.
Да, да, иди.
Мне очень не хотелось смотреть по интернету, сам не знаю почему. Может, поколение не то, может, просто искать было лень, а может, я чувствовал, что пропадет какой-то совершенно особый шарм от фильма по телевизору. Да, скорее всего, и то, и другое, и третье.
Я все равно люблю тебя, – сказал я как можно более драматично и добавил, – хотя ты и эгоистка.
Я тебя тоже, хотя ты еще больший эгоист.
Может, поэтому мы до сих пор вместе? Нас друг от друга спасает эгоизм.
Да, может быть.
Ну и ладно, – пожал я плечами, – поговорим потом. Спасибо за ужин.
У соседа было слишком жарко и накурено. Но это все равно лучше, чем «Пластиковые цветы». Черт возьми, как можно вообще так назвать сериал?
У соседа я уселся в кресло и продолжил смотреть фильм. Худощавый и сутулый сосед с бесцветным выражением лица пил пиво и беспрестанно курил, сидя в коридоре между залом и кухней, откуда ему был виден телевизор.
Ты извини, что я тебя побеспокоил, просто очень нужно досмотреть этот фильм именно сейчас.
Да ничего. – Ему, похоже, было абсолютно безразлично.
Все пивком балуешься? – спросил я.
Только что начал.
Я досмотрел до сцены с иллюзионистом, как вдруг зазвонил телефон протяжным рыком, напоминающим стрекотание двуручной пилы о мокрое дерево. Сосед подошел и снял трубку:
Алло, – не вынимая сигареты изо рта, ответил он. – Где? Сейчас.
Что? – удивился я ткнувшейся мне в плечо трубке.
Это тебя.
Меня? – удивился я, и добавил шепотом, – кто?
Какой-то мужик.
Но почему сюда, к тебе? – спросил я. Сосед пожал плечами и вернулся на свое место, а я приложил трубку к уху, – э… да?
Послышался скрипучий и медлительный мужской голос:
Здравствуйте. Борис Степаныч?
В этом голосе практически не было ни одной эмоции. Я сразу подумал, что это с работы.
Да, это я… – сказал я и добавил, – наверное. – Мало ли, может звонили какому-то другому Борису Степанычу.
Мне будет трудно объяснить, кто мы. Но нам необходим инженер, и мы обращаемся к Вам как к инженеру.
Так. Только я совершенно обычный инженер и никому визиток не даю. Просто работаю в фирме, и все.
Это совершенно неважно, – сказав так, голос замолк. В трубке дико завывал ветер, и я посмотрел в окно, но увидел там тихий солнечный вечер без единого дуновения – листья на деревьях застыли, как на фотографии. Глядя на них, я ждал продолжения, но его не последовало. Наверное, мой собеседник счел такую реплику самодостаточной.
И чем я могу помочь? – не выдержал я.
Вы не волнуйтесь, – успокаивающе растянул голос, – Вам хорошо заплатят. Ничего по вашим меркам криминального. Просто у нас закончились инженеры.
Я прокрутил в голове последнюю фразу.
Закончились инженеры?! – воскликнул я.
В трубке молчали так, как будто там никого не было. Порывы ветра перегружали микрофон. Я не дождался ответа и перефразировал:
То есть, как это – закончились?
Вот так, отработали и ушли восвояси. – На этот раз ответ проскрипел сразу же.
А обратно их не вернуть, что ли? – все не унимался я.
Ну почему же «не вернуть»? Можно, но все они уже старые. Давно у нас ничего не ломалось и ничего не строилось.
Я задумался, невольно анализируя ситуацию. Итак, странный человек со странным голосом звонит домой не ко мне, но к моему соседу. И находит меня там. Ладно, но потом он предлагает мне работу. Еще у них закончились инженеры. И во всей этой ситуации нет ничего по нашим меркам криминального. Блеск!
Я ничего не буду делать, пока Вы мне все по-человечески не объясните, – сказал я как можно более строго.
Нужно наладить коммуникации в одном строении и подправить другое. Нам ничего от Вас не нужно, кроме этого. Когда работа закончится, денег, которых мы Вам выплатим, хватит лет на пять безбедной жизни для Вас и всей Вашей семьи. Вы только представьте: не надо работать, ешь, гуляй, ешь, веселись.
О чём это Вы вообще? Ешь? На что Вы намекаете?
Голос помолчал, потом, прищелкнув языком, ответил:
Фигурально выражаясь. Всего лишь то, что можно ни в чем себе не отказывать. Мы – серьезные люди и не собираемся с Вами играть. Просто Вы поможете нам, а мы Вас хорошо отблагодарим.
Я еще раз мысленно прокрутил весь разговор в голове: им трудно объяснить кто они, нужен инженер, инженеры закончились, два строения, много денег. Последнее мне нравилось, можно даже будет завести детей, как мы давно хотели, но не находили времени и средств. Конечно, если все так, как он говорит. Однако во всем остальном разговор был совершенно дурацкий. Стоило ли верить в такую чушь?
Так что я должен делать? – вырвалось у меня как-то само собой.
На словах очень трудно объяснить. Объекты нужно увидеть. Давайте встретимся и все обговорим.
