banner banner banner
Воровка чар. Маги, ведьмы, чернокнижники
Воровка чар. Маги, ведьмы, чернокнижники
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Воровка чар. Маги, ведьмы, чернокнижники

скачать книгу бесплатно

Воровка чар. Маги, ведьмы, чернокнижники
Аня Сокол

Воровка чар #1
Никто не знал, кто я и откуда взялась. Никто не знал, на что я способна. Никто не удивился, когда я однажды убила мага, украв его силу. И теперь никого не волнует, что «убитый» сидит напротив и грозится оторвать голову. Сподобилась на злодейство – надевай рубище и добро пожаловать на эшафот! Нет, господа чаровники, так не пойдет, сегодня я умирать отказываюсь. Завтра, впрочем, тоже. Слишком молода для этого. И упряма. Это все, что вам необходимо знать обо мне.

Аня Сокол

Воровка чар. Маги, ведьмы, чернокнижники

Глава 1

Приговор

Селяне толпились на берегу, перешептываясь в тревожном ожидании. Староста Верей сопел за спиной, сбивая меня с мысли. И не жалко ему тратить утро на подобную ерунду, забот-то, поди, хватает. Я посмотрела на водную гладь реки – сонное течение не вызывало привычного страха. Просто большое зеркало, отраженные кроны деревьев, ясное небо, яркое солнце. Макушка лета, а настоящего тепла мы еще не видели. Хороший день. Для заговора подходящий. Хотя откуда мне знать?

– Не пересохнет, – оборвав невнятный шепот, я поднялась с коленей. На грубой ткани штанов остались зеленые разводы от примятой травы, в воде дрожало мое зыбкое отражение.

Люди неуверенно заулыбались. Не мне, друг другу. Староста кивнул, сдержанный он у нас. На «спасибо» я давно не рассчитывала, из села не выгоняют, и ладно. Пора уходить, пока, глядя на мое бледное лицо, люди не вспомнили, кто перед ними.

Я развернулась и даже успела сделать несколько шагов вверх по тропинке.

– Айка! – окликнул Верей.

Пришлось остановиться, чуть-чуть не успела уйти.

– Ты… это…того… – По лицу старосты пробежала тень, отразившая внутреннюю борьбу.

Нехорошее предчувствие холодком пробежало по спине. Что еще стряслось? Неужели догадались? Тогда обычным закидыванием камней не отделаюсь.

– Приходи вечером.

Я в изумлении подняла брови.

– На свадьбу приходи, дочь моя Ксана замуж выходит. Ты же знаешь.

Ксану я знала и про свадьбу тоже слышала. Хотя ясности это не внесло. Раньше меня не приглашали, и никого, при условии, что гуляло все село, это не смущало. Нас с бабушкой в первую очередь. Гадай теперь, с чего такая милость.

Люди всегда нас сторонились. А если быть честной, некоторые и вовсе шарахались. Бабушка Сима была местной знахаркой-травницей. Чего особенного в том, чтобы собирать растения и применять их с пользой – в виде мазей, отваров и настоек? Много чего. Селяне за глаза именовали ее стригой[1 - Стрига – ведьма. – Здесь и далее примеч. авт.] и тайком бегали за любовными зельями, просили навести порчу или извести соперницу.

Но если бабку Симу терпели, понимая, что без травницы на селе никак, то мне зачастую плевали вслед. Лет двадцать назад в реке нашли кузовок со спящим младенцем. Его прибило к берегу недалеко от Солодков. Людской суд тут же постановил, что это не ребенок рода человеческого, а водяное отродье. Светлые волосы и глаза – самые что ни на есть верные признаки этого. Да еще и кузовок река принесла.

Ниже Ленея впадала в один из водоемов Озерного края, считавшегося вотчиной вордов[2 - Ворды – водяной народ.]. То, что течением никого не могло снести из тех озер по причине направленности реки туда, а не обратно, людей не смущало. Последним неопровержимым доказательством нечестивости ребенка оказалось то, что младенец не утонул. А должен был. Самое гнусное, что во время всего этого разговора отродье, то бишь я, как ни в чем не бывало продолжало спать. Приговор был вынесен и обжалованию не подлежал. Предать смерти, и никак иначе.

Переход от теории к практике дался людям нелегко. Палача в селе не держали, а временно исполнять обязанности заплечных дел мастера никто не соглашался. Какая-то сердобольная старушка предложила оставить «отродье» прямо здесь, на солнышке, авось без воды само сдохнет. Не могу не согласиться, так бы и случилось.

Тут-то и появилась бабушка Сима. На селе она была человеком новым, никто не знал, чего ждать от пришлой ведьмы. Бабушка прошла сквозь толпу и взяла ребенка на руки. Недовольный шепоток жителей пресекла одним словом:

– Прокляну.

Такой довод люди приняли сразу и отложили мою казнь на неопределенный срок, который так до сих пор и не наступил.

Мне у бабы Симы было хорошо, даже слишком. Осознание ценности дома пришло не сразу – после нескольких одиноких прогулок и безуспешных попыток завести друзей. Первый же метко брошенный камень сбил меня с ног и уложил в постель на неделю.

Так я и росла, называя Симу бабушкой, помогая ей по хозяйству и обучаясь ремеслу. Жители со временем привыкли и при моем появлении уже не сотворяли отвращающие зло знаки. По крайней мере, не все.

В один из засушливых годов селяне заметили, что Ленея обмелела, и недолго думая впали в панику. Объявили, что речке конец, и селу, соответственно, тоже, а заодно и всем нам. Кому пришло в голову, что народ воды управляет реками, не знаю, а то бы отблагодарила. В итоге староста мялся на пороге нашего дома, произносил торжественную речь и пытался возложить почетную обязанность по спасению села на мои хрупкие плечи. Никто при этом не задался вопросом – а с чего бы мне их спасать?

Идею с заговором подала бабушка, дескать, все равно не отвяжутся. Поначалу я до ужаса боялась, что река и в самом деле пересохнет, обман раскроется и меня утопят. Ну не владею я искусством шептунов[3 - Шептун – колдун. Заговор шепчется над объектом, отсюда и возникло прозвище.].

Как показало время, сезонное обмеление вызвали естественные причины. С тех пор мои заговоры стали делом постоянным.

Домой я вернулась в задумчивости. Бабушка, стоя у стола, разливала по склянкам свежий отвар. Я принюхалась. Череда и староцвет, от кожного зуда. Это кого ж угораздило?

– Как все прошло? – не оборачиваясь, спросила она.

– Надеюсь, никуда эта речушка не денется.

– Я серьезно, – повернулась Сима.

– Я тоже. Староста на свадьбу дочери пригласил.

– Пойдешь?

– Не знаю. А ты? – Я подошла к столу и стала сдвигать банки с отваром.

– Меня не приглашали, – фыркнула Сима, совершенно не опечаленная таким положением дел. – Только тебя. Думаю, надо сходить.

Я молчала, подавая глиняные крышки. С одной стороны, чего я там забыла, а с другой – интересно, не каждый день можно безнаказанно мозолить людям глаза.

– Айя, – бабушка повернулась и стала вытирать натруженные руки фартуком, ее лицо раскраснелось от пара, идущего от котелка с отваром, несколько седых прядей выбились из-под платка, – они тебя не ненавидят. Опасаются, как всего необычного, а ты рада стараться. Хоть улыбайся иногда.

– Так? – Я старательно растянула рот. Сима обреченно махнула рукой. – Лучше пусть боятся, чем камнями закидывают.

– Не преувеличивай. Не собираешься же ты всю жизнь просидеть в наших Солодках у старухи под боком? – Она откинула крышку массивного сундука.

Тогда я не стала отвечать, потому что именно это и собиралась сделать. Если меня не любят в родном селе, то что же будет в чужих? Сразу на костер отправят? Хотя «не любят» – неправильное слово. Боятся, не доверяют. Я для них – словно укус комара на спине: и чешется, и рукой не достать. Девки задирали носы, матроны шептали молитвы, а парни… Парням было интересно, что у такой, как я, под юбкой.

Один раз меня отправили отнести мазь от ушибов кузнецу. Оного дома не оказалось, зато присутствовал здоровенный бритый детина, то бишь сын, который решил разнообразить свою и чужую жизнь, пригласив некрасивую девушку на свидание, а точнее, на сеновал. Сделал он это со всем доступным ему тактом, то есть попытался сгрести меня в охапку и доставить к месту назначения. Его намерения душевного отклика у меня не вызвали, в результате ухажер согнулся от подлого удара по выступающей части тела, что находится у парней ниже талии. Когда ушибленный наконец смог поднять голову, я, полная раскаяния, поставила рядом горшочек с мазью и посоветовала применять по назначению.

Но свадьба дочери старосты – другое дело… Представив, как начну слоняться от одного человека к другому, как улыбки будут застывать на лицах, как руки станут подниматься, выписывая отвращающие знаки, я скривилась. А бабка Сима уже достала из сундука сарафан, крепко пахнущий лавандой.

Эол[4 - Бог жизни в Тарии.] и все его сподвижники! Она ведь давно не воспринимает мое лицо таким, каким видят остальные. Так же и Ринка, по малолетству обварившая щеку кипятком, для маслобойщика и его жены всегда будет первой красавицей Солодков. К тем, кто рядом, мы всегда относимся по-другому, им мы прощаем все: от перевернутой кастрюли щей до нелепого внешнего вида.

– Схожу ненадолго, – выдавила я, глядя на одежку.

– Умница, – подала мне «обновку» бабушка и полезла за лаптями.

Красно-белый летний сарафан покупался для Симы как минимум пару десятилетий назад. Прошедшие годы не пошли вещичкам на пользу. Нет, выглядело все неплохо, ни дыр, ни потертых мест.

Я со вздохом стащила рубашку и натянула сарафан. Старые слежавшиеся вещи пахли пылью, сухой травой и напоминали о давно канувших в Лету днях. Тогда бабушка обладала пышными формами и миниатюрными ножками и за ней наверняка ухаживали мужчины. На мне наряд висел унылыми складками, а ноги в узких лаптях начали ныть.

– Ничего другого все равно нет, – поникла Сима. – Не в штанах же идти.

Она права, платьев у меня не водилось. Травы собирать да по лесу лазить в платьях не с руки. Свадьба – другое дело. Переплетая косу, я решила, что ничего не мешает мне тихонько посидеть в сторонке, не привлекая внимания.

Эх, как же я потом жалела о своем решении!

На свадьбу единственной дочери староста не поскупился. Столы, выставленные вдоль центральной улицы, ломились от еды, заборы увили цветами и лентами. Часовня утопала в сирени и в украшениях не нуждалась. Люди толпились по обе стороны от двери, ожидая выхода молодых. Смирт[5 - Духовный сан.] закончил обряд, и пара явила счастливые лица народу.

На меня недоуменно косились, за спиной зазвучал угрожающий шепоток, едва не вынудивший покинуть праздник. Не то чтобы я их боялась, нет. Все они трусы, и дать отпор наглому увальню, задиристой девице, возмущенной тетке или пьяненькому мужику я могла. Даже ножом владела, плохо, правда, но для деревенских дурачков в самый раз. Толпа же – совсем другое дело. Собираясь у колодца, на посевную или на праздник, местные жители словно становились сильнее. Страх объединял людей, позволял черпать силы друг в друге, и тогда они могли напасть, просто так, без всякой причины.

Уловив напряжение, дядька Верей громко со мной поздоровался и прилюдно проводил к столу, показывая остальным – я гостья. Вряд ли он сделал это для меня – молодой знахарки, скорее ради дочери, ради того, чтобы не испортить торжества и ради той неведомой причины, которая заставила его меня пригласить.

Многие опустили глаза, но кто-то – нет. Взгляды были слишком красноречивы, слишком выразительны.

«Пусть сегодня ты своя, ты с нами. Но придет другой день, и все вернется – и страх, и ненависть, и камни, – предупреждали они. – Но не сегодня».

– За здравие молодых! – поднял первый тост Верей.

Отказаться было немыслимо. И я пригубила пахнущий яблоками сидр.

– За долгие лета! – За первой чаркой последовала вторая, потом третья.

Я прочла одобрение в одних, вторых, третьих глазах и улыбнулась. Четвертую уже поднимала сама. Тосты следовали один за другим. Я выдохнула, перестала напоминать чуткого зверька, готового сорваться в бегство при малейших признаках опасности.

– За приплод! – отличился кто-то из гостей.

Парни заржали, невеста залилась румянцем, а жених расправил плечи и окинул гостей петушиным взором, предлагая не сомневаться в его силах. Все кричали, смеялись, девчонки шептались, старики вытирали слезящиеся глаза. Народ стал наливать и выпивать уже без ненужных слов. Заиграла гармонь, начались танцы.

Голова кружилась, в ней поселилась какая-то бесшабашная легкость, по телу разливалось тепло. Люди сновали, кружились, смеялись, плакали, говорили. Захотелось совершить что-нибудь смелое и безумное, например, выскочить в круг танцующих. Я даже попыталась стащить стиснувшие ноги лапти. И именно тогда заметила его – такого же, как и я – лишнего и чужого на этом празднике.

Незнакомого парня лет семнадцати, что сидел за главным столом возле старосты. Он не танцевал, не заигрывал с девушками, не реагировал на выпады и подначки парней.

Кто это? Дальний родственник? Случайный путник? Потертая кожаная куртка, сбитые сапоги, отстраненный взгляд и пренебрежение в каждом жесте. Словно к нам на праздник занесло высокородного.

На моем лице, как и полагалось, его взгляд остановился. Я старательно улыбнулась. Он, смешавшись, отвернулся.

«Что, не нравлюсь? – мысленно спросила я. – Ну-ну, у меня опыт в людском презрении поболее будет».

– Вот, Рион, познакомься, наша гордость – Айка. – Подошедший староста так хлопнул парня по плечу, что тот едва не свалился с лавки. – Она ведьма, как и ты.

Интересно, дядька Верей перепил или спятил на радостях, что дочь с рук сбагрил?

Гость молчал, сомнения в здравомыслии старосты без труда читались на молодом лице.

– Ну, вы тут поболтайте о своем. – Мужчина многозначительно подмигнул и отошел, сочтя свой долг выполненным.

Так и правда речка высохнет.

– Приятно познакомиться, – процедил парень. Длинный, нескладный, узкие карие глаза, растрепанные черные волосы. – Где вы учились? – Вежливый вопрос, отстраненный и полный превосходства взгляд.

– Нигде, – продолжала я улыбаться.

Ответ ему не понравился. Конечно, он же правдив.

– А вы? – спросила я. – Где учились на ведьму?

Надо же, удалось задеть. Парень дернул подбородком и выпрямился, словно аршин проглотил.

– Я являлся лучшим учеником главного действительного мага Вышграда мэтра Дамира.

– Он умер? – поинтересовалась я.

– Почему? – округлил глаза лучший ученик.

– Ты же сказал «являлся».

– Я закончил обучение, – отрезал маг и отвернулся.

Умею я заводить друзей. И зачем, спрашивается, полезла? А затем, чтобы больше не подходил. Так проще и безопаснее.

Провозгласили очередной тост, я уже сбилась, какой по счету, да это казалось неважным. Мелькнула мысль о неправильности происходящего. Мелькнула и исчезла, утопленная в очередной порции вина. Слишком хорошо, слишком смело, слишком свободно я себя чувствовала.

Праздник близился к завершению. Молодожен, подхватив супругу на руки, скрылся в доме. Вслед понеслись одобрительные выкрики и смущенный девичий смех.

Улица погрузилась в серые сумерки, гости помаленьку стали расходиться, остались самые стойкие, а значит, и мне тоже пора. Вроде ненадолго собиралась. Я поднялась из-за стола. Черт, какая земля неустойчивая, так и плывет под ногами. Уйти, не попрощавшись, показалось невежливым. Было весело, да и запас вредности закончился. Рядом со старостой, как назло, стоял новоиспеченный маг. Как его там? Роун? Рион?

– Спасибо за праздник. До свидания.

– Айка, ты вот что, – нахмурился Верей. – Идти тебе далече, пусть Рион проводит.

Ага, значит, Рион.

Маг скривился от такой-то радости, но руку послушно подал.

– Не надо.

– Старших слушай, – раскраснелся дядька Верей, – парни выпивши, и ежели с тобой чего, не дай Эол, случится, Серафима мне голову открутит.

Я посмотрела туда, где слышались низкий гогот и сальные шуточки.

– Они столько не выпьют.

– Айка!

Я вздохнула, едва не завалилась на бок и ухватила парня под локоть. Земля сразу же перестала шалить и успокоилась. Иногда проще и быстрее уступить, чем ввязываться в спор.

Главная улица плавно спускалась к берегу. Наши размеренные шаги были едва слышны. В траве стрекотали разные насекомые. Крики и пьяные песни стали отдаляться.