banner banner banner
Ангел-насмешник. Приключения Родиона Коновалова на его ухабистом жизненном пути от пионера до пенсионера. Книга 2. Подставное лицо
Ангел-насмешник. Приключения Родиона Коновалова на его ухабистом жизненном пути от пионера до пенсионера. Книга 2. Подставное лицо
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Ангел-насмешник. Приключения Родиона Коновалова на его ухабистом жизненном пути от пионера до пенсионера. Книга 2. Подставное лицо

скачать книгу бесплатно

Ангел-насмешник. Приключения Родиона Коновалова на его ухабистом жизненном пути от пионера до пенсионера. Книга 2. Подставное лицо
Александр Бедрянец

Ангел-насмешник #2
Вторая книга романа повествует о ранней юности главного героя Родиона Коновалова, пришедшейся на конец шестидесятых годов прошлого века. Современного читателя не должно удивлять, что Родион едва ли не с пятнадцати лет покинул родной дом, а с семнадцати лет зажил самодостаточной взрослой жизнью. В те времена советские юноши и девушки с ранних лет в большинстве своём были такими же самостоятельными, взрослели быстро, и в этом плане Коновалов ничем не выделялся. Название романа подсказал сам герой. Однажды Коновалов заметил, что если существуют ангелы-хранители, то у его личного ангела, судя по характеру оказываемой помощи, несомненно имеется чувство юмора, причём нездорового.

Книга особенно будет интересна бывшим советским людям, ностальгирующим по тем славным, ещё не «застойным» временам середины двадцатого века.

Александр Бедрянец

Ангел-насмешник

Приключения Родиона Коновалова на его ухабистом жизненном пути от пионера до пенсионера

Авантюрный роман в пяти книгах

Книга вторая

Подставное лицо

ISBN 978-1-77192-379-8

Жанр: авантюрный роман

* * *

Глава I. Заполярное лето

Родион знал, что для его небогатой одинокой матери содержание взрослого сына являлось непосильной задачей и, подобно многим сверстникам, решил после восьмого класса поступить в какое-нибудь училище. Можно было поступить и в техникум, но тогда матери всё равно пришлось бы его тянуть, а в любых училищах кормили и одевали. Выбор учебного заведения был сделан за него. Мать отправила его к своей сестре Капитолине в Мурманск, для поступления в мореходное училище. Родион до этого не мечтал о море, но среди подростков профессия моряка считалась престижной, поэтому он не стал возражать, и уже в июле прибыл на место.

По советским меркам тётина семья благодаря северным надбавкам считалась зажиточной. Капитолина Гавриловна работала зав столовой, а её муж Валентин Иванович трудился шофёром в военной организации. Двоюродный брат Родиона Юра перешёл в третий класс, а сестричка Люба ходила в детский сад. В отличие от Родионовой матери тётя Капа была властной и энергичной женщиной. Её муж напротив, был добродушным неразговорчивым флегматиком, но командовать собой не позволял. Он вообще был колоритным человеком.

Среднего роста широкоплечий и полноватый дядя Валентин выглядел неповоротливым увальнем, но при этом обладал железным здоровьем и огромной физической силой. Родион дважды наблюдал эту силу в действии. Один знакомый мужичок при встрече на улице протянул дяде Валентину руку. Глядя ему в глаза, дядя так сжал эту руку, что мужичок взвыл, опустился на колени, и описался. Только после этого железная хватка бывшего моряка ослабла. Глядя вслед удаляющемуся мужичку, дядя Валентин произнёс всего одно слово: – «Подлюга», и Родиону всё стало ясно. Дядя Валентин не употреблял матерных слов, и в его лексиконе слово безобразие было самым крепким ругательством. Однажды поздним вечером два матроса, выйдя из расположенного через дорогу клуба моряков, затеяли под окнами квартиры потасовку, нарушая вечернюю тишину воплями и матюгами. Дядя Валентин назвал их безобразниками, вышел из дома, и в три секунды вырубил обоих драчунов. Затем взял полуживые тела за шкирку и по-хозяйски отволок их за дорогу, подальше от своего подъезда.

Свободное время после работы дядя Валентин любил проводить под доброй мухой, то есть крепко выпивши. Довольный прищур глаз и блаженная улыбка, не сходящая с лица, говорили о том, что ему очень нравится состояние опьянения. Но хотя дядя напивался, чуть ли не ежедневно, алкоголиком он не был, потому что у него не было никакой зависимости от спиртного. Он много зарабатывал, и пропитые деньги не сказывались на семейном бюджете. Дома он никогда не пил, и спиртного не держал, а все мужские обязанности исполнял в полном объёме. К нему было трудно придраться, так как в пьяном виде он головы не терял, был добродушен, вёл себя адекватно, и никогда не буянил. Родион несколько раз провожал дядю Валентина с работы, и быстро изучил его повадки. По дороге домой он не пропускал ни одного магазина, и в каждом отмечался стаканом «красненького» или «беленькой». Продавцы давно его знали и, как постоянного клиента, обслуживали из под прилавка вне очереди. Магазинов было много, но он нигде не задерживался. Последней остановкой на пути была пивная, где дядя Валентин выпивал завершающие сто грамм водочки, и бокал пива. Он пил по европейски, то есть без закуски, но координации движений не терял. Разбирало его не сразу, и, придя домой, он некоторое время хлопотал по хозяйству. Затем наступало время кайфа перед телевизором «КВН», или радиоприёмником, а иногда просто сидя на диване. Дядя Валентин пьяным никогда не ужинал, и в десять вечера укладывался спать. Ровно в два часа ночи дядя он просыпался и шёл на кухню, где подчистую съедал все припасы до последней заплесневелой корки. После этого он ложился досыпать. Некоторые продукты, например яйца, тётя Капа прятала, чтобы было из чего приготовить завтрак. Во время ночного рейда на кухню дядя Валентин запросто мог слопать целую упаковку, то есть все три десятка яичек. Дядя Валентин не знал, что такое похмелье. Утром он вставал свежим как огурчик, в хорошем настроении завтракал, а затем бодро отправлялся на работу коротким путём. Дядин организм имел невероятную скорость метаболизма, потому что на другой день после возлияний от него никогда не воняло перегаром.

Позже выяснилось, что дядя Валентин настоящий Двуликий Янус. Каких либо весомых претензий к дяде Валентину у тёти Капы не имелось. Просто ей до чёртиков надоело ежедневно кроме выходных любоваться на пьяно-блаженную рожу супруга и прятать от него продукты до утра. Сама бы она не решилась, но подруги в один голос ей насоветовали по моде того времени пожаловаться на мужа его начальнику, парторгу, и в профком. С большим трудом, и не за один день она пробилась на приём к начальнику организации, где работал дядя Валентин. Начальник выслушал её, удивлённо поднял брови, и вызвал заместителя, которому тётя Капа повторила свой рассказ. К концу рассказа она сникла, так как сочувственной реакции на него не заметила. Суровые мужчины в военной форме вывели её из кабинета во двор, и показали доску почёта, где на первом месте висела большая фотография дяди Валентина. Заместитель сообщил оторопевшей тёте Капе, что дядя Валентин признан лучшим по профессии, и вообще он маяк, на который равняются остальные. В коллективе у дяди репутация трезвенника высшей пробы, и сообщение о том, что он напивается каждый день как свинья, будет воспринято как дурная шутка или явный оговор. Начальник сказал, что он не допустит клеветы на человека, представленного к государственной награде, вывел тётю Капу за ворота, и приказал больше её не пускать. Она заплакала от унижения, и ушла домой. Узнав дядю Валентина с другой стороны, она решила, что на самом деле ей повезло с мужем, и больше никогда на него не жаловалась.

Родион сдал документы в училище, и принялся готовиться к экзаменам. Он был очарован своеобразной природой Заполярья, и всякую свободную минуту тратил на знакомство с нею. Он совершал пешие прогулки по городу, но чаще за городом, где любовался небольшими совершенно прозрачными озёрами в крутых скальных берегах. Родион быстро познакомился с местными ребятами, приобщившими его к городским и загородным развлечениям.

Три раза в неделю в Клубе Моряков были танцы, которые всегда сопровождались драками между солдатами и матросами. Ребята специально ходили на них смотреть, но интерес был чисто спортивный, потому что на драчунов делались ставки. Гораздо больше Родиону нравилась рыбалка на Кольском заливе. Билет на катер стоил двадцать копеек. Ребята собирались в компанию из трёх или четырёх человек, запасались снастью и железными вёдрами для пойманной рыбы, а затем с вечера переправлялись через залив на катере. Для наживки в береговых водорослях собирали «капшуков», морских беспозвоночных размером с кузнечика, и устраивались на пустом деревянном причале. Снасть представляла собой толстую леску с крючком и грузилом, которую нужно было просто держать в руке. Никаких удилищ и поплавков. Тем не менее, это примитивное орудие лова было вполне эффективным, и к приходу катера ведро наполнялось рыбой. Чаще всего ловилась камбала, реже сайра и треска. Сайра тут же выбрасывалась, так как считалась заражённой глистами сорной рыбой.

Практического смысла в рыбалке было немного. В таких количествах дома рыба была не нужна, поэтому большая часть улова продавалась. Конкурировать с городскими магазинами, набитыми рыбой с названиями, о половине которых Родион до этого и не слыхивал, было невозможно. Поэтому живой камбалой ребята торговали по демпинговым ценам, то есть по двадцать копеек за штуку, хотя большинство рыбин превосходило размерами любую сковородку. Торговал всегда худой Коля по прозвищу Огурец. Он был самым наглым в компании. Остальные ребята, в том числе и Родион, стеснялись этого дела, и ждали за углом с вёдрами. По этой причине без Огурца на рыбалку не ездили.

Тётя Капа внесла свою лепту в культурное просвещение Родиона. В один из выходных она свозила его на концерт прибывшего с гастролями Иосифа Кобзона. Так Родион впервые увидел знаменитость живьём. Ему запомнилась песня «Лалайка», которую он больше уже нигде и никогда не слышал. На самом деле у Родиона досужего времени становилось всё меньше, и на то была своя причина.

В те времена город представлял собой большое кольцо, где в центре этого кольца можно было ходить по зыбкой тундровой почве, и собирать морошку. Городской транспорт состоял из автобусов, и лишь в районе площади Пяти Углов действовал единственный троллейбусный маршрут.

После сдачи документов в училище, Родион возвращался домой на маршрутном автобусе. В пути случился небольшой казус. Хорошо одетая молоденькая хрупкая девушка, по виду не старше Родиона, забыла дома кошелёк, и растерянно смотрела на суровую кондукторшу. Родион был добрым пареньком, и купил ей билет за десять копеек. В благодарность за это девушка обещала показать короткий путь до Клуба Моряков, в окрестностях которого жила тётя Капа, у которой временно обретался Родион. Они вылезли на пустынной остановке, и пошли напрямик по тропинке между карликовых берёзок с чёрной корой. Познакомились. Её звали Зоя. Родион не знал о чём с ней говорить, но и молчать было неудобно. Вот тогда, чтобы не выглядеть истуканом, он практически на автомате выдал ритуальный рассказ, хотя у него и в мыслях не было приударить за кем-либо вообще, а тем более за этой тщедушной шатенкой. Родиона занесло на ранний рассказ Шолохова «Нахалёнок». Зоя оказалась очень чувствительной девушкой, и рассказ тронул её до слёз, чему Родион сильно удивился. Было непонятно, что её проняло, то ли содержание, то ли исполнение, но после рассказа Зоя всхлипнула, и неожиданно для Родиона поцеловала его в губы. Вот так они и подружились.

Родион сдуру показал ей, где он живёт, а на следующий день она заявилась сама, и потащила его на прогулку по окрестностям. Тёти с дядей днём дома не бывало, и пресечь эти шашни было некому. Всё это было сильно не ко времени, Зоя не вписывалась в Родионовы планы, но её излишне романтичная, и довольно избалованная натура этого не признавала. Родиону она не очень и нравилась, и он ей честно об этом сказал. Он полагал, что теперь она от него отстанет, но Зою это признание только распалило. Родион несказанно удивился, узнав, что ей уже восемнадцать, и она студентка. Вот, что значит город! Иногда Родиону казалось, что Зоя малость чокнутая, но вскоре выяснилось, что эта не от мира сего девица в любовных делах весьма опытна и практична. Она соблазнила Родиона с большим знанием дела. Сильнее всего Родиона поразило то, что Зоя оказалась предусмотрительной. На всякий случай она постоянно таскала в своей сумке матерчатую подкладку величиной со скатерть, чтобы заниматься любовью не на голой земле. Эта связь не радовала, а скорее тяготила Родиона, он чуял, что добром эта история не кончится.

И вот экзамены позади. Через день Родион приехал в училище, и прочитал в списке на стене свою фамилию в числе принятых на первый курс. Обернувшись, он нос к носу столкнулся с улыбающейся Зоей. Ошарашенный Родион только пучил глаза. Она поздравила его, и сказала:

– Идём, папа хочет с тобой познакомиться.

– А кто твой папа?

– Разве я не говорила? Он начальник этого училища.

У Родиона забилось сердце, и пересохло во рту. Он понял, что крепко влип. Но от судьбы не сбежишь, и он обречённо поплёлся вслед за Зоей. Переступив порог, он увидел стоящего посреди кабинета начальника училища. Это был здоровый большеголовый дядька в чёрном мундире со злым выражением на красном лице. Глядя на него, Родион сразу вспомнил майора Перелазова, и ему сделалось тоскливо. Зоя тоже ощутила напряжённость атмосферы, её оживлённость исчезла, и она робко подошла к отцу. Справа возле стенки маячил армейский лейтенант. Родиону он был знаком. Пару раз Родион провожал Зою домой, а этот военный пасся недалеко от её дома. При Зое он не выступал, но когда она ушла, то он предупредил Родиона, чтобы не крутился возле девушки, а в следующий раз сильно его погонял. Он наверняка отлупил бы Родиона, но тот, убегая, ловко кинул лейтенанту в ноги пустой ящик, и преследователь разостлался на тротуаре. Тяжело глядя на Родиона, начальник спросил:

– Этот?

– Да папочка.

Лейтенант подтвердил:

– Да, это он! Я его сразу узнал.

Глаза начальника налились кровью, он приказал лейтенанту выйти, и спросил Родиона:

– Так, значит, вы с Зойкой решили пожениться?

– Ещё чего! Первый раз слышу.

– А-а! Так ты чувырло сопливое ещё и пренебрегаешь? Родом не вышли?

С этими словами он подошёл, и двинул Родиона кулаком в лицо. Родион, не ожидавший рукоприкладства в казённом учреждении, прозевал удар, и приземлился в углу кабинета. Не ожидая больше ничего доброго, он стал перемещаться к двери. Зоя воскликнула:

– Папа! Но я же в положении!

Ответом была смачная оплеуха, от которой она улетела в другой угол. Зло глядя на Родиона, начальник прорычал:

– Забрал в канцелярии документы, и вон! Ещё раз попадёшься на глаза – убью!

Родиону не надо было повторять. Карьера моряка накрылась медным тазом, даже не начавшись. Впрочем, Родион никогда потом об этом не жалел.

Обескураженная тётя Капа на следующий день съездила в училище, и забрала документы. Каким-то образом она узнала об этом деле больше, чем сам Родион. Вечером состоялось обсуждение создавшегося положения. Родион с виноватым выражением лица переводил взгляд с потолка на окно, и обратно. Дядя Валентин два раза назвал его безобразником, но интонация не была осуждающей. Говорила в основном тётя:

– Синячище-то знатный! Издалека видать. А ведь за дело получил.

– Да я и не жалуюсь.

– Что из тебя дальше-то получится? Должно быть, ты в дедушку уродился.

– Какого?

– Тебе он прадедушка Кондрат Иванович. Сейчас уж, наверное, помер в загранице своей. У нас вся родня люди как люди, он один был авантюристом юбочным. А теперь ещё и ты. Правду говорят, что в породе не бывает переводу. Но ты его здорово обскакал. В пятнадцать лет взрослой девке ребёнка забабахал!

– Можно подумать, я у неё там визитную карточку оставил. Да врёт она всё! Тоже мне, грамотейка! Месячную беременность не всякий врач определит.

– Ага! Это ты сходи её папаше расскажи.

– С ним трудно разговаривать. Не любит он по душам беседовать. Тёть Капа, да чи свет клином сошёлся на этом училище? Можно ведь и ещё куда-нибудь поступить. Время ещё есть.

– Именно так, клином и сошёлся. Наш город большой, но для тебя, похоже, он велик недостаточно. Пойми дурья бащка, ты так нагадил этому начальнику, что он уже обзвонил все учреждения, и теперь тебя не примут даже в самую захудалую ремеслуху. Эта Зойка дура, конечно, а хитрая. Она тебя просто использовала. Отец хотел выдать её за адмиральского сына, а он ей совсем не нравился, вот и завернула всю эту историю. Теперь её выдадут за какого-то беспородного военного. Тот согласен на всё.

В этот момент раздался звонок в квартиру, и тётя пошла открывать. За дверью стояла малознакомая женщина из соседнего дома, и незнакомый мужчина хмурого вида. Тётя не впустила их в квартиру, и разговор состоялся в подъезде. Женщина объяснила, что она привела мужчину к Родиону, которого он ищет уже второй день. Тётя спросила у нее, откуда она знает Родиона. Женщина расплылась в улыбке, и принялась рассказывать какой у неё, то есть у тёти Капы, хороший племянник, потому что Родион вылечил этой женщине её любимую собачку. Решив, что свой долг она исполнила, женщина удалилась. Дождавшись её ухода, мужчина попросил вызвать Родиона. Этот мужик показался тёте Капе каким-то подозрительным, в голове у неё щёлкнул предохранитель, и она соврала, что Родион ещё вчера уехал домой в Ростовскую область. Погостил, и будя. Мужчина помолчал, а потом с каким-то облегчением сказал, что так даже лучше. Для Родиона. Мол, вовремя смылся. Встревоженная тётя спросила его, в чём дело. Мужик пожевал нижнюю губу, затем махнул рукой, и рассказал.

Звали его Виктором, а работал он личным шофером у директора Клуба Моряков. И, как бывает в таких случаях, сделался директорским слугой, и его доверенным лицом. Директору осточертела должность в этом беспокойном учреждении, ему хотелось повышения, но чтобы это осуществить, требовалась «рука» в городской администрации. Тут в действие вступила его жена. Она дружила с женой высокопоставленного чина из горисполкома, заведовавшего кадровыми перестановками, и решила использовать эту связь. От супруги высокого начальника во время обычного бабьего трёпа она узнала, что любимой внучке чиновника захотелось иметь говорящего попугая. Предприимчивая женщина решила подсуетиться, и с помощью говорящего подарка девчушке облегчить принятие нужного решения дедушкой. И она поручила Виктору купить говорящего попугая. Раньше Виктор не имел дела с птицами, однако быстро выяснил, что купить молодого попугая не трудно, но чтобы выучить его говорить, требуется время. А уже обученных говорящих попугаев ему не попадалось.

Скорее всего, эта идея заглохла бы сама собой, но ему помог родной сын, друживший с Огурцом. Этот Огурец был пронырливым типом, и как всякий пронырливый тип имел обширные знакомства. Узнав о проблеме, он тут же дал адрес человека с попугаем на продажу. Это был собиравшийся в плавание моторист траулера. Недавно он развёлся с женой, и при разделе имущества ему достался попугай, которого он не знал куда деть. Виктор тут же съездил к нему, и купил этого попугая за сто рублей. Цена показалась ему завышенной, но моторист уверял, что отдал редкостную птицу практически даром, и если бы не обстоятельства, то он с ним не расстался бы ни за какие деньги. Вскоре выяснилось, что моторист их обманул, потому что попугай не разговаривал. Выручил всё тот же Огурец. Узнав о проблеме, он на следующий день привёл специалиста по дрессировке попугаев, то есть Родиона. Жену директора смутил возраст специалиста, но выбора у неё не было. К тому же обещанный гонорар в размере двадцати пяти рублей не казался чрезмерным. Родион взялся за дело, и уже через пять дней к общей радости попугай заговорил. Стоило жене директора постучать ногтем по клетке, и сказать слово Жак, так звали попугая, как он тут же скрипучим голосом сообщал, что «Жак умный».

Жена директора тут же позвонила важной даме, и сказала, что ради её внучки она готова расстаться с чудесным говорящим попугаем. После некоторых согласований Виктор в тот же день после работы привёз важного чиновника с женой и внучкой на смотрины попугая. Клетку с птицей из кухни перенесли в гостиную, и хозяйка захлопотала, расставляя угощение для дорогих гостей. От этой суеты, звона посуды и звука открываемой бутылки с коньяком, попугай пришёл в возбуждение, и забегал по клетке. Когда гости расселись за столом, хозяйка постучала ногтем по клетке, и назвала имя Жак, на которое попугай тут же откликнулся словами «Жак умный». Внучка пришла в восторг. Важный начальник заинтересовался, подошёл до клетки, постучал по ней ногтем, и назвал попугая по имени. Жак посмотрел на него одним глазом, взмахнул крыльями, и вдруг проверещал: – «Иди жрать урод лысый»! И добавил пару грязных ругательств. Высокий чин побледнел. Он и в самом деле был лысым, да и лицом смахивал на Кощея Бессмертного. Он зловеще сказал: – «Ну-ну», махнул рукой своей жене, взял за руку внучку, и пошёл на выход. Директор с женой растерянно застыли истуканами. У Жака оказался немалый словарный запас, и разговорчивый характер. Громко и чётко он произнёс вслед уходящему работнику горисполкома: – «Катись колбасой ублюдок косой»! Он добавил бы ещё что-нибудь, но опомнившаяся жена директора схватила клетку, и отнесла её в тёмную кладовку. Это спасло попугаю жизнь. От таких напутственных слов чиновник вздрогнул всем телом, что-то злобно пробормотал, и с силой хлопнул дверью. У него была фамилия Косухин, и он знал, что за глаза все называют его Косым. Очнувшийся директор клуба кинулся вслед с извинениями, но крайне неудачно выразился, что попугай имел в виду совсем не то. В ответ директора заковыристо послали. Виктор, отвозивший гостей обратно, из ругани важной шишки понял, что скоро у него будет новый начальник. Разъярённый директор клуба хотел свернуть попугаю шею, но сразу его не нашёл, а когда остыл, то решил, что виновата не птица, а её учитель. К тому же попугай стоил денег.

На следующее утро директор сказал Виктору, чтобы он нашёл Родиона. Что он хотел с ним сделать, осталось неизвестным. Может стребовать гонорар обратно, а может просто набить морду, но Родиона явно ждали неприятности. Огурец знал Родионов адрес, но не выдал его. Лично Виктор претензий к Родиону не имел, а искал он его с целью предупредить, чтобы не высовывался на улицу некоторое время, потому что этим утром директор клуба узнал, что его назначили заведующим прачечной номер пять, и осатанел. А человеку в осатанелом состоянии на глаза лучше не попадаться.

От этих сведений тёте Капе стало дурно, и, войдя в квартиру, она сразу пошла на кухню, где у неё хранилась валерьянка. Она всегда употребляла это средство от всякого рода волнений. Дядя Валентин тоже пошёл на кухню вслед за супругой, чтобы узнать причину её взвинченности. Родиону хорошо был слышен пронзительный голос тёти:

– А ведь многие женщины в станице говорили мне, что племянничек мой такой прохиндей, что его даже милиция остерегается. Только не верила я, ведь Родя такой смирный и вежливый. А теперь всё стало ясно. Валентин! Мы же понятия не имеем, чем он тут занимается кроме экзаменов. Оказывается, когда мы на работе, он здесь лечит собак. За деньги! Когда он всё успевает? Ведь в нашем районе его уже знают больше чем меня! На улице с ним через одного здороваются. А на днях этот учитель попугаев устроил директору Клуба Моряков такое, что того с работы сняли! И всё это он наворотил за каких-то полтора месяца. Бедная Полина! Ведь она годами терпит это чудовище!

Дядя Валентин только сопел и пучил глаза, переваривая услышанное.

В историю с попугаем Родиона втравил Огурец. Однажды на рыбалке Родион рассказал ребятам про свою ворону Верку. И когда возникла проблема молчащего попугая, Огурец решил, что тот, кто научил птицу воровать деньги, сможет легко и быстро научить её разговаривать. Родиона он соблазнил деньгами. Всё-таки двадцать рублей на дороге не валяются. Пять рублей полагались Огурцу за посредничество.

Родион не был профессионалом птицеводом, но в попугаях более-менее разбирался. В станице они не были диковинкой, и жили у многих знакомых Родиона. Он знал правила ухода, и многое другое из жизни этих интересных птиц, а однажды с помощью полыни избавил двух волнистых попугайчиков от птичьих блох. Любознательный Родион читал литературу о повадках попугаев, и знал, что процесс обучения речи требует особых условий, и занимает немало времени. Он ни за что не связался бы с обучением Жака, но было одно обстоятельство. Родион не верил, что моторист так пошло обманул новых хозяев попугая. Скорее всего, этот попугай был говорящим, но от смены обстановки испытал стресс, и замолчал. Чтобы заговорить, ему нужно было привыкнуть к новому хозяину, и почувствовать к нему доверие. То есть Жаку требовалось какое-то время, чтобы освоиться и заговорить. Родиону было нужно всего лишь ускорить этот процесс, и он решился.

Попугай оказался породы «Жако», от которой вероятнее всего и произошло его имя. Первые два дня Жак на контакт не шёл. Хозяйке быстро надоело однообразное повторение слов, и она стала оставлять дрессировщика наедине с птицей. Для ускорения процесса требовалось нестандартное решение, и Родион его придумал. Он набрал пива в маленькую стограммовую бутылочку из-под водки, именуемую в народе «мерзавчик», и на очередных занятиях стал тайно от хозяйки поощрять Жака смоченным в пиве хлебом. Обоняние у большинства птиц, и попугаи здесь не исключение, плохое, или вовсе никакое, но Жак с удовольствием набросился на пивной деликатес, и Родион понял, что это угощение птице хорошо знакомо. Родион знал, что у птиц нежная печень, и любое спиртное им очень вредно, но понадеялся, что от нескольких порций пива с Жаком ничего не случится. После этого Жак сразу признал Родиона своим лучшим другом, перестал клеваться, и быстро выучил новые слова «Жак умный». Более того, он стал говорить эти слова после щелчка по клетке. Затем Родион показал результат дрессировки хозяйке, она обрадовалась, и заплатила гонорар. Рефлекс у Жака закрепился, и он отзывался на стук по клетке всем знакомым людям. Родион недоумевал, ведь никакого криминала во всём этом не было, и только слова зашедшей в комнату тёти объяснили ему положение дел:

– Родион! Скажи мне ради бога, зачем ты научил попугая материться? Это ты специально? Что тебе сделали эти люди?

– Да вы что? Не учил я его матюкам. Да вам любой скажет, что научить попугая разговаривать за пять дней невозможно.

– Но ты же научил!

– Тётя Капа! Этот попугай и до меня умел говорить. На него переезд подействовал, вот он и замкнулся. Через время он бы и без меня болтать начал. Я так понял, что раньше он жил в пьющей семье, где и нахватался выражений. К тому же ему там иногда и наливали. Должно быть, у директора застолье образовалось, бутылки звякают, еду носят, то, сё. А попугай ведь существо живое и с характером. По клетке стучат, а пива не дают, вот его с досады и понесло. Я-то здесь, чем виноват?

Разговор закончил дядя Валентин. Он назвал Родиона безобразником, но произнёс это с восхищением.

Тёте было жаль Родиона, всё-таки родная кровь, и она позаботилась о его безопасном отбытии на родину. Подгримировав Родиону синяк, она вызвала такси к самому порогу, чтобы его не увидела ни одна живая враждебная душа, и самолично посадила на прямой поезд до Ростова.

Несмотря на плачевный финал, Родион с удовольствием вспоминал это заполярное лето. В его памяти навсегда осталась удивительная природа Севера, и несравненная рыбалка.

Глава II. Начало рабочей биографии

Родион прибыл в Ростов утром, и на электричке отправился в пригород к дяде Семёну посоветоваться насчёт дальнейшей учёбы. Семён Андреевич Сотников был опытным человеком, и на следующий день отвёз Родиона в город, где показал ему подходящее училище. Это было ГПТУ от завода Ростсельмаш. В нём учились многие ребята из пригорода, и Родион, недолго думая, подал туда документы. Его приняли в группу столяров-плотников. Выбора у Родиона не было, так как остальные группы были уже укомплектованы. Но Родион был доволен, ему всегда нравилось работать с деревом. Общежитие полагалось только детдомовцам, но дядя Семён любил Родиона, и предложил на время учёбы пожить у него. Вариант был вполне удобным, и Родион согласился. Семья у дяди Семёна была небольшой. На тот момент она состояла из трёх человек – самого дяди, его жены тёти Вари, и позднего ребёнка Вити, ходившего в пятый класс. Две старшие дочери уже вышли замуж, и проживали в самом Ростове. Поэтому Родион, умевший делать по хозяйству всё, в качестве помощника пришёлся очень ко двору.

Разумеется, за два года учёбы много чего произошло, но Родион не любил вспоминать это время, и лишь иногда касался некоторых эпизодов. Каких-то особенных неприятностей у Родиона не было. Просто этот период запомнился ему рутиной учёбы, работы в мастерской, и по домашнему хозяйству. На досуг времени почти не оставалось. Но такова взрослая жизнь.

Вскоре Родион обнаружил, что он является членом пригородной молодёжной хулиганской группировки. Впрочем, в ней состояли все местные ребята призывного возраста, а Родион среди них считался «своим». Дело в том, что все предыдущие годы, он каждое лето хотя бы ненадолго приезжал к дяде Семёну в гости, и давно перезнакомился со сверстниками. Рыбалка, походы на пересыхающие озёра за вьюнами и целебным корнем желтой лилии, раскопки в поисках боеприпасов, а также работа на уборке абрикосов в ближайшем совхозе, и другое совместное времяпровождение способствуют возникновению крепких дружеских связей. А когда Родион прописался в Аксае, то сделался полноправным местным жителем, и «своим парнем». Многие знакомые ребята учились в том же училище, а живущий через дорогу очкарик Сидор Дынин оказался в одной группе с Родионом. Многие думали, что Сидор кличка, но это было его настоящее имя, которого он нисколько не стеснялся.

На «взрослые» танцы Родион стал ходить со следующей весны. До этого Родион ходил в местный клуб только в кино, но однажды Сидор затащил его и на танцы под радиолу. Это мероприятие бывало по воскресеньям, и в клуб на танцы съезжалась молодёжь из окрестных поселений и хуторов. Родиону нравилась тёмненькая кучерявая Тамара из Берданосовки, или по-местному Берданки. Так назывался окраинный район Аксая. Родион тут же пригласил её на вальс, но после первого же танца к нему подошёл щуплый парнишка, и попросил выйти за клуб поговорить. Там его ждали трое курсантов танкистов. Разговор был очень коротким. Высокий курсант сказал, что Тамара «забита», и двинул Родиона по сопатке. Но продолжить избиение они не успели, потому что из-за угла выскочили все бывшие в клубе местные ребята, и в две минуты буквально замесили наглых чужаков. Родиону популярно объяснили, что закон «Все за одного» здесь соблюдается железно, и своих ребят в обиду не дают. Но взамен и Родион обязан был при необходимости без рассуждений вступать в драку за своих. Ничего нового для Родиона в этом не было. В станице тоже существовала территориальная вражда, и происходили драки «край на край». Но в пригороде всё было намного жёстче. В дальнейшем Родиону приходилось участвовать в массовых драках против наглых горожан студентов, и прочих чужаков. Между собой пригородные группировки массовых драк не устраивали. Конфликты, конечно, были, но они решались обычным путём в частном порядке. То есть, соседи могли не ладить меж собой, и даже подраться, но против общего врага сразу же объединялись. Во всём этом были и свои плюсы. В училищах существовала своего рода «дедовщина», но ребят из пригорода, в том числе Сидора и Родиона, старшекурсники не трогали, так как за них всегда могли заступиться земляки из этого же училища.

Электричка была связующим звеном, нейтральной территорией, и местом общения. Это был особый мир со своим устоявшимся бытом, и довольно постоянным населением. Поезда именовались «пятёрка», «шестёрка» или «восьмёрка», то есть по времени прибытия в Ростов, причём у каждой электрички имелся свой контингент. Так, например, «пятёркой» ездили в основном рабочие Сельмаша. Многие из них коротали время за игрой в подкидного на погоны. Команды были сыгранные, и за каких-то полчаса часто успевали привесить погоны до тузов. Через три месяца ежедневных поездок на электричке, Родион уже знал в лицо всю молодёжь на участке от Ростова до Новочеркасска. Его физиономия тоже примелькалась, и на этом маршруте Родиона помнили ещё долго, а кое-кто здоровался даже через несколько лет. В этом тоже были свои плюсы. Сидор с Родионом запросто могли съездить в кино или на танцы в Большой Мишкин, например, и никто на них там не бросался, потому что все знали их в лицо.

В конце восьмидесятых вышел фильм «Меня зовут Арлекино», который вызвал много споров. Родиону фильм не понравился внутренним противоречием. Антураж был снят правдоподобно, но сама идея фильма ему казалась насквозь фальшивой. В этом фильме дикие выходки самой обычной пригородной хулиганской шайки преподносились как некая форма социального протеста. Из своего опыта Родион знал, что хулиганские шайки по природе своей неспособны на какие-либо социальные протесты. Да, такое им самим в голову не придёт. Подобного рода шайки бывали и в шестидесятые. Ребята подбирались туда соответствующие.

Есть сорт людей с амбициями, но не имеющих ума и способностей их удовлетворить. По отдельности они никто, мелкие пакостники, презираемые окружением. Сознавая свою ничтожность, они объединяются с себе подобными, и самоутверждаются единственным доступным им способом – агрессией. Часто их называют гопниками, но к настоящим грабителям они имеют косвенное отношение, так как отнимают часы, сигареты, и выворачивают карманы у прохожих не с целью наживы. Это всего лишь способ унизить человека. Эти подонки наслаждаются властью над своей случайной жертвой. Это чувство может завести далеко, и спровоцировать так называемые «безмотивные» преступления. Впрочем, такого рода шайки существуют недолго. На зоне эту публику не уважают, и зовут «бакланами». Неформальные объединения пригородной молодёжи не имели к этим шайкам никакого отношения. Хотя бы потому, что у них не было вожака, постоянного главаря, без которого любая банда не банда. В каждом населённом пункте имелись два-три авторитетных парня, которые в случае нужды организовывали общие действия. Пребывание в группировке заканчивалось самым естественным образом. Люди просто из неё вырастали. А у взрослых людей была своя взрослая жизнь.

Через несколько лет из одной умной книги Родион узнал, что молодёжные банды, как социальное явление, известны с незапамятных времён. Возможно, они старше самого человечества, так как наблюдаются в природе и у высокоразвитых животных. Волки, как и прочие собачьи, в природе живут хорошо организованными стаями-семьями. Но и среди них бывают свои волчьи отщепенцы, которые иногда объединяются в разбойничьи стаи. В таких стаях нет самок, и с гибелью вожака, они чаще всего разбегаются.

Наблюдения зоологов показали, что время от времени из организованного сообщества шимпанзе выделяется группа молодых самцов, которая отправляется в путешествие по чужим территориям с целью их захвата и освоения. При этом они ведут себя в точности как человеческие хулиганы. С шумом и гамом эти распоясавшиеся самцы разгоняют всё живое, и нагло отбивают чужих самок. То есть, являются самой настоящей бандой разбойников. Невольно вспоминаются новгородские ушкуйники и скандинавские викинги. Да и запорожские казаки того же поля ягоды.

Через два года Родион окончил училище, получил диплом столяра четвёртого разряда, поступил на завод «Ростсельмаш», и переселился в заводское общежитие, расположенное недалеко от завода. Но связей с пригородом он не утратил, и время от времени навещал дядю Семёна, а после его смерти Витину семью. Именно к нему ехал Родион во время незабываемого знакомства с Верой Максимовной.

Родион учился на столяра с удовольствием. Ему нравилось изготавливать рамы и двери самых разных фасонов. Двери он всегда старался украсить разного рода галтелями и калёвкой, для которой зачастую сам вытачивал фигурные ножи. Ему хотелось после училища устроиться в хорошую столярную мастерскую с богатым набором станков, но всё вышло иначе. При распределении желания выпускников не учитывались. Их направляли туда, где в них имелась нужда. Многие ребята, в том числе и Сидор, попали в деревообрабатывающий цех, а остальных рассовали кого куда. Родион попал в инструментальный цех. Сразу же выяснилось, что произошла путаница. Цех посылал заявку на слесаря, а не на столяра. Однако начальник цеха, зная, что сезон окончен, и молодого слесаря ему пришлют нескоро, решил использовать тот материал, который оказался под рукой. Пристально глядя на Родиона, он спросил:

– Ты в училище изучал какое-нибудь оборудование?

– Само собой. Все деревообрабатывающие станки я знаю, как свои пять пальцев.

Начальник покачал возле лица указательным пальцем, и со значением произнёс:

– Станки! Это прекрасно! Ты принят слесарем по ремонту оборудования. Иди в отдел механика к товарищу Дронову, он тебе всё объяснит.

И Родион пошёл. Он ещё плохо разбирался в обстановке, и не мог определить, что для него лучше, а что хуже. Механик Дронов объяснил Родиону, что в отделе платят оклад соответственно имеющемуся разряду. Но как армия не может состоять из одних майоров, так и отдел не может состоять из одних слесарей высшего разряда. Правила жёстко регламентируют количество людей на разрядных ступеньках. На данный момент существует вакансия слесаря третьего разряда, и её предстоит занять Родиону. Но из-за отсутствия нужной подготовки, ему присваивается самый низкий второй разряд с окладом восемьдесят семь рублей пятьдесят копеек. Первый разряд ученический. А чтобы Родион быстрее стал профессионалом, его определяют подручным к слесарю шестого разряда Митрофановичу. Так неожиданно Родион сменил профориентацию. Он вернётся к профессии столяра, но ещё очень не скоро.

Митрофанович был пожилым жилистым человеком с брюзгливым выражением лица. В своей области он был профессионалом высшего класса довоенной закваски. За дело он взялся основательно, и курс общей слесарной подготовки Родион одолел за два месяца. Митрофанович обучал его старорежимными методами. Материально-технические возможности цеха были почти безграничны. Кроме всевозможного оборудования в нём имелась даже своя кузня, электропечи, и ванны для гальванизации. Но Митрофанович заставил Родиона вручную изготовить для себя весь набор слесарных инструментов – от молотка и зубила до пассатижей, отвёрток, и гаечных ключей. Плюс металлический инструментальный чемоданчик. Родион прошёл всю технологическую цепочку от опиливания заготовки до закалки и отжига изделия, с последующим его шлифованием и хромированием. Инструменты получились несравненно лучше казённых. Дипломной работой было самостоятельное изготовление замка хитроумной конструкции для шкафчика в раздевалке. В отделе механика презирали магазинные замки, и каждый слесарь изготавливал свой вариант этого устройства. В процессе ремонта станков Родион невольно выучился управлять ими. До профессионального токаря или фрезеровщика ему было далековато, но простые операции на станках он выполнял уверенно.

Митрофанович нисколько не возражал, если Родион в свободное время изготавливал что-то постороннее, вроде печаток из нержавейки, кухонных ножей и прочей мелочи. Справедливо полагая, что так приобретается опыт, он помогал советами, и просил только не делать пружинных ножей и пистолетов. Такие случаи уже бывали, но они всегда заканчивалось неприятностями.

Постоянное угрюмое выражение лица Митрофановича сочеталось у него с любовью к шуткам. Как правило, его шутки имели отношение к технике и производству. Однажды, во время ремонта токарного станка, он устроил классический розыгрыш молоденькому токарю. Он дал ему маленькое жестяное ведёрце, и велел сходить до цеховой малярши Зины, чтобы она дала ему краски. Токарь задал естественный вопрос: – «Какой краски?», и услышал в ответ: – «Менструации». Паренёк был городской, но удивительно тёмный. Он взял ведёрко, и отправился в малярку. Потом-то ему объяснили, за что экспансивная Зина ткнула большой кистью ему в лицо, и обложила крепкими словами. На такие примитивные крючки Родион не попадался, но один раз Митрофанович его подсёк. Родион делал свой первый кухонный нож, но от неумелого закаливания в масле заготовку повело. Митрофанович посоветовал отрихтовать её, но от первого же удара молотком «сухая» перекаленная сталь лопнула. Родион хотел выкинуть обломки, но Митрофанович посоветовал ему сходить в материальную кладовую и попросить там специальный «торцовый клей», чтобы склеить обломки. Мол, после шлифовки место склейки не будет видно даже под лупой. Чувствуя подвох, Родион засомневался, но Митрофанович сказал, что наука не стоит на месте, а Родион отстаёт от жизни, потому что не интересуется технической литературой. Последний довод попал в точку, и Родион отправился в кладовую за чудо-клеем. Над ним хохотал весь отдел. После этого случая Родион выписал журнал «Наука и техника».

Родион быстро понял, что его завербовали на работу в отдел из-за трудностей с кадрами. Профессия слесаря ремонтника интересная, но грязная. Ходить чумазым за восемьдесят семь рублей в месяц желающих было не густо. Для города это была очень скромная сумма. С голоду не помрёшь, но и только. Освоившись на заводе, Родион стал приглядывать более денежное рабочее место. Поиски облегчались внутризаводскими командировками в другие цеха, где возникала острая нехватка людей. Это именовалось «послать на прорыв». Обычно на эти прорывы посылали Родиона, как самого малоценного работника отдела. В этих месячных командировках чаще всего он работал не по специальности. В цехе экспортных машин он был сборщиком, в механосборочном цехе токарем операционником, а в следующий раз целый месяц паял гидравлические трубки. И только в прессовом цеху занимался ремонтом прессов. Большинство этих мест Родиону не нравилось загазованностью и чудовищным грохотом, а в цехе экспортных машин, куда он с удовольствием бы перешёл, его невзлюбил начальник. Однажды его послали на месяц в главный сборочный цех поработать на конвейере. В бригаде было много разной молодёжи, и Родион там пришёлся ко двору. Он быстро освоился с работой и подружился с недавно демобилизовавшимися Саней Буровым, и Михаилом Хохловым. Они и уговорили Родиона перейти работать на участок постоянно. Но главной причиной смены места работы для Родиона стала зарплата минимум сто двадцать рублей в месяц, и он согласился.

Глава III. Первые городские впечатления

Ростов на Дону. Сколько в этом имени спрессовано жизней и судеб. Мне приходилось бывать в разных городах. В огромных мегаполисах, где их сущность рассеяна в пространстве, и ты чувствуешь там себя букашкой. В небольших прилизанно-чистеньких прибалтийских городах, где из-за чрезмерного лоска чихнуть боишься, как в музее. Видел я города по-восточному красивые, и с древней историей. Да, Ростов не самый стерильно вылизанный, не самый древний, не самый огромный, и не самый архитектурно красивый город. Просто он лучший город земли. Лучший, потому что он Ростов, и ничего более.

Особенно Ростов шестидесятых. Сейчас он представляется ушедшим в прошлое раем. Но в ту пору я не сознавал, что живу в прекрасном месте, как щепка не замечает течения, в котором она дрейфует. Это не потому, что тогда воздух был чище, и не было транспортной забитости улиц. И не потому, что я был молод, и вода от этого была мокрее. Другими были люди. Вернее сама атмосфера общения. В глазах людей не было отчуждённости, равнодушия, и страха. Не было суетливости и напряжения. Жили бедно, но была уверенность в завтрашнем дне. Люди планировали будущее на годы вперёд. Я уж не говорю о социальных язвах. Тогда их просто не было. Явления были, но не было системы. Наркоманов, особенно тех, кто кололся морфием, было очень мало. Население их не понимало. Зачем травиться химией, когда в магазинах полно дешёвой водки и вина? Любой вид наркомании чужд русской культуре. Воры и хулиганы имелись, но организованной преступности не было. Банда «Фантомасов» была исключением, подтверждающим правило.

По моему мнению уже тогда сформировался особый субэтнос – ростовчане. Среди советских областей и регионов они выделялись диалектом, своеобразием культуры, и даже социальным характером. В рейтинге они не уступали москвичам, одесситам и ленинградцам, а в иных областях и превосходили. Слово «ростовчанин» было половиной характеристики человека. Подразумевается, что ростовчанам, как данность, присущи такие качества как умелость в работе, образованность, предприимчивость, граничащая с наглостью уверенность в себе, и способность брать ответственность на себя. Конечно, можно нарваться и на «ростовского жулика», но в большинстве своём ростовчане грамотные рабочие и инженеры. Даже ростовские алкоголики выделяются своей артистичностью. Спору нет, далеко не все жители Дона соответствуют заявленным стандартам, но погоду делают не они. Окружающее население называет ростовчанами и горожан, и жителей области. И в определённом смысле они правы. Молодые люди на время обучения в Ростове становится горожанами, а затем развозят приобретённый менталитет по станицам и хуторам.

В Ростове я обзавёлся немалым количеством приятелей и знакомых на работе, в общежитии, и в других местах. Рассказы обо всём подряд не втиснутся ни в одну книгу, поэтому я коснусь только случаев по затронутой теме, но общий фон тоже важен.

Обосновавшись в городе, я понял, что свою провинциальность и деревенские навыки общения надо забывать, и учиться городской культуре. Поэтому вначале я предпочитал помалкивать, и вести себя как можно скромнее. Впрочем, я и раньше не любил выпендриваться. Вероятно, первое время я немного комплексовал, но времени на самоанализ не было. Городская жизнь захватила, и закрутила.

В общежитии обретался разный народ. Порою это были весьма колоритные личности разных возрастов, вплоть до пенсионного. На мякине меня провести было уже трудно, но я ещё был доверчив, и поддавался манипулированию. Ребята быстро меня вычислили, и иногда беззлобно подшучивали надо мной. Я воспринимал эти шутки как уроки. Было много отслуживших парней, и я с замиранием сердца слушал их рассказы об армии. Позже мне стало ясно, что они здорово врали, но тогда, слушая эти басни, мне очень захотелось служить, и я серьёзно стал готовиться к армии. Чтобы легче переносились будущие нагрузки, я три раза в неделю посещал спортивную секцию, хотя здоровье моё, и без этого было отменным. А также записался в ДОСААФ на курсы радиотелеграфистов. Кроме того был последний класс вечерней школы, плюс библиотеки и чтение. Времени было в обрез.