скачать книгу бесплатно
– Так Украина поразбивала.
– А много народу в селе?
– Сейчас 1200 человек. А было богато, до трех тысяч.
– Как жили при Украине?
– Хреново. Погано жили. Слава Богу, пришли… У меня русская душа, давно хотела… А тут военные, вы кто, спрашиваю, хлопцы? А они – русские. Да не может быть! Слава тебе Богу! Восемь лет ждали. Спасибо вам!
На обратном пути на въезде в Докучаевск издалека заметили рассеивающийся дым и прижались к забору. Не успели выйти из машины, рядом, за склоном, оглушительно жахнуло, тело сообразило быстрее головы, упав на всякий случай на мокрую землю. Из положения лежа наблюдаю, что старик на дороге как шел, так и продолжил свое флегматичное путешествие, даже не вздрогнув. За восемь лет страх притупился, горько, когда мирные люди привыкают к войне. Артиллерия ВСУ перенесла огонь ближе к центру Докучаевска. Воспользовавшись массированным артответом с нашей стороны, поехали в город – арта разбила школу, жилой дом, зоопарк, газопровод…
В подвале здания с разбитой снарядом верхней квартирой сидели дети. Самый старший был еще совсем маленький, когда в первый раз узнал, что такое артобстрел и сырой подвал. Рядом с ним – совсем маленькие соседи, которые даже не знают, что такое жизнь без войны. Дай Бог им забыть, что это такое.
26 февраля 2022. Первые пленные
Помытые, побритые, переодетые в чистое – пятеро
украинских военных из 53-й мотострелковой бригады зашли в комнату со сцепленными за спиной в замок руками. Ежедневно в ДНР добровольно покидают свои позиции и сдаются республиканским войскам десятки украинских военнослужащих. Эти решили закончить свою войну накануне.
Мы встречаемся с ними на пункте временного размещения. Мне доводилось общаться с пленными в 2014–2015 годах. Их рассказы однообразны, как под копирку, поэтому от грядущей беседы многого не ожидал. Однако она нарисовала не столько портрет украинских вояк, сколько образ современной Украины, в которой убивать людей идут от безысходности.
Старший лейтенант Александр Марок.
Родом с Павлограда, Днепропетровской области. Учился в металлургической академии, имеет специальность «термическая обработка
металла». Оттрубил на военной кафедре при горном университете, получив звание младшего лейтенанта.
Дальше скитания по разным частям Минобороны и Нацгвардии в поисках оптимального соотношения безопасной и оплачиваемой работы, пока наконец не осел в 53-й бригаде.
– Просто возле дома работать хотелось, – говорит старлей.
Под донецкую Богдановку он попал в качестве командира противотанкового взвода, но «Джавелинов» он в глаза не видел. А британские NLAW, как говорится, только разок – в дверной глазок. Говорит, что в боях участия не принимал, солдаты занимались бытовыми вопросами, сами себя охраняли.
– Под утро началась массированная артподготовка, летело много снарядов. То есть мы там просидели в окопах, даже ничего и не смогли сделать. Пока где-то к семи утра не дождались технику. Я думаю, это были бригадные танки, они выехали на поле, мы уже начали сворачиваться. Созвонился с командованием, с комбатом, говорю – что нам делать? Он говорит – сидим дальше, удерживаем позиции. То есть мы там так и просидели. Где-то спустя еще часа два по нам началась опять артподготовка. Вышел на связь, сказали сворачиваться. Я и солдат Деревянко побежали в дом, там затаились и сидели часа три. Думали переждать артподготовку. Когда уже она утихомирилась, мы услышали технику, вертолеты. Выбежали на дорогу и увидели, что там стояли ваши ребята, ну, мы сразу сдались.
– Вас как-то идеологически накачивали, против кого вы воюете?
– Ну, вот мне говорили, что там прорыв, сепаратисты с поддержкой России.
– Комплектуется 53-я бригада в основном людьми из каких регионов?
– Луганская, Донецкая области. В техническом плане комплектация очень плохая. И топлива нет, и машины поломанные, все старое, ничего нет нового. У нас в батальоне новеньких, которые только поприходили по первым контрактам, около 115 человек. Никто не рассчитывал, что такие действия развернутся.
Первые украинские пленные: «Мы не хотели, нас заставили»
Оператор противотанкового взвода Роман Голуб.
Он из Артемовска, который в ходе декоммунизации был переименован в Бахмут.
Срочку служил еще в украинском Крыму, потом работал на заводе.
– До последнего не хотел идти в вооруженные силы, так совпало, что жену уволили с работы, я остался без работы. Двое детей. Средств к существованию не было. Пошел в военкомат. А куда деваться? Заводы все повырезали, станки, машины на вторчермете, я лично видел, вывозят оборудование с заводов. Работы нет вообще. Ну вот, чтобы заработать, семью содержать надо, решил подписать контракт.
– А в Артемовске в 2014 году в референдуме участвовал?
– Да.
– За что голосовали?
– За ЛНР.
– А почему в итоге пошел против ЛНР воевать?
– Восемь лет война. Когда она уже закончится? Денег не было. Работы нет. Семью содержать надо. Когда ребенок говорит: «Хочу кушать»…
Пленные ВСУ: «Денег не было, вот и пошел в армию»
Солдат Андрей Литвинов.
Родился в Краснодарском крае, в Успенском районе, но потом переехал с мамой в Луганскую область. Получил специальность тракториста-шофера, слесаря-комбайнера. Служил срочку во Львове, потом два года пинал дурака на гражданке и вернулся в армию – зарабатывать.
– Подписал контракт, меня не обули, не одели, пацаны, что могли, то и дали. Берцы, курточку, шапку, флиску уже жена с дома выслала, чтобы в гражданке не был. Нас привезли на линию фронта, бросили, сказали – идите, наблюдайте за техникой, стерегите… Дали 4 магазина и один «калаш». Все. Начались боевые действия, я звонил. Спрашивал, что делать, заберут нас или не заберут? Сказали – держите оборону. А потом мы поняли, что смысла нет вообще воевать, и мы решили отступать.
– Решили спрятаться в жилом доме?
– Да. Мы автоматы, бронники поскидывали, потом услышали шум, фонариком посветили – мы не сопротивлялись, сдались, и нас приняли, отвели до начальства, побеседовали, накормили и привезли сюда.
– Кто ждет дома тебя?
– У меня дома жена беременная на седьмом месяце, двое детей от первого брака. Сестры и братья.
Сдавшиеся украинцы больше воевать не хотят
– Если тебя сейчас отпустят, а дома снова призовут?
– Я больше не пойду, мне хватило. Эта война уже научила меня тому, что смысла нет воевать. За что? За то, что так по-хамски относятся? Бросили, как скотину, а сами удрали. Я считаю, это ненормально.
«Люди везде погибают»
Оксана Кравцова, медик-стрелок.
И она из Луганской области, работала поваром в столовой. Окончила медицинские курсы и «решила пойти спасать людей». В отличие от своих сослуживцев, Оксана, похоже, говорила ровно то, что думала. Без показной дерзости, без вызова в глазах, но твердо и уверенно.
– Вы знали, что Вооруженные силы Украины убивают мирных жителей Луганска и Донецка?
– Конечно, знала. Их убивают уже восемь лет, война идет.
– И вас это не остановило?
– На тот момент, когда я подписывала контракт, такой, как сейчас, войны не было.
– А про 2014, про 2015 годы вы знали?
– Да, знала, на тот момент война была сильная.
– И все равно решили пойти в армию?
– Да. Медиком.
– Как в плен попали?
– Я одна осталась из всех выживших – вот и попала. Я была на блиндаже и после каждого сильного артобстрела выходила и проверяла, есть раненые или нет. Первый раз все обошлось…
– Сколько лет вам?
– 36.
– Когда война началась, вы были уже вполне взрослым человеком и понимали, что происходит.
– Конечно.
– А дети есть у вас?
– Да, дочь.
– Вы видели кадры с убитыми детьми в Донецке?
– Да, конечно.
– И все равно пошли в армию. Почему?
– Я пошла не убивать. Я пошла оказывать медицинскую помощь.
– Тому, кто убивает?
– И их тоже убивают.
Видно, что она ни о чем не жалеет и полностью уверена в своей правоте. Наивно думать, что на той стороне сплошь нацисты и бандеровцы. Там много очень похожих на нас. Тяжело будет воевать.
28 февраля 2022. Первые флаги
Еще пару дней назад от трассы Донецк – Новоазовск, от города Тельманово до линии фронта было не более 30 минут. Сегодня за наступающими частями еще надо угнаться. До городка Гранитное мы ехали полтора часа, пришлось сделать серьезный крюк из-за взорванного украинцами моста. Этот город часто фигурировал во фронтовых сводках. Из него ВСУ в свое время пытались одним ударом перерезать стратегическую трассу, разрубив север и юг ДНР. Оттуда же велись артиллерийские обстрелы Тельманово…
Андрей (слева) и Александр Коцы – братья-военкоры
– А как считать-то, мы на два умножаем? – спрашивает продавщица в магазине Гранитного.
Если ДНР давным-давно перешла на рубли, то с территории, которая восемь лет была под контролем Киева, гривны никуда не уходили. В 2014 году город проголосовал за независимость Донецкой народной республики, но в ходе тяжелых боев остался за украинской армией. Следы тех боев до сих пор видны невооруженным глазом, который тут и там выхватывает разбитые дома. За восемь лет украинские власти не потрудились хоть что-то восстановить.
– На два с половиной умножайте, – подкорректировал валютный курс глава ДНР, зашедший в магазин купить сладостей для бойцов на передовой.
В магазине затовариваются донецкие военные, а они и забыли, как гривны выглядят. Продавщица шуршит в пакетике в поисках мелких купюр на сдачу. Женщина рассказывают, что жители рады, что наконец смогут ездить в Донецк без блокпостов – до этого дорога занимала аж 36 часов вместе со стоянием в очереди. Спрашивает главу, что будет с социальными выплатами, пенсиями, тарифами ЖКХ. Тот отвечает, что все наладят, а тарифы будут куда симпатичнее украинских.
Глава ДНР Денис Пушилин поднимает российский флаг в освобожденном Гранитном
У прилавка разговорился с бойцом.
– Наконец-то попал домой, семь с половиной лет тут не был. Здесь без меня похоронили отца, сестру. По две машины СБУ стояли, ждали, что я на похороны приеду, – играет желваками Эскандер Исаев.
Вместе с Денисом Пушилиным поднимаюсь на крышу местной администрации, где глава ДНР устанавливает два флага – российский и республиканский.
Лиха беда начало!
4 августа 2022. Полгода спустя. Пески. Исповедь
Наступление на пригороды Донецка, где уже 8 лет как окопались украинские войска, наконец развернул армейский кор-
пус ДНР при поддержке российской артиллерии. Атакуют Авдеевку. И поселок Пески, который называют ключами от Авдеевки. Штурмовым отрядам Донбасса уже удалось тут продвинуться.
Всю последнюю неделю жители Донецка, подвергавшиеся обстрелам из Песок, наблюдали, как над этим поселком поднимаются клубы дыма – этого «вида из окна» тут ждали долгих восемь лет. Никаких мирных жителей в Песках давно нет. А сам поселок превращен в сплошной укрепрайон.
Появилась надежда, что линию фронта наконец отодвинут от Донецка и горожане перестанут бояться выходить на улицу.
О серьезности наступления можно судить и по реакции с той стороны. Не от штатного сказочника киевского режима Алексея Арестовича, который каждый вечер «вангует» по украинскому телевизору скорую перемогу.
А из окопов Песок, которые сидящие в них уже назвали адом.
Вот откровения украинского бойца Сергея Гнездилова, воюющего в Песках. Его письмо опубликовано в соцсетях (и уже подтверждено раздраженной реакцией из Киева, где солдата обвинили в малодушии, но не опровергли того, о чем он рассказал):
«…Что еще терять, что еще могут отнять у меня на шестой день моего персонального ада в Песках, в километре от первой улицы Донецка? Тела тех, кто был мне дороже родни, валяются на жаре в раздолбанных 152-миллиметровым калибром окопах. 6500 снарядов на гребаную деревню меньше чем за сутки.
– Нет, я не скулю.
С нашей стороны работают два миномета калибром 82 и 120 миллиметров. Иногда просыпаются и «чихают» в сторону Донецка два ствола артиллерии. Мы почти не отвечаем. Контрбатарейный огонь отсутствует от слова совсем, враг без каких-либо проблем для себя кладет артснаряд в наши окопы, разбирает очень прочные бетонные позиции за десятки минут, без паузы и минимального отдыха продавливая нашу линию обороны.
Позавчера она сломалась, и полились рекой двухсотые/трехсотые (убитые и раненые на армейском языке. – Авт.). Я не буду пу-
бликовать никакую статистику, это в нашей стране запрещено, но вы даже не представляете количество потерь.
– Это долбаная мясорубка, где батальон просто своими телами сдерживает нашествие.
– Вы точно желали правду? Вот она, голая правда. Едет резерв на позицию закрывать прорыв собой, а через 5 минут из 15 человек целым остается один.
Везли трехсотого. Он всю дорогу кричал: «Где поддержка? Где артиллерия? Почему нас бросили? Почему нас никто не прикрыл?»
Я не знаю, друг, почему нас никто не прикрыл… Он кричит, а мне стыдно, что я до сих пор цел и невредим, только пару раз серьезно оглушило.
Проблевался, извините, и снова в строю.
