скачать книгу бесплатно
– Хорошо, договорились. Если еще какие вопросы возникнут – спрашивай.
– Договорились. Спасибо тебе большое.
Цыплаков засунул в карман смартфон и посмотрел на следователя.
– Она тебе хорошая знакомая? – спросила Ирина Матвеевна.
– Очень хорошая. Так что не волнуйтесь, она не сделает никаких глупостей.
– Она тебе еще ничего о нем не рассказывала?
– Я ее подробно не расспрашивал о нем, но буду говорить с ней. Я вот что еще думаю. Я постараюсь уговорить ее следить за ним. Не за тем, конечно, как он работает. Она будет собирать информацию для наших целей. Не исключена возможность, что в этой информации появится какое-то хотя бы маленькое зернышко, полезное для нас. И у меня к вам есть вопрос.
– Ко мне? – спросила Ирина Матвеевна.
– К вам, конечно.
– Какой вопрос?
– Как вы думаете, можно ли сейчас сказать ей, что он убил человека?
Ирина Матвеевна задумалась. Сложный вопрос, несмотря на кажущуюся простоту.
– Если твоя знакомая может сделать таким образом, что он не заметит никаких наблюдений, слежки за собой, то, конечно, можно сказать. Возможно, она проявит себя хорошим, безупречным конспиратором. Вот в чем главный вопрос. Как ты думаешь, Цыплаков?
– Не знаю, – сказал патологоанатом.
– Тогда не нужно пока говорить ей об этом. Завтра поговорим с полковником. Евгений Николаевич – опытный сыщик, многое повидал и многое знает.
– Федя, – обратилась следователь к Кругликову, – а ты завтра обязательно сходи в деканат факультета физического воспитания. Поговори с деканом. Он, наверное, порекомендует побеседовать с какими-либо преподавателями, которые хорошо знают этого Баклажанова. Они тебе нарисуют его образ. Он нам пригодится.
– Да, сейчас схожу, – порывисто сказал Кругликов. – Зачем медлить? Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня?
– Федя, сейчас поздно, – возразила Ирина Матвеевна, – занятия уже закончились, преподаватели разошлись. Декан, конечно, сидит у себя в кабинете, но он устал, а, может быть, и не в настроении после насыщенного всякими делами, мелкими, крупными, нужными и не очень нужными, всякими делами рабочего дня. Но декан не помнит всех студентов, которые уже закончили педуниверситет. Вот в чем вопрос. Тебе надо поговорить с преподавателями, которые хорошо его знали. Вот они как раз могут помнить его.
– Два года назад он окончил университет, – сказал Цыплаков, – не так уж и много времени прошло. На факультете физвоспитания есть спортивные секции. Как правило, студенты занимаются в секциях по выбору. И наш предполагаемый субъект наверняка занимался в какой-нибудь спортивной секции. И руководитель секции, конечно, хорошо знает всех своих студентов. Вот с ним надо обязательно поговорить. Не мешало бы сейчас найти способ как-то познакомиться с ним, хотя бы посмотреть на него со стороны.
– Это нам очень нужно сейчас, Дмитрий Савельевич, – посмотрела Ирина Матвеевна на патологоанатома, – ваша знакомая, хозяйка цветочной фирмы, никак не может помочь нам в этом деле? Хотя бы его фотографию получить, на фото его увидеть. Иногда посмотришь на человека и сразу скажешь, способен он на страшный поступок или нет, внешность о многом говорит.
– Дело в том, что он часто находится в разъездах по районам области, ездит в другие области по разным вопросам. Так что, его не так просто увидеть. Но я с ней поговорю, она женщина умная, все поймет, что нам это для чего-то нужно.
– Поговори с ней, Дмитрий Савельевич, – вежливо попросила следователь патологоанатома.
– Обязательно поговорю.
– Нам просто необходимо иметь о нем какую-то информацию. Находить, выискивать, собирать информацию о преступнике – это, как я полагаю, наиважнейшая сторона следственной работы. Конечно, это, так сказать, внешняя информация, поверхностная, но она все же создает какую-то картину о преступнике, на какие-то миллиметры приближая нас к цели.
– А цель от нас далека, далека, так далека, что ее ни в одну подзорную трубу не увидеть, – сострил Федя Кругликов.
– Федя, нам надо найти преступника, – твердым голосом сказала Ирина Матвеевна, – как бы далеко от нас он ни находился, все от нас зависит. Давайте подумаем о том, что мы должны с вами сейчас сделать, чтобы в кратчайший срок раскрыть это чудовищное преступление. Евгений Николаевич вчера был у высокого начальства. Это высокое начальство дало указание раскрыть преступление в самые кратчайшие сроки.
– Начальство всегда говорит о самых кратчайших сроках, -недовольно сказал патологоанатом Цыплаков.
– Это понятно, – сказала следователь, – этому высокому начальству надо отчитываться перед еще более высоким начальством, вот в чем дело.
В кабинете следователя наступило глубокое молчание, как будто все сидели на похоронах и боялись произнести хотя бы одно слово. Молчание пугающее. Люди, когда им нечего сказать или нельзя сказать ничего в данной ситуации, становятся на какое-то время немыми существами. В какой-то момент бывает и так. Нечего сказать. Улики сами не придут, не прибегут, не дадутся живыми в руки. Их надо отыскивать, находить разными путями, способами. Это понимают молодые и бывалые сотрудники. Тишина, воцарившаяся сейчас в кабинете следователя, хоть и была на первый взгляд заупокойная, немая, но, тем не менее ее ни в коем случае нельзя назвать мертвой, которая намертво сковывает все мысли, желания и чувства, желание действовать, искать, побеждать. Присутствующие на совещании работники отдела хорошо понимали, что порой самые причудливые на первый взгляд не очень реальные способы поисков путей к цели, зародившиеся в голове, могут дать неплохие результаты. Они не совпадают с нормальной, так сказать, выверенной, практичной наукой – логикой, но результаты, как показывает жизнь, есть. Надо изощряться в таких случаях, когда нет возможностей для обнаружения реальных улик. Может быть, даже искать их в мире виртуальном, где все вывернуто, перевернуто наизнанку, и все не так, как в нашем нормальном, привычном мире.
– Наверное, хватит молчать, – усмехнулась Ирина Матвеевна, оглядела внимательным взглядом Круликова и Цыплакова, погрузившихся в какие-то можно подумать грезы или иллюзии.
– Надо придумать какой-нибудь необычный, нестандартный способ воздействия на душу и разум нашего преступника, -спокойно сказал молодой опер Кругликов, – я чувствую, что будничные накатанные способы, приемы розыска нам ничего не дадут. Мы будем искать преступника сто лет и не найдем. Надо выходить за пределы разумного, обыденного.
– Федя, придумай что-нибудь, – повеселела Ирина Матвеевна после длительного молчания.
– Федя, – спросил Цыплаков, – а что можно узнать при помощи твоего необычного способа, так сказать, виртуального способа воздействия на душу, чувства и разум убийцы? На убийцу невозможно подействовать никакими ухищрениями, никакими способами и приемами. А по-твоему выходит, что он признается в содеянном преступлении, если подействовать на него каким-то необычным, чудодейственным способом. Это заблуждение.
– Я не говорю, что при необычном способе воздействия убийца сразу признается в своем преступлении. Конечно, он не скажет, что он убил студента. Но он обязательно скажет нечто такое, из чего можно сделать вывод о том, что он – прямой виновник.
– Надо провести психологический эксперимент, который может сильно подействовать на его психологию.
– Тогда надо его загипнотизировать, – сказал Цыплаков. – Ты можешь выступить в роли такого гипнотизера? Не можешь? Это очень сложное дело, это могут делать только специалисты, причем специалисты высокого класса.
– Да нет, Дмитрий Савельевич, я не совсем об этом говорю. Я имею в виду совсем другой способ, которым пользовались в прошлые века. Тогда было немало таких способов. И некоторые из них – довольно результативны. Дело в том, что каждый человек имеет свою психику, данную природой или богом от рождения. Есть, как я думаю, психика слабая и сильная. Есть воля сильная и слабая. И задача заключается в том, чтобы на человека подействовать неожиданно. Неожиданность, причем ювелирно приготовленная неожиданность, очень сильно может подействовать на любого человека, независимо от его воли, от нервной системы. Неожиданность в любом случае ошарашивает человека, не дает ему никакой возможности подумать, взвесить все обстоятельства. У него появляется страх. Испугаться может человек и сильной воли, смелый и отважный. Но он, испугавшись, может держать себя в состоянии спокойствия, пусть даже относительного спокойствия. Но он не выдаст себя. Человек со слабой волей, со слабой нервной системой, трусливый и боязливый в таких случаях может с головой выдать себя. Одним словом, надо искать путь к достижению цели. Кто ищет, тот всегда найдет. Вот в чем смысл.
Все опять замолчали, как будто обдумывали соображение Кругликова о возможности каких-то нестандартных, непривычных, о каких-то замысловатых, сюрреалистических способов обнаружения улик. Ирина Матвеевна ожидала, что выскажет свои соображения по этому поводу патологоанатом Цыплаков. Но он после небольшого выступления, в котором высказал свои глубокие сомнения о взглядах Кругликова относительно нестандартных способах выработки реальных действенных улик, молчал. Сама она видела в рассуждениях молодого опера определенный положительный смысл. Однако, в общем и целом сомневалась в реальной возможности использовать его фантастические замыслы. Тут все ясно – опер молодой, пока еще не накопил достаточных практических навыков в розыскной работе, но ему все же хочется показать себя, свои возможности и решительность к действию. Ему, конечно, хочется как можно скорее взять преступника, и поэтому он пустился в поиски необычных методов в следственной работе.
– Дмитрий Савельевич, – сказала она, обращаясь к патологоанатому, – я как-то говорила, что не надо говорить вашей знакомой хозяйке цветочной фирмы о том, что ее новый сотрудник по нашим предположениям убил человека. А сейчас я передумала. Скажи ей об этом. Ничего тут нет страшного.
– Конечно, нет ничего страшного, – согласился патологоанатом.
– Она будет, может быть, более целенаправленно проводить за ним наблюдение, возможно, найдет какие-либо незаметные или малозаметные нюансы в его поведении. Пусть присмотрится повнимательнее к выражению лица, когда говорит с ним, к тому, как он относится к ее поручениям, советам, к ее возможным практическим замечаниям и так далее. Во всем этом, во всех таких мелочах представляется личность человека, его характер, его отношение к окружающим людям. Нам сейчас нужна любая информация о нем, иначе мы никогда не раскроем его, не вычислим. Договорились?
– Договорились, – согласился со следователем патологоанатом.
– Ну и хорошо. Будем работать.
Глава 5
На следующий день прямо с самого начала работы, Ирина Матвеевна, Кругликов и Цыплаков сидели в кабинете начальника. Полковник Миловидов как всегда был спокоен, уверен, и по жизнелюбивому выражению его лица, темно-серых глаз было видно, что он настроен самым оптимистическим образом в отношении тех задач, стоящих перед отделом, который он возглавлял. Крупнотелый, плечистый, в своей военной форме он выглядел каким-то еще неизвестным героем, который может преодолеть любые трудности, препятствия, если таковые встретятся на его пути. Он достал из верхнего ящика стола тетрадь с какими-то записями, раскрыл на нужном месте, что-то там прочитал быстро и отодвинул эту тетрадь на середину стола. И обвел строгим взглядом присутствующих.
– Руководство Управления по борьбе с преступностью поставило перед нами большую и нелегкую задачу. Кстати сказать, у нас не бывает легких задач, – сделал он маленькое, но красноречивое замечание. – Эти задачи вы знаете. Мы с вами о них уже говорили. В сущности, задача одна – раскрыть преступление. Нам всем было указано, чтобы преступление было раскрыто в самые кратчайшие сроки и во что бы то ни стало. Даже любой ценой, – сказал он явно для того, чтобы показать, что руководство само не знает и не понимает, что говорит. – Что значит во что бы то ни стало? И что значит любой ценой? – повторил он требование высокого руководства. – Руководство горит желанием как можно быстрее отчитаться перед еще более высоким руководством о том, что тяжкое преступление успешно раскрыто, – тихо сказал он и снова обвел своим взглядом подчиненных ему сотрудников отдела. – Но я, откровенно говоря, не понимаю, что значит раскрыть преступление во что бы то ни стало и любой ценой.
– Тут все ясно, Евгений Николаевич, – подала голос следователь Суворова. -Это значит, что мы должны как можно скорее, впопыхах, найти фальсифицированные улики, выдуманные, скороспелые, одним словом – псевдоулики. И на основании таких псевдоулик мы должны объявить обвиняемому, что он убил человека. Ведь так можно невинного ни в чем человека сделать виновным и отправить его на нары, за решетку. Подобное у нас можно сказать не так уж и редко бывает.
– Вы правильно сказали, Ирина Матвеевна. Руководство подгоняет нас, сказав, «быстрее, во что бы то ни стало»… Но мы, конечно, не пойдем по такому пути. Принцип «любой ценой» я отметаю. Мы работаем и будем работать, как говорят, не покладая рук и не жалея своих сил. Работать, конечно, надо, и мы все заинтересованы в том, чтобы поскорее раскрыть преступление. Но дело в том, что от нас многое, даже очень многое не зависит. И мы с этим ничего не можем сделать. Наше расследование будет объективным. Иным оно и быть не может. Улик у нас практически нет никаких. Что вы сделали за последние дни? – спросил полковник и, придвинув тетрадь к себе, прочитал в ней последние записи.
– Евгений Николаевич, – тихо, но не разочарованно сказала Ирина Матвеевна, – если говорить о серьезных уликах, при помощи которых мы можем объявить нашего предполагаемого преступника, у нас пока нет. Что у нас сейчас есть? Мы знаем, где работает наш так называемый «предполагаемый», знаем его фамилию, знаем, где он учился, в каком институте.
– Какой он институт окончил? – спросил полковник.
– Пединститут, физвос. Я беседовал с деканом факультета, – сказал опер Кругликов. – И с тренером, который готовил студентов по лыжам. Он хотел уже уходить домой, и я чудом его застал у декана.
– Ну, и что говорят о нем? – спросил полковник.
– Отзыв самого декана и тренера по лыжам не лестный. Одним словом, ничего хорошего не сказали. Правда, он увлекался спортом, особенно лыжами.
– А как человек, личность? – спросила Ирина Матвеевна.
– Очень злой.
– Прямо так и сказал?
– Да, прямо так было сказано.
– Кто сказал? Декан или тренер?
– И тот, и другой. И еще что? – интересовалась следователь.
– Мстительный, задиристый, драчливый. Тренеру не понравился его взгляд. Подозрительный какой-то, вроде подстерегающий. Агрессивный, вспыльчивый. Так декан сказал. Декан запомнил это, хотя этот человек окончил институт три года назад. Запоминающийся взгляд.
– Довольно характерные признаки, – сказал полковник Миловидов. – И такими признаками наделены довольно многие люди. Независимо от национальности, образования, вероисповедания и так далее. Об этом говорят психологи, психоаналитики, социологи, биологи и представители других наук. Спросите любого невропатолога – он вам то же самое скажет. Это генетические признаки, врожденные. Они не поддаются лечению. И сам человек как бы ни хотел от них избавиться, сделать это не в силах. Правильно подмечено в хорошей русской пословице: что сделано в гузне, не переделаешь в кузне. И, как говорит практическая жизнь, именно такие люди больше всего склонны к преступлениям. В том числе к тяжким преступлениям. И не только склонны, но и совершают их при стечении определенных обстоятельств. Как зовут нашего предполагаемого субъекта?
– Баклажанов Василий Омарович, – сказал Цыплаков.
– Так вот, этот Баклажанов Василий, как его отчество?
– Омарович, – повторил Цыплаков.
– Так вот, наш Омарович из этой категории людей. Он, как явствует из рассказа декана и тренера, тоже страдает многими генетическими изъянами, врожденными изъянами, от которых страдают нормальные люди. Откуда берутся все эти врожденные признаки? Как гласит наука, человек в процессе эволюции, длящейся не один миллион лет, вышел из животного мира. Дарвин говорил, что все мы произошли от обезьян, хотя верил в Бога. Богословы и просто верующие упрекали его в этом, мол, веришь в Бога, а сам несешь такую несусветную ересь. Ученый разводил руками и говорил в ответ, что обезьяны слишком похожи на людей, люди – на обезьян. Сейчас многие религиозные философы, служители церкви говорят, что, видимо, тело человека, его материальная оболочка есть действительно продукт длительной органической эволюции. Но разум дан человеку Богом, Творцом. И вот посмотрите на людей, генетически искореженных, изувеченных этой органической эволюцией. В них есть многие признаки животного царства: алчность, жестокость, злоба, мстительность и многое другое. Все это от животного мира, в том числе и от хищного. Из древних, очень древних эпох гены пришли через многочисленные поколения людей. И теперь от них передаются по наследству. Можно сказать, – продолжал развивать свои взгляды полковник, – что в результате длительной органической эволюции гены от животного мира дошли и до современных людей.
Еще древние ученые, философы утверждали, что в нашем человеке скрывается животное. Аристотель, например, утверждал, что человек – это животное, но животное политическое. Человек создал государство, правовые законы, которые, так или иначе, регламентируют отношения между людьми. В мире животных нет никаких правовых норм, нет законов, запрещающих что-то или разрешающих что-то. Если какая-то обезьяна украла у друзей-обезьян банан или какой-либо еще витамин, то она не будет отвечать ни перед кем. Ее судить никто не будет, и в тюрьму не посадят. А если медведь в лесу разорил пчелиное гнездо, его тоже никто судить не будет. Он в лесу полновластный хозяин, потому что здесь он – самый сильный зверь. Стихийно устанавливается закон сильного или самого сильного.
В обществе тоже возможно право сильного. Но здесь другое дело. Здесь оно ограничено правовыми нормами. А если дать волю всем негодяям, подонкам, отморозкам, то они установят такой закон сильного, какой не приснится львам, тиграм, медведям в самых красивых или страшных снах, – улыбнулся полковник. – И еще я хочу сказать, что, как показывает сама жизнь, у многих людей сидят в крови гены хищников, которые устанавливают свои законы в тайге, в саваннах, в океанах и морях и так далее. Вот и у этого Баклажанова Васи в крови сидят эти гены и руководят им. Каждый человек, хочет он или не хочет, подчиняется своим генам, подчиняется голосу природы, зову предков. Конечно, действие этого закона ограничено всевозможными нормами морали, запретами, уголовными законами. Но на нашего предполагаемого убийцу эти ограничения подействовали не в полной мере. Я считаю, что это он убил студента. Считаю пока интуитивно. И я убежден в этом. Он злой, хищный, мстительный. Когда такой человек убивает другого человека, он не понимает, что делает, но понимает, что им руководят стихийные законы природы, доставшиеся нам от мира животных. Но человек, каким бы он ни был, в таких случаях преследует свою цель, личную цель. В мире животных этого нет. Там нет никакого, даже слабенького разума.
Почему я думаю, что студента убил именно этот самый Баклажанов, – презрительно поморщился Миловидов, когда произносил эту фамилию, – а никто другой. Наши сотрудники работали с председателями ТСЖ всего нашего микрорайона. Они внимательно просмотрели фотографии всех жильцов, в первую очередь, конечно, молодых людей мужского пола. Переворошили много бумаг. И что вы думаете? Только один молодой парень с толстыми губами нашелся. И кто он? Это Баклажанов Вася.
Девушка, на которой он женился, как выяснилось, тоже живет в этом микрорайоне. Мединститут, в котором она учится, тоже в нашем микрорайоне. Баклажанов переехал сюда и встретился с этой девушкой. А когда он узнал, что она понравилась еще одному парню, он его устранил. Убил его. В подсознании предполагаемого убийцы взыграли гены зверей, которые хорошо угнездились в его мозгу. Человек, у которого нет таких генов или они недостаточно сильные, ярко выраженные, никогда не убьет другого человека ради своей личной цели. И вообще, ни при каких условиях не совершит такого тяжкого преступления. Конечно, я не могу доказать своих предположений относительно убийства студента технического университета. У меня нет прямых доказательств. Нет веских доказательных улик.
– Евгений Николаевич, – подал голос опер Кругликов, – но ведь не все люди с толстыми губами злые, хищные, не все могут убить человека. Как вы думаете?
– Совершенно верно, не все, – согласился полковник без лишних прений. – Есть исключения практически из каждого закона. Здесь необходимо учитывать общее выражение, которое на всю жизнь припечатано на лице каждого человека, независимо от того мужчина или женщина этот человек. На лице каждого человека можно прочитать многое: злость, ненависть, агрессивность, мстительность и многие генетически предопределенные свойства. Такими же могут быть и люди с тонкими губами.
Один философ девятнадцатого века утверждал, что человек не рождается чистым листом бумаги. На этом листе природа уже кое-что написала. И написала довольно много. Можно встретить людей, на физиономии которых красноречиво выделяются очень хорошие, приятные для глаза свойства души, качества: доброжелательность, благоразумие, порядочность, гуманность, правдивость и прочие благонравные свойства. Но я все-таки убежден, что большинство людей с толстыми губами очень злые, коварные, недоброжелательные, агрессивные и даже беспощадные. И я убедился в этом на собственном жизненном опыте а также на опыте розыскной работы. Почему я зациклился на толстых губах? Да потому что у нас была, как вы знаете, информация о том, что на месте преступления видели молодого человека, у которого самым заметным отличительным признаком были толстые губы. Этот человек нашелся. Но мы только предполагаем, что он – убийца.
Наши сотрудники искали в ТСЖ документы парня с такими губами. И он оказался в этих делах. Я убежден, что именно он убил студента. Из-за ревности. Боялся, что тот уведет у него девушку. Сможем ли мы доказать, что он не предполагаемый, а реальный убийца студента или не сможем – вот главный вопрос.
– Евгений Николаевич, – слегка приподняла руку Ирина Матвеевна, – Федя Кругликов предлагает провести несанкционированный обыск в квартире, где сейчас живет мать и где сам Баклажанов жил до женитьбы.
– А что это нам даст? – посмотрел полковник на Кругликова.
– Мы можем найти обувь, в которой он был на месте преступления. И сравнить его следы с отпечатками, которые у нас есть.
– Скажу сразу, – перебил опера полковник, – наши люди уже обнаружили его следы около здания цветочной фирмы, где он сейчас работает, и сравнили их с отпечатками, обнаруженными вами на месте убийства студента. Сейчас он ходит в новых туфлях, а старые давно выбросил. Преступники не дураки. Они всеми силами оберегают свое собственное спокойствие.
– Можно найти орудие преступления, записную книжечку, которая была у студента. Преступник взял ее.
– Держать дома орудие преступление может только обитатель дурдома, потому что он многих вещей не видит и не понимает. Одним словом, ничего не соображает. Наш преступник предполагаемый не будет держать это орудие дома. Он его выбросил очень далеко. Что можно сказать о записной книжке? Представим, что мы нашли у него дома эту книжку. На допросе он спокойно скажет, что нашел ее недалеко от места убийства. Так что она не может служить серьезной уликой. Если бы мы доказали, что он взял эту книжку из кармана убитого студента, то, наверное, он сейчас уже сидел бы в тюрьме. Что нам надо делать сейчас? Точнее, что мы можем сделать, чтобы приблизить нашу цель? Главная цель известна. Надо раскрыть преступление и наказать виновного. Но у нас есть и ближайшая цель, можно сказать, самая ближайшая. Мы должны найти веские аргументы, которые позволят нам объявить Баклажанова подозреваемым в убийстве студента. И перешагнуть ее никак нельзя. Мы должны и обязаны делать все это по закону и по справедливости. Принцип «во что бы то ни стало» абсолютно здесь неприемлем. Можно наломать дров. Я думаю, – спокойно продолжал полковник, – нам сейчас необходимо установить за ним постоянное наблюдение. Мы знаем, что он работает в цветочной фирме, знаем, где его квартира, в которой он жил с матерью до женитьбы. Сейчас он живет у тестя – отца жены. А где работает мать предполагаемого преступника?
– Она работает кассиром в супермаркете, – доложил патологоанатом Цыплаков. – И у меня есть к вам вопрос.
– Какой?
– Мы пока еще точно не знаем, кто убил студента – Баклажанов или не Баклажанов. Не получится ли у нас так, что все наши старания через какой-то промежуток времени превратятся в пыль и прах? Мы ничего не знаем пока. И он у нас значится как предполагаемый убийца. Мы даже отдаленно не можем определить его как подозреваемого. Не идем ли мы в настоящий момент по неверному, по заведомо ложному пути?
Евгений Николаевич недолго помолчал, проводя ладонью по лбу, посмотрел в окно, потом посмотрел в тетрадь.
– Дело в том, что людям довольно часто приходится идти по ложному пути. Особенно это заметно в среде познания природы и общества. В истории науки это бывает довольно часто. Что говорят по этому поводу философы? Они говорят, что мы идем от незнания к более полному и точному знанию. Мы с вами тоже познаем мир, познаем общественные отношения в их самых разных проявлениях. Мы кое-что знаем о предполагаемом преступнике. Допустим, что мы идем по неверному, по ложному пути. Но мы постепенно углубляемся в мир тех общественных связей, которые необходимы для решения наших задач. И может оказаться, что преступник не предполагаемый Баклажанов, а кто-нибудь еще. Это дело времени. Путь этот нелегкий, тернистый, будут и разочарования, но это вполне естественно. Легких путей в наших делах нет, не было и не будет. Сколько надо переворочать, переискать породы, чтобы получить один грамм золота? Очень много. Многие тысячи, а может и миллионы тонн. Кстати, есть у Баклажанова отец или нет отца у него? – неожиданно спросил половник и посмотрел на присутствующих сотрудников отдела.
– Об этом пока мы не знаем, – сказала Ирина Матвеевна. -Но мы обязательно узнаем.
– Узнавайте! – сказал полковник.
Руку поднял Цыплаков, видимо, с намерением сказать что-то хорошее.
– Говори, Дмитрий Савельевич. Что у тебя?
– Хозяйка цветочной фирмы, где сейчас работает Баклажанов, согласилась как следует наблюдать за ним. Я сказал ей, что мы ее работника подозреваем в убийстве. Она сначала забеспокоилась, заволновалась, дескать, кого держит в своей фирме менеджером. И уже выразила готовность немедленно уволить его. Но я уговорил ее не торопиться. И попросил как следует пронаблюдать за ним, за его какими-то возможными связями, знакомствами, встречами и так далее. И сказал ей, что она поможет следствию до конца раскрыть преступление. Она согласилась.
– На нее можно положиться? – спросил Евгений Николаевич.
– Можно, очень можно, – ответил утвердительно Цыплаков. – Она умная женщина, волевая, терпеливая, добросовестная.
– Как ее зовут? – спросила Ирина Матвеевна.
– Зинаида Артемовна. Она очень общительная, разговорчивая, но не болтливая. Лишнего не скажет.
– Это хорошо, – одобрил полковник инициативу патологоанатома. – Надо учитывать самые малейшие высказывания о нем, о его характере, образе жизни. И вот таким путем – к желаемым результатам. В науке иногда приходилось идти от заблуждения к истине. Вот и мы тоже будем, может быть, двигаться точно также: от заблуждения к истине. Нам известен мотив преступления. Это ревность. Иного мотива в данной ситуации нет и быть не может. Баклажанов живет очень близко от мединститута. Я, разумеется, не хочу сказать, что по этой единственной причине он познакомился со студенткой мединститута. Я, как и вы все, сидящие здесь, тоже когда-то был студентом. И я хорошо знаю, что молодые ребята ходят к девчонкам в основном в ближайшие по месту жительства институты. Скорее всего в ближайшие. Помню, ребята, уже окончившие вузы, ходили искать себе жен в строительный институт, потому что он был поблизости от их жилья. Двое моих знакомых женились на студентках строительного института. И наш предполагаемый убийца скорее всего обратил внимание на учебное заведение, находящееся поблизости от места его проживания. И еще я хочу вот что сказать. В нашем микрорайоне ни разу не появлялся молодой парень с толстыми губами. Я хожу часто пешком и приглядываюсь, ни одного такого не видел. Этот факт нельзя полностью игнорировать, отвергать, сбрасывать со счетов. Разумеется, мы не должны руководствоваться только этими соображениями. Мы должны расширять круг поисков, идти к желаемому результату. Желательно, конечно, привлечь к этому делу информаторов. Надо учитывать все мелочи, все нюансы в этой информации, которая у нас будет появляться в ходе наших поисков. Будем работать и все у нас получится. Кто желает поделиться своими соображениями о дальнейшей работе по расследованию преступления? – спросил полковник и обвел внимательным взглядом своих подчиненных. И почувствовал, что пока нет таких желаний, привычно сказал, – нет желающих. Тогда наше совещание закончено. Все свободны. Ирина Матвеевна, а вас я попрошу задержаться на некоторое время.
– Евгений, а зачем надо оставаться? – спросила Ирина Матвеевна, когда все вышли из комнаты.
– Ира, мне хочется побыть с тобой наедине, – со всей откровенностью, выразившейся во взгляде и в словах, сказал Миловидов.
– Но сейчас рабочее время. И у тебя, и у меня.
– Мое желание остаться с тобой наедине не зависит от того, какое это время – рабочее или нерабочее.
– Все ясно. Ты мне хочешь что-то сказать?
– Хочу спросить, Ира.
