Одинокий странник

скачать книгу бесплатно

Одинокий странник
Амир Сайфуллин

Истории попаданцев #1
Журналист, работающий в редакции городской газеты, приезжает в родную деревню, в отпуск, которая находится в Башкирии, недалеко от города Стерлитамак. Во время рыбалки он случайно знакомится со "странным" незнакомцем, который живет во временном летнем шалаше возле реки. Вскоре журналист узнает, что незнакомец – профессор истории, уроженец небольшой соседней деревни, вблизи шихана Торатау. Шиханы – отдельно стоящие высокие горы, в основном состоящие из известняка. Профессор рассказывает журналисту свою теорию. Оказывается, в прежней жизни он родился в древнем башкирском племени, в семье предводителя башкирских войск, которые участвовали в историческом сражении великих полководцев средневековья Тохтамыша и Тимура, возле реки Кондурга.

Амир Сайфуллин

ОДИНОКИЙ СТРАННИК

Сказание о священной горе Торатау

ВМЕСТО ПРОЛОГА

Я родился в деревне Ишеево, ныне Ишимбайского района Башкортостана…

Нужно отметить, деревня наша когда-то входила в состав Макаровского района, затем – Стерлитамакского и наконец, после советских административных преобразований, стала деревней Ишимбайского района, связав свою дальнейшую судьбу с Ишимбаем – городом, появившимся там, где впервые нашли и выдали на гора первую башкирскую нефть!

Когда я уже учился в институте, мать в своих рассказах воспоминала (да и бабушки-соседки тоже это подтверждали), что на свет я появился в самое жаркое для сельчан время – в уборочную страду, где-то в конце июля. Деревенская акушерка не успела прибежать к моменту моего рождения, а скорая из районного центра вообще так и не приехала…

Но, тем не менее, я родился и, несмотря на то, что случилось это прямо в поле, возле хлебных снопов – выжил…

Наверняка у отца не было возможности сразу после моего появления на свет сходить в сельсовет и зарегистрировать новорождённого, ведь шла уборочная страда, к тому же он работал колхозным бригадиром – с раннего утра и до позднего вечера в поле…

И вот, когда уборочные работы более-менее закончились, как-то вечером отец отправился в сельсовет и зарегистрировал меня. Правда, сначала он вместе с председателем сельсовета и с кем-то из школьных друзей хорошенько «обмыл ножки»[1 - «Обмывание ножек» – старинный башкирский обряд, совершаемый, как правило, отцом новорождённого и сопровождаемый приглашением гостей. Здесь в переносном смысле, в шутку: застолье.] рождённого сына, и получилось так, что свидетельство о моём рождении ему выдали только к утру. Видимо именно поэтому документ оказался не вполне правильным, так как был оформлен совсем не тем числом, когда я родился. В нём стояла дата прихода отца в сельсовет – первое сентября тысяча девятьсот пятьдесят пятого года! Хотя такое в деревнях раньше бывало нередко…

Нас в семье было пятеро детей. Но мать рассказывала, а старшая сестра помнила, что у меня был старший брат – Сагит, который в возрасте полутора лет от роду трагически погиб. Иногда я думаю, что если бы он был жив, меня бы в нашей семье не было, но поскольку я появился на свет, то должен продолжить его прерванную жизнь. И жить на этой земле – и за него, и за себя…

Итак, нас, детей, в семье было пятеро: старшая сестра Суфия, я, сестрёнки – Танзиля и Насима – и самый младший брат Венер. Когда писались эти строки, Суфии и Танзили уже не было в живых, отца с матерью тоже…

Наша деревня Ишеево расположилась в самом чудесном месте у подножия древних Южно-Уральских гор. Если ехать к ней со стороны города Стерлитамака, то слева видны предгорья Урала, а между деревней и горами течёт речка Селеук, которая впадает в реку Белую (Агидель) – самую большую реку в республике. С правой же стороны – низменность: поля и пастбища, озёра. Среди них одиноко возвышается отдельно стоящая гора Торатау, история которой насчитывает сотни миллионов лет. На протяжении многих веков жившие здесь башкирские племена считали гору священной.[2 - Академик И.И. Лепёхин в своих «Дневных записках путешествия доктора и Академии наук адъюнкта Ивана Лепёхина по разным провинциям Российского государства в 1768 и 1769 годах» писал: «В одиннадцати верстах от Стерлитамакской пристани, по нагорному берегу реки Белой, видна последняя из высочайших гор близ Оренбургской дороги в Уфу, Тура-Тау (Городковая гора) прозываемая. Вышина её смотря по небольшой отлогости, по которой на гору взойти можно, сажен ста с два составит. Башкирцы к горе сей имеют особливое почтение и почитают её за освящённое место. В старину, по их сказкам, жительствовал на ней ногайский хан со своим семейством, а после служила она прибежищем богобоязливым и уединённым мусульманам, которых они угодниками называют. В сём уверял нас башкирец Исмак, который не последним чтецом и знатоком башкирских преданий почитается. […] За свято почитаемая башкирцами Тура-Тау принуждала нас быть роскошными […] ибо никто из них на сию гору с нами идти не хотел, отговариваяся разными обетами, которыми они горе должны и которые ещё не исполнены: ибо без исполнения обетов взлазить на гору никто не может, разве кто похочет сам себе быть злодеем. […]…старался я им показать, что от горы ничего воспоследовать не может, и что она никакого обету не заслуживает. Но башкирцы […] не очень весело слушали наши доводы, и наконец говорили, что не упоминая о книге чингиз, в которой много о сей горе писано, два домашние примера сказать довольно. Один татарин, презирая сие священное место, и в возмездие башкирскому заблуждению на горе напакостил, но сия попытка даром ему не прошла: ибо весь его род в короткое время вымер. Мор начался с его сына, который, умирая, видел разных хищных зверей сходящих с горы и готовящихся терзать его тело и всего семейства. Другой, гоняясь за лисицею без всякого обета и в посмеяние забравшийся на гору, растерзан был пегим медведем.]

Торатау – одна из четырёх гор, протянувшихся узкой цепочкой вдоль реки Белой (Агидели) на двадцать километров. Это шиханы – изолированные возвышенности, которые представляют собой рифовые массивы, оказавшиеся выше уровня моря. Рифы – это холмы на морском дне, возникшие благодаря росту коралловых построек. Нередко они достигали поверхности воды. Башкирские шиханы состоят из скопления окаменелостей, оставшихся от представителей органического мира, живших около двухсот шестидесяти миллионов лет назад.

Всего шиханов в Башкортостане четыре: Юрактау («тау» в переводе с башкирского означает «гора»), Куштау, Шахтау (или Кызтау) и Торатау.[3 - Писатель Авдеев так описывал шиханы в своей повести «Горы»: «Перед нами несколько одиноко стоящих известковых гор. Странное впечатление производят они… стоит каждая высоко, рисуясь своеобразным очерком, над лесом, изгибами и оврагами, и сторожит реку. Река эта – Белая».] Торатау – самый высокий шихан, он возвышается на четыреста два метра над уровнем моря и имеет форму правильного усечённого конуса из-за ровной площадки на вершине горы. Ширина горы восемьсот метров, а её длина – тысяча двести метров. Юго-западный склон Торатау крутой, имеет скальные выступы. Северо-восточный же покрыт растительностью. В шихане есть три небольшие пещеры, о которых было известно ещё в XIII веке.

Торатау в народе считается горой, обладающей внутренней силой. Божья благодать спускается на того, кто проведёт некоторое время на её вершине, поэтому шихан является местом паломничества множества людей. Местные жители любят взбираться на гору, чтобы отметить важные в их жизни события. Конечно, это не лучшим образом сказывается на самом шихане. Так, на горе некогда рос можжевельник, который в своих записках упоминал академик И.И. Лепёхин, но уже в XIX веке, когда гора стала более популярна, можжевельник постепенно исчез.

Торатау – священная гора башкир-юрматинцев. Территория вокруг Торатау, включая озеро Тугар-Салган, была местом совершения обрядов.

В сталинские времена у подножия Торатау находилась одна из зон ГУЛАГа для женщин-рецидивисток. До сих пор сохранились стены бараков.

В 1965 году Торатау был объявлен геологическим памятником природы.

Сегодня Торатау пользуется огромной популярностью у парапланеристов всей России. Он вошёл в шорт-трек проекта «Семь чудес России». С вершины открывается великолепный вид на округу, просматриваются контуры сразу трёх городов – Стерлитамака, Салавата и Ишимбая.

Торатау – уникальная гора. По своему геологическому строению она единственная в мире. На территории природного памятника обитают двадцать пять видов растений, занесённых в Красную книгу.

Вот, в принципе, и всё, что я могу утверждать, опираясь на данные исторических источников, рассказы земляков и аксакалов о том, что такое священная гора Торатау и что с ней связано…

Мне же довелось, благодаря счастливой случайности, чуть глубже проникнуть в историю шихана, рассказанную устами странного незнакомца.

Сейчас я вам её поведаю.

ГЛАВА I

Вот, наконец-то! За последние десять лет работы в издательстве мне впервые удалось уйти в отпуск в июне. Самая любимая мною пора! И порыбачить можно, и покупаться. К тому же созревают все лесные и садовые ягоды, пора собирать лечебные травы. И не так жарко, как в июле… Благодать! И не нужно ни заморского отдыха, ни на островах, где только тратишь деньги и устаёшь от перелётов и переездов больше, чем отдыхаешь.

Для меня вопрос, где провести отпуск, никогда не стоял. Конечно в родной деревне, где я родился и вырос, где детские воспоминания, где первая любовь, одноклассники, друзья юности! И конечно, где чудесная природа, чистый воздух, река, озеро, отзывчивые и добрые односельчане. Что ещё нужно человеку преклонного возраста, как я, чтобы отдохнуть душой и телом!

Недолго думая, уже на третий день отпуска, собрав необходимые вещи, которые поместились в небольшую сумку, я рано утром отправился в родную деревню.

Путь мой пролегал по следующему маршруту: из Уфы до Стерлитамака на междугородном автобусе, затем – на пригородном – до посёлка Шахтау, а потом остаётся километров пять-шесть до деревни Ишеево. Хочешь – лови попутку, хочешь – иди пешком.

Я выбрал второй вариант, потому что никуда не спешил, а утро стояло чудесное. Кругом зелень, прекрасная природа, чистый воздух и солнце!

Расстегнув рубашку, держа лёгкую шляпу в руке, я, наслаждаясь июньским днём и солнцем, неторопливо зашагал в сторону деревни.

Вот слева от дороги стоят и спят вековечным сном древние, уже давно забывшие свой возраст, горы… Это южное предгорье Урала, появившегося сотни миллионов лет назад. Начало веренице этих гор закладывают шиханы – отдельно стоящие возвышенности, соединённые между собой другими горами, поменьше: Юрактау, Куштау, Шахтау (её ещё называют Кызтау) и Торатау. Правда, Торатау стоит в стороне, справа от деревни, отдельно от остальных шиханов. Стоит, гордо возвышаясь среди лугов, пахотных земель, пастбищ и мелких озёр, как владыка, тысячи веков устало наблюдающий за окружающим миром…

А между вечными шиханами и деревней протекает река Селеук, которая берёт начало где-то в горах Предуралья.

…Я медленно шёл по дороге, наслаждаясь величием и красотой природы родного края, вдыхая чистый утренний, свежий после городского смога, какой-то «родной» воздух…

И мне, находившемуся в неком блаженном состоянии, конечно, и в голову не приходило, что уже через несколько дней я невольно стану заочным участником отдельного периода истории великой горы Торатау и здешних мест. И в этом, дорогие читатели, вы убедитесь сами.

Встретили меня в деревне, как обычно, тепло и душевно, искренне сожалея, что я заранее не сообщил о своём приезде.

– Хоть бы позвонил, что ли, или телеграмму бы отправил. Я бы встретил, – вот же машина стоит! – как-то виновато приговаривал младший брат.

– Ладно, не обижайся, Венер! Просто захотел дойти до деревни пешком! Такая красота! И покой…

– А ты, абый, на этот раз на сколько дней в родное гнездо? – полушутя поинтересовался брат, помня предыдущие годы, когда я приезжал в отпуск на две недели, а уезжал – по служебной надобности – через три дня.

– На этот раз, братишка, я приехал почти на месяц, раньше не уеду: на работе меня – нет! Со всеми договорился! Так что, Венер, будешь целый месяц меня терпеть, всячески ублажать и кормить. И рассказывать, что у нас в деревне творится!

– Вот это да! – радостно воскликнул Венер. – Значит, ты попадёшь на сенокос, который начнётся дней через десять! Мне будет подмога в одну лошадиную силу!

Тот, кто не знаком с Венером, моим младшим братом, мог бы и обидеться на его слова. Но только не я, потому что прекрасно знаю, что порой он говорит не всерьёз, а полушутя. Вот и сейчас он, как всегда, не упустил момента поддеть меня:

– Конечно, в одну лошадиную силу подмога, я думаю, не получится… – задумчиво поглядев на мой «пивной» живот, проговорил Венер, – но руководить, или «рукой водить», на нашем сенокосе точно будет кому!

Но здесь я уже обиделся:

– Но-но! Это мы ещё поглядим, у кого одна лошадиная сила! Ты не понимаешь, это же трудовая мозоль! Заработанная годами непосильного труда по решению серьёзных проблем, сидя в кабинете!

– Ладно, ладно… Я же в шутку, ты же знаешь! Давай, располагайся. Твои хоромы – как всегда, в летнем доме. Еда на столе, иди умывайся…

За завтраком Венер спросил:

– Амир абый, ты сегодня, наверное, побудешь дома, отдохнёшь, придёшь в себя, не так ли?

– Нет, Венер, я лучше схожу в школу, в сельсовет, клуб – может, кого встречу. Просто так сидеть не смогу.

– Ладно, абый, у меня дела, до вечера меня не будет, а потом поговорим.

– Постой-ка, Венер! Я завтра с утра – на рыбалку! На Селеук! Дашь снасти?

– А снасти там же – в летнем доме, как всегда! Выбирай, какую хочешь!

– Всё, понял, разберусь и схожу на рыбалку. Я вам мешать не буду. Спасибо, братишка!

…И на следующее утро я засобирался на рыбалку. Думал, конечно, отправиться с восходом солнца, но всё получилось не так, как хотелось.

Во-первых, встал я поздно, когда дома никого уже не было: усталость и смена обстановки взяли своё, и проснулся я только в одиннадцатом часу утра. Немного полежал, наслаждаясь тишиной за окном и покоем, потом с наслаждением умылся во дворе под старым медным рукомойником, затем неторопливо позавтракал и только после этого привёл в порядок снасти, накопал червей – получилось, что на рыбалку я пошёл только после полудня. Как раз в самое июньское пекло… Что поделаешь – рыбак-горожанин!

ГЛАВА II

…Вот и моя мечта – река Селеук! Родная с детства, где каждый поворот, омут, песчаная отмель – всё знакомо!

Я, как истинный рыболов, выбрал на крутом берегу местечко, чтобы закинуть удочку. Впрочем, его можно было и не выбирать – оно с детства было моим! Расположенное среди прибрежных ив и кустарников, это было самое тихое место реки, на повороте. Дно здесь глубокое, водится крупная рыба…

Не спеша, с удовольствием вдыхая свежий и целительный, прохладный в тени воздух реки, я разложил свои снасти, вещи и продукты, которые взял с собой с расчётом, что пробуду здесь до вечера, если не дольше.

В принципе, так и получилось…

Закинул удочку – и тут же поймал крупного леща! От неожиданности и радостного волнения сердце застучало быстрее, меня охватил азарт рыболова, – и я забыл всё на свете: теперь для меня существовали только удочка, крючок и поплавок. И бесконечное наслаждение процессом!

Кто никогда не рыбачил, тот, конечно, меня не поймёт. А кто хоть раз сидел с удочкой у реки, кто испытал это непередаваемое словами удовольствие в момент, когда вытаскиваешь из воды крупного леща или карася, – тот со мной согласится. Леска натянута, как струна, – кажется, вот-вот лопнет, удочка дугой! Ты ещё не знаешь, что за чудище под водой так сильно сопротивляется, бросаясь в разные стороны. Но вот рыба появляется на поверхности. Однако, всё ещё борясь с крепкой леской, не хочет покидать своё водное царство! Ещё мгновение – и вот она уже отчаянно подпрыгивает на берегу, не понимая, как оказалась на суше, и упрямо бьётся, рвётся обратно в воду! В эти секунды сердце перестаёт стучать, адреналин зашкаливает, а для тебя кроме ощущения безмерной радости от улова – не существует больше ничего на свете! И мне кажется, что рыбак-любитель ходит с удочкой на речку не как на промысел, не ради того, чтобы добыть свежую рыбу для пропитания или на продажу, а ради именно таких, приходящих в эти секунды, сладких переживаний… Как говорил один мой знакомый: «Неважно, сколько рыбы я поймал, важен сам процесс!»

В азарте рыбной ловли я даже не заметил, как наступил вечер. Рыбалка шла уже не такими темпами – поплавок надолго замирал. Я перекусил и решил ещё немного посидеть на берегу в сгустившихся сумерках. Вокруг стояла вечерняя тишина… Когда я, собрав все снасти, сложив вещи в рюкзак, а напоследок постояв ещё немного на крутом берегу над журчащей внизу водой, покинул своё насиженное место, уже почти стемнело.

Идти обратно нужно было около километра. Выходишь из прибрежного кустарника и деревьев на открытую поляну – и вот она, деревня, как на ладони, за несколько минут можно дойти! Вокруг ни души – сельчане отдыхают после трудного дня.

Но оказавшись на поляне, я вдруг увидел неподалёку, метрах в пятидесяти, какого-то мужчину. Что-то странное было в его фигуре, но потом я понял: в этот жаркий летний вечер он был одет в длинный чёрный плащ с капюшоном. И стоял абсолютно неподвижно…

На фоне догорающего заката силуэт человека в плаще выглядел зловеще. Мне стало не по себе. Откуда он? Почему здесь стоит? Даже вдруг подумалось, что эта фигура в чёрном одеянии – символ смерти!..

Еле сдерживая какой-то животный страх, я подошёл поближе, пытаясь разглядеть незнакомца. Но капюшон его плаща был опущен так низко, что закрывал практически всё лицо. И мне даже показалось, что вместо лица у него какая-то чёрная дыра!..

Собрав в кулак всю силу воли и с трудом преодолевая приступ необъяснимого страха, пытаясь убедить себя в том, что этот человек – не плод моего больного воображения, не галлюцинация, связанная с солнечным или тепловым ударом, не «отравление» непривычным для горожанина свежим воздухом (я же весь день провёл на природе!), – я приблизился к странной фигуре. Положив на плечо незнакомца заметно дрожавшую руку, я каким-то не своим голосом спросил:

– Что с вами? Может, я могу чем-нибудь помочь?

В ответ – ни слова… Мёртвая тишина…

В этот момент я, убеждённый материалист и реалист, лишённый предрассудков, начисто забыл, что потустороннего мира не существует, что привидений не бывает, что я, в конце концов, взрослый сильный мужик, которого трудно чем-то запугать, что я…

Не помню, как добрался до деревни, что было дальше, но только пришёл я в себя, уже лёжа на кровати в летнем доме…

Что это было? Привидение?! Но оно же имеет тело! Я же его трогал за плечо, и под рукой явственно ощущалась человеческая плоть!!!

Галлюцинация? Но с чего вдруг она могла возникнуть, и почему была такой неестественно странной, необъяснимой? И с чем была связана?!

Этой бессонной ночью я решил, что всё-таки нужно ещё раз сходить на поляну и проверить место, где стояло «привидение». Об очередной рыбалке я уже и не думал.

На следующий день я, вновь испытывая какой-то непонятный страх, пошёл на поляну. Но на этот раз там никого не было…

Желание порыбачить у меня, конечно же, напрочь отпало…

– А почему, абый, ты на рыбалку-то не идёшь? Ты же говорил, что приехал рыбачить на Селеуке. Не клюёт, что ли? – с подозрением спросил брат Венер, придя днём с работы на обед.

– Некогда пока… Вот, с одноклассниками встречаюсь… – пряча взгляд, нашёл я, прямо скажем, довольно сомнительную отговорку.

Через пару дней после этого случая я вечерком отправился к речке прогуляться… Но только вышел к поляне, направляясь в сторону реки, – застыл как вкопанный! Совсем рядом стоял он – человек в плаще!!! Тот же низко спущенный на лоб капюшон, та же неподвижная фигура… Я, не помня себя от страха, побежал обратно к дому. Венер, только что вернувшийся с работы, был во дворе.

– Венер, идём-ка со мной, я тебе кое-что покажу. Может, ты мне объяснишь… – ещё до конца не придя в себя, я спешно потащил его к тому месту…

– Смотри, кто это?! Почему он здесь стоит? Я видел его позавчера возле речки… Кто он?!

– А-а, теперь понятно, почему ты перестал ходить на рыбалку, – заулыбался Венер и, развернувшись и увлекая меня за собой обратно в деревню, продолжил: – Я, если честно, не знаю конкретно, кто именно он есть, поскольку близко с ним не общался. Он появился здесь, возле нашей деревни, несколько лет назад, примерно в это же время – в начале лета. А ближе к осени куда-то исчез. Вот, опять появился, оказывается… Он на берегу шалаш себе поставил, там и живёт. За продуктами в наш магазин ходит. Практически ни с кем не общается, так, парой слов перекинется… Но человек он действительно какой-то странный… В любое время – утром, днём или вечером – он вдруг останавливается, замирает и стоит неподвижно. Может простоять так час, а может и два. Никого не слышит, ничего не видит, ни на что не реагирует – стоит, как статуя! Жара, ветер или дождь – ему вообще без разницы. Со стороны это выглядит действительно страшновато – ты вот на себе испытал… И ведь никто не решается до него дотронуться или «разбудить»!.. Потом он резко вздрагивает, словно «просыпается» и, как ни в чём не бывало, идёт дальше… Сначала наши, деревенские, даже побаивались его, старались обойти стороной, не встречаться, переходили на другую сторону улицы. Представляешь, бабка Нажия даже своего внучонка-непоседу им пугала, как бабайкой!.. Ну а потом все привыкли к нему, перестали бояться. Ведь он ни вреда, ни зла никому не приносит… Потом кто-то выяснил, что он учёный и что у него какая-то странная болезнь. А сам он кому-то сказал, что его предки жили в здешних местах – возле горы Торатау. Он якобы общается с ними… Вот и всё, что я знаю об этом человеке, – закончил Венер свой рассказ о «местном привидении».