скачать книгу бесплатно
Философия старости
Александр Левинтов
Современное человечество стремительно стареет и не успевает осознавать этот процесс и своё состояние, в котором старость оказывается основным содержанием и смыслом жизни. Книга призвана пробудить интерес к старости. К своей старости и к чужой старости, как к своей.
Философия старости
Александр Левинтов
Начато 4 октября 2019 года
Окончено 14 января 2020 года
Фотограф Дмитрий Вензелев
Издатель Максим Осовский
Благодарности:
Дмитрий Манцев
© Александр Левинтов, 2022
© Дмитрий Вензелев, фотографии, 2022
ISBN 978-5-4498-3189-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ЭПИЛОГ
Обычно старость ассоциируется с угасанием жизни и уходом из неё. Однако в современной старости много, чего происходит: люди влюбляются и женятся, меняют и приобретают профессии, получают образование, путешествуют, отдыхают, развлекаются, развиваются и меняются, обретают себя и смыслы своего существования.
Старость полна содержаний, самых разных и неожиданных, старость становится достойной изучений, исследований, размышлений и рассуждений, описаний, поэтизации и философствования – для самой себя и для тех, кто всерьёз задумался её достичь.
Этот труд посвящён философии старости, важному, но далеко не единственному аспекту финального спурта по жизненному кругу.
Не будем спешить и часто перебирать ногами. Растянем удовольствие – и если кто-то хочет нас обогнать на финишной прямой, не будем этому чудаку препятствовать.
Работа адресована прежде всего моим землякам по возрасту, тем, для кого старость – актуальное явление, а не томительное ожидание. Я бы хотел разделить с ними свои мысли.
Для собственного удобства и удобства читателя\читателей здесь увеличены поля, чтобы можно было на них возразить, дополнить или продолжить мысль автора, а в конце книги имеется несколько пустых страниц, чтобы зафиксировать мнение, позицию или мысль читателя, который таким образом становится соавтором. И ещё одна комфортная деталь: в работе имеется общая библиография, но в ряде разделов, бывших когда-то статьями (по большей части нигде не опубликованными) имеется своя, частная библиография. Тексты, имеющие собственную библиографию, помечены *. Я всегда трепетно и тщательно относился к библиографии, считая её самой ценной частью любого исследования, поскольку это постамент, на который опираются хрупкие конструкции наших собственных изобретений. Однако потом я увидел, что члены всяческих учёных советов во время защит диссертаций смотрят только одно: есть ли их имена в лит. обзоре или в списке литературы – и в зависимости от этого обстоятельства запускали белые или чёрные шары при голосовании. Дальше – больше: появился некий Хирш, счётчик цитируемости, за которым все гоняются. Началась вакханалия самоцитирования и взаимоцитирования целыми научными коллективами, кафедрами, факультетами и университетами. А это, в свою очередь, породило требование к библиографии, чтобы все источники были не менее 5-летней свежести, хотя в пьедестале важны глубинные, испытанные веками источники… что-то я заговорился…
SEARCH (поиск)
Обзор отечественной философской литературы о старости
К сожалению, эта тема – явно не столбовая дорога отечественной философии, чему есть вполне приличное объяснение: философия, как и некоторые другие интеллектуальные сферы, является делом государственным, а государство рассматривает людей вовсе не как цель своих забот и опек, а как ресурс, прежде всего, трудовых ресурсов (либо, если речь идет о детях – трудовых резервах). Отработанный человеческий материал – обуза для государства, как когда-то, в 40-е-начальные 50-е такой обузой были инвалиды войны, которых отлавливали и отправляли в лагеря смерти – массово.
Нынешние времена более вегетарианские, инвалидов и стариков больше не отправляют в лагеря – вполне достаточно не обеспечивать их лекарствами и медициной, затягивать с выходом на пенсию, непрерывно повышать квартплату и тарифы на услуги ЖКХ – они сами вымрут. При этом государственная политика облекается в шелуху мнимой заботы о них, мнимого почтения и внимания.
Государственной философии – а другой в стране практически нет – эта тема неинтересна и не монетизируема.
В результате лишь однажды прошла масштабная конференция по теме «философия старости», названной геронтософией. Это произошло в 2002 году в Санкт-Петербурге. На материалах этого симпозиума, надо заметить, весьма глубоких и интересных, и построен преимущественно данный обзор.
Безусловным лидером этой темы и этого симпозиума был К. С. Пигров, профессор Петербургского университета, доктор философских наук, заведующий кафедрой социальной философии и философии истории философского факультета СПбГУ, представивший кортеж статей в разных изданиях [46, 47, 48, 49, 50]:
Дневник: диалог с самим собой (http://anthropology.ru/ru/text/pigrov-ks/dnevnik-dialog-s-samim-soboy)
Желание как терпение (http://anthropology.ru/ru/text/pigrov-ks/zhelanie-kak-terpenie)
Забота о своей духовности, или техника скриптизации индивидуальной жизни (http://anthropology.ru/ru/text/pigrov-ks/zabota-o-svoey-duhovnosti-ili-tehnika-skriptizacii-individualnoy-zhizni)
Рефлектирующий человек в информационном обществе, или Императив философствования (http://anthropology.ru/ru/text/pigrov-ks/reflektiruyushchiy-chelovek-v-informacionnom-obshchestve-ili-imperativ)
Экзистенциальный смысл настоящей старости (http://anthropology.ru/ru/text/pigrov-ks/ekzistencialnyy-smysl-nastoyashchey-starosti).
Последняя статья представляет наибольший интерес. Эпиграфом к ней взят стих В. Набокова: «Бессмертно всё, что невозвратно, и в этой вечности обратной блаженство гордое души».
Main idea этого небольшого эссе: феномен старости в экзистенциальном плане может быть раскрыт через категорию страха.
Автор исходит из концепции того, что старость есть «период жизни, который происходит на спаде цикла индивидуального развития», что справедливо лишь для физических кондиций человека: Платон на склоне своих лет написал «Государство» и «Законы» – наиболее фундаментальные произведения, Микеланджело завершал свою работу над храмом св. Петра в конце своей жизни, Ф. М. Достоевский последний свой роман «Братья Карамазовы» написал перед самой смертью, последние произведения Льва Толстого: «Живой труп», «Власть тьмы», «После бала», «Хаджи Мурат», Анри Матисс, уже будучи колясочником, создает и расписывает капеллу Розалинда, шедевр современного католицизма. Подобные примеры можно продолжать бесконечно, но мне самому достаточно напомнить себе, что только после 70 лет я вышел на написание 30 текстов ежемесячно, 350 – каждый год, не считая крупных научных и литературных работ. Да и сам автор эссе считает старость творческим возрастом, правда, преимущественно в жанре мемуаров.
По мнению К. С. Пигрова «настоящие старики» испытывают «высокий страх». Angst, страх Божий, а жалкие «старики-симулякры», старики-неудачники – низкий страх, Furcht.
Если в молодости в человеке просыпается платоновская чувственная душа, во взрослом – яростная, страстная, то в старике – разумная. Оборачивая эту конструкцию на себя, могу сказать лишь, что, если и есть такие три души, то проявляются они независимо от возраста.
Важно, что К. С. Пиргов утверждает: «Настоящая старость таким образом – это видение своей жизни как целого, которое, в свою очередь, включено в контекст всеобщего, в контекст предельных оснований бытия.» Онтологическая, а, следовательно, и смысловая цельность жизни достигается только в старости.
Собственно, об этом же и работа И. Л. Днепровой «Уроки у реки» [16].
Согласно учению экзистенциализма, человек есть существование, которое вечно стремится стать сущностью, но cтановится ею лишь в одной-единственной ситуации – перед лицом смерти. Среди своих немногих привилегий старость имеет и эту – довольно длительное пребывание в ситуации, проявляющей сущность. Выявленная сущность и есть истина.
Интересная мысль заложена в работе Г. Г. Феоктистова «Две мудрости» [65]: «Интенциональность „мудрости старости“ противоположна детской мудрости. Если для второй активным формирующим фактором является внешний мир, с ориентацией на внутреннее сознание ребенка, то к концу жизни сформированная внутри сознания модель мира („жизненный мир“) трансформирует внешний мир, приводя его в соответствие с внутренним. Если в детстве внутренний и внешний мир гармонизируются импульсами „извне“, то в старости эта гармония достигается соответствующим „видением“ внешнего мира „изнутри“. В сущности, она существует только „внутри“, из внешнего мира выбирается лишь то, что ей соответствует.» Такое возможно, только если фундаментальное предположение «дети приходят из ниоткуда» верно.
«Развитие на Западе домов престарелых, по существу, есть реакция общества на возникшую вневременность стариков. Так сказать, общественный инструментализм решения проблемы в форме резерваций. В древности эту проблему, как нетрудно вспомнить, решали более радикальным способом, в том числе и умерщвлением стариков голодной смертью. Рецидивы этих обычаев в России, заметим, можно было наблюдать еще в конце XIX века. В наш гуманный век мы их (стариков) просто изолируем, хотя и с возможным комфортом.» Это вопрос – кто кого изолирует. «Космический субъект» [37] самоизолируется, как и все старики, устав от суеты мира.
По мнению автора создание и завершение интегративной картины мира (онтология) необходимы старому для формирования комфортной ниши существования, «островка безопасности» в волнах внешних воздействий, по моим же убеждениям эта работа и есть осмысление своего существования, придание ему человеческого достоинства, интуитивное противостояние энтропии материального мира. Не изоляция и укрытие в своей нише-норе, а признание единство себя и мира – вот основание старческой, ничем не ограничиваемой свободы творчества.
В статье В. В. Костецкого «Как возможно обаяние старости» [27] обсуждается ущербность общественной и семейной жизни без стариков – на примере нефте-газо-городов Западной Сибири.
Инициация в старики в русском обиходе сопровождается ритуалом смены имени с Ивана Ивановича на Иваныча.
Обаяние стариков строится на том, что « Они творят добро, не привлекая к этому внимания. Их глаза не блестят, как у детей, и не «глядят» как у взрослых, но лучатся, когда старики одобряют, и сверкают, когда во взгляде появляется осуждение. Живые взгляды стариков – славный витамин целостности человека в душе каждой личности. Молодым и взрослым нужны лучистые и сверкающие взгляды тех, кто пережил в душе трагедию меланхоличного пессимизма старости.»
Оригинальна позиция А. А. Погребняка [53], утверждающего, что современная медицина «борется» со старостью как болезненностью и озабочена лишь продолжением жизни, ценностью весьма сомнительной. Действительно, медицина практически давно уже перестала лечить болезни но научилась ловко протезировать здоровье: лекарствами, подпорками, каталками, очками, мостами и челюстями, ингаляторами и т. п.
«Уродливое тело Сократа, сухощавое и якобы склонное к онанизму тело Канта, инфицированное и страдающее тело Ницше, задыхающееся и стремящееся к самоизоляции тело Пруста, возбужденное кокаином и все тем же онанизмом тело молодого Фрейда и его же старое тело, не испытывающее более никаких приятных ощущений, – эти „тела“ есть связки инсинуаций и грез. Эти фантомы принадлежат культуре, они давно стали „общими местами“, а общие места и охраняются сообща» – всё это яркие противопоставления культурного и человеческого. Более того, у меня самого с детства, с момента рождения трансцедентальная старость по формуле врачей «не жилец». Такая старость становится средством интенсификации не столько жизнедеятельности, сколько мыследеятельности, усиливает жажду жизни и творчества.
В экстравагантной статье М. В. Старикова [64] жизнь описывается как сооружение себе надгробия и отнесения смыслов СВОЕЙ жизни в ЧУЖОЕ будущее.
В работе Д. А. Бабушкиной и Н. А. Крыловой [6] обсуждается судьба и старость русских рокеров.
Они противопоставляли себя молодых старым, но теперь они – старые: кому они теперь противостоят, если их старые уже ушли и их прошлое уже уходит и выживается другим прошлым, которым они и есть? А противопоставляться надо, иначе это не рок.
Ю. М. Шор [70] определяет старость как определенное состояние:
«Старость – часть жизни, жизненное состояние. Старость – еще жизнь. Мы обречены прожить старость, перенести, перетерпеть ее. Более того. Поскольку вторая, заключительная дата точно неизвестна, нам суждено жить в неизвестности, под дамокловым мечом неизбежного.
Что значит жить в старости? Это означает жить на последнем отрезке пути. Не в начале, когда все впереди, а в конце, когда главное позади. Это означает погрузиться в старость психически, физиологически, духовно, согласиться с ней, принять как свой удел, как нечто неотменимое, естественное, само собой разумеющееся. Встреча с неотвратимым. Что случилось, то и случилось.
Но в движении от зрелости к пожилому возрасту человеку предстоит гораздо более мучительное – ожидание старости, тяжелое как вообще всякое ожидание, изматывающее душу приближение к ней, размышления о ней, переживание ее постепенного наступления, узнавание все более отчетливо прорисовывающегося ее образа. Когда в конце концов человек вынужден признаться себе: «Да, это она». Вот подлинная, годами длящаяся пытка – страшно представить себя старым, умом и сердцем понять, что ты будешь стариком. Для многих людей мысль о грядущей старости – подлинная катастрофа. Думается, одна из потаенных причин самоубийства Маяковского – ужас перед старостью. А как безнадежно и постыдно отодвигала от себя старость знаменитая актриса Любовь Орлова – отодвигала бесконечными подтяжками, изматывающими упражнениями. И ведь не с кем договориться, чтобы этого не было!»
Должен признаться: ничего подобного со мной не происходит. Для меня старость – эффект старой яблони, которая буйно плодоносит перед смертью.
Яблоня
Как с рук моих стекают мысли,
так с яблони в зеленую траву
плоды ложатся: яркое на мягком.
Неутомимо корни из-под спуда
ветвям и листьям соки извлекают.
Тяжелая и тяжкая забота
скривила корни и в узлы связала,
седой корой беременного цвета
покрыла их неутолимую усталость.
О, яблоня моя! В каких садах растешь ты?
В твоих плодах, как некогда в Эдеме,
горячечная горечность Добра
и вкрадчивая сладость зла. Отведать
от древа твоего, что выпасть из невинности
животных. И шмель гудит в кипении цветов.
Все думают: «вот, яблоня ожила,
она полна цветов, и множество плодов
нас ждет», а это просто гибель —
пред смертью яблоня прощается с людьми
последним, плодоносным урожаем.
Декабрь 1999
А ведь это написано – страшно сказать! – в 55 лет, совсем мальчишкой.
И тем не менее, идея умирания-увядания остаётся доминантой [62]. Этот рефрен ошибочен уже хотя бы потому, что отражает мнение большинства, которое, по Бианту, зло. Помимо всего, старики —это жертвы моды и потому, что не могут следовать ей и потому, что мода их игнорирует, хотя они в состоянии следить за своим гардеробом больше, чем молодые: «Отношение к старости имело свои традиции. После достижения 60-летнего возраста античные римляне облачались в старческие тоги. В день своего 60-летия японцы отмечали традиционный праздник с переодеванием в красный детский жилет. Одежда стариков и старух в России приближалась по своему типу к детской. Она носилась без всяких украшений и шилась из материи белого или темного цвета»
Пожалуй, самый весомый вклад в обсуждение философии старости внёс В. В. Прозерский каскадом своих статей [главная – 54] и прежде всего – эссе «Парадигмы закатного мышления». Менее заметны работы [66].
В статье А. Л. Буряковского [9] рассматриваются религиозные и этнические особенности старости как осознанного ухода из общества и мирской жизни. Формы самоизоляции – это интересно, но не более того.
Эссе [41] посвящено идее красоты: «Главным обоснованием и доказательством того, что старость – не слабость, а для многих – яркая вспышка жизни, её вершина в условиях внутренней свободы и самодостаточности, период саморефлексии и самооценки, подведения итогов и спокойной мудрости, является её не осознанная и не выделенная Цицероном, не ставшая предметом его обсуждения особая неповторимая красота».
О. А. Канышева [24] нашла связь между старостью и сциентизмом в высказывании Гегеля: «Старик живет без определенного интереса, т.к. он отказался от надежды осуществить ранее лелеемые им идеалы, а будущее вообще уже не сулит ему, по-видимому, ничего нового. Напротив, он думает, что из всего, что ему еще может встретиться, всеобщее, существенное он уже знает. Т.о., ум старика обращен только к этому всеобщему и к тому прошлому, которому он обязан познанием этого всеобщего». [12, с.91].
Работа И. М. Рабиновича [56] хороша подбором цитат:
«Мы надеемся достигнуть старости, но боимся состариться. Это значит, что мы любим жизнь и страшимся смерти» (Ж. Лабрюйер).
«Чтобы жить, человек должен верить в то, ради чего он живет». (Х. Смит)
«Стареть скучно, но это единственная, известная возможность жить долго» (Ш. Сент-Бёв).
Чтобы помочь людям создать собственную идеальную жизнь, Ванга предлагает десять ключей деятельного творчества:
– Прислушивайтесь к мудрости своего тела.
– Живите в настоящем, ибо это единственный момент, который у вас есть.
– Найдите время для молчания,… внутреннего диалога.
– Избавляйтесь от своей потребности во внешнем одобрении.
– Когда вы видите, что с гневом или протестом реагируете на человека или обстоятельства, осознайте, что вы боретесь лишь с самим собой.
– Цель – полное самопознание.
– Сбросьте бремя судейства – вам сразу станет гораздо легче.
– Не загрязняйте свой организм ядами, будь то через пищу, воду или отравляющие эмоции.
– Меняйте мотивированное страхом поведение на поведение, в основе которого любовь.
– Осознайте, что физический мир есть всего лишь зеркало,
Тем же интересна статья Н. А. Горлач [14]:
«Старость – это живая могила» (М. Лютер), что было в духе времени и разделялось его современниками.
«Старость печальна не тем, что с наступлением ее прекращаются наши радости, а тем, что исчезают наши надежды» (Ж. Поль)
Фридрих Паульсен, биограф знаменитого немецкого философа И. Канта, описывает, как ощутив на 72-м году неожиданный упадок сил, отказавшись от чтения лекций и впав в печальное состояние старческой слабости, Кант пишет Гарве: «Пользуясь довольно хорошим здоровьем, я чувствую себя как бы пораженным душевным параличом. Я испытываю муки Тантала, видя, что мне нужно подвести итоги в вопросах, касающихся всей области философии, и я все еще не выполнил этой задачи, хотя и сознаю исполнимость ее». Кончил И. кант в глубокой деменции, превратившись в овощ.
Мне глубоко антипатична позиция Г. И. Пеева [43]: старец, естественно, живёт прошлым. Им обусловлено и его настоящее и то будущее, которое у него осталось. Все мои коллеги, дожившие до весьма преклонного возраста (Г. М. Лаппо – 95 лет, Б. Б. Родоман – 88 лет, Е. Е. Лейзерович – 85 лет, Л. В. Смирнягин – 81 год, да и я сам (75 лет) жили и некоторые до сих пор живы только благодаря своему будущему и устремленности в него, ведь будущее отличается от настоящего не хронологически, а онтологически.
В работе Хмыровой-Приюэль [67] ставится принципиальный «старческий» вопрос о смысле жизни. Ею выделяются трансцендентная и имманентная теории смысла жизни. Для трансцендентной теории, смысл жизни людей определяется волей потусторонних, внешних сил, например, божественного провидения.
Согласно имманентным теориям, смысл жизни заключен в самой жизни, т.е. в целях, которые ставит перед собой и себе сам человек. Несмотря на разные расставленные акценты, как правило, все теории объявляют целью жизни счастье. Относясь к поколению, мастерски умевшего жить несчастливо, не могу согласиться с такой точкой зрения.
Позиция В. С. Большакова [8] строится на весьма зыбком утверждении: философия старости является следствием философии взрослого человека, а передряги пенсионной и предпенсионной жизни никак не могут складываться в философию.
Неудачны также попытки привязать разные степени одарённости к возрасту [33]: «Три типа творческой личности – гений, талант и одаренность – имеют персональный средний возраст самовыражения. Возрастные рубежи реализации гения – до 40 лет. Это значит, что потенциальный гений становится известным до данного возрастного рубежа, а зачастую много раньше оного. Методические исследования гениальности выявляют, что в математике, физике или лирической поэзии гениальность достигает пика своего проявления на третьем десятке жизни, в других отраслях – на четвертом, после чего наступает относительный упадок. Если же признание приходит позже сорокалетнего возраста, говорить о творческой личности следует уже как о таланте. Возраст самовыражения таланта – до 50 лет. В науке, искусстве, технике качественное самопроявление для таланта может состояться и на пятом десятке жизни.
