скачать книгу бесплатно
– Вот так и со счастьем, – продолжил Философ, – у всех оно разное. Но если отбросить всё материальное, ну, скажем, для бедняка это может быть новая рубаха, для героя победа в схватке с врагом, для богача найденный клад, то счастье – это такое состояние души, когда человеку особенно хорошо.
– Я, когда досыта поем сразу чувствую, что мне хорошо, – сказал Трубочист.
– Значит ты просто обжора, – рассмеялся Философ, – давай я тебе ещё вина налью.
– Налей, – Трубочист протянул свой бокал, – а разве ты не любишь вкусно поесть?
– Люблю, но я пытаюсь тебе объяснить, что счастье – это особенно сильное ощущение. Вот ты покопайся в себе, припомни, когда тебе было особенно хорошо, и что при этом происходило?
Они замолчали, с наслаждением попивая вино. «Девочка, да, та самая девочка, похожая на тростинку, которая грустно пела простую песенку в нише под аркой, – вдруг вспомнил Трубочист, – похоже ей тогда было намного хуже, чем мне. У меня в кулаке был медный грош, на который можно было поесть в трактире. А у девочки только безысходная печаль в глазах. Наверное, из жалости и сочувствия отдал я девочке свою монетку. Но как приятно кольнуло сердце, когда искорки неподдельной, искренней радости сверкнули в её глазах, а тихое – «спасибо» прозвучало громче колокола башенных часов». А ещё он припомнил, что с этого момента жизнь его круто поменялась в лучшую сторону. И вот он уже сидит в гостях у Философа, пьёт с ним горячее красное вино, а в кармане у него золотая монета – настоящее богатство.
– Вижу по твоему лицу, что ты уже припомнил что-то хорошее, – вывел его из задумчивости Философ, – вот и действуй в этом направлении, только не забывай – для разных людей счастье тоже разное.
Долго ещё беседовали Трубочист и Философ у жаркого камина, не спеша попивая красное вино. В конце концов Философ предложил Трубочисту переночевать у него и вообще, приходить к нему, когда тому захочется.
…
На следующий день Трубочист, тщательно отмыв себя, одежду и инструменты, на попутной крестьянской колымаге отправился в город с надеждой отыскать Девочку-тростинку, как он её уже окрестил. Пока лошадка не спеша тащила телегу от замка к городу, Трубочист успел сочинить нехитрый стишок:
Девочка-тростинка, где тебя найти,
Где лежат тропинки твоего пути?
Там не зная горя ручеёк бежит
Свежий ветер с моря голову кружит.
Может тихим вечером там, где волн прибой,
Мне судьбой намечено встретиться с тобой.
Ничего больше в голову не приходило, и он продолжал повторять одно и то же: «Девочка-тростинка где тебя найти… А в самом деле, где искать девочку, что если её нет в городе? – подумал он. – Ведь я про неё ничего не знаю, только то, что она сирота и зовут Луиза». Город был уже совсем рядом и размышления Трубочиста прервал бой часов. Подъезжали. Было пять по полудни.
В нише под аркой девочки не оказалось. Трубочист обошёл всю базарную площадь, но никто сегодня девочку не видел. Наконец, одна торговка вспомнила, что встречала Луизу за городской стеной в поле и махнула рукой в направлении старого замка.
«Девочка-тростинка, где тебя найти, – напевал Трубочист, бодро шагая по той же дороге по которой приехал. – Где лежат тропинки твоего пути?» – мелодия как-то сама образовалась в его голове и теперь уже казалась неистребимой. Городские ворота остались позади, и трубочист вышел на дорогу к замку. По бокам дороги росли яблони и груши. Он уже сорвал несколько груш, их он любил больше, чем яблоки. «Му-муму-му-муму, ручеёк бежит, – огрызок груши полетел в сторону, – Му-муму-му муму, голову кружит». – Трубочист потянулся в карман за следующей грушей, но тут из далека послышался тонкий мелодичный звук не то свирели, не то дудочки. «Она!» – почему-то сразу решил Трубочист и свернул с дороги на полевую тропинку.
– Здравствуй, Луиза! – ещё издалека радостно крикнул Трубочист.
– Здравствуй Трубочист, – весело ответила девочка, когда тот подошёл поближе.
– Вот ты где обитаешь, что ты тут делаешь?
– Я пасу Умейку и учусь играть на дудочке. Умейка – Умейка …
«Умме-е-е», – донеслось до Трубочиста блеяние козы, которая паслась неподалёку.
– Хочешь грушу? – спросил Трубочист, доставая из кармана пару груш.
– Хочу, если вкусная, – сказала Луиза и протянула за грушей руку.
– Вкусная, вкусная, бери. Как ты живёшь совсем одна?
– А я не одна. Мы с Умейкой живём. Вон там наш дом, – Луиза махнула в сторону городской стены. Вдоль дороги, ведущей к замку, виднелись небольшие домики.
– А куда подевались твои родители, почему их нет? – спросил Трубочист.
– Я их не помню. Дедушка рассказывал, что нашёл меня вон в том лесу, – она показала на синюю полоску на горизонте. – Он ходил за орехами, а вернулся со мной.
– А что ты ещё помнишь? – продолжил Трубочист.
– Я была совсем маленькая, когда потерялась. Первое, что я помню, это уже у Дедушки. У дома стояла огромная скамейка, а на скамейке большая миска, а в ней большие красные ягоды. Я тянусь рукой за ягодами и никак не могу достать. Затем подошёл Дедушка, сел на скамейку, а меня посадил себе на колени и дал в руки миску с ягодами. Это были вишни, я до сих пор помню, какие они были вкусные. А теперь, когда я вижу эту скамейку, она мне не кажется большой, и я понимаю какой маленькой я тогда была.
– Ну а что было потом? – поинтересовался Трубочист.
– Потом мы просто жили с Дедушкой в доме. Он ходил на работу в город.
– А что он там делал? – поинтересовался Трубочист.
– Он работал дворником на базарной площади.
– Ну понятно, – перебил Трубочист, – трудился целый день за один грош. Я знал твоего дедушку, мы каждый день с ним встречались у Бургомистра. То-то я подумал, куда это наш дворник пропал? Хороший был человек, только не разговорчивый. Как же вы с ним жили на один грош?
– Нам на жизнь хватало, – продолжила девочка, – у нас ведь была Умейка, а это и молоко, и шерсть. Ещё мы собирали в лесу орехи, ягоды и грибы.
Близился вечер. Трубочист задумчиво смотрел куда то в даль.
– Нам пора домой, – сказала Луиза, – хочешь посмотреть, как мы живём?
– Да, конечно, – оживился Трубочист. – ему и правда хотелось посмотреть, как же девочка теперь живёт одна.
– Умейка-Умейка, домой, – позвала козу девочка.
– Умеее, – откликнулась коза и послушно поплелась в сторону дома, пощипывая по пути особо приглянувшуюся травку.
…
Домик не выглядел развалюхой. «Маленький, ухоженный, соломенная крыша в порядке, печная труба цела», – отмечал про себя Трубочист. Вокруг дома росло несколько фруктовых деревьев, за домом огородик, перед входом в дом небольшая скамейка.
– Та самая? – кивнул в сторону скамейки Трубочист.
– Да, – ответила девочка и отворила дверь, – заходи, а я пойду подою Умейку.
– Умейка-Умейка, молока налей ко, – пошутил Трубочист и вошёл в дом.
«Самый что ни на есть обыкновенный домик, – думал про себя Трубочист, осматриваясь вокруг. – Всё на своих привычных местах. Вот печка, вот полка с посудой, стол, пара скамеек, прялка у окна, большой сундук, кровать в углу». Под потолком висели пучки разной травы, у печки гирлянды сушёных фруктов. Трубочист искал взглядом что-нибудь такое, без чего не могут обходиться дети, и вскоре нашёл. На кровати он увидел простенькую тряпичную куклу, любовно уложенную как бы поспать.
– Будешь молоко, – услышал он сзади голос Луизы. Она была немного смущена, увидев, что Трубочист разглядывает её куклу. Девочка чувствовала себя повзрослевшей, с тех пор как не стало Дедушки. Она поставила на стол глиняный горшок с молоком и достала с полки две чашки.
– Спасибо Луиза, с удовольствием, – ответил Трубочист присаживаясь к столу на стоявшую рядом скамью.
– Вот скажи мне Луиза, ты счастлива или тебе чего-то не хватает? – спросил девочку Трубочист, допив молоко.
– Мне много чего не хватает, Дедушки, например, но я не хочу жаловаться. То, что мне необходимо, у меня есть. Дедушка меня всему научил. Когда у меня есть время, я хожу в город к ратуше петь песни. Я их сама сочиняю. Мне нравится петь для людей. Иногда они дают мне немного денег. Я счастлива, что живу так как мне хочется, ведь многие люди не имеют и этого.
На улице совсем стемнело. Луиза растопила печку и теперь комнату освещали только красные угольки, просыпавшиеся в поддувало.
– Ну а есть у тебя какое-нибудь особое желание или мечта? – спросил Трубочист.
– Пожалуй да, – сказала задумчиво Луиза. – Мне кажется, когда я пою там, возле ратуши, люди меня не замечают. Тогда я думаю, вот если бы у меня было красивое платье, никто бы мимо меня просто так не прошёл, всем бы захотелось посмотреть на меня и послушать, как я пою.
– А скажи Луиза, если тебе так нравится петь для людей, почему, когда я увидел тебя первый раз у ратуши, у тебя в глазах были слёзы, и голос иногда подрагивал, – спросил Трубочист.
– Дедушку было жалко, он только что умер, и я ещё не знала толком, как буду жить дальше, без него и совсем без денег. А ты подошёл ко мне и дал монетку. Я поняла, что есть добрые люди, и я смогу жить среди них.
«Ладно, решено, – подумал про себя Трубочист, – пусть это будет платье».
– А какое платье ты бы хотела иметь, как ты его себе представляешь? – спросил Трубочист.
– Такое розовое, длинное, – мечтательно заговорила Луиза, – я столько раз его рисовала. Хочешь покажу?
– Конечно, давай посмотрим, – оживился Трубочист.
Луиза открыла сундук и достала кусочек бумаги с нарисованным платьем. Трубочист взял листик, подсел ближе к печке и открыл дверцу топки. Яркое пламя осветило рисунок. Внимательно рассмотрев старательно нарисованную девочкой картинку, Трубочист положил листик себе в карман.
– Отдай, – жалобно вскрикнула Луиза, – зачем ты так?
Трубочист подошёл к девочке, и обнял за плечи.
– Успокойся Луиза, завтра мы идём шить тебе розовое платье.
– А где я возьму столько денег? – всё ещё жалобно, но уже тихо спросила девочка.
– А вот, – и трубочист достал золотую монету, которая сверкнула в его руке как нечто волшебное и сверхъестественное.
– Ой, никогда не видела, дай посмотреть, а этого хватит?
– У меня тоже никогда не было таких денег, но я знаю точно, что хватит.
Луиза взяла монету и долго с интересом её разглядывала.
– Трубочист, почему ты мне помогаешь? – тихо спросила она.
– Знаешь Луиза, я хочу понять, что такое настоящее счастье. Я тебе уже один раз помог и тебе стало лучше, но и моя жизнь изменилась в лучшую сторону. Я ничуть не пожалел тогда, что отдал тебе свой единственный грош. И вот у меня уже целый золотой.
Спать не хотелось, и они ещё долго разговаривали при мерцающем свете печки.
…
– Фу, какая замухрышка, ты чего сюда с ней припёрся, Трубочист?
Дородная дама, хозяйка швейной мастерской, презрительно смотрела на неожиданных, ранних гостей.
– Попридержи свой злой язык, сказал Трубочист и показал даме золотую монету.
– Ах, ах, какая милая девочка, здравствуйте дорогие гости, что вам угодно, – залебезила дама при виде золота.
«Откуда у этого нищеброда такие деньжищи?» – гадала она с завистью.
– Нам нужно новое платье, – сказал даме Трубочист.
– Ну, тогда проходите.
Трубочист и Луиза вошли внутрь, и тут же вся мастерская пришла в движение. Забегали мастера и подмастерья, зашелестел шёлк.
– Вот этот, – сказала Луиза, когда увидела нужный цвет.
Тут же шёлковая ткань розового цвета пошла в дело.
Трубочист ходил, позёвывая от недосыпа, и думал, глядя на суетливых портняжек: «Если у человека есть любимая работа, и за неё хорошо платят, можно ли это считать счастьем?» Он присел на стул и задремал. «Твой котёнок заболел и вот ты уже самый… – кто-то из портных подмастерьев прошмыгнул рядом, оборвав голос Философа в его голове на полуслове. – Для разных людей и счастье разное, но самое главное…»
Боммм, пробил колокол башенных часов. Трубочист очнулся от сна, потянулся, зевнул и посмотрел в окно: «Неужели полдень?»
Тем временем работа подходила к концу. Луиза стояла в платье у большого зеркала, на ногах были новые туфельки и чулочки в тон платья.
– Давай примерим эту шляпку, – хлопотала хозяйка мастерской.
– Мне больше нравится вон та с розовой ленточкой, —Луиза показала на приглянувшуюся ей шляпку.
Наконец и шляпка была подобрана. Девочка светилась счастьем. Она уже представляла себя поющей у стен ратуши, и все-все пришли на неё посмотреть и послушать.
Трубочист осмотрел девочку и платье. Придраться было не к чему.
– Мастера! – удовлетворённо бросил он в сторону хозяйки. В жизни не видел он такого потрясающего сочетания красивой девочки и великолепного платья. Удовлетворённый, он наконец достал свою золотую монету и протянул хозяйке.
– Ах, как вы щедры, это так много за наш скромный труд!
– Тогда дайте нам ещё вон ту шубку с капюшоном, – он отдёрнул руку с монетой, – у нас зима на носу, а девочке прикрыться нечем.
«Чёрт бы побрал меня за мой язык», – подумала жадная хозяйка, но всё же принесла приглянувшуюся Трубочисту шубку. Денег всё равно хватало с избытком.
…
Трубочист не спеша шёл по дороге к замку. Моросил осенний грибной дождик. Под ногами шуршали опавшие листья. Он испытывал потребность поделиться своими мыслями и уже обдумывал, с чего начать беседу с Философом: «Можно ли считать счастьем то, несомненно приятное чувство, которое испытываешь, делая счастливыми других, а точнее, где та грань, за которой важнее беспокоиться о собственном благополучии? Если человек осознано жертвует своей жизнью ради благополучия других, то что это? Ради чего эта жертва – ради людской памяти? На миру и смерть красна! А если никто не знает о твоей жертве – тогда как? Ради собственной души? А что есть душа – это совесть или что-то материальное?»
Философа в замке не оказалось. В каморке на столе Трубочист обнаружил записку, в которой говорилось: «Мой друг, помни, что счастья трудно добиться, но легко потерять. Меня сегодня не жди, будь как дома». На столе так же стояла большая бутылка вина и кое-какая еда. Трубочист растопил камин, развесил сушиться промокшую одежду, подогрел вино, пододвинул кресло поближе к огню и сделал большой глоток. Приятное тепло растеклось по телу. Мысли полетели куда то в даль: «Что будет, если все на свете люди будут счастливы, если каждый человек будет стараться сделать счастливыми других». Ему очень хотелось поделиться своими мыслями с Философом, который так не к стати отсутствовал.
– Чёрт меня побери! – вслух проговорил он, – да это же будет Рай на земле!
