Девятый конвой

скачать книгу бесплатно

Девятый конвой
Александр Александрович Тамоников

Донбасс
Город Холмодол под Луганском контролируется ополченцами. Положение в населенном пункте тяжелое: постоянные артобстрелы, нехватка воды и продуктов питания. В городской больнице много раненых и тяжелобольных. Медикаментов нет – люди умирают. Российское правительство отправляет в Холмодол гуманитарный конвой с лекарствами и медицинским оборудованием. По дороге грузовики захватывает подразделение украинских нацистов. Машины минируют и отправляют к ополченцам, чтобы взорвать их на холмодолском блокпосте, а затем с минимальными потерями взять город. Группа российского спецназа под командованием майора Воронова срочно выдвигается к Холмодолу. Бойцам приказано отбить конвой и сорвать замыслы нацистов. Любой ценой…

Александр Александрович Тамоников

Девятый конвой

Все описанное в книге является плодом авторского воображения. Всякие совпадения случайны и непреднамеренны.

    А. Тамоников

© Тамоников А., 2014

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Глава 1

Артиллерийский обстрел, самый массированный за всю неделю, начался в пятницу 15 августа. Северные предместья Холмодола накрыла серия мощных взрывов. Земля гудела и тряслась. Добрую половину города затянуло едким дымом.

С дальних позиций за угольным карьером работали гаубицы. Из северного пригорода ухали минометные батареи. Артиллерия украинских войск усердно обрабатывала те места, где не было никаких ополченцев.

Обрушилась стена профессионального лицея номер два. Снаряд пробил крышу детского садика, в котором, по счастью, в это время никого не было. Взрывы гремели на улице Лопухина, застроенной частными домами, кромсали их, выбивали асфальт из проезжей части, валили деревья и заборы. Отдельные снаряды долетали до центра. Один из них взорвался на территории первой городской больницы, повредил будку вахтера и машину «Скорой помощи».

Жуткий грохот продолжался не менее получаса. Артиллеристы изводили боезапас так щедро, словно получили приказ разровнять местность. Ничего удивительного в этом не было. Населенный пункт с названием Холмодол давно стал костью в горле украинских генералов, проводящих так называемую антитеррористическую операцию.

Этот крупный промышленный центр с населением более двухсот тысяч человек располагался в пятидесяти километрах северо-восточнее Луганска, на господствующих высотах и являлся важной стратегической точкой. С него открывалась прямая дорога на Луганск, обеспечивался полный контроль над окрестными поселениями.

К этому дню город был фактически окружен украинскими войсками. Только на востоке, в районе Ильичевки оставался узкий коридор, по которому командование ополченцев осуществляло снабжение частей и вывод мирных жителей. Тяжелые бои продолжались больше месяца, Холмодол жил под непрерывными бомбежками, превращался в город-призрак.

К середине августа большая часть населения его покинула, оставшиеся жители сидели в подвалах. Пополнение практически не поступало, тем не менее город держался, все атаки захлебывались. Въезды в Холмодол превращались в пашню, изрытую воронками, и кладбища искореженной техники. Из Киева один за другим летели истерические приказы: немедленно выбить террористов!

На данный момент в этом районе была сконцентрирована мощная группировка войск. В ее состав входили добровольческий батальон «Дайнар», полностью укомплектованный и подчиняющийся олигарху Грабовскому, два батальона аэромобильной бригады, потрепанная, но боеспособная механизированная бригада, десять установок «Град», два танковых батальона, авиагруппа из шести «Ми-24», четыре минометные батареи «ПМ-120», артиллерийский полк.

Этой армаде численностью в четыре тысячи штыков противостояли семь сотен ополченцев. Ими руководил Дмитрий Владимирович Шамахин, полковник запаса, бывший командир воздушно-десантного полка. Этот человек уже год находился, как говорится, на заслуженном отдыхе.

Артобстрел наконец-то оборвался, и на улице Конармейской объявились танки. Наступление развивалось как-то вяло. Стальные громадины встали у проходной кранового завода, произвели несколько выстрелов. Им ответила зенитка, выставленная на прямую наводку, и в тот же миг мощный джип, соединенный с лафетом стальными тягами, оттащил орудие в переулок. Взорвалась водонапорная колонка, снабжавшая питьевой водой целый квартал.

Над зданием цеха выросла фигура в камуфляже. Боец выпустил из «Шмеля» заряд, начиненный огневой смесью, и покатился по крыше. Башню «Т-64» охватило пламя. Водитель начал рывками сдавать машину назад. Развернулся ствол орудия соседнего танка, рявкнул выстрел. В дыру, образовавшуюся в крыше, посыпались обломки шифера и кровельных конструкций.

Стрелок успел скатиться во внутренний двор, рухнул на груду матрасов и коробок. Его подхватил товарищ, помог подняться и поволок к утопленному проходу в подвал. За их спинами взорвались две мины, но ополченцы уже скатились вниз.

– Офигеть, Серега, по краю ходим! – Стрелок задыхался от нервного смеха и выплевывал цементную крошку. – Даже не знаю, попаду ли в рай.

– Не парься, приятель, – отозвался его товарищ. – После смерти все мы попадем в одно и то же место. Там-то их и добьем!

Танки отошли к началу улицы Конармейской. Там члены экипажа сбили пламя с машины. Башня получила повреждения, но танк оставался на ходу.

Позиции, оставленные правительственными войсками, занимали ополченцы. Они выбирались из подвалов и сараев, перебегали, пригнувшись. Кто-то напевал на мотив советского «Гимна авиаторов»: «Маразм крепчал, и танки наши гнулись». Складывалось ощущение, что в последний рабочий день недели карателям почему-то не хочется идти в атаку.

Командир второго отряда Юрий Коржин, бывший афганец, обладатель позывного «Колдун», озабоченно докладывал в штаб:

– Укропы что-то затеяли! Это явно отвлекающий маневр…

В тот же миг массированному обстрелу подверглась Ильичевка, восточный пригород Холмодола! Замысел врага стал понятен – захватить поселок и полностью перекрыть коридор, связывающий Холмодол с внешним миром.

Карательный батальон «Дайнар» пошел на приступ в полном составе, при поддержке танковой роты, подразделения национальной гвардии, минометного взвода, окопавшегося в Заячьей балке за околицей. Мощные взрывы накрыли поселок, территорию завода углеобогатительного оборудования, единственного крупного предприятия в Ильичевке. В небе барражировали «крокодилы» – ударные вертолеты «Ми-24», вели плотный огонь из пушек и четырехствольных пулеметов.

За несколько минут были подавлены основные огневые точки ополченцев – две самоходные гаубицы «Гвоздика», выведены из строя несколько минометов, грузовик для перевозки личного состава. Ильичевку держали три взвода, около сотни ополченцев под командованием бывшего капитана-десантника Андрея Светлова с позывным «Третий». Обстрел застал его на позиции, в окопе вблизи здания поселковой администрации.

Несколько снарядов разорвались на площади, между заводским забором, зданием администрации и шлакоблочной жилой трехэтажкой. Бойцов засыпало землей. Чертыхаясь, они прыгали в окопы второй линии обороны, разбегались, занимали позиции. Кто-то сетовал посаженным голосом, что эти чертовы нацгады даже покурить не дают.

С водонапорной башни скатился молодой боец с протертыми до дыр коленками и засеменил к окопу, придерживая приклад «АК-74», стучащий по бедру.

– Андрей Иванович, они уже в поселке! – выкрикнул он. – Тьма их! Танки давятся, проехать не могут по Овражной. Кажется, обходят Жигулина с востока – там жуткая пальба стоит. Это «Дайнар», Андрей Иванович, экипированы хорошо, прямо как… – Договорить боец не успел, свалился в окоп, бледный как призрак, зажимая уши.

Снаряд у него за спиной влепился в водонапорную башню и отколол от нее весьма увесистый кусок.

Андрей Светлов, жилистый мужчина с загоревшим на солнце лицом, уже отдавал распоряжения по рации. Первому взводу он приказал занять вторую линию обороны, двум отделениям второго – выдвинуться на восточный фланг, третьему – на западный.

Жигулин, бывший мастер спорта по дзюдо и главный тренер городской юношеской команды, как ни странно, вышел на связь. Он спокойным голосом под грохот разрывов докладывал, что бойцы третьего взвода еще держатся. Но единственный танк «Т-72» подбит, вытащить экипаж нет возможности. Из трех ручных пулеметов Калашникова в рабочем состоянии остался лишь один.

– Я уже потерял больше десятка бойцов. Есть идеи, Андрей Иванович? В принципе, укры тоже несут потери. Их бронетранспортер ювелирно точно наехал на противотанковую мину и теперь весело догорает. Экипаж и десант превращаются в бифштекс средней степени прожарки. Мы можем, конечно, стоять насмерть, был бы приказ, вот только ребят по-человечески жалко.

– Жигулин, отходите на вторую линию обороны! – крикнул в рацию Светлов. – Уводи людей!

Противник давил числом и уже замыкал кольцо вокруг многострадальной Ильичевки. Он теснил ополченцев к центральной площади. В населенный пункт под прикрытием дымовой завесы входили танки и бронетранспортеры, за ними прятались пехотинцы, увешанные оружием и снаряжением.

Солдаты вламывались на частные подворья, расстреливали окна, забрасывали гранатами подвалы, не особо утруждаясь предварительной оценкой их содержимого. Несколько танков вырвались вперед, на большой скорости пошли к зданию администрации. Они давили поваленные деревья и легковушки, изуродованные взрывами.

Противотанковая граната, посланная умелой рукой, взорвалась под днищем. Танк завертелся, сбрасывая гусеницы, и встал так, что перегородил проезд. Пехотинцы в матово поблескивающих шлемах, бегущие за ним, попали под шквальный огонь. Они падали как подкошенные, уцелевшие расползались по водосточным канавам.

Танки остановились, открыли беглый огонь вдоль улицы. Разлетелся в щепки бревенчатый дом. Развалился по кирпичикам соседний, только что производивший впечатление добротного коттеджа. Над поселком воцарился адский грохот, лязгало железо, стонали раненые.

Атака продолжалась, танки выходили к зданию автостанции, в котором зияла огромная дыра. Все пространство у терминалов было завалено обломками. Догорали автобусы. У распахнутых дверей лежала мертвая женщина средних лет.

Батальон «Дайнар» успешно развивал наступление, уже выходил к заводу и истерзанному скверу, за которым стояло здание поселковой администрации. Подошли грузовики. Солдаты лихорадочно устанавливали массивные стодвадцатимиллиметровые минометы, подводили треноги, разворачивали стволы. Через несколько минут весь центр поселка накрыла волна разрывов. Мины рвали землю, ломали деревья. Ударная волна разбрасывала мешки с песком, наваленные ополченцами в качестве брустверов.

– Держимся, мужики! – кричал Светлов, срывая голос. – Рассредоточиться!

За деревьями мелькали фигуры ополченцев Жигулина. Бойцы отступали, огрызаясь из автоматов. Они перебегали, падали, закрывая головы, когда поблизости рвались мины. Троим не повезло. Снаряд взорвался в метре от них. Растерзанные тела разлетелись по окрестным кустам.

Ополченцы, сидевшие в окопах, надрывали глотки, но огонь пока не вели, боялись зацепить своих. Не все бойцы добежали до второй линии, многие погибли. Автоматная очередь достала и самого Жигулина, отступающего последним. Крепкий мужик схватился за дерево и сполз на землю.

Капитан Светлов скрипел зубами. Буквально каждый день в мир иной отправлялись его товарищи. Война-злодейка не щадила никого. Он передернул затвор, припал к прицелу.

Тут за бруствер перекатился один из подчиненных Жигулина, молодой веснушчатый парнишка. Он лежал, тяжело дышал и молитвенно таращился в небо.

– Что, дружок, в штанах тепло стало? – спокойно осведомился Светлов, оторвался от прицела и усмехнулся.

– А? Что? – Ополченец опомнился, завозился. – Ага, Андрей Иванович, струхнул трошки, вся жизнь перед глазами пролетела. Ничего, сейчас мы им покажем, где раки зимуют! Наглядно, блин, продемонстрируем! – Парнишка начал гнездиться за мешками, бормоча под нос что-то злобное.

Дьявол! Светлов вдруг увидел, что в жилых домах по соседству с администрацией еще оставались гражданские! С ума сошли?! Никакая сила не может заставить людей покинуть родные дома, пока гром не грянет?

Из подъезда выбегали люди с сумками, наспех одетые, с объятыми страхом лицами. Пенсионеры, хромой мужчина, весь в наколках и с пропитой физиономией, несколько подростков. Молодая женщина с черными волосами прижимала к груди кричащего карапуза. У соседнего подъезда прогремел взрыв, обваливший часть стены. Далеко, никого не задело. Но люди метались, упала пожилая женщина, подвернув ногу. Седовласый мужчина, вероятно муж, пытался ей помочь.

– Бурденко, бери двух бойцов, уводи гражданских! – прокричал Светлов.

Из-за бруствера выкатился бородач с подбитым глазом, махнул кому-то, пригнулся и побежал к дому. Он что-то орал, направляя гражданских в нужную сторону, отобрал у женщины ребенка, а когда та бросилась на него с кулаками, так на нее цыкнул, что та присела. Минометный обстрел пошел на спад и вскоре прекратился. Из соседних зданий выбирались люди, семенили за группой, которую уводили ополченцы.

– Сынки, что же это делается? – бормотала колченогая старушка, вцепившись в рукав смертельно бледного бойца. – Когда же это кончится?

Внезапно обстрел оборвался, настала хрупкая тишина. Ополченцы тоже взяли паузу.

– Ну и все! – обреченно заявил веснушчатый ополченец. – Пошла царица полей. Вот черт!.. – Он надрывно закашлялся, смущенно покосился на Светлова и пояснил: – Нездоровится мне, Андрей Иванович.

– Ты уж потерпи. – Капитан усмехнулся. – Бюллетени доктора после боя выдадут. Без команды не стрелять! – приказал он.

За деревьями изуродованного сквера уже мелькали фигуры в защитном облачении стандарта НАТО. Добровольцы батальона «Дайнар» шли в атаку! Их действительно экипировали по последнему слову – бронежилеты, камуфляж с иголочки, элегантные каски… российские автоматы! Они бежали в полный рост и что-то орали. Мелькали лица, сведенные судорогой.

Молодые, натренированные, убежденные в своей правоте, до мозга костей преданные хозяину и ненавидящие все русское! Это были не дохлые «среднестатистические» военнослужащие, предпочитающие стрелять из орудий, избегающие прямого контакта с ополчением. Противник достойный и страшный! Они уже переходили на бег, стреляли, не останавливаясь.

– Ватники, сдавайтесь! – выкрикнул кто-то.

– Хлопцы, они же пьяные в дымину! – заявил кто-то из ополченцев. – Им там наркомовские, что ли, выдают? А у нас сухой закон, мать его!..

– А что, красиво идут, – невозмутимо прокомментировал другой. – В натуре, фрицы, та еще порода. Попортим им мундиры, командир?

Светлов с удовлетворением отмечал, что бойцы не дрогнули, никто не отползал с позиций. Все лежали как приклеенные, только зубы у некоторых стучали от страха. Но без страха в такой ситуации только безумец сможет обойтись.

– Так что, хлопцы, проведем урок мужества? – прокричал Светлов. – Нанесем фрицам поражение в живой силе и технике? Поехали, смерть укропам!

– Смерть! – нестройно заревели луженые глотки.

И воцарился ад! Ополченцы самозабвенно изводили боезапас, из укрытий швыряли гранаты, лишь небольшая часть которых долетала до противника. Дайнаровцы не ожидали столь яростного сопротивления, не меньше десятка подставились под первый же залп. Орали раненые, брызгала кровь. Несколько человек тряслись в конвульсиях.

Но задние напирали на передних. До цепочки ополченцев оставалось несколько десятков метров. Добровольцы бежали, не считаясь с потерями. Они не оставили ополченцам пространства для маневра. Ну что ж, пусть будет так!

– За мной, мужики! – взревел Светлов, выпрыгивая из-за бруствера.

Навстречу дайнаровцам покатилась волна ополченцев – несколько десятков решительно настроенных мужчин. Самое время размять кулаки и прочие части тела! Пристегнуть штыки добровольцы не успели, они не ожидали такого вот отступления от правил ведения современной войны. Мелькали растерянные лица, кто-то дрогнул, попятился. Словно вал цунами смял первые ряды.

Пальба поутихла, теперь хлопали лишь отдельные выстрелы. Бились смертным боем – кулаками, прикладами, ножами. Лопались черепа, лилась кровь.

Кто-то из ополченцев швырнул гранату «Ф-1» через головы. Она рванула в задних рядах украинского воинства, что не добавило энтузиазма атакующим. В рукопашной схватке они были слабоваты, отступали, пытались вести огонь на ближней дистанции.

Светлов послал приклад в матово блестящую каску, мельтешащую перед глазами. Боец свалился, успев обдать противника алкогольными парами. Капитан рухнул на колени, когда наперерез ему бросился другой, ударил штык-ножом в бок, не защищенный бронежилетом. Дайнаровец взвизгнул, закатил глаза. Когда капитан выдернул лезвие, он словно подавился.

Добровольцы убегали, бросая оружие, не выдерживали натиска осатаневших мужиков. Ополченцы с хохотом хватались за автоматы, стреляли им в спины.

Рано радовались! Разлетелась в щепки бетонная секция заводского забора. Два снаряда разорвались на втором этаже поселковой администрации, вызвав обрушение кровли. Противник теперь наступал с фланга, через жилые строения. Ополченцы, матерясь, бежали в укрытия.

Светлов скорчился в траншее, схватился за рацию.

– Первый, это Третий! – хрипел он, прорываясь сквозь частокол помех. – Противник выдавливает нас из Ильичевки, нечем держаться.

Взрыв прогремел совсем рядом. Заложило уши, капитана засыпало землей. Сдавленно выл смертельно раненный конопатый паренек. Осколок снаряда разворотил ему живот. Капитан оставался в сознании, но ощущение реальности покачнулось.

– Отступаем, пробиваемся к югу! – выкрикнул Светлов.

Он не имел права жертвовать своими парнями – их и так осталось с гулькин нос. Перед глазами все плыло, но капитан держался. Танки подходили со стороны завода, выбирались из переулка, стреляли прямой наводкой.

Ополченцы отходили по жилому кварталу, застроенному трехэтажными домами. Оказывать сопротивление было нечем. Люди рассеялись, многие погибли. Единственная самоходная установка была разбита. Но и из квартала на них уже давили. Враг полностью замкнул кольцо вокруг Ильичевки.

Полтора десятка бойцов кинулись обратно, отстреливаясь последними патронами. Их заперли в жилом доме, выходящем на площадь перед администрацией. Из здания, подвергшегося перекрестному обстрелу, доносились крики. Там еще оставались мирные жители! Занимать круговую оборону было негде. Обессиленные, обливающиеся кровью ополченцы просачивались в здание, готовились отстреливаться.

На площадь выехал БТР, за ним крались пехотинцы. Ударил крупнокалиберный пулемет, установленный в башне, и из оконных переплетов посыпались последние стекла. Надрывно закричала женщина – ее раздавило рухнувшей стеной.

И вдруг ожил пулеметчик на полуразрушенной водонапорной башне! Он бил без пауз, стремился максимально выработать боезапас, пока его не достанут окончательно. Добровольцы, державшиеся за транспортером, были у него как на ладони. Пули хлестали по броне, попадали в самую гущу этого пушечного мяса, рвали не очень качественные бронежилеты. Отделение солдат было выбито в считаные мгновения. На земле осталась кучка тел в форме защитного цвета. Некоторые еще шевелились.

Водитель БТРа сдуру выжал заднюю скорость, принялся давить живых сослуживцев. Опомнились танкисты, со скрипом развернулась башня, гавкнуло орудийное жерло. В верхней части водонапорной башни прогремел взрыв, на землю посыпались обломки кладки. Пулеметчик замолчал.

Ополченцы продолжали отстреливаться с первого этажа, крыли матом проклятых фашистов, били одиночными, прицельно. Добровольцы на смерть больше не лезли, подходили под прикрытием бронетехники. Пулеметы транспортеров поливали здание свинцом, снаряды танковых орудий вырывали из него целые куски.

Через четверть часа сопротивляться было уже некому. Дом превратился в руины. Площадь наполнялась солдатами украинской армии. Небольшой поселок к востоку от Холмодола полностью перешел под контроль силовиков. Каратели прочесывали Ильичевку, временами раздавались одиночные выстрелы, взрывались гранаты, которыми солдаты забрасывали подвалы и прочие труднодоступные уголки. Цепочка добровольцев окружила примолкшие развалины.

– Выходите! – прокричал здоровяк-сержант. – А то я вас гранатами!..

Бледные, окровавленные ополченцы выбирались на поверхность, выбрасывали пустые автоматы, презрительно щурились на солдат. А те злорадно ухмылялись, держали пальцы на спусковых крючках. Раненых, не способных передвигаться, хватали за шиворот, пинками отправляли на пустырь.

– Проше пана! – Сухой, как хворостина, солдат с водянистыми глазами сделал приглашающий жест.

Светлов, держась за стену, вышел из подвала. Его лицо было залито кровью. Он попал под обвал, кирпич ударил в незащищенную голову. Оборванный камуфляж висел клочьями. Сердце капитана сжалось – погубил ребят, не смог удержать Ильичевку! Собственная судьба ему была безразлична. Рядом стояли в понурых позах его товарищи, у многих на глаза наворачивались слезы.

Он брезгливо покосился на худого вояку. Наемникам из Польши, воюющим на стороне Киева, никто не удивлялся. Светлов в прошлом месяце пристрелил двоих. Но были и поляки, сражающиеся на стороне ополченцев. Капитан знал нескольких, относился к ним настороженно, но видел, что воевали парни исправно – не за деньги, а за идею, в которой Светлов, хоть тресни, ничего не понимал.

Выживших ополченцев прикладами сгоняли на площадь, к ним же отправляли напуганных мирных жителей, извлеченных из подвала. Автоматчики окружили горстку пленных, выстраивали их в шеренгу, злорадствовали.

На площадь въехал пыльный джип в сопровождении пикапа, набитого вооруженной публикой. Из машины высадились рослый сутулый полковник с постным лицом и статный, хотя и немолодой субъект в камуфляже без знаков различия. Его нижнюю челюсть украшал хорошо заметный шрам.

При них был еще один тип, от которого за версту несло чем-то нездешним. На нем отглаженная форма с преобладанием серых тонов, надраенные армейские ботинки. Этот господин с короткой стрижкой на первый взгляд не носил при себе оружия – в отличие от остальных, имевших пистолеты. Он настороженно озирался по сторонам, что-то бросил на английском языке человеку со шрамом. Тот понял, о чем речь, сдержанно кивнул.

«Инструктор НАТО, – безошибочно определил Светлов. – Этой нечисти тоже стало как грязи. Должен же кто-то учить украинскую армию воевать?»

Человек со шрамом был ему незнаком, но, похоже, пользовался влиянием. Сутулого полковника он знал – командир «Дайнара» Михай Бутко, уроженец Волыни, жесткий человек, когда-то руководивший милицейским спецназом на своей родине. К нему подбежал офицер, вытянулся, старательно отдал честь, что-то бегло доложил. Полковник вальяжно выслушал его, кивнул, затем посмотрел на пленных, криво ухмыльнулся, что-то бросил подчиненному.

Светлов глубоко вздохнул, закрыл глаза. Согласно многочисленным свидетельствам, полковник Бутко пленных не брал.