|
Александр Башибузук.
Страна Арманьяк: Бастард. Рутьер. Дракон Золотого Руна (сборник)скачать книгу бесплатно – Ваша милость, а можно мне арбалет ваш? – попросил Тук, выведя меня из раздумий. – Может, дичину какую подобью. Так вечером свежим мясцом побалуемся. – Сколько еще до дороги? – поинтересовался я. И не думая передал арбалет со стрелами шотландцу… Потом спохватился и понял, что сделал явную глупость. Потянулся к эспаде, но Тук, как бы поняв мои опасения, состроил серьезное лицо, стал на одно колено и заявил: – Ваша милость, не думайте про меня плохого. Клянусь: никогда и ни при каких обстоятельствах не причиню вам вреда. Мужчины из рода Логанов ни разу не нарушали свои клятвы. До последнего дыхания я буду хранить вам верность и защищать ваше тело. – Да ладно… ничего такого я не думал, – невозмутимо заявил я, качественно покривив душой. – Ты вопрос слышал? Сколько еще до дороги? – К ночи доберемся, ваша милость. Я как можно дальше забрался, да и вы тоже, – виновато пояснил Тук, осматривая арбалет. – Хорошо. Тогда начинай искать место для ночевки. – А чего его искать – скоро будет старая разваленная римская башня, я в ней ночевал раньше, пока не заметил неподалеку людей. Там и остановимся. От нее как раз пару часов до дороги. – Веди и болтай меньше… Да, и озаботься мясом, – продолжил я разыгрывать из себя подлинного бастарда Жана д’Арманьяка виконта де Лавардан и Рокебрен. Хотя насколько я догадываюсь, лицедейство мне не очень-то удается. Настоящим кабальеро надо родиться и быть дитем своей эпохи. А у меня с этим не сложилось. Да и ладно: думаю, пообтешусь до известных пределов, да и частичка настоящего д’Арманьяка, оставшаяся во мне, подскажет. Продолжили путь, перебрались через мелкую речушку и болотце на ее берегу. Там я приказал Туку нарвать кизилу, и он, пыхтя от усердия, нарвал целый подшлемник. Еще через пару сотен метров шотландец ловко подстрелил маленькую косулю, выскочившую прямо на нас. Закинул ее на плечи и двинулся вперед, опять горланя скабрезные баллады. М-да… народец-то хоть и средневековый, но в этом плане не очень от современного отличается… ха… даже поизобретательнее будет, хотя грубее и пошлее. Когда солнце окрасило кончики деревьев багрянцем, показалась полностью заросшая плющом полуразвалившаяся башня. Когда-то она гордо взмывала вверх, наводя страх на галлов и кельтов, и даже сейчас, почти развалившись, вызывала почтение. Прикоснулся ладонью к шершавой, поросшей мхом поверхности, внезапно увидел на долю секунды суровых воинов в римских доспехах и шлемах с плюмажами. Видение было мгновенным, но поражало своей реалистичностью… да… за каждым камнем здесь – история. Кровь, сражения… не сразу давались римлянам гордые галлы, или кто тут еще водился. – Обиходь коня, потом костер разожжешь, – приказал Туку. – Кресало в сумке, а косулю давай сюда. Попробовал кончик кинжала ногтем и быстро освежевал дичину. Наука нехитрая. Охотой с детства балуюсь. На шкуре быстро порубил мясо на куски, промыл слегка водой, потом притрусил солью из бронзовой солонки и в завершение выдавил на него спелый кизил. Не терплю плохо приготовленное мясо. Мясо, как и женщина, требует к себе достаточно внимательного отношения, но и в свою очередь легкой небрежности, хорошенько разбавленной грубостью. Никакого сюсюканья. И тогда оно получается достойным настоящего мужчины. Обязательно большими кусками, чуть подгорелыми сверху и недожаренными внутри, с крупинками пепла на румяных бочках, с запахом дыма… мм… Боже, как же я проголодался!..Быстро ошкурил несколько ореховых прутьев, насадил мясо и уселся ждать, пока прогорит большой костер, запаленный Туком. – Что сидишь, бурдюк с вином давай. Перед водружением мяса на костер надо выпить. Святая традиция. Покачал бурдюк в руке… Пара литров осталось. Нормально… Но во что же Туку налить? Вдруг приметил легкий блеск в кустах возле самой стены башни. – Посмотри-ка, братец, что там блестит? Шотландец покопался и вытащил старинный кубок, покрытый грязью и мхом. – А ну давай его сюда… – Повертел в руках и поскреб кинжалом… Вот это да! Серебро, не иначе, да еще и с камнями красненькими. М-да… в наше время враз бы разбогател с такой находкой. А здесь? А здесь вот так будет… Окликнул шотландца. – Очисти его, да получше. Песочком потри. Будет тебе из чего винище хлебать. Да живее. Пока Тук трудился, я отгреб прогоревшие угли в сторону и приладил на рогульках импровизированные шампуры. Моментально потянуло завораживающим запахом, затрещали на углях капельки жира. Мм, вместе с окружающей натуральностью – полный парадиз… Налил шотландцу в кубок вина и сделал сам добрый глоток. – Ну как, орясина? Благодать? – Ага, ваша милость. Девок бы еще… – Это точно… – поддерживаю. Молодой организм уже прямо кричит и требует. Но решил подразнить бывшего монашка: – Какие тебе девки? Ты же вроде монах? – Не лежала, ваша милость, у меня к этому делу душа, прости, Господи, за дерзкие слова… – Тук перекрестился. – Насильно отдали. Ну какой из меня монах? Смех и грех… – Ну да… ладно, считай, я тебя сана лишил, расстрига… Переверни мясцо… Да вот так, и вином сбрызни из кубка. Молодец… чего пялишься – удивляешься, как благородный сьер с готовкой управляется? – Нет, – помотал головой Тук. – Не ври, собака… так уж и быть, поясню. Вот кто я? – Ваша милость… – Это понятно, – перебил я шотландца. – Еще кто? – Ну… – растерялся Тук. – Кабальеро. – Это тоже понятно. Кто еще? Стоп… не отвечай; сначала мясо давай. – Взял шампур, подул и вгрызся в обжигающее, шипящее мясо… М-да… Ради этого стоит жить. Запил вином и продолжил: – Ну, говори. – Мужчина? – наконец сообразил шотландец. – Во-от… дошло наконец. А каждый мужчина должен уметь обиходить себя сам. Даже кабальеро. Жизнь наша полна опасностей, в одночасье можно лишиться и оруженосцев, и свиты – вот как я сейчас. Занятие охотой входит в семь благородных страстей кабальеро и включает в себя не только умение охотиться, но и умение дичь приготовить. Вот скажи, что бы ты сожрал с большим удовольствием: кусок сырого мяса или отлично приготовленного жареного? – Ну, дык, вештимо, шареный… – прошамкал бывший монах набитым ртом. – И я тоже. А что же делать, если жрать хочется, а никого рядом нет? Во-от… Мясо жарить, а его жарить – уметь надо. Понял, орясина? – Да, ваша милость, все понял, – энергично закивал Тук. – Преклоняюсь пред вашим умом, ваша светлость. – То-то же. Подай еще мяса… Молодец… Но запомни, это касается только походной еды. Остальные разносолы пускай готовят люди, для этого предназначенные. Понял? – Понял, ваша милость. – Молодец, давай рассказывай, что ты там насчет герба толковал. – Ну, так… вот только не бросайтесь на меня с мечом… – Тук опасливо покосился на меня. – Не буду. Рассказывай… я сегодня добрый. – Тут я не соврал. Сытная еда, отличное вино и относительный комфорт привели мою светлость в отличное расположение духа. К тому же Тук, как бы это сказать точнее… Правильно себя вел. Я приметил, что парень достаточно умен. Умен не в буквальном смысле слова, а по-житейски мудр и рассудителен, умеет правильно выделять приоритеты. Вот понял, что в его случае единственно правильным решением будет держаться меня – и демонстрирует свою преданность всеми способами. И как-то верится, что он при случае действительно будет защищать своего господина изо всех сил. Не знаю, возможно, он просто человек своей эпохи, в которой все зависит от твоего господина или покровителя, а возможно, здесь именно умение выделять приоритеты. Во всяком случае, я немного расслабился в его отношении, хотел бы он – уже давно всадил в меня стрелу… ан нет. – Надо герб заменить и поменять титул с именем или вообще снять с себя знаки сословные… – Тук привстал на корточки, готовый при малейшем моем возмущении пуститься наутек. – Сядь… я два раза не повторяю. Сказал – не буду гневаться, значит, не буду. Вот ты понимаешь, что ты сказал? Предать род, предать предков… опозорить свое имя, сан кабальеро… это неслыханно. В роду д’Арманьяк никогда так не поступали… Я развивал мысль, стараясь вбить в голову шотландца мысль, что он предлагает мне святотатство и неприемлемые для благородного сеньора[27]27
– Объясни мне ход твоих мыслей. – Ну как, ваша милость… понимаете… когда перед лицом маячит эшафот, не до благородных манер. Вы уж извините, но про вашего отца легенды ходят. И как его ненавидит благочестивый руа франков Луи – тоже не секрет. Луи не оставит вас в покое. Вы его козырь против вашего отца. Я, со своей стороны, понимаю, что неспроста вы из Лектура бежали. Простите за дерзкие слова, но если есть цель, то ее надо достигать любыми путями… – Не твоего ума дело – цели мои, – прервал я Тука. М-да… Парень действительно умен не по сословию и времени. – Я терплю дерзкие речи твои, ибо добр сегодня. Вот скажи, если ты так мыслишь, почему бы тебе не донести на меня? И вину свою покроешь, и, может, милостей отвалят. – Ну как? – Парень заколебался. – Я же поклялся, а род Логанов… – Вот не лги мне… – рыкнул я. – Истинную причину говори и не испытывай моего терпения, собака. Я твою душонку насквозь вижу. Ответствуй. – Все просто, ваша милость. – Тук склонил бритую голову и тихо ответил: – Не будет милостей за вас; по крайней мере, мне. Все получит тот человек, кому я донесу… дурное это дело. А я как должен был пойти на эшафот, так и пойду. Но… можете меня прибить… даже заколоть, но я тоже честь имею, хоть и покрыл свою голову постыдными делами. Я истинный сын своего рода… и за добрые дела всегда воздаю сторицей. Вы же меня спасли, не дали сдохнуть как зверю. Накормили, одели, на службу взяли… я даже сначала не поверил, худое про вас мыслил. Так не бывает… вы же благородный кабальеро… Зачем вы это сделали, ваша милость? – Не причитай… На еще немного вина, и веток в костер подбрось… – Я не знал, что ответить слуге. Не рассказывать же, в самом деле, кто я и что казнить первого встречного у нас не принято. – Зачем, говоришь? Все тоже очень просто. Видение со знамением было у меня, когда в беспамятстве лежал. – Какое видение, ваше милость? – Тук благоговейно вытаращил глаза, и мне стало даже немного стыдно за обман невежественного средневекового парня. – Святой… – Я напряг мозги, стараясь вспомнить хоть какого-то подходящего к эпохе персонажа. – Святой апостол Петр осенил меня крестным знамением и напутствовал. – Сам апостол Петр… – ахнул шотландец и стал истово креститься. – Да… именно он. Изрек… – Теперь я мучительно придумывал, чего же он там изрек. – Изрек он… говорит, предначертано тебе спасти душу раба божьего на пути твоем. Очистить его от скверны и принять участие в судьбе его. И будет он тебе верным слугой, и совершишь ты богоугодное дело тем самым… Вот так, Тук. А не будь знамения, то мой меч – твоя голова с плеч, ибо ты преступник, греховодник, вор и подлая душа. Теперь понятны тебе действия мои? – Да, ваша милость, богоугодные дела вы вершите. – Ладно… я же добрый сын церкви нашей, в отличие от тебя, распутник. Так ты мне и не ответил, что там в гербе моем надо изменить. – У вас лента бастарда и червленые львы по четвертям… вот если полосу убрать и на первой и четвертой четверти львов тоже извести, получится герб сьоров де Сегюр. – Откуда они, эти… де Сегюры и откуда это ты знаешь? – Это один из ленов ваших же земель. Переписывал я как-то труд аббата де Брюльи, там и видел, а я ежели что раз увидел, до самой смерти помнить буду. – Не бубни… Ну, переделаешь ты – и что? Мало того, что гореть мне в аду за грехи, порочащие род мой, так и в городе обман распознать могут… – Ваш грех я на себя возьму… – Тук три раза подряд перекрестился. – Да и не большой это грех. Лен-то этот – ваш, и вы всегда можете принять название его. Да и не будем мы в городах задерживаться… А куда, кстати, мы направляемся, ваша милость? – Не дерзи, собака. А направляюсь я в Арагон ко двору рея Хуана, а ты… запомни, хам, ты сопровождаешь меня. Вот так! – назидательно рявкнул я и швырнул костью в шотландца. Вот не лежала у меня душа, честно говоря, так строить своего новоиспеченного слугу, но роль свою надо было играть до конца. Насколько я понимаю, не бывало в эти времена добреньких дворян, да еще и ведущих себя запанибратски со слугами. Вот пройдет время, произведу его в оруженосцы… Кусочки знаний подсказывают, что можно, тогда и посмотрим, а пока только так. Ну и милостивым, как смогу, буду. – Ладно, ближе к городу обговорим еще раз… Тебе сколько денег надо – приобрести облачение, доспехи и оружие, приличествующие слуге моему? – Ну, я не знаю, ваша милость… Сколько сочтете нужным и как пожелаете меня облачить… – замялся Тук. – Не хитри, скотина… Я покопался в мошне, висевшей у меня на поясе. Вроде две монеты золотые, такие же, как у меня в казне, три серебряные и горсть медяков… Ага, соответственно франк, су и денье… Сколько же дать? А, была не была… забрал оба золотых и кинул Туку. – Держи, собака, и помни мою доброту. – Ваша милость… – ахнул шотландец и кинулся целовать руки. – На место… – Спрятал руки, но недостаточно быстро: успел обслюнявить все-таки, урод. Э-э-эх, кажись, все-таки попал впросак. Много дал… Да и ладно, не забирать же назад. – Это тебе с жалованьем далеко наперед, понял? – Понял, понял, – торопливо закивал шотландец и засунул монеты за щеку. – Экипируюсь, как положено. Все возьму, не сомневайтесь. – Я и не сомневаюсь, – буркнул я. – Так, я буду спать. А ты службу неси. Под утро разбудишь и сам немного отдохнешь. Да… прибери остатки еды и костер поддерживай… все, отбой. Я прилег на вальтрап[28]28
Все пока складывалось как нельзя лучше, и что-то подсказывало, что так и будет дальше. Эх, Жан Жаныч… мы еще города на копье и выкупы за пленных брать будем… Люди-то тут по-своему наивные, ёптыть. Это как в анекдоте про Василия Ивановича и Петьку: «И тут мне как поперло…» Жизнь рыцарская такая! И герцогинь… это… наклонять куртуазно хочу обязательно… И вообще всех наклонять. Романтика, ёптыть… Глава 4– …запомни, сын мой, тяжкие это времена, чувствует мое сердце – они наступят очень скоро… – Невысокий коренастый человек с головой, растущей прямо из плеч, обращался ко мне, стоя с факелом в руках. – Да, отец… – сам того не осознавая, ответил я. – Клянусь родом и честью: распоряжусь в случае нужды согласно заветам вашим. Стояли мы в длинном темном помещении со сводчатым потолком, сложенным из тесаного камня. У противоположной стены стояло несколько сундуков, окованных железом, и запечатанные бочонки. – Отец мой так же завещал… – Мужчина вдруг исчез в ярких лучах солнца. – Что он вам завещал, что?.. – Я внезапно проснулся и зажмурился от лучиков света, пробивавшихся сквозь листву. Тьфу ты… Сон приснился, прям как наяву, воспоминания Жан Жановича пробиваются… Что там, в сундуках, интересно? Точно золото и брильянты, а что еще… Надо при случае сон досмотреть: может, что полезное и увижу. Потянулся и встал. Тук бдил с арбалетом на коленях. Роден, всхрапывая, щипал травку, покрытую росой; увидев, что я проснулся, фыркнул, шагнул ко мне и сунул голову мне под мышку. – Хороший, хороший конь… – потрепал я его по холке. – Сейчас я тебя напою, красавец. Сходил к ручью, обмылся до пояса, потом набрал воды в кожаное ведро и напоил коня. Тук еще не лег. – Чего ты сидишь, идиот[29]29
– Я не идиот, ваша милость… – обиделся Тук. – Я латыни обучен. Отец пономарь две дубины об меня изломал, но заставил выучить требник наизусть… – Ну не идиот, ладно, все равно ложись… – Видимо, я опять что-то не то ляпнул. Тут все наоборот получается. Хорошо, что хоть приметил, как тут крестятся, еще не хватало в еретики записаться. Вон Варфоломеевская ночь[30]30
Прикрикнул на слугу: – Ложись, сказал! Скинул колет и, оставшись в одной камизе[31]31
Сначала повторил все приемы маневрирования[32]32
Хотел опять идти к ручью, как увидел вытаращенные глаза Тука, который спать и не собирался, а тайком подсматривал за мной. – Чего вылупился, монашек? – Ваша милость… вы… вы великий мастер, я такого никогда не видел. – Что не так? И что ты вообще мог видеть, деревенщина? – Я видел много схваток, я постоянно прислуживал в монастыре, когда наш аббат тренировался, а он великий мастер, он иногда даже допускал меня потренироваться с ним, вы же все делаете очень быстро, гораздо быстрее и по-другому. – Ты умеешь работать с оружием? – Да, ваша милость. Предпочитаю шотландский палаш[36]36
– Молодец. Если не хочешь спать – значит, не будешь. Идем, польешь мне… Сколько было времени, когда мы двинулись в путь, я не знаю, такое понятие, как наручные часы, станет актуальным только через несколько веков. Приходилось ориентироваться по солнышку. Так вот, оно уже поднялось на ладошку над деревьями, зато я успел отлично потренироваться, плотно позавтракать остатками жареного мяса и насовать оплеух Туку, когда он вздумал отказаться от умывания. Лес становился реже, мощные дубы все чаще перемежались густым подлеском, пару раз тропинка терялась, но шотландец уверенно находил ее вновь. – Совсем недалеко осталось, ваша милость, скоро будет дорога паломников, вы бы щит перевернули гербом внутрь, что ли… Каких паломников будет дорога? Решил не спрашивать: все же родовые земли, и я просто обязан это знать, но щит спрятал в чехол, нашедшийся в переметной сумке. Вдруг донеслись истошные вопли и пронзительный женский визг, перемежаемый хохотом и грубыми криками… – Что за черт? Где-то недалеко… – Не поминайте имя нечистого всуе, ваша милость, грех это. Я быстро… – Тук, на ходу взводя воротом арбалет, быстро исчез в кустах. Я спешился, привязал Родена и тоже двинулся вперед, похвалив самого себя за предусмотрительность, заставившую надеть с утра кольчугу и кирасу. Вот, кажется, и пришло время применить свои умения на практике… Черт, а стремно-то как… Мужские вопли тем временем стихли, раздавались одни женские крики, перемежавшиеся хохотом и гиканьем. Приметил направление и стал осторожно продираться сквозь кусты. Голоса стали громче… – Ваша милость… – появился шотландец. – Там разбойники. Грабят, однако. – Сколько их? – Десяток. Вооружены чем попало. Есть луки и рогатины, у нескольких – мечи. Я могу по крайней мере трех пристрелить, пока они спохватятся. Ну они нам не противники. К тому же там парочка девок есть, мужиков-то они уже кончили. Ну что, идем? – Глаза Тука горели азартом. – Suka… – ляпнул я вслух по-русски. Вот же напасть! Придется ввязываться в заварушку. Не хватало еще в глазах собственного слуги упасть ниже плинтуса. Десять человек! Это же армия, в натуре. – Ваша милость, надо думать быстрее… – поторопил шотландец. – Пока они заняты. – Пасть закрой, зубы повыбиваю… Я здесь решаю, смерд, – зашипел я на Тука, восстанавливая свое реноме. – Смотри. Делаешь выстрелов столько, сколько сможешь, а когда они спохватятся, вступаю в дело я. Ты же, когда я их займу, продолжай стрелять. Понял? – Ага… – радостно кивнул шотландец. – Возьми с коня меч; не дай бог потеряешь – распну лично. Идем. Будь у меня полный доспех для коня и владей я искусством конного боя, как любой из местных кабальеро, то тактика напрашивалась очень простая и сверхэффективная. Десяток легковооруженных разбойников для конного рыцаря не соперники вовсе. Разметать конем, с седла дорубить остальных, и всех делов-то… Ан нет, не могу. Коня сгублю и сам сгину. Не владею я этим искусством. Чертыхаясь, направился за Туком. Когда крики и гогот стали слышаться совсем рядом, сделал знак шотландцу обойти поляну с другой стороны. Сам, пригнувшись, прошел еще несколько метров и осторожно раздвинул ветки. Ёптыть… Классическая картина. Злые разбойники изобретательно угнетают добрых пейзан. В данном случае только пейзанок. На большой поляне стояло несколько телег и небольшой крытый возок. Лошади привязаны к деревьям. Валяются с десяток трупов в лужах крови, а возле телег на травке разношерстно одетые мужики употребляют по назначению двух женщин. Бедняжки уже даже не визжат, только тихо и болезненно стонут. Еще несколько злодеев роются в сундуках и корзинах. Сколько их всего… ага, так и есть, десятеро. Четверо попарно сношают двух девок, шестеро мародерничают. Еще три женщины и пожилой мужик у возка связанные сидят. Разбойничающая братия вооружена разношерстно. По крайней мере у двоих прямые мечи, у третьего – длинный нож и лук. У остальных колющего и режущего не видно, побросали, наверное, мешает предаваться разгулу. скачать книгу бесплатно |
© 2003-2020 bookZ.ru
