скачать книгу бесплатно
Кривые Жуковского
Анастасия Графеева
Подросток – это человек выкрученный на максимум. Все ему колется, все ему больно, многое ненавистно.
Эта книга о трогательной любви двух подростков – стеснительной и тонкой Полины и сильного Артема. Пытаясь разгадать тайну отца Артема, ребята совершают путешествие в город его детства, пытаются выяснить что такое мечта и можно ли в ней жить.
Анастасия Графеева
Кривые Жуковского
Правильных ежиков, которые иголками наружу, берут домой, поят молоком из блюдца, селят, например, за диваном. А на воле у них ночная охота на тех, кого обычно не жалко, норки, детишки и даже вроде бы линька.
Неправильный ежик спешит домой, топчет золотые листья модными сапогами.
«Я – мышь, – думает, – игольница я».
Заходит в дом. Не задевая ни косяков, ни стен, аккуратно снимает пальто.
– Привет, дедуня!
Не слышит тот, голоса из телевизора громче ее.
«Мой дед – герой. Мой брони-дед!» – с восхищением думает она о деде.
Он рассказывал ей частенько, что в него не то что иголки, в него и копья прилетали…
Пьет чай, мажет маслом хлеб, моет за собой посуду. Делает уроки, рисует невнятное, надевает пижаму. Оглядывает себя перед сном. Ни следа.
***
– Может, Полюшка, что-нибудь с волосами тебе сделаем? Ну что ты глаза закатываешь? Нужно просто один раз найти свою прическу. Это проще, чем ты думаешь. Даже не надо много экспериментировать, перекрашиваться в разные цвета. Нужно просто найти профессионала, который подскажет. Неужели ты не хочешь в себе ничего изменить?
Полина не ответила, и Варвара предприняла еще одну попытку.
– И, кстати, надо пальтишко твое заменить. Например, если сделать короткую стрижку, знаешь, вот тут попышнее оставить, а здесь прям так коротко, то можно взять приталенный плащ, примерно до колен. Я вчера, кстати, даже присмотрела… Полин, Полина? Я же с тобой разговариваю, хватит пялиться в ноутбук.
– Мам, я уроки делаю.
Варвара редко заходила в комнату дочери. В основном тогда, когда ей было страшно. Обычно Полина не давала поводов за себя бояться. Чаще Варвара находила их сама: в плохих оценках, в грустной музыке, доносящейся из-за ее двери, в несъеденном завтраке. А сейчас и искать ничего не пришлось – в школу вызывают.
– А что задали?
Варвара попыталась заглянуть в монитор. Они сидели на кровати. Полина, прижавшись спиной к стене, держала на коленях ноутбук. Варвара сидела на самом краешке, все собиралась уйти и никак не решалась.
– Про разные города России, по географии.
– Понятно.
«Человек. Начало», – думала когда-то Варвара, смотря на сморщенное тельце дочери, прикутанное розовой пеленочкой, и боялась продолжения. Мыть, кормить, вовремя укладывать спать, не подпускать к опасным предметам, если заболела – к врачу, а дальше по его рекомендациям – с этим, Варвара знала, справится. Она больше думала о том, не упустит ли она тот момент, когда дочь научится испытывать боль не только от расцарапанных коленок и ушибленного лобика. Ведь когда она впервые почувствует одиночество, она не сможет подобрать для него слова, она просто попытается вылить его слезами. Она ведь еще не будет знать, что его не вылить, не вытравить, не вылечить. И она точно не придет с этим к Варваре. И с обидами к маме тоже она будет ходить недолго. Научится прятать их в себе, какие поглубже да на подольше, какие так, чтобы и до дома не донести.
– Людмила Васильевна меня в школу вызывает.
– Пойдешь? – не отрывая глаз от монитора, спросила Полина.
– Не знаю. Идти?
– Как хочешь.
Варвара помнила тот день, когда впервые отвела ее в детский садик. Она вернулась домой одна и занялась уборкой. Искусала губы, сломала ноготь, разбила вазу. Сидела со стаканом чая и смотрела на часы, как в окно, в телевизор, в книгу. Вышла из дома пораньше. Стояла почти час под дверью, вслушивалась в детские голоса, тщетно пытаясь вычленить из них Полинин. Минута к минуте, в положенное время вошла в группу. Воспитатель ей улыбнулась, ушла и вернулась, ведя Полину за руку. Полина подошла к маме и прижалась лицом к ее бедру. Варвара погладила дочь по головке. Все хорошо, только и сказали ей. Варвара не поверила и спросила дома Полину. Дочь обнимала маму за шею, елозила на ее коленях и нехотя отвечала на вопросы, коверкая слова: «Не обизали, касу, игауа».
Что все хорошо, ей потом говорили каждый раз. Еще говорили, что Полина послушная, покладистая и даже один раз назвали «подарком любому воспитателю». Варвара вела Полину домой и злилась. Она сжимала ручку дочери все сильнее и сильнее, а та молчала, терпела. И когда наконец пискнула, Варвара очнулась, отпустила. Покладистая, хорошая, ест все, что дают, если забирают игрушку – отдает, говорят: «Уйди», – уходит. Воспитатели таких детей любят и очень быстро перестают замечать. А другие дети… Варвара упорно допытывалась об этом у Полины перед сном: «Полёчик, тебя сегодня никто не обижал?» – Нет. – «Ты мне расскажешь, если тебя будет кто-нибудь обижать?» – Да. – «А игрушки у тебя не забирали?» – Нет. – «А с кем ты играла?» – С Ваней. Варвара целовала дочку в макушку и еще долго сидела у ее кроватки. «Не будь такой, как я, – шептала. – Не будь такой, как я…».
– А что ты натворила-то?
– Ничего.
Потом началась школа, и Полина стала подарком уже для учителей. Звезд с неба не хватает, что говорят, выполняет, дисциплину не нарушает. Кого у нас сегодня нет? И понимают, что Полины, только наткнувшись на ее фамилию в школьном журнале.
– Полина, пошли делать уроки, – звала Варвара. Та оставляет игрушки, садится за тетради. «Пиши». Не пишет. Не понимает, сидит молча, с ровной спиной, смотрит то в учебник, то в тетрадь. «Ты кукла, Полина», – говорит Варвара. Полина поднимает личико, смотрит на маму, улыбается. А Варвара злится. «Если бы я хотела себе куклу, я бы купила ее в магазине», – думает она и ненавидит себя за это. Кусает губы. Обнимает дочь, зацеловывает круглое личико.
– Плохо.
– Что ничего не натворила?
– Ну да. Хоть раз бы окно мячом разбила или цветочным горшком в стену кинула…
– Ага, или встала и ушла посреди урока.
– Ну хотя бы.
– Так ты пойдешь?
– Если спросят, скажи, я на работе, вырваться не могу.
Варвара знала, что подросток – это человек, выкрученный на максимум. Все везде колется, все остро, больно, все отвратительно. И мир отвратителен, и ты сам тоже.
Конечно, Варвара подумала об этом заранее. Еще сидя у песочницы, в которой Полина строила замки и лепила пирожки, рассуждала о грани между мамой и подругой, которую необходимо нащупать, чтобы ее держаться, чтобы дочь с ней секретничала, советовалась, доверяла.
А теперь, рассуждала растерянная Варвара, с зашторенной со всех сторон Полиной не то что подругой, тут и мамой не всегда получается быть.
Она догадывалась, что дело не только в пресловутом «возрасте». Для нее эта история началась недели две назад. Она подозревала, что для Полины намного раньше.
***
– Дедуня опять митингует, – улыбнулась Полина, входя на кухню.
Варвара улыбнулась ей в ответ. Она держала в одной руке стеклянный заварник, свободной махнула в сторону гостиной, вроде как «пусть». Подставила к своему, приготовленному под чай стакану еще один.
Полина расценила это как приглашение. Не отказалась, села.
– На работу? – спросила Полина.
Это был субботний вечер, и Варвара опять не знала, как его провести. Надела джинсы, симпатичный свитер и пообещала себе, что посидит на работе только часик. Ну может полтора, если захочется кофе.
Она плеснула в стаканы заварки, потом кипяток. Пара обжигающих капель попали Полине на руку. Она их стерла.
– Презентацию готовлю. К понедельнику нужно закончить, – будто оправдываясь, ответила Варвара.
Полина вспомнила большие залы, где мама стояла у огромного, растянутого на всю стену экрана, говорила в микрофон. Ее молча слушали, потом громко аплодировали. После выступления все ели и пили, но прилично, не садясь за столы. «Дочка?» – спрашивали маму, смотря на Полину, и улыбались. Она улыбалась в ответ и говорила: «Полина».
Варвара пила их любимый с Полиной зеленый чай с жасмином. Не торопясь, подносила стакан к губам. Полина к своему и не притронулась. Она знала, что сейчас не время, но она уже давно решила сделать это для мамы:
– Мам, у меня к тебе дело. Серьезное, – сказала это, соответственно, серьезно.
Варвара поставила чашку с чаем на стол, чуть отодвинула в сторону. Лицо настороженное, спина прямая. Полина так и прыснула со смеху:
– Да не, мам, не настолько же!
– Говори, – тихо, почти шепотом сказала она.
И в этот момент Варвара впервые подумала: «Началось».
Полина еще какое-то время молчала. Ей была неприятна излишняя торжественность момента, мамино волнение. Сейчас бы в самую пору взвизгнуть: «Я беременна от своего кузена!» – и со слезами убежать в свою комнату, веселила себя Полина. Но сжалившись над мамой, осторожно начала:
– У нас в школе есть мальчик…
Варвара еле заметно кивнула.
– Он мне нравится…
Кивнула еще раз.
– Но он, как бы тебе это сказать…
Варвара приподняла подбородок, готовясь кивнуть еще раз.
– Мама!
Варвара обхватила свое лицо ладонями, локтями уперлась в стол. Теперь ее голова была зафиксирована, и она выжидающе смотрела на дочь.
– Так вот, – попыталась продолжить Полина, – он из параллельного класса, поэтому ты, может, его не помнишь. Точнее, он был в «А», потом же нас соединили, и мы теперь в одном, – уводила Полина маму в сторону от сути, потому что на самом деле еще не придумала, как ей сказать.
– Ну я же хожу на собрания… – снова, как будто оправдываясь, сказала Варвара.
Обе понимали, что говорят не о том. И обе уже, наверное, с большим удовольствием обсудили бы мамину предстоящую презентацию.
Полина говорила себе в тысячный раз – это все для нее, она ведь мама, она, наверное, хочет знать. Но все сильнее убеждалась в том, что делает это больше для него.
Мама послушно ждала.
– В общем, у него нет одной ноги.
Блин! Надо было сказать: «Есть одна», – ругала себя Полина. Это как стакан, который наполовину полон или наполовину пуст, в зависимости от твоего эмоционального восприятия мира – вспоминала Полина уроки самопознания в школе. Мария Константиновна говорила, что мыслить нужно по-зи-тив-но. При этом улыбалась как умалишенная. И Полина в точности повторила ее улыбку для мамы.
Варвара не улыбнулась в ответ, спросила:
– Вы встречаетесь?
– Вроде нет.
Обе помолчали.
– Как его зовут?
– Артем, – еле слышно произнесла Полина.
И дурацкая улыбка сползла с ее лица. Стало тяжело дышать. Полина уставилась на мамину чашку с чаем. Остывает, думала она.
– Ну и? – спросила Варвара, которая уже взяла себя в руки. Она отпустила свое порозовевшее от волнения лицо и сложила руки на стол, будто школьница. Она тогда почему-то решила, что на этот раз пронесло.
– Что «и»?
– Это все, что ты можешь мне рассказать о нем?
Полина подняла на маму удивленные глаза. Да она как-то и не готовилась рассказывать что-то другое. Она и имени-то его вслух спокойно произнести не может. И не знает она о нем ничего такого, что могла бы рассказать маме. Разве что он мучает ее. Что от него все время больно.
– Если хочешь, можешь пригласить его в гости, – это все, что придумала сказать Варвара, чтобы нарушить затянувшуюся паузу.
– Это вряд ли.
Посидели еще немного. Они не умели по-девчачьи секретничать, и пора было расходиться.
Миссия выполнена, поздравляла себя Полина и не испытывала от этого ни малейшего облегчения. Она знала, что мама хочет уйти, но, сконфуженная и растерянная, забыла ей в этом помочь. Хотя обычно она была чутка до маминых желаний.
Варвара поднялась, подошла к дочери и положила ей руки на плечи, поцеловала в макушку.
Ах, да! – спохватилась Полина.
– Я пойду уроки делать. Задали много.
И не сдвинулась с места. Это был зеленый свет для мамы. Та еще раз чмокнула Полину, на этот раз в щеку, и вышла из кухни.
Сапоги, куртка, сумочка – различала Полина по звукам очередность маминых действий в прихожей, – дверь.
Потому что в школе уже все шепчутся, сказала Полина маме, сделав глоток любимого чая. И ты обязательно встретишь кого-нибудь, кто скажет тебе об этом. Это будет обязательно злой человек, и он будет очень внимательно смотреть на твое лицо. И тогда ты должна быть готова. Во всеоружии. Ты должна будешь улыбнуться и сказать что-нибудь типа: «Да, он очень хороший мальчик». Хоть это и неправда.
А может случиться и так, что ты встретишь нас, когда мы будем идти вдвоем, и тогда ты должна быть строга и немного раздосадована от того, что ваше знакомство оказалось случайным, а не так, как тому подобает быть. Ты не должна удивляться, и, хуже того, смущаться. Ты должна смотреть в его лицо, а не на костыль и неестественно ступающую ногу. Это не ради него, поверь мне, убеждала она маму и заодно себя. Я знаю, ты умеешь быть на высоте, и Полина снова вспомнила маму, стоящей у большого экрана. Я просто даю тебе время…
***
