banner banner banner
Охота на Беса. Парапсихологический детектив
Охота на Беса. Парапсихологический детектив
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Охота на Беса. Парапсихологический детектив

скачать книгу бесплатно

Охота на Беса. Парапсихологический детектив
Анатолий Филиппович Долженков

Герой романа заурядный человек, ведущий размеренную монотонную жизнь обывателя, попадает под воздействие странного атмосферного явления, вызвавшее у него проявление сверхчеловеческих парапсихологических способностей. Герой ощущает себя настолько могущественным, что он в состоянии потеснить сильных мира сего. В городе он стал известен, как Рыночный Бес. К поимке неуловимого монстра подключаются силовики и служба безопасности олигарха, на чье материальное благополучие он покусился.

Охота на Беса

Парапсихологический детектив

Анатолий Филиппович Долженков

© Анатолий Филиппович Долженков, 2017

ISBN 978-5-4483-9051-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Он проснулся от собственного стона. Ручейки холодного липкого пота, зарождаясь у корней волос, тонкими струйками стекали по лицу, вызывая неприятный озноб во всем теле. Кошмарный сон возвращался, стоило ему сомкнуть веки. Всякий раз он повторялся в мельчайших подробностях, поражая однообразием с пугающей последовательностью. Он видел себя не спеша идущего по центральному проспекту родного города. Несколько минут неторопливой прогулки, и он у трёхэтажного здания главпочтамта. Восемь лет назад на одной из его стен с торжественной помпой, установили огромные настенные часы. Так распорядился городской совет. Будучи, едва ли не самой главной достопримечательностью областного центра, они сразу же обозначились как некий символ города. По истечении каждого часа, огромный часовой механизм выплёскивал в уши пешеходов бравурную мелодию, написанную местным композитором-энтузиастом по случаю первого празднования дня города. При звуках торжественного гимна прохожие, задрав вверх головы, замирали, вслушиваясь в гулкие металлические перезвоны. Было очевидно, что для них это явление не стало будничным и обыденным. Местные куранты пользовались не меньшей популярностью у населения, чем те, которые установлены на Спасской башне Кремля.

Он останавливался у главпочтамта, и смешивался с толпой, вслушиваясь в гулкие металлические перезвоны. Первый болезненный толчок, зародившийся где-то глубоко в недрах кишечника, он ощущал при последних аккордах музыкального шедевра. Рези лавинообразно нарастали, становясь вскоре непереносимыми. Корчась от болей, он время от времени замирал, опасаясь резкими движениями усугубить страдания. Через минуту-полторы боль утихала, сменяясь симптомами менее болезненными, но крайне неприятными по своим физиологическим проявлениям. В глубинах его чрева бушевал настоящий вулкан. Спазмы разрывали живот. На самом пике событий он просыпался от собственных стонов или толчков жены, разбуженной сдавленными криками.

В этот раз он проснулся, тяжело дыша, словно после многокилометрового марафона и испуганно осмотрелся, пытаясь унять неприятную дрожь в коленях. Судорожно смахнув тыльной стороной ладони пот со лба, некоторое время неподвижно сидел, приходя в себя и настороженно прислушиваясь к звукам, издаваемым организмом. Наяву тот работал как часы, без сбоев и видимых расстройств. Кресло, в котором он заснул, было неудобным и скрипучим. Много лет прослужило оно в городской квартире и теперь доживало свой век здесь, в маленьком домике на садовом участке. А что ещё люди вывозят на дачу? Старые ненужные в городской квартире вещи. Всякий хлам. Спальный гарнитур, куда входило и это кресло, они с женой приобрели ещё в далёкие студенческие годы, в самом начале супружеской жизни. Очень кстати пришлись деньги подаренные родственниками на свадьбу. Казалось святотатством снести старое кресло на свалку. В их понимании такой поступок был равносилен окончательному перечеркиванию уже и так блекнущих воспоминаний молодости. От долгого сидения в неудобной позе, левая рука занемела и противно ныла. Сжимая и разжимая пальцы кисти, он восстановил кровообращение, избавившись, наконец, от неприятного ощущения.

За окном бушевала непогода. Порывистый ветер трепал молоденькую яблоньку, пригибая её тонкие ветви к земле. Дождь толстыми косыми струями барабанил по стеклу. Ухудшение погоды всегда вызывало у него сонливость. Человек лениво закурил, разгоняя остатки сна. «Всё что Бог даёт – к лучшему, – философски отметил он про себя, испытывая явное облегчение». Намеченный на завтрашний день объём работ по дачному участку можно отложить без всяких угрызений совести. Непогода перечеркнула все планы. Впрочем, почему все? В перечне работ намечался, в том числе, и полив участка. Теперь эту позицию можно было зачесть в актив. Дождь работал на славу.

Мужчина, лениво потянувшись, глубоко вздохнул. Воздух комнаты небольшого дачного домика, построенного им много лет назад вместе с покойником отцом, был насыщен устоявшимися запахами и звуками. Пахло травами и старыми вещами. На стене монотонно отсчитывали секунды, доставшиеся по наследству от родителей ходики с кукушкой; время от времени тарахтел то, включаясь, то, выключаясь, древний холодильник «Тамбов».

Какое-то время мужчина неподвижно сидел, грузно откинувшись на высокую спинку кресла, приходя в себя от неприятных ощущений, пережитых во сне. Сколько раз он пытался анализировать природу возникновения мучивших его кошмаров. Напрасный труд. Как специалист с высшим медицинским образованием он понимал – сны являются логическим продолжением активной жизни, каждого прожитого им дня. Чувства, пережитые человеком наяву, они ведь никуда не исчезают. Страх, волнение, радость, горе, тревога, обеспокоенность, вся эта многополярная и противоречивая гамма эмоций находит отражение во снах в виде законченных действий. Иногда, сновидения разумны и понятны, но чаще они дики, несуразны, и лишены здравого смысла. Человечество испокон веков трактовало сны как высшие, недоступные познанию разумом откровения. Их признавали вещими или пророческими, определяющими судьбу и будущее человека, его близких. Немало наблюдательных ловких людей, сделали толкование снов своей профессией. Они тонко чувствовали состояние психики человека, прибегнувшего к их услугам, и с большой для себя выгодой пользовались этим. Для них не составляло большого труда довольно точно определить причину тревог и волнений «клиента», с большой степенью достоверности прогнозировать развитие событий, облачая их в витиеватую форму предсказаний.

Считая себя искушённым психологом, он справедливо полагал, что знания, приобретенные в медицинском ВУЗе, плюс бесценный многолетний опыт, накопленный за время практической работы в системе здравоохранения, ставят его на голову выше окружающих. Да, именно это помогло ему занять более – менее стабильное место в суетной жизни. Ровный и спокойный в отношениях с коллегами и начальством, он не пытался выслужиться, довольствуясь скромным местом рядового врача в районной больнице. Нелегко решать проблемы то и дело возникающие на тернистом жизненном пути, но у него получалось. Если бы не ночные кошмары. В последние дни они выбивали его из привычной жизненной колеи, не поддаваясь ни диагностированию, ни какому-либо разумному толкованию.

Жена, проконсультировавшись с всезнающими соседками по поводу недомогания мужа, настаивала на присвоение снам статуса вещих, а значит сулящих перемены в жизни. В вещие сны он не верил, но понимал – с ним происходит что-то неординарное. «Что это? – в очередной раз задавался он вопросом, – последствия нервного срыва или скрытый, подтачивающий здоровье недуг, проявляющийся таким вот необычным способом. Сновидения были странными, непонятными, а потому пугающими. Одни и те же мысли – попутчики неосознанного страха, постоянно копошились в голове. Надоело. А куда от них денешься? Причин для нервных срывов не было. Жизнь текла по накатанной колее гладко, без стрессов и ненужных эмоций.

Рука, непроизвольно потянувшаяся за очередной сигаретой, замерла в нескольких сантиметрах от заветной пачки. Сорок ваттная лампочка, вспыхнув ярким светом, погасла. Комната погрузилась во тьму. Мужчина с трудом выбрался из кресла и подошёл к окну. Ветер усиливался. За окном стемнело так, что он с трудом различал смутные силуэты деревьев. Свет в доме у соседа горел. Понятно, неисправность была где-то в его хозяйстве. Мужчина стоял, напряжённо вглядываясь в чернильную темноту лениво пытаясь угадать причину отключения света. Наконец, при очередной вспышке молнии, он заметил оборванный веткой яблони провод, извивающийся под непрекращающимися порывами ветра. Ветку он собирался отпилить уже давно, да как-то руки не доходили. Винить, выходит, некого, кроме себя самого.

Часы показывали девять часов вечера. Устраиваться на ночлег было рано. Обычно он предпочитал укладываться в постель не раньше двенадцати. Но, и в темноте долго не просидишь. С другой стороны, мокнуть под проливным дождём тоже радости мало. Что же делать? После недолгих колебаний и сомнений, он все же решил устранить неисправность. На ощупь нашёл пассатижи, накинул на плечи дождевик и вышел за дверь, освещая путь фонариком. Провод оборвался у самого электрода, тускло белеющего высоко под крышей дома. Без лестницы туда не добраться. Несколько минут ушло на процедуру изъятия четырехметровой лестницы из сарайчика и установления её в нужном для ремонта положении. Сам ремонт большой сложности не представлял. Необходимо было подтянуть оторванный кусок провода к электроду, зафиксировав его прихваченным для наращивания куском проволоки. Проблема заключалась в ином – провода были под напряжением и в сырую погоду представляли немалую опасность. Впрочем, надёжно изолированные рукоятки пассатижей позволяли не опасаться удара током. Крепко зажав оборванный провод, он медленно поднялся по лестнице, установив фонарь в удобном для работы положении. Теперь место ремонта было равномерно освещено, и можно приниматься за дело.

Первые смутные симптомы тревоги он ощутил, когда работа близилась к концу. Чувство близкой опасности порождало чье-то чужое, пугающее присутствие. Медленно повернув голову, мужчина осмотрелся. Неестественной голубизны шар, размером с баскетбольный мяч, висел в воздухе метрах в трёх от его головы. Шар пульсировал, мерцая мягким матовым светом. Время от времени по его выпуклой поверхности скользила лёгкая белая дымка, усиливающая мерцание. Человек зачарованно смотрел на необычное природное явление, не в силах пошевелить пальцем. Тело его обмякло, рука непроизвольно разжалась и пассатижи, гулко ударяясь о ступеньки лестницы, загрохотали в низ. Шар отреагировал на шум как разумное живое существо. Он вздрогнул и плавно опустился к самой земле, освещая мертвенным голубым светом небольшой участок бетонной дорожки. Пассатижи лежали у левой опоры лестницы. Шар завис сантиметрах в двадцати от земли, и, казалось, внимательно исследовал предмет. Процедура продолжалось несколько секунд, после чего голубой пришелец возвратился на прежнее место. Мужчина, не в силах отвести заворожённого взгляда от шара, с изумлением отметил, что перестал ощущать вес собственного тела. Страха не было, только вялость и равнодушие. Мышцы, скованные неведомой силой, окаменели. Мысли путались, очень хотелось спать. Из недр шара к неподвижному человеку пробивался тонкий красный луч, двигаясь размеренно и неторопливо. Ощупав каждый сантиметр тела, луч исчез так же внезапно, как и возник. С шаром происходили невероятные изменения. Он уже не мерцал ровным однообразным светом. Цвет его менялся на глазах. Мягкий светло-голубой тон сменился синим, затем тёмно-синим цветом и, наконец, шар превратился в тёмно-серый комок. Возобновилось мерцание, нарастающее с каждой минутой. Теперь шар пульсировал, с каждым движением увеличиваясь в объёме. Его мерцание достигло апогея. Низвергаясь разноцветными каскадами снопов света, шар неумолимо сближался с застывшей человеческой фигурой. Вот он уже совсем рядом у лица мужчины, ещё ближе, ещё.… И, наконец, наступило мгновение, когда человек и шар слились в единый сверкающий эллипс.

*****

Вера Ивановна Кондакова, в миру, баба Вера, жила в Петрушовке столько, сколько себя помнила. А если говорить точнее, то с самого дня своего рождения. Какая жизнь в деревне? Крутишься, весь день по хозяйству, про себя забываешь. С раннего утра со скотиной возишься потом сад-огород. В доме прибраться тоже надо, не то грязью зарастёшь. Да мало ли дел у сельского жителя в личном хозяйстве? Плюс работа, а она на селе не из лёгких. Труд же доярки – вообще каторга. А дояркой баба Вера отработала, считай, тридцать лет. День в день с петухами вставала, с ними же и ложилась. Как на пенсию вышла, забот поменьше стало. Дети разлетелись в разные стороны, сами себе на жизнь зарабатывают в городе. Бывало, случалось, и ей помогали в силу своих финансовых возможностей. А много ли одинокой пенсионерке надо? Как деда схоронила, столько живности, сколько держала прежде, стало без надобности. Первой отправилась на бойню старая корова, не стало свиней, исчезли с подворья гуси. Оставила два десятка кур на яйца с красавцем петухом да столько же уток на тот случай, чтобы было, чем стол накрыть. Мало ли что. Дети из города нагрянут, внуков привезут на каникулы. Чем кормить? А так, пожалуйста, на первое время есть и мясо и яйца. Времени свободного образовалось, хоть отбавляй.

Сельская жизнь текла вяло и однообразно. Зато рядом, в километре от Петрушовки, она била ключом. Здесь на месте непригодном не только для земледелия, но и для пастбищ, разместился дачный кооператив. Баба Вера помнила как долго, и нудно шли переговоры о выделении земли под дачные участки. Видела, сколько начальства приезжало уламывать председателя колхоза, обещая за ненужный, в общем-то, хозяйству кусок земли всякие льготы. И с закупкой удобрений обещали помочь, и с уборкой урожая, на что никогда не хватало рабочих рук. Но самый веский аргумент, собственно и склонивший чашу весов в сторону выделения земли под кооператив, было обещание наладить дороги. В заманчивую перспективу поверили оба председателя – и колхоза и сельсовета, поскольку понимали простую жизненную истину, дачные участки не только для рабочих пробивались. А начальство гробить дорогие машины по сельским колдобинам не станет. Имелись и другие причины покладистости сельских руководителей. Село медленно, но уверенно вымирало. Молодёжи почти не осталось. Все норовили уехать в город. Оно и понятно, труд каторжный, а заработков никаких. Дачники же, они как бы удлиняли жизнь села, делали её привлекательнее. А как же? Из города люди приезжают, неделями живут, отпуска проводят. А пенсионеры, те и вовсе зимуют. Веский аргумент для селян, колеблющихся в непростом выборе. Полюбуйтесь, люди из города бегут на природу, а вы в каменные дебри рвётесь непонятно зачем.

У бабы Веры к дачным участкам был свой интерес, коммерческий. Она продавала дачникам рассаду овощей, которые сама же и выращивала в небольшой тепличке за домом. Те с удовольствие покупали её товар, получая в качестве бесплатного довеска массу ценнейшей информации, подробно записывая в клетчатые тетрадки азы растениеводства. Советы были самые, что ни на есть полезные: что, как и когда лучше выращивать на грядках, чтобы получить нормальный урожай; как и когда правильно обрезать ветки деревьев; какими средствами сподручнее бороться с вредителями садов полей и огородов. Со многими дачниками баба Вера сдружилась и частенько заходила просто так «поболтать за жизнь».

В тот памятный день она принесла рассаду цветов, которую давно уже обещала одной из дачниц, задержавшись в гостях дольше обычного. Вначале помогала хозяйке правильно высадить рассаду, затем они долго пили чай и вели бесконечные бабские разговоры о том, о сём. Спохватились, когда небо уже заволокло тучами, грозившимися вот-вот разразиться проливным дождём. Баба Вера спешно собралась и, быстро простившись с гостеприимной хозяйкой, пустилась в обратный путь мелкой старческой трусцой. Ливень настиг её у крайних дач. Идти дальше под секущим холодным дождём было невозможно. Дорожная глина расползалась под ногами, цепляясь огромными коричневыми комками за подошвы стареньких туфель. Промокнув до нитки, женщина бросилась искать убежище, где бы могла укрыться от разыгравшейся не на шутку непогоды. Небольшой спасительный навес из полиэтиленовой плёнки, провисшей под тяжестью скопившейся воды, обнаружился совсем рядом. Укрывшись, женщина решила переждать грозу здесь, разумно рассудив, что дождь этот не навсегда и когда-нибудь всё же прекратится.

Она томилась под навесом уже довольно долго. Время шло, а дождь не прекращался. Даже наоборот, усилился. Всякий раз, вздрагивая при очередном гулком раскате грома, сопровождающегося ослепительной вспышкой молнии, она нервно крестилась, зябко поёживаясь, с тоской осознавая, что канитель эта, по всей вероятности, закончится не скоро. Сильный ветер чувствительно пронизывал старческое тело через промокшую одежду. Очередным его порывом согнутая почти до земли молоденькая яблонька оборвала электрический провод, тянущийся от столба к электродам. Свет в доме погас. Спустя какое-то время скрипнула дверь, на пороге появился мужчина, укутанный в дождевик. В мужчине баба Вера признала хозяина дачного участка. Женщина продрогла окончательно и решила сразу же по окончанию ремонта попроситься переждать непогоду под крышей. Необходимо было согреться да подсушить одежду у камина, чтобы, не дай Бог, не захворать. Болеть ей никак было нельзя.

Мужчина, стоя на лестнице, всё ещё возился с оборванным проводом, когда внимание старушки привлёк необычный голубой шар, медленно выплывающий из-за деревьев. Некоторое время он бесшумно парил в воздухе, затем направился к человеку на лестнице, зависнув над землей метрах в трёх от его головы. Человек на лестнице обернулся, зачарованно глядя на пульсирующий шар. Со стороны казалось, что шар действовал на него гипнотически. Мужчина обмяк, ссутулился. Непроизвольно разжавшаяся рука выпустила инструмент и тот, цепляясь за лестничные ступеньки, загрохотал вниз. Баба Вера с удивлением заметила, что этот маленький инцидент вызвал интерес у голубого пришельца. Шар медленно опустился к месту падения предмета, обследовав его тонким красным лучом, как по волшебству возникшим из глубины его недр. Металлический предмет видимо не вызвал у шара большого интереса и он вернулся на прежнее место. Теперь красная точка уже скользила по телу мужчины, ощупывая каждый его сантиметр. Движения луча становились быстрее и хаотичнее. Шар мерцал, постоянно меняясь в цвете и, когда пульсация достигла апогея, сорвавшись с места, ринулся на мужчину, неподвижно стоящего на лестнице. Мгновение и они слились в единый сверкающий эллипс. Шар поглотил человека, приняв его форму и не переставая мерцать. Огромный сверкающий кокон, внутри которого смутно различалась, напоминающая эмбрион человеческая фигура, подобно пресыщенному удаву мягко опустился к подножью лестницы.

Баба Вера, парализованная ужасом, опустилась на четвереньки и, мелко крестя морщинистый лоб, осторожно отползала от проклятого места, стараясь, не дай Бог, не привлечь внимания пожирающего людей шара. Не ощущая: ни ветра, ни луж, ни колючих кустов крыжовника, больно царапающих тело даже через одежду, она проделывала путь к спасению способом, считавшимся в живой природе пригодным разве что для класса ракообразных. Толстый зад с прилипшей к нему мокрой цветастой юбкой подобно могучему ледоколу рассекал культурную растительность, колышась над кустами, словно яркий поплавок на рябой поверхности зеленого водоёма. Выбравшись на дорогу, старушка не без труда приняла вертикальное положение, рванув в сторону родного села с прытью, которую только могли позволить развить её подагрические ноги. Оглядываясь на дачный поселок, она всякий раз мелко крестилась, дав себе клятву, что если живой и здоровой доберётся домой, то никогда, никому и ни при каких обстоятельствах не откроет ужасную трагедию, свидетелем которой ей поневоле пришлось стать.

*****

Сознание медленно возвращалось. Голова раскалывалась от дикой, ломящей виски боли. Болела и противно ныла каждая мышца тела. С трудом открыв глаза, он обнаружил себя лежащим на бетонной дорожке, ведущей от домика к бытовым постройкам в глубине сада. Справа, на расстоянии вытянутой руки, стояла приставленная к стене дачного домика деревянная лестница. Яркое солнце слепило глаза. Осторожно пошевелил правой рукой. Она двигалась, это уже хорошо. Рядом, в траве у края дорожки, лежали пассатижи.

– Сосе-е-ед, ты где прячешься? – услышал он рядом знакомый голос и гулкий топот сапог. – О Господи! – он увидел склонившееся над собой озабоченное лицо Павла Григорьевича Огородникова, соседа по даче. – Что с тобой? Ты жив? Слышишь меня?

– Слышу, – прохрипел пострадавший чужим голосом. – Помоги подняться.

– Сейчас. Обними меня за шею. Нет, не так.… Обеими руками.… Вот, вот… Осторожнее.… Теперь тихонечко поднимаемся.

Обхватив обеими руками могучую шею Огородникова, он попытался сесть. Резкая боль, зародившаяся в позвоночнике, кинжальным ударом пронзила все тело. Он застонал. Сосед испуганно замер, остерегаясь неосторожным движением повредить пострадавшему.

– Может быть тебя нельзя кантовать? – тревожно спросил Павел Григорьевич.

– Погоди. Отдышусь, ещё раз попробуем, – хрипел страдалец, ощущая противную слабость во всём теле. Лоб покрылся липкой испариной. Руки дрожали. Постоянно бросало то в жар, то в холод. – Давай ещё?

Прошло не менее получаса, прежде чем мужчину удалось взгромоздить на короткую садовую лавочку, вкопанную в землю впритык к стене дома.

– С тобой всё в порядке? – не сводил беспокойного взгляда с соседа Павел Григорьевич. – А я вышел, смотрю, дверь нараспашку и никого нет, – не дожидаясь ответа, скороговоркой продолжал он, – Что случилось-то?

– Не помню, – с трудом выговаривая слова, ответил пострадавший.

– Может быть скорую помощь вызвать? Мало ли, что…

– Не стоит… Мне уже немного легче.

– Отдохни. Приди в себя. Вот так тебе будет удобнее, – пророкотал Огородников, прислонив соседа спиной к стене дома. – Ты можешь вспомнить, что с тобой случилось?

– Да, – он вдруг отчётливо вспомнил вчерашний вечер: грозу, непрекращающиеся порывы ветра, – помню. Сильный дождь. Ливень. Веткой яблони оборвало провод и….

• Вот оно что? То-то я удивился, свет у тебя рано погас. Ты ведь раньше двенадцати в постель не ложишься.

– Я решил не ждать до утра с ремонтом. Быстро обнаружил обрыв. Дело показалось пустяковым. Одна трудность – электроды у меня высоко, под самой крышей. Пришлось тащиться через весь сад за лестницей. Помню, заканчивая ремонт, почувствовал себя плохо….

– По всему выходит, током тебя ударило. И ты с лестницы кувыркнулся вниз на бетонную дорожку…. Всей своей массой.

– Скорее всего, так оно и было, – согласился травмированный.

– Так ведь высота-то какая? Метра два с половиной – три будет. А в низу цемент. Мог и головой.… И руки – ноги повредить очень даже запросто.

– Да цело всё. Были бы переломы, вряд ли ты меня на лавку бы поднял. Перелом нельзя не почувствовать. В этих делах я кое-что соображаю. Можешь поверить мне на слово.

– Соображаешь? После того как головой об бетон? Будет ли после такого удара соображалка работать? Так что ты теперь не медик, а инвалид. Здесь настоящий врач нужен. Травматолог.

– Что-то я перестаю понимать, кто из нас с лестницы упал, я или ты? Травматологи в крупных городах водятся. Там их ореол обитания….

– Не скажи. Квалифицированные врачи, они не только в человеческих внутренностях, но и на грядках поковыряться любят. Снять, так сказать, профессиональный стресс. Для разнообразия, что ли? А, может быть, им надоедает всё время что-то там лишнее удалять. Хочется наоборот, что-нибудь посадить и вырастить. Когда дачные участки распределялись, их столько втиснулось, что при дачном кооперативе можно открыть маленькую поликлинику. Было бы желание. Кое с кем я лично знаком. Обретается тут недалеко на Яблоневой улице один старичок. Пенсионер. Говорят, в прошлом, неплохой хирург был. Я быстренько сгоняю, приведу его.

– Валяй. Только аппарат не забудьте прихватить.

– Какой аппарат?

– Известно какой. Рентгеновский. Возможно, он у него в погребе стоит.

– Понятно. Если шутишь, значит, жить будешь, но не долго.

– Это почему же?

– А потому. Экстремал ты у нас, вот, что я скажу. В дождливую погоду с железными пассатижами и медицинским образованием, имеешь привычку с оголёнными проводами экспериментировать. Ну да ладно. Как говорится, не обсуждается. Жди, я скоро обернусь.

Вернулся он быстро и не один. За ним, явно не поспевая, семенил маленький, сухонький старичок в клетчатой ковбойке и джинсах. Не тратя время попусту, врач сразу же приступил к осмотру.

– Как Вы себя чувствуете? – быстро пробегая пальцами по ноющему телу, поинтересовался он. – Где беспокоит?

– Всё тело ноет, доктор, – болезненно поморщился пострадавший.

– Странно, – задумчиво почесал нос старый доктор. – Видимых повреждений незаметно. Даже мельчайших ссадин на голове и теле нет. Сердечко не беспокоит?

– На сердце никогда не жаловался.

– Выходит и сердечный приступ мы исключаем. Что же всё-таки произошло? – задумчиво пробормотал доктор.

– Как всё произошло? – обернулся к Огородникову.

– Я так предполагаю, доктор, током его садануло. Он, видите ли, в проливной дождь, в тёмное время суток, решил вплотную электрическими работами заняться.

– Током говорите? – с сомнением в голосе протянул тот, внимательно рассматривая руки пострадавшего. – Очень может быть…. Впрочем, нет. Не похоже что-то. Ожогов и электрических знаков на коже нет, а при ударе током должны быть обязательно ожоги или электрические знаки. Весьма странная история, не находите?

– Что же здесь странного? – откровенно удивился Огородников. – Обычная история. В кооперативе случаи поражения током дело привычное. Меня самого било несколько раз и ничего, никаких следов…

• Я не об этом, – перебил его доктор. – Предположим, человека ударило током. Что же, явление, как Вы утверждаете, многоуважаемый Павел Григорьевич, вполне ординарное. Закономерным можно считать и тот факт, что получив пусть даже незначительный электрический удар, он потерял равновесие и упал с лестницы. Необычным же является то, что упав с трёхметровой высоты наш пациент не получил видимых повреждений. Не наблюдаются даже обязательных при таких травмах гематом, царапин, ссадин. И последнее. Дождь, как Вы помните, прекратился час-полтора тому назад. Обратите внимание, вокруг мокрая земля и стоят лужи, а пострадавший сухой как пух тополя. И это притом, что ему пришлось пролежать без движения практически всю ночь. Как же, спрашиваю я Вас, ему удалось не намокнуть при таком ливне? Вопрос?

– Сам удивляюсь, – развёл руками Огородников. – Но состояние-то его, не ахти какое. Наружных повреждений, может быть, и нет. Тут Вы правы. А пойди, разберись, что там внутри покалечено.

– Поступим так, Павел Григорьевич, – принял решение врач. – Его нужно в дом перенести. На руках не получится. Очень уж болезненно будет. Носилок, естественно, нет.

– Носилки как раз, имеются, доктор.

– Те, что для переноски мусора и опавших листьев не подойдут. Нужны специальные, медицинские…

– Именно такие и есть. Самые настоящие носилки, которыми оснащались прежние кареты скорой помощи. Я по случаю прибрёл на их толчке. Сам не знаю для чего. Вот, выходит, и пригодились.

– После долгой возни мужчинам, наконец-то, удалось водворить пострадавшего на старую пружинистую кровать на веранде.

– Ему необходим покой, – заявил старый доктор, – смахивая пот со лба. – Вероятнее всего, в нашем случае имеет место ушиб рёбер. Больной жаловался на затруднённое и болезненное дыхание. Дадим ему обезболивающее средство. Не помешает и снотворное. Пусть вздремнёт. В его теперешнем состоянии крайне необходим абсолютный покой. Желательно чтобы кто-нибудь подежурил у его постели.

– Понял, доктор. Жене его я уже позвонил. Будет часа через два. Пока же с ним останусь я.

– Ну, вот и отлично. Если больному станет хуже, без промедления ко мне.

– Непременно. Спасибо большое доктор. Извините ради Бога за беспокойство.

Встревоженная жена примчалась много раньше, чем её ожидали. Пребывая в крайне взволнованном состоянии, она растерянно озиралась вокруг, готовясь услышать самые плохие новости.

– Успокойтесь, голубушка Лариса Викторовна, – попытался успокоить женщину Огородников. – Всё уже позади….

– Что случилось, Павел Григорьевич? – с трудом выдавливая слова непослушными губами, взволнованно спросила она.

– Всё уже позади, всё позади, – Огородников неуклюже топтался возле расстроенной женщины, плохо представляя собственное поведение в подобной ситуации. – Вот и доктор говорит….

– Какой доктор? Здесь была скорая помощь?

– Ну, что Вы, какая скорая помощь? Господь с Вами. Видите ли, Ваш супруг ремонтировал электропроводку, и по неосторожности упал с лестницы. Ушибся, конечно. Но с кем, знаете ли, не бывает. Случай. Слава Богу, никаких переломов. Даже царапин нет. Очень удачно приземлился. Врач дал ему обезболивающее и снотворное. Сейчас ваш супруг спит, и его желательно не тревожить.

– Гора с плеч, – обессилено упала на стул женщина. – А я уже чего только не передумала.

– Нет, нет. Ничего страшного. Сейчас он нуждается только в отдыхе. Несколько часов покоя. А там, смотришь, всё и обойдётся.

– Спасибо Вам, Павел Григорьевич, за помощь. Вы уж извините, что пришлось Вас побеспокоить….

– Ну что Вы, Лариса Викторовна, такое говорите. Какое беспокойство. Соседи должны помогать друг другу. А теперь я вынужден Вас оставить. Если что-то срочное, прошу без церемоний.

– Очнулся, милый, – мягко проворковала жена, поправляя дрожащей рукой край пледа. – Как себя чувствуешь?

– На три с плюсом, – после небольшой паузы шутливо ответил он, заметив, что женщина с трудом сдерживается, чтобы ни разрыдаться. – Ты давно здесь?

– Да уже часа три, пожалуй, – бросив быстрый взгляд на настенные часы, ответила она. – Мне сосед сообщил…. Павел Григорьевич позвонил, и я сразу сюда. Очень болит?

– Не беспокойся. Всё в норме. Кажется, в этот раз я отделался легко. Без больших потерь. Немного ноет тело, вот и все, пожалуй.

– Без больших? – переспросила она, недоверчиво косясь на бледное лицо мужа. – Как ты определил, большие они или небольшие. – Все-таки с трёх метровой высоты выпорхнул…

– Кто видел, с какой высоты я падал? Никто. Так что нечего придумывать….

– Павел Григорьевич говорил, что ты с лестницы упал, с самого верха. А лестница-то у нас четырёхметровая.

– Не было Огородникова рядом, когда я падал. Вообще никого не было поблизости, – раздражённо буркнул он насупившись.

– Ладно, не заводись. Не было, значит, не было. Двигаться сможешь? Мне бы тебя в дом переместить как-нибудь.

– Давай попробуем. Помоги мне сесть. Вот так, – удовлетворённо крякнул он, тяжело усаживаясь на кровати. Под ногами взвизгнуло, послышался хриплый лай. – Тварь эту, зачем с собой приволокла?

– На кого же мне ее оставить? – женщина подняла с пола небольшого лохматого пекинеса и прижала к груди. – Марта уже старенькая. Шерсть вон клочьями лезет. Соседи не хотят брать даже на час. Аллергия, говорят, от собачьей шерсти. А ты сам знаешь, у Марты шерсть лечебная….