скачать книгу бесплатно
Проклятие Вероники
Яна Розова
Между Катей Шульгиной и Женей Клыковым, которого знакомые зовут Джоном, нет ничего общего, кроме того, что муж Кати, преуспевающий архитектор, и бывшая жена Джона, успешная деловая женщина, погибли одинаково. Наполнили ванну, забрались в горячую воду и перерезали себе вены. И оба накануне смерти собрали крупную сумму денег, которая исчезла неизвестно куда…
Яна Розова
Проклятие Вероники
Часть I
Катя
Непростительно поздно приходит раскаяние: как же можно, находясь с близким человеком рядом каждый день, не понять, что его гложет нечто самоубийственное? Почему, спрашиваю себя я, почему мне казалось, что он такой, как всегда? А ведь были какие-то признаки изменений, были. Просто я смотрела мимо: в зеркало, в книгу, в распечатки моего журнала, в лица подруг, на сцены, где перед нашими местными богатеями кривлялись наши местные звезды.
И ни разу – в лицо человека, с которым я долгие годы жила, будто за каменной стеной.
Мне все время звонят знакомые. Они спрашивают об одном: “Как ты?” и я говорю, что ничего, могло быть и хуже, а еще у меня есть всякие успокаивающие препараты. И тогда беседа устремляется в безопасное русло: “Ты ж смотри, не увлекайся таблеточками, это плохо и вредно, потом не соскочишь!”. Я говорю, что соскочу, а мне начинают приводить массу примеров о том, как подруга подруги, ты ее знаешь – мы были вместе на дне рождения Светки Стригуновой в “Джазе”, так она после смерти кошки не соскочила…
Беседа длится двадцать минут, и никто не плачет.
Намного хуже, когда я спрашиваю сама у себя: “Катька, ты как?”. Себе я никогда не вру, потому и отвечаю искренне: паршиво. Хуже не бывает. Артем был мне не просто мужем, он был мне другом. А теперь я уже не могу в это верить, потому что друг не скрыл бы от меня нечто такое, из-за чего человек ложится в ванну с горячей водой и режет себе вены.
Я заставляю себя не смотреть на нашу ванну, а просто иду мимо к душевой кабинке и делаю вид, что все нормально. Надо убрать эту штуку из квартиры, а то я с ума сойду. А ведь это не я нашла тело мужа после его самоубийства. Он выждал момент, когда я укатила с подругой на недельку в Турцию и…
Нашел его наш председатель ТСЖ со слесарем и соседкой снизу. Артем не стал закрывать воду, она потекла на пол, а потом – в ванную этой нашей соседки…
Артем не оставил предсмертной записки или какого-нибудь другого объяснения. А ведь знал, что я это ненавижу! Терпеть не могу, когда человек совершает что-то непонятное и делает вид, будто так и надо. К примеру, у меня была такая подруга, которая однажды перестала со мной общаться. Я звонила ей, приезжала к ней, доставала ее до тех пор, пока она не сказала, что не желает меня видеть, потому что я заигрываю с ее парнем. Услышав это, я спокойно развернулась к ней спиной и отчалила восвояси. Никогда я ни с кем не заигрывала, а раз она такое ляпнула, значит, думает обо мне черт знает что. Без такой подруги я обойдусь.
Артем знал, что мне будет не только больно оплакивать его смерть. Он прекрасно представлял себе, как я буду беситься от незнания причин его смерти. Тогда зачем было так делать?
В его домашний компьютер я влезла прямо вчера утром, на следующий после похорон день. Открыла все его документы, почту, все, что нашла. Но никаких намеков на объяснения там не было.
Довольно долго я рассматривала его последние архитектурные проекты – в виде презентаций для заказчиков в чертежах и какой-то хитрой программе, которой я не знаю названия. Там все выглядит так, будто здание снимается с вертолета, который летит по кругу над домом. Все, придуманное им в последние годы, выглядело очень импозантно, современно, красиво.
Судя по датам документов, Артем в последнее время больше всего занимался частными заказами – домам на нашей гродинской Рублевке. В основном, они были довольно скучные. Респектабельная классика, привычные формы, спокойные цвета. Ничего такого, что могло бы развеселить душу, вроде упомянутого мной “Джаза”.
Теперича не то, что давеча… “Джаз”, внешне похожий на Музей Гуггенхайма в Бильбао, построенный Фрэнком Гери, Артем нарисовал на листке бумаги за полчаса. Заказчик, местный булочник Ник Сухарев, пришел в полный восторг и через неделю Артем выдал ему готовый проект. Он тут же получил свой гонорар, а еще два года, вместе с Сухаревым месил грязь на стройке, пока развлекательный центр “Джаз” не был полностью построен.
Артем взял на себя и дизайн интерьеров “Джаза”, и последовавшие переделки и ремонты. Авторский надзор – вспомнила, как называл всю эту беготню муж.
На этот проект мой муж угробил столько времени и сил, сколько хватило бы на сотню частных домов, которые он делал в последнее время. А денег заработал в два раза меньше, хоть заказчик и не жадничал. Но, построив “Джаз”, Артем был счастлив. Я помню, как он гордился своей идеей, своим мастерством, полученным результатом.
Теперь же он лепит один за другим эти мещанские домишки, получает свои деньги и не на что не жалуется. Странно, мягко говоря.
Можно найти ему оправдание в том, что просто нет заказчиков, которые были бы способны затеять такое, что затеял Ник Сухарев, но я в это не верю. За последние полгода в городе построили штук пять торговых центров, три ресторана, аквапарк, с десяток многоквартирных жилых домов и много еще всего самого разного. Прошу прощения за свой снобизм, ибо он есть у меня, но замечу, что кое-что из новостроек выглядело не так убого, как обычно в нашем колхозе. Это означает, что заказчики обращались к архитекторам, а имя Артема Шульгина, после “Джаза” было на слуху. Уверена, что к нему приходили люди с заказами. Просто уверена.
А он не брался. Почему?
Ему нужны были деньги.
Джон
– …ей нужны были деньги, а я не знаю, для чего. Женя, я могу попросить тебя приехать ко мне?
Голос бывшего тестя звучал очень сухо. Сухо, как песок, который высыпаешь из берцев на бетон после целого дня в пустыне.
– Да, Алексей Анатольевич, я приду. Когда вам удобно?
Ему было удобно прямо сейчас, в восемь утра.
Мне тоже. Я не люблю откладывать неприятные разговоры. Хотя, с чего я взял, что разговор с отцом моей бывшей жены, которая десять дней назад покончила с собой, будет таким уж неприятным?
Этот разговор будет тяжелым. Для нас обоих, ведь мы оба любили Ксю, хоть и терпеть не могли друг друга. И нас обоих Ксю любила. И нас обоих бросила навсегда. Неделю назад Ксю вскрыла себе вены в ванне с горячей водой.
Я встал с матраса. За пять минут привел себя в порядок. Приводить себя в порядок мне проще простого – волосы у меня, хоть и не редкие, зато длиной в пять миллиметров по всей голове, брился я вчера вечером, потому что надо было с приятелем встретиться в приличном месте. Он заплатил мне за работу – неделю назад я перевозил из Гродина на Украину приличные деньги наликом. Сто тридцать тысяч в евро. Да, непонятная была работа, но у Вась-вася все работы такие. И мне это подходит.
У меня есть план: этим летом прокатиться на трофи-рейд и потом провести месячишко-другой на морях. Я люблю море. А для этого нужны деньги.
Вышел из ванны и оделся. Потом подумал и переоделся. Не то, чтобы мой внешний вид так уж меня занимал, только припереться в дом Алексея Анатольевича в борцовке, камуфляжных штанах и армейских ботинках через три дня после смерти Ксю было бы недипломатично. Он бы тут же вспомнил, что я недаром так одеваюсь – это отражение и выражение моего разгильдяйского мировоззрения. А оно, типа, и стало причиной нашего с Ксю развода.
Вообще-то, думал я, натягивая скромные синие джинсы и футболку бутылочного цвета, мы поженились и развелись по одной и той же причине: Ксю была очень послушной девочкой.
Это просто засада какая-то, насколько послушной была по жизни Ксения Щипунова! Она и меня бы слушалась, если бы я ей разрешил. Мне было ужасно жаль ее, и я хотел, чтобы она хоть иногда взбрыкивала. Но я плохо справился с возложенной на себя миссией. Ксю так и осталась послушной, в чем я убедился, когда она объявила: папа считает, что нам надо развестись.
Прыгнув в свой раздолбанный (прошу заметить – только в плане стиля!) УАЗик, вполне соответствующий моему мировоззрению, я стал соображать, а зачем, собственно, я так уж понадобился Алексею Анатольевичу?..
Идей не было.
В Гродине расцветало лето. Июнь был любимым месяцем года Ксю. Она считала этот месяц романтичным. Говорила, что мы с ней познакомились в июне. Спорить не буду, только познакомились мы в мае.
Это я чудненько помню, потому что в июне того года, когда мы поженились, я путешествовал по Германии. Уехал прямо в тот день, когда в первый раз увидел Ксюшу. Это было так: я ехал откуда-то на своей “Копеечке”, а она проголосовала мне, стоя на остановке под цветущими каштанами. Такая была милая картинка. Брызгал дождик и когда Ксю села в машину, от нее пахло озоном.
А до этого я чуть ее не послал.
Я остановил перед ней машину, и она постучала в стекло. Не попыталась открыть дверь сама, а постучала. Пришлось перегнуться через пассажирское сидение и открыть ей дверь. Но садиться в машину она тоже не стала.
Осторожно так, будто я был вылитый Чикатило, сказала:
– Здравствуйте…
– Ага, – ответил я.
– Простите…
– Прощаю, – сколько можно болтать?
– Вы не к Дому творчества едете?
– Еду.
– Вы не подвезете меня? Сколько это будет стоить?
И тут я уже потянулся к дверце, чтобы закрыть ее перед этой дурочкой. И почему-то не закрыл. Может, просто потому, что она была хорошенькой.
– Это будет дорого, но мы обойдемся номером телефончика.
Выдав эту фразу, я поздно подумал, что она не поймет. Шутки не поймет. Ксю произвела именно такое впечатление. Но она поняла. Улыбнулась мне, как нормальный человек, а не как зануда, и села в машину.
Потом сказала:
– Извините.
Мысленно я плюнул на пол и обложил ее матюгами. Но вслух моя эмоция выразилась иначе:
– Вы убили мою маму? Почему вы извиняетесь?
Она хихикнула.
– Мне кажется, я вас немного рассердила.
– Переживу. Как вас зовут?
И, пока мы ехали до Дома творчества, я решил, что обязательно встречусь с ней в ближайшее время.
Но только я переступил порог своей квартиры, как зазвонил телефон. Это была моя хорошая подруга – Эля Гайворонская. Она звала меня в Германию. Автостопом. И я бросился собирать вещи, ибо ехать надо было сегодня вечером. Элькин знакомый на своем дальнобойном грузовике направлялся в Москву за грузом, и согласился довезти нас. Из Москвы мы на самолете полетели в Берлин. У Эльки были деньги на билеты, и мы не стали себе ни в чем отказывать. За обратную дорогу платил я.
Мы прокатались по Германии автостопом целый месяц. Работали на фермах и во всяких забегаловках, ходили по музеям, потому что оба любили музеи. Гуляли по всяким зоопаркам, луна-паркам и другим паркам тоже. Мы много где побывали, много, кого повидали. И столько занимались сексом, что, кажется, стали друг друга слегка раздражать.
До Германии у нас так трижды было. Сначала мы с Элькой придумывали себе маршрут, потом отправлялись в путешествие. И самым важным в поездке был секс. Потом все было очень хорошо. Но, вернувшись домой, мы расставались на полгода, а то и больше. Даже не звонили друг другу. Потом снова как-то встречались и придумывали маршрут.
После Германии мы опять расстались. А через месяц она позвонила и сказала, что выходит замуж. Она собиралась замуж еще до нашего путешествия. Я был ее последним приключением.
Ну, я и позвонил Ксю.
Она сразу вспомнила меня, незабвенного, и согласилась встретиться. Тогда еще было непонятно, что главной чертой Ксю была ее послушность…
Была. Как-то странно вот так себя поправлять. Почему была? Ксю останется со мной навсегда, так же, как осталась и после развода. Жаль, что мы детей не завели. На самом деле, жаль.
Что было после свадьбы не настоять на ребенке? Но нет, я же хотел, чтобы Ксю сама все в своей жизни решала! Я ей сказал тогда: кода ты захочешь ребенка – тогда и родишь. Она послушно согласилась. Знаю, что в это же самое время ее папаша – я не сержусь на него, чест слово! – “посоветовал” с ребенком не спешить. Дескать, твой муж, он же безработный по жизни, он же не прокормит, не поднимет дитятю. Останешься с ребенком одна, будешь куковать! Она и его послушалась.
А чего хотела сама Ксю? Ни он, ни я не знали. Мудаки.
…Возле пятиэтажки, в которой жил Алексей Анатольевич, моего верного коня окружили пацанята лет от пяти, наверное, и до пятнадцати.
– А это у вас “Хаммер”? – спросил один из них.
Я не успел ответить, как мальчишка постарше авторитетно объяснил ему:
– Это УАЗ 31215, только с бампером “риф”. И колеса большие. Кузов под них вырезали?
– Вырезали, – согласился я, опуская тент.
– Мой папа…
Ну, ясно, его папа – местный умелец, и они с папой “прокачивали” УАЗик папиного брата, а еще они… и так далее, и тому подобное! Я еле распрощался с этим умником.
Да, моя тачка привлекает мужское внимание. И будь я лет на двадцать моложе, да другого пола – эх!
У двери тестя я глубоко вздохнул.
Катя
У двери офиса архитектурно-проектной фирмы “Шульгин и К” я глубоко вздохнула.
Мне надо как-то набраться мужества, чтобы не плакать при людях, с которыми Артем столько лет был вместе.
Особенно при Рите. Маргарита Забелина – это не просто зам моего мужа. Я была за Шульгиным замужем пятнадцать лет, а она рядом с Артемом уже все тридцать. Подружка еще со школы, вот так!
Гродин – город маленький.
Знакомы они были еще со школы. Учились в одном классе. А после школы вместе поступили в наш политехнический на архитектурный факультет.
Никогда не пыталась выяснить подробности их отношений, хотя Маргарита Ивановна регулярно делала всякие возбуждающие намеки. Да чего спрашивать? Если что и было – быльем поросло. Для Артема, во всяком случае.
Для Ритки, может, и не поросло. Судите сами: Маргарита не замужем, детей у нее, как и у нас нет, а целый день они сидели с другом детства в одном кабинете. Еще и ездили вместе в командировки, оставались работать чуть не до утра.
Ритка – обычная тетка, ей мужик нужен, семья, а вместо этого у нее только работа и симпатичный, почти родной по жизни, шеф.
Я бы голову дала на отсечение – она все эти годы была тайно влюблена в моего мужа.
“А с чего это ты так уверена, – спросите вы, – что любовь была без взаимности? Неужто, Артем – был святой?”.
Хороший вопрос, учитывая, как выглядит Маргарита. Представьте себе секс-бомбу – это и есть наша Маргарита. И, тем не менее, мой ответ такой: да, в этом смысле он был святой. Почему я знаю? Да нипочему, просто знаю.
Большинству моих подруг я никогда бы ничего такого не сказала. Они уверены: все мужики – козлы и все изменяют женам. А если твой муж тебе не изменяет, значит, ты дура, потому что ни черта не видишь вокруг себя.
Я с ними не спорю – они битые жизнью, они даже где-то в чем-то хотят, чтобы и твой муж тебе изменял. Тогда ты будешь такой, как и они. Ведь мужчины понятия не имеют, как это унизительно, когда твой муж идет налево. Им кажется – да что такого? Это просто секс, или просто по пьяни, или охрененная баба, но всего на раз переспать, или… не знаю, что еще.
Пережив это унижение, женщины становятся, словно раненые рыси – из-за боли не отличают своих от чужих. Они тогда и подруг кусают. Я их и не жалею, потому что надо себя в руках держать, даже если больно, но и не осуждаю. Что я – бог?!
К тому же, по голодному виду Маргариты можно было догадаться, что ей ничего, кроме дружеской поддержки и профессионального сотрудничества от Артема не обламывается.
И все равно выходит, что он двух вдов оставил.
Конечно, я десять раз подумала – а стоит ли мне идти к мужу на работу, учитывая, что там сидит Маргарита Ивановна? Мне и так невесело, а тут еще и ее утешать. И все-таки, я пришла. Мне не понравилась сегодняшняя ночь – я ее провела, сидя в кресле возле открытой балконной двери и глядя в ночь, на тусклые городские звезды. Со мной эту ночь провели, но не пережили, пачка сигарет и бутылка сухого мартини. Нетрудно угадать, о чем грезила милая сорокалетняя женщина, потерявшая мужа. Ей мечталось узнать правду о его смерти.
…Рита встретила меня в дверях со слезами на глазах:
– Катенька, мы все осиротели!
