скачать книгу бесплатно
Усталые звери
Александр Сергеевич Долгирев
США, 1934-й год. Ревущие двадцатые сменились нищими тридцатыми. В пору ослабления властных институтов, в пору отчаяния и безнадежности все большую силу за собой чувствуют беззаконные ребята с пушками. Они больше не боятся закона, а в некоторых местах – в тех, что подальше от оживленных дорог – они сами становятся законом. Небольшой городок на самом юге страны, как раз одно из таких мест. Только здесь власть в руках не у одной, а сразу у двух банд, которые готовы начать стрелять в любой момент. Хороший или дурной, но хозяин должен быть один, а значит, узел должен быть разрублен.Содержит нецензурную брань.
Пролог
Бар «Барракуда» – недурное заведение на Мэддисон-стрит. Обстановка в морском стиле – штурвалы, рыболовные сети и гарпуны. Креветки в коктейльных бокалах для идиотов и настоящая выпивка для тех, кто знает нужное слово.
В неосвещенном переулке напротив входа в «Барракуду» стоял, привалившись к стене, человек. Шляпа была надвинута ему на глаза, а плащ застегнут на все пуговицы. В правом кармане у человека лежал револьвер и пачка сигарет. Человек был совершенно спокоен. Глаза его были закрыты, а поза расслабленна.
Человек достал сигарету и прикурил, прикрывая спичку рукой. Сделав это, он затушил спичку и сунул в левый карман пиджака, но вторую руку от лица не убрал, продолжая закрывать маленький огонек тлевшей сигареты от посторонних глаз. Это было излишне – никто не следил за ним, никто не замечал его, а если и замечал, то всем было плевать – курить в переулках закон не запрещал. Однако человек уступил своей профессиональной привычке, точнее, просто не заметил ее. Через пару минут окурок устроился в небольшом портсигаре, который этот аккуратный человек держал в левом кармане.
А еще через пару минут дверь бара резко открылась, и на улицу вывалился растрепанный здоровяк, который оскользнулся на пороге и едва не поцеловал мостовую. Вслед за здоровяком выскочила расфуфыренная, похожая на куницу женщина. Оба были изрядно пьяны, но здоровяк пьянее. Он согнулся пополам и уперся ладонями в колени – содержимое желудка было готово к путешествию. Женщина участливо наклонилась к нему, но толстяк отмахнулся и громко послал ее.
Лицо человека в переулке исказила гримаса отвращения, но он мгновенно вновь взял себя в руки. Все же справившись с внутренней бурей, здоровяк медленно распрямился и пошел налево от входа в бар. Женщина запротестовала, показывая рукой в другую сторону, но здоровяк схватил ее за запястье и потащил за собой.
Как только направление движения толстяка стало очевидно, аккуратный человек отлепился от сырой стены и направился на соседнюю улицу. Он быстрым шагом прошел два квартала, вернулся на Мэддисон-стрит через еще один переулок, перешел дорогу и оказался на той же стороне улицы, по которой небыстро шел со своей подружкой здоровяк.
Аккуратный человек прикинул этот маневр еще вечером, когда здоровяк, которого все называли Эдди-бочкой, только зашел в «Барракуду», чтобы накидаться. Теперь Эдди и аккуратный человек медленно сближались. Человек придал своей походке расслабленную, даже немного расхлябанную манеру, будто сам немного выпил.
Когда до Эдди и его подружки, державшейся отчего-то за скулу, осталось метров двадцать пять, аккуратный человек достал из правого кармана пачку, вытащил сигарету и начал выразительно ощупывать содержимое своих карманов в поисках спичек. После этого он бросил растерянный взгляд на успевшего подойти Эдди, который, несмотря на опьянение, тоже его заметил.
Человек немного ускорил шаг и сблизился с Бочкой как раз под разбитым фонарем.
– Есть прикурить, дружище?
– Ага… Щас, приятель, погоди…
– Карло передает привет.
Человек произнес эти слова совсем тихо, как бы невзначай наклонившись к уху толстяка. Эдди дернулся, но тут же расслабился всем телом – аккуратный человек быстрым и сильным движением глубоко всадил тонкий стилет ему в грудь, пробив грудную клетку и поразив сердце. Толстяк пошатнулся и начал заваливаться вперед. Человек сделал шаг назад, придал своему лицу испуганное выражение и посмотрел на подружку Эдди:
– Что это с ним?!
После этого он, будто от испуга, отскочил назад и дал телу Эдди упасть на мостовую. Женщина подбежала к трупу и начала трясти его за плечи. Убийца, не теряя времени, дошел до подворотни, вытащил из левого кармана немного помятую открытку и насадил ее на окровавленное острие стилета. Проделав это, он бросил кинжал прямо на мостовую и растаял в темноте.
Аккуратный человек прошел подворотню насквозь, перемахнул через какой-то забор, снял перчатки и вышел на достаточно оживленную улицу. Работа была исполнена чисто и спокойно. Да, был живой свидетель, но прежде, чем та баба разберется, что к чему, аккуратного человека и след простынет, а найти в Чикаго человека по признакам: серый плащ, серая шляпа, серый акцент, серое лицо, было совершенно невозможно.
– Эй, козел!
Женский голос был весьма раздражен и требователен, но аккуратный человек даже не замедлил шаг – он прекрасно понимал, что это не к нему.
– Стой, я сказала!
Голос раздался уже ближе. Убийца не стал оборачиваться, хотя на громкие крики оглянулись почти все, кто был в этот момент на улице. Не желая испытывать судьбу лишний раз, аккуратный человек дошел до очередного малоосвещенного поворота и нырнул туда. Он отошел в густую тень ближайшего дома и стал ждать. Вскоре убийца увидел женщину и без труда ее узнал – это была подружка Эдди-бочки. Она вышла под единственный фонарь в переулке и закричала:
– Я знаю, что ты здесь, ублюдок! Выходи, а не то…
Что она намеревалась сделать, если бы убийца не вышел, так и осталось тайной, потому что он зажал ей рот и утащил в тень.
– Не ори и не дергайся. Я не стал трогать тебя тогда, но переменю свое решение, если ты продолжишь шуметь. Кивни, если поняла.
Аккуратный человек почувствовал, как она кивает, а еще легкий аромат яблок от ее волос.
– Хорошо. Сейчас я отпущу тебя, и мы разойдемся тихо и мирно. Но если ты снова начнешь делать глупости, третьего шанса, а равно и восхода солнца тебе не видать. Кивни, если поняла.
На этот раз женщина не кивнула. Прошло примерно тридцать секунд. Аккуратный человек почувствовал, что женщина пытается говорить. Он подумал немного и убрал руку с ее рта. Все же, чтобы у женщины не возникло обманчивого ощущения безопасности, убийца положил ладонь ей на шею и слегка сдавил.
– Без глупостей, хорошо?
– Да, хорошо… Только разойтись тихо и мирно у нас не выйдет, красавчик. Ты грохнул Эдди – туда ему и дорога! Вот только я теперь совсем одна, а в наши времена разница между одиночкой и мертвецом лишь в том, что мертвецу уже не больно. Эдди был козлом, но Эдди защищал меня – теперь защищать меня будешь ты… или тебе придется запачкать руки еще раз. Я не дура, красавчик – я же вижу, что ты не хочешь убивать меня…
После этих слов аккуратный человек надавил на ее горло чуть сильнее, а второй рукой достал из кармана револьвер и приставил дуло к спине женщины. Когда она заговорила, голос ее был тихим и хриплым, но вот страха в нем не прибавилось:
– Не убедил, красавчик. Под дулом пистолета мне уже приходилось бывать – меня это не впечатляет… Я не отступлюсь, сколько не пугай – либо ты возьмешь меня с собой, либо оставишь в этой подворотне с пулей в спине!
Минуты текли. Ствол пистолета больно впивался женщине в спину, но она терпела, не говоря больше ни слова. Аккуратный человек тоже молчал, принимая решение. Наконец он спросил:
– Как тебя зовут?
– Джули, а тебя?
Убийца не ответил. Он убрал револьвер обратно в карман, отпустил шею женщины, оставив на ней легкий синяк, и направился в сторону автомобиля, припаркованного в нескольких кварталах от «Барракуды». Джули, аккуратно ступая по грязи, шла за ним.
1
Карло Гримальди имел немного необычную внешность для итальянца. Невысокий и крепкий, но при этом голубоглазый и светловолосый. Было время, когда в «семье» гуляли шепотки насчет того, что Карло не приходится родным сыном своему отцу – уважаемому человеку с Сицилии. Но Карло превратил эти назойливые шепотки в истошные вопли, за которыми следовала мертвая тишина.
На самом деле Карло не был таким уж злодеем – аккуратному человеку доводилось видеть настоящих отпетых мерзавцев, и Карло не был таким. Мистер Гримальди начинал с роли простого солдата, а в итоге смог стать доном пусть и не самой большой, но все же весьма уважаемой «семьи». Взобравшись наверх практически с самого низа, Карло очень ценил свое положение и репутацию, поэтому ради их сохранения, а также ради приумножения влияния «семьи» готов был принять на себя роль хоть самого сатаны не то, что простого мстительного мерзавца.
Аккуратный человек вошел в кабинет мистера Гримальди и поздоровался. Помимо хозяина в кабинете оказался еще один человек – он стоял у шкафа с книгами, спиной к двери. Его звали Кэловей, и он не был итальянцем, как и аккуратный человек. И, как и аккуратный человек, он был полезен «семье» не в последнюю очередь именно потому, что не был итальянцем.
– Да, доброе утро, Юджин! Как поживаешь?
Аккуратный человек искусственно улыбнулся в ответ на приветствие и ответил, что поживает неплохо. Кэловей продолжал прожигать глазами книжную полку, делая вид, что Юджина в комнате вообще нет. Аккуратный человек устроился в кресле и приготовился слушать.
– Выпьешь чего-нибудь?
– Нет, спасибо, мистер Гримальди.
Карло немного замялся. Несмотря на то, что Юджин всегда отказывался от выпивки, Гримальди это все равно каждый раз сбивало с панталыку. «Грустный Юджин вообще не пьет… и не ест. Возможно, он ходит в сортир, но никто из живых не может это подтвердить» – Карло вспомнились слова, которые ему сказал Майк Политано, рекомендуя нанять Юджина в первый раз. Карло улыбнулся тогда этим словам, а потом понял, что в этой шутке была доля шутки. Гримальди отвлекся от размышлений и понял, что пауза затянулась:
– Ну, не хочешь – как хочешь. Тогда к делам. По поводу Сахарка-О’Рейли – ты уверен, что оставил открытку?
– Да, мистер Гримальди, как вы и приказали.
– Тогда почему в газетах об этом ни слова? Из-за Сахарка мы лишились… Кэловей, сколько точно мы потеряли в Бостоне?
– Восемьдесят тысяч – груз, еще десять – транспортировка и пятнадцать на то, чтобы ни у кого не возникло вопросов.
– Больше ста штук. Я уверен, что Бостон не приносил столько убытков никому, кроме английского короля! Именно поэтому так важно, чтобы все заинтересованные люди понимали, что Сахарка не просто убили, Юджин…
Аккуратный человек прикрыл глаза и заговорил:
– Я выстрелил один раз – О’Рейли упал и застонал. Попал в живот – он был не жилец. Однако вы попросили сделать все так, чтобы это было похоже на казнь. Поэтому я добил его еще пятью выстрелами, потом достал открытку и вложил ее в его нагрудный карман, оставив уголок торчать… Газеты ведь по многим причинам могли не написать об этом. Возможно, «фараоны» не дали им этой информации. Возможно, тот, кто прибыл на место первым, решил прикарманить открытку, чтобы потом попытаться шантажировать «семью» – в таком случае мне его даже жаль. А может быть, кто-то просто утащил ее, как сувенир… Многое могло произойти, мистер Гримальди, но открытку я на трупе оставил.
Юджин лишь теперь открыл глаза и немного подслеповато посмотрел на Карло. Тот, в свою очередь, понял, что провернуть свой любимый трюк у него не вышло. Карло любил в начале разговора пожурить собеседника по какой-нибудь мелочи, чтобы заставить того чувствовать себя виноватым. В действительности Гримальди было плевать на Сахарка, открытку и Бостон. На сто пять тысяч ему не было плевать, как и на то, что партия превосходного оружия и армейской амуниции теперь покоилась на дне Бостонской гавани, но с этим ничего сделать было уже нельзя, и Юджин в этом виноват не был.
– Ладно, черт с ним, с О’Рейли! Я тебя позвал для другого…
Гримальди обрезал сигару и принялся ощупывать взглядом стол в поисках зажигалки, но на столе ее не оказалось. Юджин нашелся почти мгновенно и дал ему прикурить.
– Спасибо. Так вот: есть такое замечательное, оставленное Богом место, как штат Техас. В этом самом Техасе, на самом юге есть город Гамбург. Основанный сразу после войны с мексами, к началу века имел почти две тысячи жителей. Сейчас официально тысяча, но по факту человек пятьсот. Достопримечательность одна – роскошная тропа для контрабанды из Мексики. Оружие, алкоголь и мексы, бегущие от своего пиздеца в наш пиздец. Тропа старая и всем известная, но так далеко от нормальной цивилизации, что до недавнего времени на Гамбург всем было, в общем-то, наплевать.
Разумеется, есть там и свой хозяин – Пакстон из людей Конноли. Обычная сошка вполне довольная своим положением и не лезущая наверх. С шерифом они лучшие друзья, мэр делает ему коктейли. А еще там есть мой непутевый младший братишка Франческо… или Фрэнки – кому как нравится.
Карло прервал себя и оглянулся на спину Кэловея, потом бросил взгляд на Юджина, грустно улыбнулся и продолжил:
– Фрэнки – идиот. Он всегда был идиотом. Не будь он моим братом, я давно скормил бы его парню вроде тебя. Потому что из-за него я потерял столько денег, сколько Хьюз в своих «Ангелов» не в грохал… Хотя нет, все же чуть поменьше, но, в общем, Фрэнки – это одна большая куча проблем и убытков. А еще он мой брат и я его люблю. Три года назад он влип по самые уши, и «фараоны» уже скреблись мне в дверь. Тогда я дал Фрэнки нескольких надежных ребят, включая старика Скарцони – цельнометаллического пидараса, который еще в прошлом веке «пером» работал в Палермо – и сказал, что в большие города ему путь закрыт, иначе я сам с ним разберусь.
Как ни странно Фрэнки послушал и поехал на юг. Там он остановился в Гамбурге и начал гонять пушки через границу. На то, что место занято, как и на то, что у нас с Конноли, вообще-то мир, ему было плевать. Поэтому теперь в Гамбурге живет пятьсот человек, а не тысяча. Кто-то теперь на кладбище, а большинство свалило куда подальше. Пакстон с Фрэнки славно постреляли, мы с Конноли славно поорали друг на друга, но когда ветерок из кабинета губернатора донес до нас запах Национальной гвардии, пришлось срочно мириться и делить рынок.
С тех пор в Гамбурге два хозяина и очень шаткое перемирие. Во время разборки между этими двумя баранами произошло что-то личное – я так и не смог разобраться что именно. Но теперь жить дружно хотим только мы с Конноли, а шавки точат зубки.
А теперь самое интересное: три дня назад Скарцони смог передать мне, что кто-то валит их ребят в Гамбурге. Фрэнки не хотел сообщать, и старику пришлось исхитряться. А у меня возник соблазн оставить Фрэнки одного с его проблемами, но вчера вечером я был вынужден переменить свое мнение.
– Почему?
Этот вопрос прозвучал от Кэловея, который, наконец, понял, что не сможет проглядеть книги насквозь и развернулся к столу Карло. Гримальди махнул на него рукой:
– Всему свое время, Марв! Юджин, война в Гамбурге сейчас очень некстати. Скоро по тропе пойдет груз – это очень важный груз. Груз, который совершенно не ума Пакстона или Фрэнки… и не твоего, если уж на то пошло! Важно лишь то, что их мелкая распря сейчас совсем не к месту. Поэтому я и посылаю с миротворческой миссией чистильщика, Юджин. Езжай в Гамбург и разберись в том, что там происходит.
Фрэнки сразу распушит перед тобой перья, желая показать, какой он крутой босс – не верь ни на секунду. Рядом с Фрэнки сидит старик Скарцони – вот ему можешь верить. Наведи там порядок до того, как пойдет груз – у тебя двадцать два дня.
Юджин кивнул, уже прикидывая, сколько времени у него уйдет на дорогу до Техаса.
– Хорошо, мистер Гримальди. Разрешите идти?
– Нет, задержись. Это еще не все.
После этого Карло повернулся к Кэловею, который так и остался стоять у книжного шкафа:
– Теперь отвечаю на твой вопрос, Марв, и в продолжение нашего разговора: даже если это действительно лишь подковерная возня Пакстона и Фрэнки, закончить ее нужно как можно быстрее. Но… я не думаю, что это их разборки. Вчера вечером мне звонил Конноли. Он был изрядно раздражен и попросил меня надеть на Фрэнки намордник – его парней в Гамбурге тоже кто-то стреляет. Я сообщил ему о том, что намордник нужно надеть на Пакстона и услышал, что Пакстон после последней свары даже пернуть в сторону Фрэнки без разрешения сверху боится. Возможно, старик Конноли не так хорошо контролирует своих парней, как ему кажется, а возможно… в городе есть третья сила.
Карло заглянул прямо в глаза своему бухгалтеру и тот достаточно поспешно отвел взгляд.
– Если это так, если кто-то решил наехать и на нас, и на Конноли одновременно… ну, либо он очень тупой, либо очень крутой. Так или иначе, это даже примерно неприемлемо! Какой-то беспредельщик приходит и начинает наезжать на уважаемых людей, а те, как полные идиоты, обвиняют друг друга вместо того, чтобы объединиться и защитить свои интересы!
Езжай в этот клоповник, Юджин, и проведи дезинсекцию. Если это все же Фрэнки с Пакстоном безобразничают – надавай обоим по морде. Пакстона можешь насмерть. А если действительно завелся кто-то третий, то принеси мне его голову.
2
Джули прошла на кухню, громко шлепая босыми ногами по полу. Я снимал яичницу со сковородки, поэтому не сразу обратил на нее внимание. Через мгновение с яичницей было покончено – я обернулся и увидел растрепанную заспанную женщину, которая жила со мной уже третий год.
– Доброе утро.
– Ага, доброе…
Джули, в общем, была достаточно простой женщиной, поэтому ворчливость в тоне обычно значила у нее лишь не самое лучшее настроение, а не что-то еще. Я искусственно улыбнулся, желая ее подбодрить. Джули скривилась:
– Лучше уж держи морду кирпичом, Юджин, раз уж не умеешь улыбаться по-человечески.
Я не обратил на ее слова внимания. Едва успел снять турку с огня, немного обжегся и схватился за ухо, едва не зашипев от боли. Джули широко потянулась и ушла в душ. Я был этому рад – с детства люблю завтракать в одиночестве.
Спустя пять минут моя порция яичницы и кофе была безжалостно уничтожена. Я сам не заметил, как закурил. Новое задание Гримальди не лезло у меня из головы. Карло частенько вел себя так, будто он босс всех «Пяти семей»[1 - Пять крупнейших «семей» итальянской мафии, действовавших на Восточном побережье США.] вместе взятых, являясь по факту просто хорошим и везучим капореджиме[2 - Одно из высших званий в иерархии итальянской мафии. Капореджиме или капо подчиняется непосредственно дону, возглавляет отдельную «команду» в составе «семьи» и доносит до простых исполнителей приказы дона.], который, пускай и создал свою «семью», все же жил в густой тени дона Мангано[3 - Дон одной из «Пяти семей».]. Ха, забавный народ эти итальянцы – даже в дырявых носках ведут себя так, как будто им принадлежит весь мир!
Хотя все это не отменяло того, что Карло не бросал слов на ветер и всегда был очень конкретен в формулировках. Если он сказал, что в Гамбурге любой ценой должен наступить мир, значит, можно не опасаться того, что кто-то из его парней будет лезть под руку и рассказывать мне, как можно наводить порядок, а как нельзя. Это было хорошо для меня. А вот то, что придется тащиться в душный и жаркий Техас, было плохой новостью…
– Странный ты, Юджин. Живешь с бабой, а завтрак сам себе готовишь. Избаловал меня…
Джули отвлекла меня от размышлений. Она принялась за свою порцию яичницы и не отказывала себе в удовольствии говорить с набитым ртом. Я налил себе еще кофе и ответил:
– А ты просыпайся раньше, чем я. Тогда и завтрак сама сможешь готовить.
Джули перестала есть и подняла на меня пристальный взгляд. У нее было широкое лицо и большие карие глаза с вечными усталыми кругами под веками.
– Мне сейчас показалось, Юджин, или ты пошутил?
Я всегда вставал раньше нее, причем заметно.
– Показалось.
– Жаль! Неплохая была бы шутка, мистер Пять утра!
Она вернулась к еде, а я к размышлениям. Теперь я думал о грузе, который был столь важен для Гримальди и Кэловея. Оружие и алкоголь на границе с Мексикой не были новостью. Во многих штатах все еще действовали разнообразные ограничения, а то и полный запрет на выпивку, поэтому контрабанда алкоголя еще долго будет приносить прибыль, ну а пушки без прошлого в цене будут всегда. Но тут было что-то другое. Фрэнки, судя по всему, не знал о грузе, как и Пакстон, а значит, это было что-то действительно ценное. Может, героин?..
– Ты опять ушел на диван посреди ночи.
– Душно было.
– А я замерзла…
– Прости.
– В задницу твое «прости», Юджин! Каждый раз, когда ты уходишь, у меня чувство, что я делаю что-то не так!
– Ты все делаешь, как надо, дорогая. Дело вообще не в тебе – просто мне неудобно спать с кем-то в одной постели.
– Черт, но мы же не в первый раз друг с другом спали! Мог бы уже и привыкнуть.
