banner banner banner
Царьградская пленница
Царьградская пленница
Оценить:
Рейтинг: 5

Полная версия:

Царьградская пленница

скачать книгу бесплатно

Царьградская пленница
Александр Мелентьевич Волков

В стольном граде Киеве правит великий князь Ярослав Мудрый – строитель, политик и просветитель. Но обитателям маленького, далекого от столичного великолепия городка нет дела до князя и его ближних. У них иные заботы – выжить во время непрестанных набегов жестоких степняков – печенегов. И однажды в дом простого рыбака приходит беда – печенеги похищают его жену Ольгу. Где искать ее? Уж не на рабском ли торгу в Константинополе – Царьграде, куда степняки увозят на продажу русских полонянок? Путь до Царьграда не близок и труден. Но героям романа известного отечественного писателя А. Волкова отважному мужу Ольги и ее детям – умному, честному Зоре и красавице Светлане, задумавшим вызволить пленницу, не страшны никакие опасности…

Александр Волков

Царьградская пленница

Часть первая

Ольга

Глава первая

Страшная ночь

Темная весенняя ночь была спокойна. Чуть слышно журчал Днепр под высоким берегом. Тихо колыхались привязанные к кольям челны. Обитатели Черторыя мирно спали в низеньких белых хатах. В предутренней дремоте забылись собаки, не чуя опасности.

А опасность неотвратимо приближалась. Большая шайка печенегов, оставив коней в ближней роще, неслышно окружала поселок. Кочевники старались отрезать жителям Черторыя выходы к реке и в поле.

И вдруг страшный шум наполнил окрестность: раздался гортанный визг печенежских воинов, остервенело залаяли пробудившиеся собаки, заревел скот в хлевах.

Выскочив из домов, люди в ужасе заметались по дворам, по улице, пытаясь спастись. Враги были повсюду. Из-под соломенных кровель уже поднимались языки пламени, багровыми сполохами озаряя тьму.

В первые же мгновения вражеского набега рыбак Стоюн вскочил с постели, за ним поднялась испуганная жена Ольга. С печи скатились полусонные дети: шестнадцатилетний Зоря и Светлана, на год моложе брата.

– Скорее в тайник! – прокричал рыбак.

Едва очнувшись от сна, Зоря и Светлана поспешили к лазу, прорытому под задней стеной.

Мать подняла откидную доску, и Светлана поползла по узкому проходу, выводившему в склеп под двором. Брат последовал за ней.

– Зорька, я боюсь! – задыхаясь, прошептала Светлана. – Смертынька наша пришла…

– Ништо! Здесь нас не найдут. Отсидимся. А ты ползи! – Он попытался повернуть назад голову. – Матушка! Где ты, матушка? Скорее спускайся!..

Но Ольга не успела присоединиться к детям. Хату окружили враги. Едва женщина закрыла ход в убежище, как дверь упала под ударами кочевников и зарево близкого пожара осветило избу. Два печенега, отталкивая один другого, лезли в дверной проем.

– Врешь, нас просто не возьмешь! Мы незваных гостей вот так встречаем!..

Рослый силач Стоюн дважды поднял и опустил топор, и нападающие свалились мертвыми. Но силы были слишком неравны. Внезапно в грудь Стоюна возле правого плеча вонзилась стрела, и рыбак рухнул на земляной пол.

Один из печенегов выволок рыдающую Ольгу на улицу, другой поднес факел к соломенной крыше…

Опомнившись от первого испуга, мужики дрались отчаянно. Они пустили в ход вилы, топоры, колья. Некоторым счастливцам удавалось прорваться к спокойному Днепру или буйному Черторыю, и они прыгали в челны, отпихиваясь от берега руками. Но иных и там настигала печенежская стрела, и беглец валился вниз головой в темную воду…

Среди всеобщего смятения и разгрома только усадьба княжеского тиуна,[1 - Тиун – управитель князя или боярина] боярина Ставра, держалась крепко. Самого Ставра в эту ночь не случилось дома, но его подручный Григорий Кавун быстро наладил оборону. Липовое било, висевшее посреди двора, надрывалось стенящим, неистовым гулом: «Тревога! Тревога! Все к оружию!..»

Княжеская челядь, укрывшись за высоким частоколом, прильнула к бойницам, и если кто из нападающих приближался к тыну, его поражала меткая стрела.

Такой отпор устрашил кочевников, и они держались поодаль от маленькой крепостцы, возвышавшейся посреди села.

Светало.

Печенеги шныряли по дворам и хатам в поисках добычи и пленных. Русские женщины и девушки дорого ценились на восточных рынках. Красивые, рослые, они попадали в гаремы знатных мусульман. Славянских мальчиков заставляли принять магометанскую религию и воспитывали из них храбрых воинов.

Ольга была связана спиной к спине со стариком Ондреем Малыгой, который тоже попал в плен. Несчастная женщина потускневшими от слез глазами старалась разглядеть, что делается у их дома. Но дым пожарища заполонил воздух, на улице была суматоха, и Ольга ничего не увидела.

Врагам недешево обошлась ночная битва. Хотя русские и были захвачены врасплох, в схватке полегло много кочевников. На улице виднелись трупы в узорчатых халатах, широких шароварах и мягких сапогах.

Внезапно орда всполошилась. Предводители сзывали людей. Всадники, пронзительно гикая, гнали награбленный скот в степь. Печенеги, снимавшие одежду с убитых, бросили свое занятие и поспешили к лошадям.

Что случилось? Ольга взглянула на Днепр.

– Боже правый! – с надеждой вскрикнула она. – Княжеские дружинники спешат на помощь!

Ондрей Малыга мрачно отозвался:

– Голубка моя, они не поспеют. Нехристи наших ждать не станут…

На широкой глади Днепра, курившейся утренним туманом, виднелось несколько больших лодей, наполненных кметами.[2 - Кметы – воины] Быстро поднимались и падали весла, сверкали стальные наконечники копий, блестели лезвия обнаженных мечей. Это киевляне, заметив дым необычного пожарища, спешили на выручку вотчине Ярослава.[3 - Ярослав Мудрый – великий князь Киевский, правил страной с 1019 по 1054 год; вотчина – княжеское или боярское владение]

– Держитесь, братья! Держитесь крепко! – кричали ратники.

Но Ондрей Малыга был прав: помощь явилась слишком поздно. Кочевники бросили медлительных волов и овец, навьючили лошадей награбленным добром, посадили перед собой пленников и на рысях двинулись на восток, топча нивы, покрытые изумрудно-зелеными всходами.

Глава вторая

После набега

Шайка печенега Арслана разорила Черторый в середине месяца травня года 6538-го.[4 - Травень – май; летосчисление в Древней Руси велось от так называемого сотворения мира, которое, по учению церкви, произошло за 5508 лет до нашей эры.Таким образом, 6538 год от сотворения мира соответствовал 1030 году нашей эры]

Крупные набеги многочисленных орд в то время уже прекратились, но небольшие отряды разбойников, набегавшие из Дикого Поля,[5 - Дикое Поле – старинное название степей между Доном, верхней Окой и левыми притоками Днепра] проскальзывали между пограничными укреплениями, возведенными по берегам рек Стугны, Ирпени и Трубежа, и уходили обратно, оставляя за собой смерть и разрушение.

Подожженные кочевниками хаты пылали. Киевские воины, челядь боярина Ставра и уцелевшие жители села тушили пожары.

Кузнец Трофим проник в горевшую хату Стоюна и выволок оттуда рыбака. Он притащил из реки воды в шапке и стал лить на голову Стоюна. Тот открыл глаза.

– Живой! – радостно воскликнул кузнец.

– Хату гасите… – прошептал Стоюн. – Ольгушка… Детей из тайника…

Трофим созвал людей. Огонь быстро потушили. Детям рыбака покричали, что опасность миновала, и наглотавшиеся дыма Светлана и Зоря выползли на воздух.

– А где же родимая? – растерянно спросила Светлана, озираясь вокруг.

– И впрямь матушки не видать, – удивленно пробормотал Зоря.

Соседка Акулина горестно покачала головой.

– Увели вашу родимую нехристи, – печально сказала она. – Бедные сиротинушки! И батю вашего не пощадили окаянные!..

Нежданное горе потрясло детей. Светлана заголосила. Зорю охватило желание бежать за похитителями, вступить с ними в борьбу и отбить мать. Но юноша понял, что не с его слабыми силами избыть беду, и горестно склонился над отцом.

Среди хаоса и разрушения начал восстанавливаться порядок. За дело принялся княжий тиун Ставр. По его приказу мертвых поселян сносили в одно место, чтобы потом предать христианскому погребению. А трупы печенегов сбрасывали в быстрый Черторый, и волны с плеском подхватывали их и уносили прочь.

Раненых перевязывали, укладывали на мягкую рухлядь, вытащенную из хат, поили водой. Женщины спускались в тайники, вытаскивали ревущих детей, успокаивали, кормили.

Пожары прекратились, и лишь кое-где из-под соломенных крыш вырывался сизый дымок. День наступал яркий и радостный, но сумрачно было на душе у людей: они потеряли близких и свое добро, нажитое годами тяжелого труда.

Особенно горько обитателям Черторыя было слушать упреки сурового боярина Ставра.

Он не потерпел от набега никакого урона. Но управитель боялся, что пострадают княжеские доходы, и укорял сельчан за то, что не выставляли по ночам стражу.

Боярин Ставр приказал собрать всех жителей села.

– Никому потачки не дам! Как князю платили в прошлые годы, так и ныне отдадите! Хоть из земли выкопайте, а чтобы оброк был вовремя внесен! – грозно объявил боярин.

Смерды,[6 - Cмерд – в Древней Руси крестьянин, находившийся в феодальной зависимости от князя или боярина] тайно злобясь, слушали эти жестокие слова. А Угар, сильный, высокий мужик, сжимавший в жилистой руке дубину, которой еще недавно уложил трех печенегов, гневно шептал:

– Хватить бы тебя дубьем, чтобы перестал лаять на мир!..

Поселяне разошлись по дворам. Жизнь, неумолимая жизнь, предъявляла свои требования. Сейчас – горе, впереди – заботы… Надо прокормиться самим, да и князю внести оброк.

Зорю с другими подростками отправили в поле – собирать стадо, которое печенеги оставили в спешке. И тут оказалось, что разбойники перекололи почти всех волов.

Люди поспешили снять с убитого скота шкуры и заготовить впрок мясо: деревню ждали трудные времена.

Безутешная Светлана отдалась заботам об отце. Она пробралась в дом, сорвала с оконца бычий пузырь и, стоя посреди хаты, махала рушником, выгоняя дым в окно и в дверь. Натаскала соломы на постель, и люди перенесли в избу бесчувственного Стоюна. Раненый хрипло и прерывисто дышал, на губах вскипала кровавая пена.

Когда с него сняли рубаху, на правой стороне груди увидели конец обломившейся стрелы.

Старик знахарь Агей, выбравшийся из подпола своей избенки, осторожно извлек стрелу из груди Стоюна. Он залепил рану хлебным мякишем, смешав его с паутиной.

Затем туго затянул грудь раненого полотенцем и повернулся к заплаканной Светлане…

– Не горюй, дочка, у тебя еще не все пропало. Матушку твою увели, зато батько будет жив.

Обрадованная девушка бросилась на шею старику. А тот, оглянувшись вокруг, нет ли поблизости доносчика, прошептал:

– Перуну молись, касатка! Нашему Перуну и Дажбогу:[7 - Перун – главное божество древних славян, повелитель грома и молнии. Дажбог – бог солнца, огня, добра и изобилия.] они вернут твоему отцу силу, мать в неволе сохранят. А христианский бог – он нам чужой, он грекам благоволит, а до русичей ему дела нет.

Светлана тоже шепотом пообещала:

– Я стану нашим богам молиться, деду, и за матушку, и за батю!

– Вот и ладно, ласточка! – обрадовался Агей. – А ты домовому хлеб под печь кладешь? – поинтересовался он.

– Зачем, деду?

– Ну как же! Это он избу и ее хозяев хранит. Вот и вашу хату от огня сберег.

– Буду класть, деду!

– А я тебе мазь принесу, добрую мазь из семи целебных трав: хорошо раны залечивает и огневицу[8 - Огневица – лихорадка] выгоняет.

Светлана горячо благодарила доброго старика.

Стоюн пришел в сознание только на третий день. Первое время ему не говорили, что Ольга уведена в плен. Но скрывать от рыбака горестное известие с каждым днем становилось труднее. Когда больному обо всем рассказали, он несколько дней находился на краю гибели. Только ласки и заботы детей, неотступно находившихся у его постели, спасли Стоюна.

Раненого утешал мудрый знахарь Агей, ежедневно его навещавший.

– Крепись, человече! – говорил Агей, ласково глядя на Стоюна выцветшими голубыми глазами. – Тебе детей поставить на ноги надобно. Мыслишь ли ты о том? Да и жену, может, еще увидишь, хотя и в плену она. Разве тебе неведомо, что полоняников выкупают?

– Мне это ведомо. Да чтобы выкупить, потребно знать, где Ольга. И без казны дело не сладить.

– Казну накопишь, а полоняники, бывает, и объявляются.

Как ни слаба была эта надежда, она благотворно подействовала на больного. Он решил: «Не поддамся, тебе, смерть, ни с чем уйдешь, старая!»

Стоюн начал поправляться. Он сам напоминал Светлане, чтобы девушка ставила под печь домовому хлеб и плошку с молоком – благо корова уцелела во время набега.

Хлеб оставался, молоко исчезало. Семья и этим была довольна:

– Любит наш батюшка молочко!

И все-таки выздоровление больного шло очень медленно, и немало выпил он топленого медвежьего жира, очищающего дыхание. Этим жиром Стоюна по-соседски снабжал охотник Горислав.

Намного быстрее вылечился бы от раны богатырь-рыбак, если бы на душе у него было спокойно. Но покоя не было. Каждую ночь он видел во сне, как печенеги уводят Ольгу в плен. Стоюн метался на постели, дико кричал:

– Бей их! Бей проклятых нехристей!..

Светлана просыпалась, будила отца, и тот долго не мог прийти в себя.

Над полями и лесами шел во всей своей величественной красе серпень,[9 - Серпень – август] когда Стоюн в первый раз после печенежского набега, сопровождаемый Зорей, сел в челн с веслом в руках. Все-таки жизнь взяла свое, и рыбаку отрадно было чувствовать новую силу в мышцах, отвыкших от работы, и видеть, как послушный челн режет волны быстрого Черторыя.

Во время долгой болезни Стоюна село отстроилось. Кто был позажиточнее, у кого в тайнике стояли сундуки, а в сундуках хранились куньи и лисьи меха, те отправлялись в Угорское[10 - Угорское – село на правом берегу Днепра ниже Киева, где была обширная торговая пристань.] и там на пристани покупали избу. Изба качалась на воде в виде плота с перемеченными бревнами, с досками для потолка, с дверными и оконными косяками. Эти плоты пригоняли умельцы из богатых лесами верховий Днепра.

Покупку сплавляли в Черторый. И там мастер-домостроитель в два-три дня собирал жилье и вместе с хозяевами праздновал скромное новоселье.

А у кого в кошеле не водились гривны и ногаты,[11 - Гривны и ногаты – денежные единицы в Древней Руси] те поступали по-другому. В те времена смердам под тяжелым княжеским гнетом жилось трудно, и они держались большой дружной семьей… делили друг с другом и горе и радость, издавна привыкли помогать тем, на кого сваливалась беда. Ставивший избу собирал помочь. Помочане рубили на островах колья и прутья, колья вбивались в землю, оплетались прутьями, плетень обмазывался снаружи и изнутри глиной, жаркое южное солнце высушивало хату, и жить в ней было ничуть не хуже, чем в рубленой избе.

Соседи помогли Стоюну – соорудили новую соломенную кровлю. Светлана с подругами обмазали и побелили хату, и она стояла нарядная, сверкая свежей соломой на крыше. Добра печенеги успели утащить немного, и все было бы хорошо, но Стоюна и его детей не покидала одна неотвязная мысль: «Нет нашей родимой… Горюет она в чужой, дальней стороне…»

Глава третья

Печенежская степь

Уже несколько дней шайка Арслана уходила на юго-восток. Первое время, пока не осталась позади цепь русских застав, разбойники спешили, боясь преследования.