скачать книгу бесплатно
Златокрылым жизни хранителем
Перед вечностью предстает.
И шуршит, и гремит, и сурдинит
Дождь Вселенной потоком Гиад.
И ничьи возвращаются в ныне
Листопад, снегопад, звездопад…
«Если была бы только правая —…»
Если была бы только правая —
созидающая,
и не было левой —
разрушающей,
мир переполнился бы всяким-разным:
ненужным, дурным,
пошлым, заразным…
Мир и так полон всем этим…
Вот левая и убирает —
умеренно:
освобождает место молитве —
чистой, частой,
простой, уверенной…
Обнаженное слово может быть
чистым!
«Что может изменить мою природу…»
Что может изменить мою природу?
Погода?
Время года?
Года?
Слова в мой адрес?
Улыбаюсь:
Похвала, клевета —
Суета, суета…
Что может изменить меня по сути?
Вздутие живота?
Имени и фамилии вздутие?
Значимости полные карманы,
Самообмана?
Туманно…
Ращу Любовь —
Природа ее извечна…
Вечна…
Непреходящая,
Всеприемлющая,
Всепрощающая!
Преобразующая
Туманное прошлое
В светлое будущее.
Руслан Гулькович
Гулькович Руслан Болеславович родился 3 марта 1972 года в г. Кишиневе Молдавской ССР. Учился, занимался гандболом (ручным мячом) и выступал за юношескую сборную Молдавской ССР. В 1990 году был призван в пограничные войска СССР. В 1993 году переехал в Россию и начал службу в оперативном подразделении МВД. С 2009 года продолжил службу в УФСИН России по Ярославской области по настоящее время. Подполковник внутренней службы.
Диалог с палачом
Темницы двери отворились,
Я кандалами застучал.
Сегодня ночью крысы снились,
И я во сне на них кричал.
Босой, в оборванной одежде…
На площадь вывели меня.
Уже не вижу я надежды.
Я казни ждал всего три дня.
Толпа стоит, ей безразлично,
И площадь радостно гудит.
Эх, люди, это ж неприлично —
Смеяться. А душа кипит.
Скрипят ступени эшафота.
Огромный пень и тут топор.
А где палач? Не вижу что-то,
Я слышу только разговор.
«Дадим сказать иль сразу рубим?»
«Пусть говорит, как в театре шут!»
Я обернулся. Не забуду:
Глаза под маской душу жгут.
Палач тихонько взял за локоть,
К пеньку слегка так подтолкнул.
«Тебе казнить большая похоть?»
А он в ответ мне лишь кивнул.
«Прошу, ответь мне на вопрос:
Суда большого не боишься?
С тебя там полный будет спрос!
Ты от него не утаишься!
Прошу, ответь. Толпа ликует
И наш не слышит разговор.
У смерти каждый миг смакует.
Ты на расправу очень скор!»
«Тебе отвечу: ты же труп!
А я лишь руки государства.
В Иисуса веришь?! Да ты глуп!
Ты веришь в призрачное царство!
Тебе навряд ли он поможет,
Да и потом не оживит.
Напрасность жертвы так и гложет.
Ну пусть хоть чем-то удивит!»
«Он удивлять тебя не станет,
Лишь отвернется и уйдет.
И жизнь твоя в болото канет,
Страх встречи с Ним тебя найдет!
И ты поймешь: не ты решаешь,
Ты просто шавка на цепи!
За грех свой деньги получаешь,
А плата будет впереди!
В той ложе твой сидит хозяин.
Протянет руку целовать,
А коль не станешь, он объявит —
И будешь рядышком стоять!
А я свободен в рассужденьях
И правду в лоб могу сказать.
Запомни эти ты мгновенья,
Тебя ведь некому спасать!»
«Меня спасать?! Ты что, смеешься?!
Ты тридцать первый у меня!
Я удивлен, что не трясешься
И что молился все три дня!
Но ты ошибся: Он не слышит!
Заточен остро мой топор,
И смерть на ухо тебе дышит.
Вставай, окончен разговор!»
Меня поставил на колени:
«На плаху голову клади!»
«Я вижу, нет в тебе сомнений!»
«Все будет быстро, не взыщи!»
Палач топор свой взял умело,
Затихла площадь, миг ловя.
«Давай, родной, закончи дело!
Я помолюсь там за тебя!»
«Ты сумасшедший, не иначе!
Тебе я смерть сейчас несу,
А ты спокоен и не плачешь!»
«Тебя молитвой там спасу!»
Топор как молния ударил,
И покатилась голова.
Вопрос: «За что?» – он всем оставил,
Взревела радостно толпа.
А через день в одной таверне
Сидел бродяга, пил вино,
А на душе так было скверно,
И он спросил: «За что его?»
Ему ответили с улыбкой:
«Да надоел речами всем!
Чтобы замолк – сначала пыткой,
Ну а потом уже совсем!
Король сказал: «Устроим праздник.
А казнь, что может быть важней?»
Но говорун, как тот проказник,
Он королю сказал: «Не смей!
Казнишь меня – и сам погибнешь!»
Король разгневался тогда:
«Мне угрожать?! Ты смерти ищешь!»
И покатилась голова!»
Бродяга по столу ударил:
«И лишь за это эшафот?!
На плаху он его отправил,
Ему закрыв тем самым рот!»
А ночью, пробираясь к дому,
Он что-то долго вспоминал
И рассуждал уж по-другому,
В себе следы души искал.
Придя, зажег свечу большую,
О чем-то думал за столом,
Душой прошел сквозь жизнь чужую,
Но боль утешил лишь вином.
«А завтра будет казнь опять,
Король монеты принесет.
Смогу кинжалом наказать.
Его возмездие найдет».
Свеча неспешно догорала,
Он спал, в жилище тишина,
И маска палача лежала…
Судьба монарха решена.
…………………………………………………
Анна
В Европе ее знали под именами Клара Изельгорф и Катрин Изельман, а для нас она навсегда останется Анной Ревельской, всем сердцем любившей Россию и преданной ей до конца. Мы обязаны помнить тех, кто своей жизнью оберегал и отстоял Россию.
Очень теплый и нежный июнь.
Она шла по Берлину спокойно,
Лишь в душе напряжение струн:
От филеров уйти невозможно.
Снова парк, а потом – на проспект,
Переулком, а там – через площадь.
Она знает ужасный секрет.
