скачать книгу бесплатно
В бой ради жизни
Леонид Андреевич Андреев
Война. Штрафбат. Они сражались за Родину
Командир Красной Армии лейтенант Егор Кузьмин и его боевые товарищи попадают в пекло тяжелейших боев первого месяца войны. От полнокровной стрелковой роты остается всего десяток людей, подразделение оказывается в глубоком немецком тылу, но выжившие бойцы продолжают беспощадную борьбу с врагом и им удается пробиться к своим.
За честно выполненный солдатский долг на самых тяжелых участках фронта и несгибаемое мужество лейтенанта Кузьмина назначают командиром разведывательно-диверсионного отряда и поручают самые ответственные и невыполнимые задания.
Во всех боевых операциях Егору помогает священная ненависть к подлому врагу и воинское братство.
Леонид Андреевич Андреев
В бой ради жизни
© Андреев Л.А., 2020
© ООО «Яуза-Каталог», 2020
Часть 1
Лидочка
Глава 1
Рёв взлетающих самолётов разрывал атмосферу, сотрясая всё вокруг. Пассажиры и служащие омского аэропорта на несколько секунд становились глухонемыми и старались промолчать или объясняться на пальцах, пока взлетал самолёт. Для лётного состава этот рокот был песней в их повседневной жизни, чего нельзя было сказать о пассажирах, для которых непривычный оглушающий грохот производил встряску всей нервной системы.
– Боже, и когда же наконец «Аэрофлот» перейдёт на европейские стандарты по шуму и распростится с «тушками», – произнёс один из пассажиров после оглушающего рокота очередной взлетающей крылатой машины.
Сидящие рядом пассажиры ничего не ответили, однако согласились, слегка кивая. Не найдя собеседников, пассажир, коим был весьма и весьма пожилой человек, обратился к рядом сидящей молодой девушке, своей внучке: – А скажи-ка, Лидочка, долго нам ещё здесь париться, как ты любишь выражаться?
– Дедуль, сколько тебе говорить, вылет нашего рейса по плану через полчаса, – слегка раздражённо произнесла девушка, затем, немного смягчившись и поцеловав деда в седой висок, добавила: – Ну потерпите немного, Егор Иванович, и не забывайте, что перед операцией вам нельзя волноваться.
И девушка, обняв рукой старика за шею, прижалась к его плечу.
– В моем возрасте, внучка, волнуются только в одном случае: успеть добежать до гроба и красиво расположиться в нём. Вот. А потом, зачем вся эта возня со мной, со старым пнём? – усмехнувшись произнёс дед. – Неужели в нашей стране не могут сделать эту клятую операцию? Непременно нужно тащиться в Германию?
– Товарищ боевой генерал в отставке, а ну-ка прекратить нытье и свои солдафонские шуточки, – в тон ему произнесла девушка. – Ты у нас ещё такой красавец, горы свернёшь, а туда же – о каком-то гробе. Немедленно прекратить эти разговорчики, а не то получишь три наряда вне очереди.
– Ну вот, научилась у деда. Тебе уже ротой можно командовать, а она, видишь ли, в журналисты подалась.
Но договорить Егору Ивановичу не дал голос из динамиков, возвестивший о посадке на московский рейс.
Уже в самолёте, уютно расположившись в кресле, Егор Иванович взял в свою большую ладонь нежную маленькую руку своей внучки, так заботливо опекавшей его в последнее время, и, глядя в глаза, тихо произнёс:
– Всё будет хорошо, дочка, – он всегда так называл свою внучку, когда говорил что-то важное. – Не волнуйся, прорвёмся, как всегда. В Германию так в Германию, не всё ли равно, где умирать. Но если что не так, похороните только там, где я сказал, – в моём родном Омске.
Егор Иванович отклонился на спинку кресла и стал смотреть через иллюминатор на ландшафт местности, над которой они пролетали.
Внизу медленно проплывали огромные участки зеленеющих полей, обрамлённые извилистыми речушками и ровными лесополосами. Самолёт накренился для разворота, и отражённые от многочисленных озерков лучи света заиграли в его салоне. Егор Иванович задумался: «Как здорово, как славно жить! Как хорошо, что на нашей земле уже давно царит мир, и большинство людей не знает, что такое война. И это правильно, человек должен постоянно думать только о хорошем. Но иногда нужно вспоминать, а точнее не забывать о той страшной войне всех времён и народов, в которой мы – моё поколение – победили. И если бы этого не произошло… – у старого генерала на секунду даже прервалась мысль, потому что даже ему, прошедшему всю войну, трудно было представить весь ужас, который мог произойти с нашей страной. Но он нашёлся и закончил мысль: – Сейчас этой прекрасной и цветущей страны, этого замечательного народа просто бы не было».
Егор Иванович с большим интересом смотрел через стекло иллюминатора на безграничные поля и просторы своей огромной и великой Родины. А на память ему приходили другие поля, изрытые снарядами и бомбами. И старый советский генерал вдруг отчётливо вспомнил совсем небольшой эпизод из своей столь многогранной боевой жизни. Тогда он лейтенантом, как и многие, кто только-только окончил военные училища, попал в самое пекло войны. Но его воспоминания прервала Лидочка:
– Дед! Егор Иванович, о чём задумался? – весело, с искоркой в глазах спросила внучка.
По всему было видно, что начавшееся путешествие девушке нравилось, и ей не терпелось разделить свои радостные ощущения с близким человеком.
– Да так, ни о чём, – грустно ответил Егор Иванович, недовольный тем, что его оторвали от нахлынувших воспоминаний.
– Так и ни о чём? – не унималась Лидочка.
Егор Иванович отвёл взгляд от иллюминатора и медленно повернулся к Лидочке.
– Послушай, егоза, вот сколько я знал на свете Лидочек, такой, как ты, настырной ещё не встречал. А, впрочем, это и хорошо.
– Так, так. Это каких таких Лидочек ты по жизни встречал? Ну-ка колись, дед, – не унималась внучка. – Не боись, бабушка не узнает.
– А ну тебя.
Егор Иванович уже хотел отмахнуться от назойливой внучки и продолжить наблюдение в иллюминатор, но вдруг передумал. Старый генерал немного помолчал, не обращая внимания на тараторившую Лидочку, а затем резко повернул голову в её сторону и, глядя в глаза, произнёс:
– А и в самом деле, послушай историю про одну Лидочку. Полагаю, тебе не будет скучно. А то ведь как-то надоело столько лет хранить это в своей памяти. Считай, что это исповедь старого генерала.
И Егор Иванович не откладывая в долгий ящик начал свой непридуманный фронтовой рассказ.
Глава 2
Бой давно уже закончился, но в помутнённом сознании Егора Кузьмина, командира второй стрелковой роты, всё ещё звучал нескончаемый гул артиллерийской стрельбы и гусеничный лязг прорвавшихся вражеских танков. Егор открыл глаза. Голубое июльское небо, как кистью на картине, было измазано чёрными и синими полосами гари и дыма.
Лейтенант встал. Чисто автоматически стряхнул с себя пыль и стал пристально вглядываться в окружающее пространство, именуемое полем боя. Насторожённость оказалась не лишней, так как справа, метрах в пятидесяти от него, из горящего бронетранспортёра, минуту назад подорвавшегося на мине, как очумелые выскакивали немецкие солдаты и разбегались в разные стороны, стараясь погасить горящую одежду.
– Ах мать вашу! Не нравится наша поджарка? Ничего, привыкнете.
И отчаянно сплюнув, Егор начал быстро озираться вокруг себя, отыскивая нечто вроде автомата или гранаты. Не найдя ни того ни другого, красноармеец поднял с земли винтовку, лежащую рядом с убитым бойцом из его роты, и стал прицельно вести огонь по разбегающимся фашистам. Вражеские пехотинцы, увидев стреляющего в них противника, быстро залегли и ответили встречным огнём из автоматов. Егор продолжал стоять, ловя в прорезь прицела своей трёхлинейки залёгшего неприятеля. Пули с пронзительным визгом веером проносились возле него.
– Врёшь – не возьмёшь, я заговорённый. Зато мне сподручней бить вас стоя. Гады!
И действительно – то ли немцы никак не могли прийти в себя после контузии, то ли в самом деле Егор был заговорённым, но ни одна пуля в него, к счастью, так и не попала. Зато он хладнокровно и прицельно уничтожал врага одного за другим. Да таким образом, что оставшиеся в живых фашисты, не выдержав этого психологического поединка, не сговариваясь, соскочили с мест и опрометью драпанули на свои позиции. И очень кстати, потому что в обойме трёхлинейки уже закончились патроны.
– Чистоплюи вонючие, не хочется подыхать? Вы думали, вас тут мёдом будут потчевать?
И Егор выругался со всем славянским многообразием и прямотой.
Немного успокоившись после этого скоротечного боя, лейтенант начал отыскивать солдат, своих боевых товарищей, среди перепаханных окопов и груды искорёженного металла.
На позиции, где его подразделение держало оборону, как в кошмарном сне, остановилось жуткое мгновение прошедшего боя.
Словно в художественной панораме, застыли солдаты в неестественных позах, где их застала смерть. Только здесь были не макеты, как в панораме, а люди, несколько минут назад ещё дышавшие и жившие.
Егор подходил к каждому, становился на колени и припадал ухом к груди. Он тормошил всех подряд, но солдаты, которые недавно беспрекословно выполняли все его приказания, эти совсем ещё юные мальчишки, мальчики, сейчас являли собой скорбное зрелище, как бы говоря: «Прости, командир, но большего мы не смогли, а так старались». Слёзы навернулись на глаза лейтенанта.
«Неужели все погибли, неужели все? – прокручивалось у него в голове. – Не может быть! Не может быть! Почему же тогда я, их командир, жив и невредим? Это несправедливо».
Егор ещё и ещё раз тормошил тела погибших солдат, как будто от этого они непременно должны были ожить. Но они оставались мертвы, несмотря на молодость их лиц. И это являлось диким и леденящим душу противоречием с цветущей вокруг жизнью.
Присев на бруствер окопа, командир роты отдышался, достал папироску из портсигара и, зажав её в пальцах, долго смотрел перед собой, забыв прикурить.
Скорбное и неподвижное состояние лейтенанта нарушило странное смещение почвы у ног. Как будто из-под земли вот-вот должен был появиться крот. Но там появился солдатский сапог, а за ним и второй.
Егор вышел из оцепенения и, спрыгнув с бруствера, начал пальцами отгребать сухую глину вперемешку с песком. После нескольких секунд работы перед ним предстал сержант Николай Петренко, которого во время боя контузило и засыпало землёй от разорвавшегося рядом снаряда. Петренко дико взирал на своего командира, ничего не понимая.
– Шо це таке? – спросил сержант, буравя Егора карими глазами.
– Шо, шо… Раздолбали нас немцы, вот шо, – грустно ответил Егор. – Ты сам-то цел?
И командир помог подняться сержанту.
– Товарищ командир, это вы, что ли?
– Нет, Микола, не я. Це твой диду Панас.
И видя, что Петренко всё ещё никак не может прийти в себя, резко тряхнул его за грудки.
– Слава богу, хоть цел.
Петренко окончательно пришёл в себя, и хотя пока ничего не слышал из-за контузии, он был счастлив, что вновь обрёл командира, и, как прежде, был готов выполнять все его приказы и распоряжения.
Егор на пальцах объяснил сержанту, что нужно искать оставшихся в живых бойцов. Они с удвоенной энергией продолжили поиски, которые вскоре увенчались успехом. И на свет божий был вызволен рядовой Исмагилов.
– А ну, шайтан, вставай, чего разлёгся! – радуясь и злясь одновременно, начал шуметь Егор на оглохшего красноармейца. – Слава богу, и ты цел, Равиль. Ну всё же полегче, братцы.
Они ещё долго пытались отыскать живых или раненых сослуживцев, но безуспешно. Лейтенант и два бойца, прихватив уцелевшие винтовки, направились к штабу полка.
Но там их ожидала такая же жуткая картина отгремевшего боя, как и на их позиции обороны. Повсюду лежали погибшие бойцы Красной Армии и трупы фашистов в серой мышиной форме.
Блиндаж, где находился штаб полка, разнесло так, что бревна, представлявшие собой некогда крышу, стояли вертикально веером, как заточенные карандаши в стакане. В центре этого веера стволом вверх разместилась башня от немецкого танка, сорванная невесть какой силой и прилетевшая невесть откуда. Метрах в сорока горели два вражеских танка и один бронетранспортёр. От них дым чёрными столбами уходил высоко в небо. Егор огляделся. Вокруг воцарилась мёртвая тишина в прямом смысле, и только с востока слышались еле уловимые раскаты идущего боя. Туда уходили передовые танковые части противника.
Петренко и Исмагилов не отрываясь смотрели на командира, как бы спрашивая: «А нам-то что делать?»
– Что, что… – сквозь зубы ответил Егор, как бы предугадывая их мысли. – Немцев бить, вот что. Ладно, ребята, здесь нам уже делать нечего. За нас всё сделали. Будем двигаться вон к тому дальнему лесу, а там куда-нибудь да выйдем, одним словом, пойдём на восток, к своим.
Лейтенант вытащил карту местности из своего планшета, но толком так ни в чём и не разобрался. После чего засунул её обратно.
– Ну что стоите? Пошли.
И закинув за спину винтовки, они направились на восток, в сторону дальнего леса.
Глава 3
Не встретив никого на своём пути, троица добралась до леса. Пройдя через него, красноармейцы вышли к деревне. Через центр села проходила широкая утрамбованная дорога, тянущаяся с запада на восток.
Начало смеркаться. Лейтенант Кузьмин решил, что всем сразу не стоит входить в деревню. Некоторое время он обдумывал, кого послать в разведку, затем решил, что пойдёт Исмагилов, так как верзила Петренко привлечёт лишнее внимание, зато маленький Равиль пролезет везде, как мышь.
Через некоторое время Исмагилов вернулся и доложил, что немцев в деревне нет, а в ближайших домах – старики и дети. Затем все трое направились к крайнему дому и вошли в него.
В доме было по-деревенски просто и уютно. На деревянной лавке у окна сидел старый дед и цедил махорку из газетной закрутки. У печи хлопотала миловидная девушка в широком сарафане, явно не со своего плеча. Командир и солдаты, зайдя в дом, сразу закашлялись от едкого махорочного дыма.
– Да разве ж можно так чадить, дедуль? Ладно сам, внучку-то хоть пожалей, – продолжая кашлять, проговорил Егор.
– Кому дедуля, а кому Никифор Ксенофонтович, – невозмутимо прошамкал старик. – Ишь ты, пожалели. Вы бы лучше землю-матушку нашу пожалели, а не драпали от немчуры. Не сегодня-завтра они и до нас доберутся, а вас и след простыл…
Не дав договорить деду, Егор возмущённо возразил:
– Дед! Не ровен час и по шее можно получить за такие слова. Развёл политинформацию. Небось, сам драпал от немцев в Первую мировую, а теперь, видишь ли, взялся судить. Прокурор хренов. – затем, немного смягчившись, добавил: – Ты бы лучше покормил нас, чай не чужие. С поля боя идём догонять свои части.
– Догоняйте, догоняйте, только не упадите.
– Хватит ворчать, дедушка, – не выдержал Исмагилов. – Мы очень устали, дедушка, и очень голодные, хоть картошка найдётся?
– Бульба, а что ж ей не найтись? Лидочка, что там у нас осталось с ужина? Подай дорогим гостям, – прошамкал дед, не вынимая изо рта козью ножку.
Лидочка вытащила прихватом из печи чугунок с ещё горячей картошкой и поставила на стол. Достала из ящичка хлеб, который был завернут в белое полотенце, и нарезала его толстыми ломтями. Не забыла поставить и чашку с огурцами и луком. Красноармейцы дружно и с большим аппетитом всё это смолотили за считаные минуты. Затем, поблагодарив хозяев за угощение, попросились на ночлег, поскольку за окном уже стемнело. Дед определил их на чердак большого сарая, который находился во дворе. Поднявшись по лестнице на чердак, взводный и его бойцы устроились на сене и сразу же заснули.
Летняя июльская ночь коротка, и ранний рассвет разбудил бойцов. Но не сам по себе. Они проснулись от несмолкающего шума и грохота, который доносился с улицы. Приоткрыв дверцу чердака и прильнув ещё сонными глазами к щели, красноармейцы обомлели.
По большой дороге через деревню шли немецкие войска. Двигались всевозможные армейские части в большом количестве. От тяжёлой моторизованной техники содрогалась земля.
Все дворы в округе сплошь были заполнены вооружёнными людьми, расположившимися на кратковременный отдых. Не избежал этого и двор, где нашли временное пристанище трое красноармейцев.
– Как же их много! – прошептал Егор. – У нас и патронов-то столько нет.
– Товарищ командир, – тоже тихо произнёс Петренко, – у меня три противопехотных гранаты есть и одна лимонка.
Егор отпрянул от щели и вопросительно глянул на сержанта, затем произнёс:
– Гранаты? Це хорошо, Микола, только мы их для Гитлера припасём.
Тугой на юмор Петренко серьёзно кивнул в знак согласия.
Меж тем окончательно рассвело. Во дворе стоял зычный немецкий говор. Вражеских солдат, уставших от длительного перехода, двор привлёк своим колодцем, и они прямо возле него, раздевшись догола, начали производить помывку, вытаскивая вёдрами холодную воду. Рядом была аккуратно сложена форма, и пирамидой стояли винтовки с автоматами.
– Обнаглели, сволочи, – проговорил Егор. – Ишь ты, ничего не боятся. Эх, пальнуть бы сейчас по ним из пулемёта, по их голым ж… Чую я, братцы, что будет у нас последний и решительный бой, как поётся в Интернационале. Да, Равиль? Что молчишь, шайтан?
– Да, товарищ лейтенант, потому что нам отсюда уже не выйти.
– Як не выйти? Они там, мы здесь. Какого ляда они сюда попрутся? – зашептал Петренко.
– А ну как попрутся? В общем, готовьте оружие, товарищи бойцы, на всякий случай, – заключил Егор.
Меж тем на свою беду во двор из дома выскочила Лидочка по каким-то делам и быстро пошла к сараю, опустив голову и не замечая голых мужчин. Те, в свою очередь, заметили её и втолкнули в образованный ими круг, гогоча во всё горло.
