скачать книгу бесплатно
Бабушкин год
Александр Дорофеев
Можно сказать, у каждого, кто живёт или жил на Земле, своя нитка. У кого подлиннее, у кого покороче, грубее или тоньше – неважно. Главное, наматываются они на Землю, как на веретено. И вся Земля опутана невидимыми нитями наших жизней.
Бабушкин год
Александр Дорофеев
Простая штука – веретено. Деревянная точёная палочка, заострённая кверху.
Крутится веретено, прядёт, тянет нитку из мохнатого растрёпанного пука шерсти, из кудели. Одно и есть у веретена дело – вертеться. Простое, в общем-то, дело – нитку наматывать.
Шелестит веретено. Всё толще, круглее, пока не превратится в шерстяной плотный шар, чуть растянутый к концам, вверх и вниз.
Крутится веретено, крутится шар, напоминая, в конце-то концов, нашу Землю, которая тоже, известно, вертится, как юла. И, наверное, должна чего-нибудь наматывать – ну, хоть какие-нибудь нити.
Можно сказать, у каждого, кто живёт или жил на Земле, своя нитка. У кого подлиннее, у кого покороче, грубее или тоньше – неважно. Главное, наматываются они на Землю, как на веретено. И вся Земля опутана невидимыми нитями наших жизней.
Перекручиваются, свиваются две в одну, объединяя вдруг жизнь людей, которые и не догадывались друг о друге.
Сколько же нитей намотала наша Земля-веретено за сотни тысячелетий – вдоль и поперёк, сверху-донизу?! Трудно представить, какой это огромный клубок…
Проходят века, и время, переплетая, перекрещивая, тянет туда и сюда невидимые нити – плетёт бесконечный пёстрый ковёр-полотнище. Лучше сказать, эдакую дорожку времени, которая ведёт неведомо куда, и начало её – неизвестно где. Время-веремя-веретено. Всё сплетено и связано.
И выходит, Земля – веретено, а время – ткач.
Много ли, интересно шума от нашей Земли со всей её пряжей? Шелестит, наверное, потихоньку, вращаясь во Вселенной.
В общем, простое дело – веретенит Земля, вертится, наматывая наши жизни-нити. И все вместе они слой за слоем обволакивают, оплетают Землю, с незапамятных времён до наших дней.
И впереди их видимо-невидимо. Из растрёпанной, лохматой, тёмной, как ночь, кудели, тянутся без конца светлые нити.
© Александр Дорофеев, 2017
ISBN 978-5-4483-9304-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Сечень и Просинец
Известно, что Земля наша круглая. И вертится, как юла. Потому и сменяется день ночью, а ночь – днём.
К тому же Земля вращается вокруг Солнца. И потому наступает на ней весна, лето, затем осень, зима. И снова – весна-лето-осень-зима…
Всё вроде бы просто, да вот только загадка – почему Новый год в январе начинается?
Как-то не подходит середина зимы для начала нового года. Волчьим временем зовут зиму. Цепенеет природа, и всё замирает. Солнце даже, говорят, накидывает свиную шкуру – укрывается туманами. Холодно, стыло! Да хоть бы вообще не было этой зимы!
А бабушка моя без остановки вяжет – спицы клювами постукивают, а на коленях, как серый кот, клубок шерсти ворочается.
– Что ты, голубь, затосковал? – спросит. – Вот послушай…
Мол, на горе стеклянной, вокруг костра жаркого сидят двенадцать братьев пригожих. Передают друг дружке тяжёлый, золотой жезл. У кого жезл, тому время править. Вот идёт жезл по кругу, а костёр то жарче разгорится, то почти пригаснет.
Это понятно – месяцы вокруг солнца. Да не передерутся ли они из-за жезла?! Вдруг какой-нибудь зимний братец не захочет отдавать. Или другой без очереди ухватит…
– Бог с тобой, голубь! – откликнется бабушка. – Чего им воевать-то? Братья, поди. Любят друг друга и доверяют. У каждого своё время. Незачем чужое захватывать.
– Так и сидят молчком?
Бабушка призадумается.
– Беседуют. Советуются, как бы устроить, чтобы мирно все жили, чтобы не кляли, не ругали люди время – дни, месяцы, годы. А то сами набедокурят и на время валят – плохие, мол, времена.
– А кто главный у них?
– Все двенадцать, голубь, главные. Январь – он первый.
– Зачем же январь?! Он землю морозит, убивает!
Бабушка даже вязание роняет, и серый клубок долго-долго катится под стол, откуда поглядывает зелёным глазом.
– Чего выдумал, голубь!? Спит земля зимой, отдыхают реки и поля, леса и озёра. Добрый месяц январь – году начало, зиме середина.
Одним-то глазом в зиму смотрит, другим – уже в весну. Крепки морозы, но и день прибавляется – хоть на куриный шажок, на гусиную лапку. И солнце силу набирает, дольше в небе стоит.
И сам дядька Овсень в гости жалует. Гость желанный Овсень! У него дело важное – возжигает солнечное колесо, свет даёт миру и тепло животворное.
И бабушка вдруг затягивает тоненьким девичьим голоском:
Мосточек мостили,
Сукном устилали,
Гвоздями убивали.
Ой, Овсень, ой, Овсень!
Кому ж, кому ехать
По тому мосточку?
Ехать там Овсеню
Да Новому году.
Ой, Овсень, ой, Овсень!
Ну, сечёт ещё январь-сечень морозами, вьюгами, да уже показывает, что весна недалеко. Ласковое есть прозвище у января – Просинец. В голубой небесной просини виднеется уже весна.
Так и получается, что два лица у января. Одно – Сечень – к зиме повёрнуто. Другое – Просинец – к весне.
А по первому январскому дню судят, каков у нового года характер. К примеру, если ночь звёздная, – ягодным будет год. Ровно в полночь садоводы выходят к яблоням. Легонько потряхивают, будят – мол, весна не за горами, не проспите, зацветите ко времени.
Да, весна не за горами! Ой, держите эти «горы» в голове, о «горах» не забывайте, о них ещё много разговора впереди.
А есть в январе ночь Васильева, когда животные на человечьем языке сказки сказывают, о своём житье-бытье толкуют. Таков месяц январь! Два волшебных лица – суровое и улыбчивое. Да это и понятно. Далёкий предок января двуликий Янус – бог начала и конца, бог времени. Вот и уродился январь в прадеда – хмур да весел.
Идёт-идёт время через январь к весне и дальше к концу года, чтобы снова начаться.
Время-веремя-веретено. Крутится веретено. Тянется бесконечная нить времени. А прясть её начинает январь – правнук двуликого бога времени Януса.
Когда же начинаться новому году, если не в январе?
Новый год пришёл,
Старый угнал,
Себя показал!
Ходи, народ,
Солнышко встречать,
Мороз прогонять!
Бродит месяц рогатый
Сумрачен февраль. Облака затягивают небо, угрюмо поглядывают сверху. Да и глядеть-то не на что – один снег, кругом снег.
В начале зимы как его ждали! Еле дождались. Хорош, конечно, снег, но пора бы ему восвояси – надоел.
Однако февраль ещё и ещё поднаваливает. И над головой снег и под ногами – снег. Успеет ли к лету растаять?
Снежен февраль и лют. Не до веселья. Если кто и веселится, лишь снег с ветром – так и разгуливают парой.
Вьюгами, метелями, пургой набрасывается февраль на землю. Будто козёл рогатый носится, трясёт снежной бородой, сбивает крепким лбом снег в сугробы. Бродит февраль рогатый – забодать грозится.
В феврале зима с летом встречаются. Особый день для этой встречи – Сретенье. Или, как бабушка говорит, Встретенье.
Неизвестно, о чём зима с летом беседуют. Но, видно, понимает зима – мало у неё времени осталось. Вот и старается побольше дел натворить. Толкнёт в бок козла, разбудит в неурочный час. Не соображает он спросони, что к чему. Прыгает тут и там как угорелый, а след ветрами заметает, чтобы не выследили.
Бабушка-то вот что рассказывает:
– Как бежит козёл по лесу, шумит лес, трещат деревья. В лесу козёл ростом с самое высокое дерево, и голова рогатая в облаках теряется. А как в поле выскочит – и не разглядеть. Такой сразу коротышка, позёмкой стелется.
Ох, хитёр козёл сумасбродный, но и на него есть управа. Приходит дядька Власий по кличке Сшиби Рог. Исхитрится и обломает козлу один рог. Тут и морозам конец – мягче становится норов февральский.
Хотя и однорогий козёл ещё удалей удалого. Так носится по февралю – метели и вьюги еле поспевают!
Хорошо, что февраль короток. Да и то великоват. При таком дурном характере ему и десяти дней много.
А всё же не хочет февраль прослыть самым угрюмым и нежеланным. Когда затей козлиных уж нету сил терпеть, зовёт в гости тётку Масленицу.
Ой, весела Масленица! Круглолица и курноса. Обжора да забияка. Ухватит козла за бороду, чтоб не мешал веселью. Присмиреет козёл, утихают метели и вьюги.
«Кто хочет, веселися! – кричит во всё горло тётка Масленица. – Хоть с лавки свалися!»
Радуются Масленице, встречают с песнями.
Вот вам Масленка пришла, да,
Кто нас покатает?
Выйдем, станем на снежок, да,
До лужку протает!
Правда, от веселья и снег тает, и зима уж не в тягость. На горках ледяных катание – чем веселее, тем урожай будет лучше. А чем дальше с горы укатишься, тем длиннее лён вырастет.
Солнца в небе пока маловато, зато на столе – блины горкой. Масленица блины любит. Она блинами солнце из-за туч выманивает.
Как на Масленой неделе
Из печи блины летели.
Весело было нам,
Весело было нам!
И уж так развеселит тётка Масленица, столько сил даст, хоть с самой зимой сразиться! Пора зиму припугнуть – хватит, мол, натерпелись. Сначала, конечно, надо Снежный город построить, а потом завоёвывать. И нет для Снежного города спасения. Не было ещё такого, чтобы он устоял. И стены его крепкие, ледяные, скользкие, и башни высокие, неприступные, а всё равно – падут. Весело Снежный город рушить! Весело для весны место расчищать! Одно жалко – Масленица уходит. Врунья она, тётка Масленица. Обещала долго погостить, а всего одна неделя – Масленая.
Наша Масленица дорогая
Немножечко постояла.
Мы думали, семь неделек,
А Масленица – семь денёчков.
А нас Масленица обманула,
Обманула, Лели, обманула.
Да напрасно обижаться. Может и обмануть. Зато как развеселила! О зиме и не думаешь. Легко простить тётку Масленицу. Тем более что последний её день так и зовётся – прощёный.
Самое время друг у друга прощения просить за обиды, глупости и недоразумения, чтобы к весне их вовсе не осталось.
И февраль, кажется, прощения просит, обещает не лютовать. Простим февраль. Без него бы Масленицы не было.
