скачать книгу бесплатно
Архив смертников
Александр Александрович Тамоников
СМЕРШ – спецназ Сталина
1943 год. Белоруссия. Капитану СМЕРШ Алексею Макарову поручено найти и вывезти в безопасное место архив школы Абвера. Немцы тоже охотятся за оставленными при отступлении документами. Группа Макарова попадает в засаду. Все, кроме капитана, погибают. Его, раненного, подбирают партизаны, которыми командует старший лейтенант НКВД Эмма Кушинская. У них то же задание, что и у контрразведчиков: не дать фашистам вывезти в Германию секретный архив. Макаров и Эмма готовят дерзкую операцию по захвату бумаг. Когда все готово к стремительному удару, соратница вдруг решает раскрыть капитану, кто она есть на самом деле…
Александр Тамоников
Архив смертников
© Тамоников А., 2017
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2017
* * *
Глава первая
До хутора Ольховый по прямой оставалось метров триста – через сохлую речушку и гущу тальника. Если по дороге, заросшей чертополохом, – то куда дольше. Такое ощущение, что ее тянули какие-то нетрезвые лешие – лишь бы запутать людей. Местность капитан Макаров приблизительно знал. Он загнал свой «виллис» повышенной проходимости в ближайшую пологую низину, побежал обратно, стойко игнорируя грозди переспевшей малины, свисающие с веток, пересек дорогу и, глянув на «командирские» часы, способные выдерживать все, кроме пули, расстроился, долго, капитан, слишком долго…
Речка, протекающая по Курячему лесу, превращалась в ручеек. Хрустела галька под сапогами. Он нагнулся, сполоснул лицо и, выпрямившись, застыл, навострив уши. Пятый час пополудни, дневные краски уже тускнели. Вторая половина сентября 1943 года радовала погодой, лето отступало как-то вяло, листва в общей массе еще не опала, но прорехи в шапках зелени уже намечались. Полевая офицерская гимнастерка промокла от пота. Он преодолел очередные тальниковые дебри, поднялся на косогор, присел у разлапистой осины. Автомат Судаева с рожковым магазином висел за спиной, почти не мешал. Запасными не озаботился – не хотелось обременяться лишней тяжестью. Рука машинально потянулась к кобуре – «ТТ» на месте, две запасные обоймы в кармане.
Дальше капитан двигался бесшумно, перешагивая сухие ветки. «Плясал» от дерева к дереву, косясь по сторонам. Лес расступился, он пристроился под кустом боярышника и стал наблюдать. На хуторе Ольховый царило запустение. Остатки плетня заросли бурьяном. Сорняки пробивались сквозь трухлявые стены, свешивались с продавленной крыши. В старые времена здесь находились два домовладения, банька, несколько подсобных сараюшек, включая курятник. Из строений уцелело лишь одно, но и оно производило горестное впечатление. Оконные рамы висели на ржавых гвоздях – их выдрало взрывами гранат. В стенах зияли пулевые отверстия. До лета 41-го здесь кто-то жил, потом подался на восток, прихватив самый нужный скарб. Подразделение Красной Армии, пробиваясь из окружения, встало здесь на постой. По их следу пришли немцы и устроили кровавую бойню, забрасывали хутор гранатами, крошили заспанных красноармейцев из автоматов. Тела сожгли в овраге. Поэтому во время оккупации хутор не использовался, слишком уж недобрая аура над ним висела.
Алексей перебежал поближе, залег под плетнем. Он был на верном пути, с этим хутором что-то неладно – чутье редко его подводило. Но, скорее всего, уже опоздал…
Уцелевшая хата не подавала признаков жизни. Фасадная часть обросла крапивой, на траве валялась сломанная лестница, телега без колес со сгнившим сеном. Со стрехи, словно глыба льда, свисала прелая солома. Левее чернела сгоревшая хата. Уцелел лишь скорбный дымоход – излюбленный «насест» для здешних ворон. Черная птица оседлала закопченную трубу и перебирала лапками. Под дымоходом развалилась кирпичная горка, увенчанная лопухами, – все, что осталось от русской печи. Алексей поводил носом. Может, мерещится? Или запах гари никогда не выветривается?
В штаб гвардейской дивизии, расположенный в селе Ложок, сигнал пришел полтора часа назад. Комвзвода радионаблюдения Савушкин с горящими глазами взлетел на второй этаж сельского клуба, приютивший дивизионный отдел контрразведки, и вломился к подполковнику Крахалеву, забыв постучать. «Товарищ подполковник, это снова та рация! – Он глотал половину слов от волнения. – Клянусь, тот самый почерк, он мне уже ночами снится! Пеленгаторы засекли сигнал к северу от Грязино, точнее сказать не могу, но где-то в Курячем лесу! Километра два-три от деревни…»
Через минуту капитан контрразведки «Смерш» Алексей Макаров уже водил карандашом по карте, а подполковник Крахалев в нетерпении подпрыгивал у него за спиной. Это мог быть хутор, мог быть просто лес… Радиста «пасли» уже третий месяц. Он периодически выходил на связь – то под Ложком, то южнее Грязино, то в болотистой местности недалеко от Осиновки. Имелось подозрение, что это кто-то из своих, чье отсутствие в расположении не вызовет вопросов, – снабженец, офицер инженерной или саперной части, связист. Немцам на данном участке ненавязчиво скармливалась «деза»: прорыв явно заскучавшего фронта планируется в районе Ревзино – в тридцати километрах юго-западнее Ложка. Там наблюдалось вялое перемещение частей, боевой техники. На самом же деле удар планировался в районе Калачана – десятью верстами севернее Ревзино. Но об этом знали лишь несколько человек. Хотелось верить, что дезинформацию уже проглотили и теперь от таинственного радиста больше вреда, чем пользы. «Надо брать, товарищ капитан, – недвусмысленно намекнул Крахалев. – Бегом туда, еще успеете!» Но закон пакости работал, как никакой другой! Вся оперативная группа – старший лейтенант Шевченко, лейтенанты Одинцов, Мазинич – с утра убыла в распоряжение штаба ударной армии, повезли «особо ценного» немецкого полковника, владевшего оперативной обстановкой по другую сторону передовой. Алексей был против: «Смерш» – не конвой! Но пришлось смириться. Да и кто же знал, что опять вылезет этот проклятый радист! В оперативном отделе – шаром покати! «Хоть красноармейцев с собой возьми!» – ругался в спину Крахалев, когда он кубарем скатывался по лестнице. К черту красноармейцев, от них только шум и бардак.
Он несся на хваленом союзном «виллисе» по проселочным дорогам, пытаясь выдумать хоть какой-то план. Лес большой, а командир отсутствующей опергруппы – такой, черт возьми, маленький! Алексей пролетел через Грязино, достойно оправдывающее свое название. Из населения деревушки остались лишь несколько старух, они испуганно смотрели из окон развалюх. Почему-то он сразу решил осмотреть хутор Ольховый…
На хуторке было тихо. Неугомонные пташки пищали в лесу, ветер теребил листву, ломал сухие ветки. Голова капитана усердно трудилась. Радист не будет сидеть и ждать, пока его приберут, знает, что служба пеленгации работает круглосуточно. Но рация – это тяжесть, в карман не положишь. Установка, настройка, потом сворачивать работу. Должен понимать, что органы мгновенно не отреагируют. И на чем он, собственно говоря, сюда прибыл?
Алексей отполз назад, припустил, пригнувшись, в обход хутора. С севера в заброшенное хозяйство упиралась еще одна дорога, ею лет сто не пользовались, но для внедорожника это разве помеха? Он пролез через низину, одолел канавку, замаскированную молочаем, – и мысленно поздравил себя с успехом! В колдобистой колее стоял подержанный «ГАЗ-64», приписанный, судя по номеру, к частям обеспечения ударной армии! Алексей попятился за дерево. У машины никого не было. Он приблизился на цыпочках, обнажив ствол, заглянул внутрь. Никаких «улик», обычная армейская машина. Используется командирами среднего звена, связистами, разведчиками. Можно использовать в качестве тягача для орудия 45-го калибра. На заднем сиденье лежал ящик с инструментами, мотки проводов, свернутый брезент…
Он мог отступить за дерево и спокойно дождаться водителя, но мысль эта была какая-то неудачная. Не придется ли ждать до весны? Где гарантия, что субъект намерен вернуться к машине? До линии фронта через болота – километра четыре. А если уже сделал свое черное дело?
Следы на сухой земле отпечатались плохо, и все же парочку он выявил. Человек в армейских сапогах 43-го размера шел к хутору. Алексей прокрался через кустарник, перебежал дорогу, пролез под плетнем и стал смещаться вдоль разбитой стены. Палец поглаживал спусковой крючок. Высунулся за угол, выждал пару минут и, проскользнув к крыльцу, затаился за ржавой бочкой. Из дома – ни звука. Не было там никого, если через крышу, конечно, не забрался! На крыльце лохматилась грязь, вездесущие колосья мятлика пробивались через половицы. Последние месяцы тут точно никто не ходил. Аналогичная картина под окнами. Раскрошенное дерево, трава, которую никто не примял. Но кто-то тут отметился. Зачем? Относительно внятный ответ он обнаружил, зайдя за обгоревшее строение. Там имелось что-то вроде небольшого подземного овощехранилища. На засохшем навозе четко отпечатались следы – те же сапоги, один человек. Следы вели к хранилищу, спуск в который зарос лопухами. Он осторожно подошел ближе и обнаружил еще одну порцию следов. Они начинались у хранилища и уходили направо, к лесу. Здесь человек делал короткие шаги, возможно, тащил что-то…
Алексей спустился вниз, включил фонарь. Поиски не затянулись. Практически весь подвал был засыпан – мешанина досок, бревен, земли. Здесь что-то хранили, часть месива была разрыта, а под ногами валялся скомканный кусок брезента. Сомнений в том, ЧТО ИМЕННО здесь держали, не оставалось, брезентовая ткань еще хранила характерные перегибы. Он опустился на корточки, на четвереньках прополз во двор, затем проскользнул по завалившемуся плетню и выбрался на поляну. За кустами почва была мягкой и рыхлой, следы неплохо сохранились. Сердце екнуло – их оставили совсем недавно! «И зачем отказался от услуг приписанного к «Смершу» подразделения? – мелькнула тоскливая мысль. – Сейчас бы оцепить клочок леса – да вперед облавой…»
Он двинулся по следам, навострив все чувства. Вражеский агент давно все сделал и удалился… но вдруг обстоятельства заставили задержаться? И вообще, интуиция подсказывала, что далеко свою ношу агент не потащит. Алексей не ошибся. Впереди замаячил овраг с крутыми склонами, на которых топорщилась трава. Он зашел с фланга, подполз к обрыву. Картинка как на ладони – временное прибежище таинственного радиста. Плоский камень на дне оврага, на камне громоздкая рация, а под камнем все истерто не только подошвами, но и коленями. На зрение Алексей не жаловался – там же валялись три окурка – значит, радист тут сидел не меньше двадцати минут. Возможно, ждал ответного сообщения…
Нервы звенели, но капитан терпел. Взгляд его скользил по дну оврага, по дальнему склону. Он обнаружил то, что хотел! Небольшой обвал на противоположной стороне – горка глины у подножия. Значит, радист вылез из лога и отправился дальше на запад. А линия фронта по-прежнему в четырех километрах! Алексей осторожно, чтобы не обвалить глину, спустился, сел на корточки, стал слушать. Как-то неприятно оказаться в западне – недостойно бывшего командира разведвзвода, а ныне – оперативника военной контрразведки. Затем подобрался к рации, осмотрел ее. Агенту стоило посочувствовать, могли бы выдать что-то компактнее. Советская коротковолновая радиостанция РБМ, ее производил новосибирский завод «Электросигнал», эвакуированный из Воронежа. Универсальное устройство, при наличии проводной связи можно использовать как телефон. Действует на несколько десятков километров. Вес приемопередающего «ящика» – 13 килограммов, сопутствующая упаковка с питанием – еще 15. Далеко не унесешь. Питание обеспечивают сухие батареи БАС-60 и аккумулятор 2 НКН-22, срок работы отнюдь не долговечен. Полный комплект такой штуковины переносят два красноармейца, и тем непросто. Но, в принципе, вещь надежная, американцы в 42-м даже просили лицензию на производство.
По-видимому, агент использовал рацию в последний раз. Батарейный отсек был распакован, элементы питания разбросаны. На лицевой панели красовалась вмятина от удара прикладом. Алексей на минуту закрыл глаза. Если враг был один, то ему действительно можно посочувствовать, возил устройство в машине, пряча под хламом, в удобной местности выходил на связь, а закончив сеанс, сразу сваливал. Но, видимо, стало опасно. После предыдущего сеанса привез РБМ на хутор, спрятал в подвале. Сегодня прибыл порожняком, машину бросил в лесу, радиостанцию потащил за пределы хутора, не чувствовал себя в безопасности, нервничал…
Толку от РБМ уже не было. Да и от капитана «Смерша» толк был сомнительный! Скрипя зубами, он полез на склон и принялся снова искать следы. Наконец нашел – они вели через папоротник и уходили в канаву. Этой канавой агент и воспользовался. Алексей подмечал все мелочи. Окурок «Беломора», брошенный под ноги, – спешил, выкурил только половину… Корень под ногами тянулся, как растяжка. Он опустился на колени и обнаружил с чувством глубокой радости, что попал в точку! Споткнулся, болезный, – и со всего, мать его, разгона! Стенка канавы у натянутого корня была обильно орошена кровью, а края ее обвалены с двух сторон. Видимо, быстро шел, нога попала в западню, а инерция тащила вперед. Открытый перелом голени, обильное кровотечение. Можно представить, как его тут корежило… Катался от боли, теряя кровь, возможно, пытался вставить кость обратно. Но для этого нужен пониженный болевой порог и хоть какое-то представление о медицине. Оружие у него имелось, но аптечки не было, не рассчитывал «приболеть». Судя по следам, радист продолжал движение, прыгал на одной ноге, хватаясь руками за края канавы, а когда последняя сгладилась, как-то вылез из нее и пополз, опираясь на локоть и здоровую ногу.
Загнанный зверь опаснее здорового – нельзя забывать. И все же Алексей прозевал яму с буреломом – природа так «удачно» ее замаскировала! Затрещало на весь лес, он чертыхнулся, кинулся за соседний выворотень. Следы волочения неплохо сохранились – сам себя волочил! Впереди был овраг, перед ним – горка преждевременно осыпавшегося кустарника. Он побежал к нему, пригнув голову…
Очередь стегнула словно хлыстом! Соперничать с пулей – заведомо глупо, но иногда приходится. Охнув, Алексей слетел с маршрута, закопался в гуще папоротника. Стреляли из «ППШ». Он полз, орудуя всеми конечностями, ткнулся в ствол поваленного бурей дерева. Нормальное укрытие, если сплющиться, как камбала… Затем привстал на миг, чтобы оценить ситуацию, и рухнул обратно – пули веером разлетелись над головой. У стрелка имелась позиция, видимо, понял, чем дело пахнет, когда услышал шум погони. Прыгать в овраг с раненой ногой было глупо, он забрался в первую попавшуюся канаву и имел все шансы подстрелить капитана контрразведки, не обладай тот отменной реакцией. Алексей распластался за деревом, стащил со спины автомат, приподнял его, расположив магазин параллельно земле, и прошелся «пробной» очередью. Ответ не замедлил, пули ударили в спасительный паданец, раскрошили сухую кору. Алексей покатился вдоль дерева – благо длина у того была приличной. Противник уловил движение, снова начал стрелять. По счастью, магазин в автомате был неполный – следующая очередь оборвалась, едва начавшись. Послышались щелчки, сдавленная русская матерщина. «Наш», стало быть, – взял на заметку Макаров и напряг слух. Человек за кустарником глухо застонал – видно, неловко повернулся – и передернул затвор. «ТТ» – командирский самозарядный Тульский Токарева. Значит, с гранатами и запасными дисками туго. Тихо стало, только сиплое дыхание, в котором теснились боль вперемешку с отчаянием…
– Ты наших будешь? – выждав паузу, спросил Алексей. – Ну, не скромничай. Я знаю тебя? Сознавайся, уже можно. Третьего не будет – либо ты меня, либо я тебя. Скорее, последнее. С тобой, сволочь, говорит командир оперативной группы дивизионной контрразведки капитан Алексей Макаров. Группа чуть западнее пошла, скоро будет. Если хочешь, давай потрещим по душам. Ты как?
Он приподнялся, и фашистский агент снова дважды выстрелил. Одна пуля пролетела в угрожающей близости от уха, он чувствовал ее смертельное дыхание. Четыре патрона осталось у предателя. Перезарядить не успеет – капитан бегать умеет…
– Хочешь гранату? – спросил он. – Будет тебе граната, на кусочки порвет и по веткам разбросает. Но ты же ценная птица? Живым бы взять, чтобы поделился с нами информацией. Давай сделку? Я беру тебя живым, и какое-то время тебя не расстреляют, будешь немцам донесения бросать по нашим подсказкам. А проявишь себя с положительной стороны, принесешь пользу Советскому государству, то и вовсе получишь тюремный срок с перспективой когда-нибудь выйти… Ну, ты как?
– Да пошел ты… – процедил агент. – Сволочь ты паскудная…
Голос был отчасти знакомым, но пока, к сожалению, никак не идентифицировался.
– Ну, конечно, – рассмеялся Алексей. – Я тебе прямо всю жизнь сломал. Кабы не я, ты бы до своих добрался, накормили бы, напоили, спать с немками положили, да? Ох, уж эти немки… – Он прижался к земле, когда прогремел одиночный выстрел, и сделал мысленную зарубку – три патрона у паршивца. – Хотя, знаешь, нет, не пойдет, не получится перевербовка, выйдешь ты из доверия своих дружков из секретной разведслужбы абвера.
– Это почему? – переварив услышанное, проворчал агент.
– Объясняю. Мы из кожи лезли, чтобы пустить достоверный слушок о грядущем прорыве у Ревзино. Какие-то части туда-сюда двигали. Отправил окончательную и бесповоротную дезинформацию? Не будет под Ревзино удара – пыль мы вашим в глаза пускали, понимаешь? А вы сожрали «дезу». Но ты все равно выходи, бросай оружие, умирать ведь не хочешь?
Агент подавленно молчал. Впрочем, на движения противника реагировал молниеносно. Алексей рискнул, было, привстать – и вновь «пятнашки» со смертью! Агент стрелял ожесточенно, выпустил две пули. Одна снесла пилотку с буйной головы капитана, другая чуть не чиркнула по плечу. Да что за жизнь такая? Гадалка в Великих Луках нагадала, что жить он будет долго и отчасти счастливо. Попробовала бы не нагадать, когда этой мошеннице, обчищающей обездоленных беженцев, ствол к затылку приставили! Сомневался в этом капитан Макаров, ох, как сомневался…
Но шансы выжить росли, как на дрожжах. Один патрон у врага, есть о чем подумать. И тот, похоже, задумался, снова начал стонать, ворочаться.
– Извини, что сижу у тебя в печенках, – подал голос Алексей. – Но, может, хватит уже ерундой маяться? Выбрасывай пистолет, поднимайся как-нибудь, к машине пойдем.
Выстрел прогремел без видимой причины, он даже вздрогнул. Выстрел без причины… признак дурачины? Он помедлил, приподнял голову. Стреляли точно из «ТТ».
– Ау! – на всякий случай позвал Алексей. – Ты здесь?
Агент помалкивал. Возможно, у него имелись для этого убедительные причины. Алексей стиснул зубы: дождался, капитан! Он откатился, медленно поднялся, держа палец на спусковом крючке «ППС». Со стороны противника не отмечалось никаких телодвижений. Он подходил, готовый отреагировать в любую секунду, плавно перекатывался с пятки на носок, весь на взводе, напружиненный. Кустарник был редкий, но он предпочел обойти его и остановился на краю ямки. Агент был в форме старшего лейтенанта Красной Армии, лежал, откинув голову и неловко подвернув ногу. Штанина взмокла от крови, выпирала сломанная кость. Последнюю пулю он пустил себе в висок, отчего правая сторона головы превратилась в кашу. Агент скалился, хотя лично капитан Макаров в происходящем не видел ничего смешного. Он знал этого парня. Старший лейтенант Дмитрий Орехов, командир взвода связи, приписанного к штабу гвардейской дивизии. Алексей поморщился – что, товарищ старший лейтенант, тянем связь в отдаленные отсталые районы? Их помещение располагалось по соседству, через коридор. Там постоянно царила суета, их «газики» шныряли по району, как муравьи по муравейнику. Интеллигентный, исполнительный, приветливый. Здоровались за руку, курили на крыльце, если время позволяло. Однажды выпили «наркомовского» спирта под занавес дня. Дмитрий разговорился, вспоминал учебу в Куйбышевском институте связи, показывал фотографии мамы, девушки, поклявшейся ждать его с войны. Взял, по нетрезвому делу, с Алексея слово, что как только все закончится – первым делом к нему, в Куйбышев, там отличные пивные забегаловки, а какая там рыбалка на Волге…
«Тьфу ты, гадость…» – сплюнул с досады Алексей. Не сумел вывести на чистую воду агента. Кто такой на самом деле этот «старший лейтенант Орехов»? Явно не немец. Эмигрантский выкормыш? – тоже вряд ли, он идеально ориентируется в советской действительности. Бывший офицер Красной Армии? В плен попал? Сам сдался? А дальше все понятно – разведшкола абвера, заброска в глубокий тыл с хорошими документами и «легендой», а уж из тыла в рядах Красной Армии материализовался на фронте. Врал с три короба, что окончил ускоренные офицерские курсы, провоевал два месяца, потом опять учеба, но экзамен провалил, капитана не дали…
И сколько же еще в прифронтовой полосе бегает подобных «Ореховых»? Вредят, дезинформируют, вынюхивают, всячески пакостят, если выдается возможность…
Именно для борьбы с такими «залетными» в апреле 43-го на базе Управления особых отделов НКВД создали Главное управление контрразведки «Смерш» и передали его в ведение комиссариата обороны. Все особисты автоматически перекочевали в контрразведку. Но требовались люди, реально способные работать в трудных условиях, – не для «галочки», не закрывать какие-то сфабрикованные дела, не расправляться с пленными и гражданами, находившимися в оккупации (подавляющее большинство которых оставалось вполне лояльным Советской власти), а выявлять настоящих вражеских агентов, бороться с диверсантами, с фашистским подпольем, активно противодействовать хитрецам из абвера… Капитан Макаров в Особом отделе не служил и, честно говоря, недолюбливал тамошнюю публику. «Недовыпусник» Красноярского технологического института, офицерские курсы, полковая разведка, где зарекомендовал себя с лучшей стороны. Предложили перейти в «Смерш», с попутным ростом в звании: задумался – почему бы нет? Реальная работа, реальная польза стране…
Он закурил, опустился на колени, обшарил мертвое тело. Ясное дело, что «Орехов», отстучав последнюю радиограмму, засобирался обратно к немцам. Бросил машину, бросил рацию, сделал все, что должен был. Ничего интересного при нем не оказалось. Вещевая книжка, офицерская книжка – разумеется, подлинные, какая-то рублевая мелочь, мятое курево, уже знакомые фотографии (явно взял у кого-то из убитых офицеров). В планшете карта местности крупного масштаба – тоже ничего удивительного. Алексей развернул ее, стал выискивать особые пометки. Обыкновенная топографическая карта, такие есть у всех офицеров связи. Район предстоящих боевых действий, в котором неприлично затянулось затишье. Враждующие стороны группируют силы, зарываются в землю, возводят укрепрайоны. Юго-запад Калининской области, на западе – Латвийская ССР, на юге – Белорусская. Великие Луки отбили у немцев в январе 43-го, и до сих пор советские войска фактически топчутся на месте. Не за горами наступление на Невель, который фашисты лихорадочно превращают в неприступную крепость. Позиционные бои, незначительные прорывы в ходе разведки боем. Карта изображала участок фронта с севера на юг шириной 35 километров. Лесисто-болотистая местность, холмы, отвратительные дороги. Справа – части 3-й и 4-й ударных армий, 78-я танковая бригада, на 80 процентов укомплектованная танками «Т-34». На немецкой стороне – пять дивизий вермахта 16-й и 3-й танковой армий. Части усиления «СС», несколько эскадрилий 1-го воздушного флота. Наступать фашистам нечем, дивизии потрепанные. Да и советские войска не спешат, группируют силы то на одном участке, то на другом. На немецкой стороне в 12 километрах от линии фронта – замшелый городок Калачан, окруженный болотами и озерами. На юге – Ревзино, город покрупнее, узел железных дорог, который советским частям давно пора забрать…
Никаких особых пометок он не нашел. Забрал у «Орехова» документы, фотографии, упомянутую карту, хоть будет, что Крахалеву показать. Труп агента он забросал осиновыми ветками, нагреб ногой листву, присыпал сверху, чтобы не просвечивал. Лесная живность все равно найдет, ну, да черт с ней. Не тащить же на себе. Пичуги, напуганные стрельбой, снова начинали тренькать. Не за горами сумерки. Он убрал трофеи в планшет и начал выбираться из леса. Отдуваясь, добрел до оврага, постоял пару минут у раскуроченной рации и полез на обрыв.
Обратная дорога короче не показалась. Устал он как собака. Отдуваясь, выбрался из кустарника, пошатался по хутору. Вспомнил, что до машины еще киселя хлебать, закинул автомат за спину, потащился в дебри тальника…
Глава вторая
Колдобистая дорога тянулась на юг. Алексей пролетел через Грязино, провожаемый взглядами выживших (и из ума тоже) старух. Дорога уходила в поля, забирала на восток. До Ложка, где находился штаб, 14 километров. Даже по рытвинам и буеракам – сорок минут езды. Он успевал до темноты. На западе усилилась канонада, работали дальнобойные гаубицы. Подобное по вечерам входило в норму – советские артиллеристы били по выявленным мишеням, приводя немцев в ярость. Изредка немцы отвечали. Стреляли реже, экономили снаряды. Военные объекты практически не доставали, но могли разнести деревушку вроде Грязино, мостик через речку, фильтровальную станцию. На этот раз канонада сопровождалась работой крупнокалиберных пулеметов. Алексей заслушался и проглядел крутую колдобину! Автомобиль влетел в нее на полном ходу, подмял передний бампер. Что-то затрещало в рессорах, крякнул двигатель. Он чуть не выбил головой стекло, спохватился, резко выжал заднюю передачу. Двигатель ревел, колеса крутились вхолостую. Запах гари окутал машину. Он ругался, как сапожник, – да что за день невезучий! Орудовал рычагом, педалями – бесполезно. Вышел из машины, забрался в яму. Даже с фонарем ни черта не видно, сплющиться нужно. Снова работал переключателем скоростей, пытался вытянуть машину на пониженной передаче. Разве это мощность – 60 лошадиных сил? Сам себя вытащить не может! Впрочем, и советский внедорожник «ГАЗ-64» избытком «лошадей» похвастаться не мог, максимально вытягивал 50. Зато маневренный, проворный и хорошо разгоняется – не то, что это американское барахло, которое по ленд-лизу закупили аж 52 тысячи!
Он нервно слонялся вокруг машины, курил, посматривал то на часы, то на небо. Двенадцать километров пешком по непонятно какой дороге, он только ночью явится в расположение! Стрельба на линии фронта затихла, лишь иногда постукивал пулемет. Невдалеке была развилка, там сходились прифронтовые дороги ужасного качества. В сторону Грязино прошла колонна, «виллисы» тянули пушки 45-го калибра. Алексей изобразил понятный жест – вытащи! Майор, сидящий рядом с водителем, сделал постное лицо и уставился в небо, как будто капитана «Смерша» тут вовсе нет! Колонна объехала «клюнувшую» машину, потащилась дальше. Алексей плюнул им вслед – занятые, чтоб их, трудно помочь человеку? Потом прогрохотал пятитонный «ЗИС» – и тоже с сопровождающим офицером. Автоматчик в кузове охранял затянутые брезентом ящики. Все трое, включая водителя, таращились на Алексея, как на конченого диверсанта. Какого черта? Была бы особая форма – как миленькие бы останавливались! Но, согласно приказу наркома обороны, всем бывшим особистам, перешедшим в контрразведку, присвоили общевойсковые звания (без приставки «государственной безопасности»), а униформу предписали носить ту же, что и в обслуживаемых ими подразделениях. Не махать же у них под носом красными «корочками». Только это и осталось…
Других машин в этот час не было, как отрезало. Он сидел на обочине, курил, уныло смотрел, как по дороге приближается подразделение красноармейцев. Их было человек двенадцать, оборванная пропыленная форма, многие перевязаны, один вообще ковылял на костылях. Судя по форме, какие-то ошметки войск НКВД по охране тыла. Эти люди недавно вышли из боя, тащились вяло, с какими-то равнодушными лицами. Впереди, прихрамывая, вышагивал капитан с серым от усталости лицом. За ним следовал невысокий усатый сержант – на каждом плече висело по «ППШ». Замыкал процессию молодой лейтенант с поджатыми губами. Солдаты ломали строй, но никто на них не покрикивал. Машина, застрявшая посреди дороги, не производила впечатления.
– Что кручинишься, капитан? – подмигнул офицер. – Сломался, что ли?
– Сломался. – Алексей скептически оглядывал доходяг в форме. В принципе, если навалиться на машину всем скопом…
– Думаешь, поможет? – Капитан правильно расценил его взгляд, остановился, почесал макушку, не снимая фуражки. Потом поднял руку: – Взвод, на месте стой!.. Разойдись, привал!
Бойцы медленно опустились на обочину, закурили. Простуженно кашляя, подошел молодой лейтенант, на его гимнастерке чернели брызги крови.
– Парни, помогите, – вздохнул Алексей, – ни одна сволочь не останавливается.
– Давай поможем, – невесело рассмеялся капитан НКВД. – Моим калекам больше всего на свете сейчас требуются физические упражнения. Садись за руль, капитан, вытащим твою американскую развалину.
Впятером навалились на передний бампер – оба офицера, сержант и двое бойцов, не обремененных бинтами. Остальные сидели на обочине, вяло пошучивали. «Раз, два, взяли! Еще раз взяли!» – хрипел усатый сержант. Машина раскачивалась, надрывался двигатель. Еще один рывок, и она выскочила задним ходом из рытвины.
– Ну, ты и угодил, – заметил капитан. – Как проморгал-то, приятель? Ворон ловил?
– Вроде того, – проворчал Алексей. – Спасибо, мужики. Сами-то откуда? Документы имеются?
– Во как! – удивился капитан НКВД. – Мы ему, значит, помогаем всей душой, а он… Ладно, без обид, прифронтовая полоса, мать ее… – Он извлек офицерскую книжку, сунул Алексею: – Капитан Маргелов Денис Петрович, отдельная рота НКВД, охраняли склады в Пятницком. Со мной лейтенант Аннушкин, сержант Васюков… и те, кто уцелел от второго взвода…
– Что случилось, капитан?
– Ты тоже документы покажи, – нахмурился Маргелов, – а то сидишь совсем один на прифронтовой дороге, помощи клянчишь. Времена-то, сам понимаешь…
– «Смерш», – вздохнул Алексей, показывая «корочки». – Отдел контрразведки гвардейской дивизии. Сижу не просто так, а по служебной необходимости.
– Ох, ни хрена… – Сержант Васюков опомнился, сделал отсутствующее лицо и как-то бочком начал отдаляться.
– Мы тоже не в одуванчиках валяемся, – оскалился Маргелов, – службу тащим, так сказать.
– Минуточку, прошу прощения, товарищ капитан… – У лейтенанта Аннушкина вдруг побелели скулы, он взял документ, начал всматриваться. Поколебался, вернул. Лицо расслабилось, снова сделалось вялым и аморфным.
– Не «липа», лейтенант? – улыбнулся Алексей.
– Виноват, товарищ капитан, – смутился Аннушкин, – бывали прецеденты. На днях у одного такой же документ конфисковали. А потом в кустах и кончили, когда он гранату пытался из штанов извлечь… Серьезно, товарищ капитан, простите.
– Да все в порядке, – отмахнулся Алексей. – Что случилось, Маргелов?
– Фрицы напали на склады в Пятницком, – мрачно объяснил командир отряда, – то ли заблудились, то ли с диверсией к нам шли… Ну, вы, если в «Смерше» служите, должны знать, что эти якобы арсеналы – форменная «пустышка». Снаружи все серьезно, охрана, вышки, а внутри – шаром покати. Один из элементов оперативной «липы», так сказать. Даром, что ли, их «рамы» над лесами кружат, высматривают, что тут у нас интересного.
«Рамы» – тактические разведывательные самолеты «Фоккевульф-189», похожие на воздушные катамараны, напичканные аппаратурой для аэрофотосъемки, – действительно летали, как над своим домом. Кружили над объектами, действовали на нервы. Когда на перехват поднимались «МиГи», спешили убраться, а если попадали в клещи, огрызались из пулеметов «MG-17», могли и бомбы сбрасывать – в каждой «раме» имелся боекомплект из четырех штук.
– Фрицы же не знали, – посетовал Маргелов, – шли на полном серьезе взрывать склады. Часовых посшибали с вышек, подорвали забор. Третий взвод моей роты там стоял, и я очень кстати прибыл с Васюковым. Пришлось оборону налаживать. – Тень легла на усталое лицо майора. – Отогнали, короче, фрицев, положили человек восемь, но и своих потеряли полтора десятка… Они и не поняли, что на фуфло напоролись… На шум прибыл взвод из Луковки, взяли объект под охрану, а нас, что осталось, – в тыл. Доложить комбату, да на отдых с лечением… Это все мое войско, – кивнул он на солдат, оседлавших обочину. – Пятерых зацепило, Шакуров ногу сломал, Яценко – вон тому, что забинтован, как Тутанхамон, – шрапнелью голову посекло, скальп срезало, но сильный мужик, на месте вытащили, вроде идет пока, отшучивается…
– Капитан, не поверю, что вас пешком отправили.
– Вон за тем леском наша полуторка, – снова кивнул Маргелов. – Сходи, проверь, если не веришь. Думаешь, сочиняю тебе на «голубом глазу»? Сломалась, как и твое полноприводное корыто. На всем ходу, колесная ось пополам… Усталость, видать, накопилась в железе, не только в людях она копится… Ну, ладно, капитан, бывай, дальше побредем, – небрежно отдал он честь. – Приятно было познакомиться, все такое. Хлопцы, подъем!
– Так давай довезу твоих тяжелых, – предложил Алексей. – У меня четыре места пропадают… Ну-ка, погодь минутку, капитан, проверим, жив ли еще агрегат.
Он забрался в машину, перевел рычаг трансмиссии. Машина задрожала, заволновалась. Педаль продавилась до пола, машина дернулась… и никуда не поехала. Солдаты, окружившие машину, разочарованно загудели.
– Ну, что и ожидалось, – махнул рукой лейтенант Аннушкин. – Дерьмо, а не техника.
Вторая и третья попытки тоже провалились.
– Прерыватель-распределитель зажигания сдох, – задумчиво покрутив ус, вынес вердикт сержант Васюков. – Даже не сомневайтесь, товарищ капитан, я эту буржуинскую технику наизусть знаю. Не проходит искра зажигания. На завод силенок достает, а для начала движения не хватает.
– Можешь починить, сержант?
– Давайте новый трамблер – починю, – пожал плечами Васюков. – Только хрен вы его, товарищ капитан, даже на матскладе найдете.
– И что же делать?
– Сочувствую, капитан, – вздохнул Маргелов. – Ладно, долбись со своим авто, а нам идти надо. Может, кто сжалится, возьмет тебя на буксир.
Побитое подразделение потащилось дальше. Начинало темнеть. Ни одной машины на богом проклятой дороге! Алексей снова дергал рычаги, проклинал вредителей-американцев и весь хищный оскал империализма в их лице. Шикарно выполняет задание командования! К стенке таких оперативных работников! В итоге он поставил рычаг в нейтральное положение, скатил машину в кювет, чтобы кто-нибудь сослепу не долбанулся, выключил двигатель, сунул в карман ключ зажигания. Он нагнал уходящую группу минут через пятнадцать, когда она втягивалась в лес. Бойцы спотыкались, вязли в колдобинах, вполголоса выражались. Работали несколько фонарей. Услышав топот за спиной, они обернулись, стряхнули оружие.
– Это капитан Макаров из «виллиса»! – выкрикнул Алексей. – Не стреляйте, товарищи!..
– Что, капитан, не вынесла душа поэта? – послышался насмешливый голос Маргелова, и брызжущий свет облизал его с ног до головы. – Страшновато ночью одному?
– Я с вами, – отдуваясь, сказал Алексей. – Примите в компанию, Денис Петрович?
– Присоединяйтесь, нам-то что? – пожал плечами капитан НКВД. – Допрашивать не будете? Расстрелом стращать не собираетесь?
– Можно подумать, ваше ведомство – такие ангелы, – огрызнулся Макаров.
– Мы всего лишь солдаты, выполняем приказы. Стоим в оцеплении, когда прикажут, ловим диверсантов и предателей Родины, прикрываем тыл наступающих частей в качестве заградительных отрядов. Ладно, не будем собачиться на ночь глядя. Сам-то откуда, капитан?
– Из Красноярска, – ответил Алексей. – Вернее, не совсем, учился там. Родом из Минусинска – есть такой мелкий городишко в Красноярском крае.
– Ничего себе! – присвистнул Маргелов. – Далеко же тебя занесло, капитан.
– Ничего особенного, – проворчал бредущий сзади боец. – Я из Хабаровска, это еще дальше. Заячья Губа на Амуре, может, слышали? Поселок Листвянский, у нас еще завод построили по производству авиационных комплектующих.
– Ну, и какого хрена, Дробыч, ты выдаешь военную тайну? – ехидно заметил лейтенант Аннушкин. – Завод у них, видите ли, построили…
– Так я-то что? – испугался Дробыч. – У нас про этот завод знает весь поселок до последней собаки…
«И все окрестные шпионы», – подумал Алексей.
– Возьмите на заметку, товарищ капитан, – шутливо посоветовал сержант Васюков. – Болтун – находка для шпиона.
Алексей обогнал растянувшуюся колонну. Дорога втягивалась в темный осинник и превращалась в едва очерченную загогулину. Передвигаться можно было только с фонарем. Солдаты спотыкались, глухо матерились. «Одному нужно было уходить, – думал Алексей, дожидаясь отстающих. – За три часа добрался бы до штаба. А с этими калеками и к утру не доберешься…»
