banner banner banner
Этнокультурная история казаков. Часть V. Попытка реставрации. Книга 6
Этнокультурная история казаков. Часть V. Попытка реставрации. Книга 6
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Этнокультурная история казаков. Часть V. Попытка реставрации. Книга 6

скачать книгу бесплатно

Этнокультурная история казаков. Часть V. Попытка реставрации. Книга 6
А. В. Дзиковицкий

Данная, 6-я книга одной общей работы полностью называется «Попытка реставрации казачьего этнического Дома». Время действия её – период президентства Ельцина в России. А точнее – период от 1988 по 2000 годы, который многими обозначается как «Возрождение казачества». Однако, такое название слишком обобщённо и заключает в себе очень сложные и противоречивые процессы, которые происходили в это время в среде потомков Казачьего Народа. В этой книге они более-менее полно упоминаются.

Этнокультурная история казаков

Часть V. Попытка реставрации. Книга 6

Составитель А. В. Дзиковицкий

ISBN 978-5-4485-7299-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

СОСТАВИТЕЛЬ А. В. ДЗИКОВИЦКИЙ

Часть V

Попытка реставрации дома

(период президентства Ельцина)

Глава 1. Реанимация казачества

и первые расколы среди казаков

(1988 – август 1991 г.г.)

Пылает, пылает и небо, и храм,

Как знамя пришедших в Казакию к нам,

Решивших сломать непокорный народ,

Всегда отрицавший рабов и господ!

А. Долгопятов,

казак из г. Новохопёрска, 2015 г.

I. ПРЕДПОСЫЛКИ ВОЗРОЖДЕНИЯ

Cатирик Аркадий Арканов как-то произнёс фразу, ставшую почти афоризмом: «Хемингуэй […] считал, что писатель прожил не напрасно, если от него остался один стоящий рассказ. На вопрос, что такое сто?ящий рассказ, он отвечал: рассказ, запавший в память одного читателя». Проводя аналогию между написанием рассказа по Хемингуэю и героической попыткой Казачьего Народа воссоздать, поднять из руин свой этнический Дом после 70 лет его планомерного разрушения, мы можем уверенно сказать, что, как минимум, эта попытка оказалась сто?ящей. Даже если она и останется единичной и не достигшей цели. И она, эта попытка, независимо от дальнейшей исторической судьбы казаков, навсегда останется в Большой Истории как героическое усилие казачьего этноса на излёте XX столетия.

Казачество как единый социум, со своей территорией, своим самоуправлением и особым укладом хозяйствования и жизни, прекратило своё существование в 1920 году – после ликвидации казачьих вооружённых сил, уничтожения своих национально-территориальных образований (Войск) и проведённого над казаками массового террора с уничтожением наиболее непокорных и свободолюбивых представителей этого народа. Между историческим казачеством, представлявшим из себя единый этнос (одновременно с признаками «сословности», внедрёнными в него российской монархией) и потомками казаков конца 1980-х годов, когда проявились первые признаки его «возрождения», прошёл огромный период 70-летнего перерыва, в течение которого сменилось три поколения! Период, наполненный мероприятиями по подавлению казачьего духа и некомплиментарным отношением к любым проявлениям «казачести». Исходное компактное казачье сообщество оказалось рассеянным по всей России (и не только) и раздробленным на различные социальным слои. За этот 70-летний срок «старорежимное» казачество претерпело огромные изменения, утратив все свои хозяйственно-экономические, политические, социальные, военные и прочие права и обязанности. Единственной основой для идентификации потомков казаков как представителей Казачьего Народа осталась одна только память о происхождении. Именно она и стала фундаментом объединения казачьих потомков для их «возрождения» на излёте существования СССР.

Поэтому период 1988 – конец 1990 года с полным основанием можно назвать латентным, «подпольным» или подготовительным к Казачьему Ренессансу. В этот период происходило подспудное становление будущего движения «возрождения». Или, по нами принятой периодизации, будущей попытки реставрации разрушенного Казачьего Этнического Дома. К отчаянной попытке поднять его из руин, в которые он обратился за 70 лет господства коммунистов. С. Рубцов: «Вы только вдумайтесь в эти цифры – из более двух с половиной миллионов казаков, живших на Дону к январю 1917 года, на сегодняшний день осталось менее пятидесяти тысяч! Остальные погибли или не родились. Их родители сгинули в лагерях ГУЛАГа, полегли в оврагах и рвах общих могил, да растворились в изгнании на чужбине. Знала ли история более страшный геноцид, когда целый народ умышленно уничтожался под корень?».

Основной тенденцией первых казачьих активистов было пробуждение национального самосознания казачьих потомков через восстановление элементов традиционной казачьей культуры. Казак-писатель В. Е. Шамбаров позднее констатировал: «Возрождения казачества не ожидал никто. Да и сами казаки не ожидали! И вдруг оно свершилось… Начало процесса можно датировать 1986 – 1987 годами. Сперва он шёл подспудно, малозаметно. К теме казачества вновь стала обращаться творческая интеллигенция. Появляются романы В. Семенихина «Новочеркасск», А. Знаменского «Красные дни», Е. Лосева «Миронов», Ж. Бичевская запела казачьи песни. Перемены стали происходить и в сознании людей. В казачьих областях вдруг возрос интерес к своему прошлому. Люди начали разыскивать информацию о предках. Журналисты местных газет – писать первые, ещё робкие заметки по истории казачества. Но процесс шёл не только в казачьих регионах. Общаясь с людьми, казаки начинали выделять «своих». Обменивались теми же роман-газетами, зачитанными до дыр. Люди «вспоминали», что они – казаки!

Правительство к данным явлениям не имело никакого отношения. Наоборот, оно по ранее проложенным рельсам с тем же увлечением продолжало политику ассимиляции казаков. В частности, в 1989 году вышло Постановление о переселении в русское Нечерноземье жителей «трудоизбыточных регионов» – Средней Азии и Кавказа. Прошла и вторая волна реабилитаций «репрессированных народов». И «трудоизбыточных» реабилитированных месхетинцев, чеченцев и тому подобных принялись переселять не в вымершие тверские деревушки, а снова – в казачьи области! На Дон, на Кубань…

К возрождению казачества не имели отношения и политические движения. В моё распоряжение попала огромная подборка газетных статей 1980 – начала 1990-х годов, собранная усилиями ветерана казачьего движения полковника В. Х. Казьмина, и вот что любопытно: казаки для всех оказывались «чужими»! «Демократическая пресса» надрывалась, доказывая, что они – детище «партократов». Ну а как же, мол, «реакционеры», «нагаечники». А «партократы» относили казаков к «демократам» – поскольку они заговорили о славном дореволюционном прошлом, о геноциде, о православных ценностях».

Однако первые казаки-активисты, приступившие к реставрации Казачьего Дома, не имели ни планов, ни чертежей самого даже Дома, который взялись с большим энтузиазмом «возрождать». К 1917 году казачество являлось народом, однако в него были внедрены элементы сословности. Поэтому энтузиасты возрождения с первых шагов приняли одну из позиций: либо народ, либо военное сословие. Но при этом подавляющее большинство казачьих активистов вообще устранилось от решения этого вопроса, столь важного для конструкции будущего отреставрированного Казачьего Дома.

И уже когда реставрационные (возрожденческие) работы вовсю кипели, атаман Ставропольского казачьего Войска Владимир Шарков, оглядывая конструкцию возводимого нового здания, вынужден был с горечью констатировать: «До недавнего времени нашей основной бедой было что? Став на путь возрождения, мы так и не задали себе вопроса: чего хотим, куда идём? А не задав такого вопроса, не получили и ответа».

Увы, нерешённый вопрос «что именно возрождать?», – стал причиной того самого положения, в котором оказалось казачье движение в последующем – то есть в тупике, разброде и шатании, в полном бессилии и бесправии. А ведь, казалось бы, ответ на него лежит на поверхности! Достаточно было бы спросить самих себя: есть ли будущее у оторванного от национальных корней сословия в мире, где все сословия давно отошли в прошлое и уступили главенствующее место нациям? (Либо этническим, либо политическим). Ответ, отдающий приоритет сословности, несомненно, был бы большинством здравомыслящих казаков воспринят как неразумный. И далее можно было бы спросить их: если вы себя ощущаете именно потомками казаков, наследников определённой мировоззренческой, песенной, обрядовой и бытовой культуры, то не говорит ли это о признаках общей этничности? И опять ответ был бы большинством разумных людей однозначным: да, мы являемся казачьей народностью (народом)!

Однако в начале попытки реставрации Казачьего Дома на рубеже 1980-х – 1990-х годов эти вопросы не были заданы и на них, естественно, не были получены ответы. Во всяком случае, если они и задавались, то не на полную громкость, а где-то между собой, кулуарно. В наивном расчёте на «утряску вопроса» в будущем, в оправдании уклонения от решения тем, что сейчас, якобы, не время решать такие вопросы, что сначала надо «хорошенько возродиться», а там видно будет. Да. А там, то есть теперь, действительно всё видно…

* * *

Этническая и культурная ассимиляция, насаждавшиеся советской системой, неизбежно должны были уничтожить последние осколки казачьей самобытности, однако это не произошло столь быстро, как «им всем» хотелось бы. Казачий дух не исчез под руинами Гражданской войны, коллективизации, голодомора, новой Гражданской войны – Второй Мировой. Даже с уходом кавалерии в область былого, казачий дух, как небывалая по своей живучести субстанция, остался жив, и заслуга в этом не только семейного воспитания, но и осколков казачьей интеллигенции, сохранявшей этническую и культурную память казачьего народа.

Немалую и неоценимую роль в этом сыграл неказак М. А. Шолохов, знаменитые произведения которого, посвящённые казачьей жизни, вышли в свет в 1920-е – 1930-е годы, неоднократно переиздавались, а позднее были экранизированы в 1950-е – 1960-е годы. Благодаря произведениям и личному авторитету М. А. Шолохова медленно, но верно, формировалось общественное мнение в отношении этнокультурной самобытности казачества.

В 1970 году М. А. Шолохов обратился с письмом к генеральному секретарю ЦК КПСС Л. И. Брежневу с предложением напечатать в центральной прессе статьи к 400-летию донского казачества, на что было получено официальное разрешение. Благодаря усилиям творческой интеллигенции миллионы людей в СССР и за рубежом узнали о казачьей истории и культуре, и прежде всего именно ей, творческой интеллигенции, обязано своим возрождением в конце 1980-х годов казачество конца XX века. Интеллигенцией было идейно вспахано поле казачьего возрождения, которое вскоре и началось.

Движение за возрождение казачества стало возможным благодаря также и политической либерализации 1980 – 1990-х годов. Однако вместо ожидаемого многими основателями новой России формирования основ гражданского общества и социальной модернизации произошёл невиданный всплеск традиционализма и политической архаики. Концепт «светлое будущее» сменился «светлым прошлым». Как грибы после дождя возникали дворянские собрания, купеческие гильдии, отраслевые союзы (по духу более похожие на средневековые цехи). Всё большую роль, особенно в национальных республиках, стали играть не правовые, а кровнородственные (клановые, тейповые) механизмы.

И одним из таких проявлений политической архаики, по мнению многих политологов того времени, стало Движение за возрождение казачества, которое с момента своего возникновения прошло три основных этапа: этап становления (1988 – 1991 годы); этап казачьей вольницы (1991 – 1995 годы); регулируемо-реестровый (с 1995 года). Последний этап связан с государственной регистрацией войсковых казачьих обществ, которые попытались подменить собой существующие и поныне вольные казачьи сообщества.

Первый этап – этап становления – предварялся фольклорным периодом. В частности, в 1987 году в Новочеркасске появилось сообщение о наборе в хор донской казачьей песни под руководством В. Нагульного. В городском Доме культуры стали собираться любители донской старины. Помимо участников хора, в фойе Дома культуры до и после репетиций собирались люди, считавшие себя истинными казаками. Беседовали и спорили о возрождении казачества в хуторах и станицах Донского Края. Такие встречи вскоре превратились в традицию. Среди собиравшихся были разные люди, но они все с радостью и надеждой делились информацией, и в этом чувствовалась истинная дружба и согласие.

В конце 1980-х годов в Москве среди участников казачьих фольклорных ансамблей родилась идея создания Землячества московских казаков. Однако осуществилась она лишь весной 1989 года. В 1988 – 1989 годах в Москве, Ростове-на-Дону, Ставрополе и Краснодаре из числа потомков казаков стали возникать первые, пока разрозненные, кружки и группы энтузиастов, взявшиеся изучать историю и культуру своих предков. В 1988 году во Владикавказе начала работать Инициативная группа по созданию Владикавказского казачьего отдела Терского казачьего Войска, который в дальнейшем возглавил В. Д. Коняхин.

В октябре 1989 года в городе Ростове-на-Дону было создано добровольное общество – литературное товарищество «Шолоховский Круг», включившее в себя около 40 литераторов, журналистов и издательских работников. Впоследствии «Шолоховский Круг» вошёл во «Вседонской казачий Круг».

У истоков Движения за возрождение казачества стояли в конце 1980-х годов в основном интеллигенты казачьего происхождения – такие, как Георгий Кокунько в Москве (сотрудник Общества охраны памятников), литератор Витислав Ходырев в Ставрополе, композитор Виктор Захарченко в Краснодаре.

Поздней осенью 1989 года в Москве на улице Варварке в помещении Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры собрались выходцы из разных казачьих земель, различные по убеждениям, интересам, возрасту, социальному положению. Но всех их заботило одно – объединить и поднять из небытия казачьих потомков. Постепенно сформировалось инициативное ядро. Это ядро, немного позднее оформившееся в «Московское землячество казаков», сыграло практически ту же роль, какую сыграло объединение казачьей интеллигенции «Донской курень» перед Февральской революцией 1917 года и сразу после неё в тогдашней столице Российской империи – в Санкт-Петербурге. Именно московское интеллигентское казачье ядро стало инициатором всероссийского общеказачьего объединения и дало первоначальный толчок Движению казачьего возрождения, с энтузиазмом подхваченного и поддержанного казаками на местах.

* * *

Уже к концу 1980-х годов фактически рухнул Советский Союз. Государственная собственность и граждане страны оказались без защиты, а в национальных окраинах поднял голову местный антирусский и антиказачий национализм. Страна и народ подверглись грабежу со стороны разного рода отечественных и зарубежных проходимцев. Над Советским Союзом нависла угроза государственного развала.

Захватившие в стране власть лидеры не способны были организовать защиту ни страны, ни её граждан. И в это время на улицы и площади городов и посёлков вдруг высыпали группы казаков в кустарно подобранной форме образца периода Первой Гражданской войны. Бурное возрождение казачества пришлось на смену эпохи и власти и проявило себя в пассионарном взрыве казачьего народного самоопределения. Словно по мановению волшебной палочки или по чьёму-то указу свыше, на улицах городов, станиц, хуторов появились бывшие советские граждане в синих шароварах с алыми, малиновыми, жёлтыми лампасами, в синих, зелёных, белых, чёрных кителях, в фуражках и папахах, с нагайками за голенищами сапог, а то и с шашками на боку. Дружное «любо!» сотрясало стены Домов культуры, где ещё вчера проходили сонные съезды и пленумы райкомов, обкомов партии и комсомола. Казаки, которых советская власть искоренила, вроде бы, подчистую, появились везде. Даже там, где их, казалось, никогда и не было. Заявили вдруг о себе, как о реальной силе в новой России.

Первые шаги по реанимации казачества были, как уже сказано выше, исключительной заслугой казачьей интеллигенции, впоследствии оттеснённой от главенствующей роли во всколыхнутой ею казачьей среде сперва партийными деятелями, а затем нахрапистыми «лидерами от сохи». Которых, правда, затем с таким же успехом стали вытеснять с руководящих позиций ставленники власти, слитые с насквозь коррумпированным чиновничеством Российской Федерации. Короче, каждая новая генерация казачьих вождей действовала относительно предыдущей по принципу «мавр сделал своё дело – мавр может уходить» Но всё это было позже, а пока…

* * *

В зашатавшемся большевистском государстве СССР партийная коммунистическая номенклатура лихорадочно искала те слои общества, на которые могла бы опереться в удержании власти. И каким-то неведомым путём коммунисты встали именно на тот путь, который в своё время, перед 2-й Мировой войной, нащупал Сталин – они попытались опереться на казаков. Именно в связи с этим Декларацией Верховного Совета СССР от 14 ноября 1989 года «О признании незаконными и преступными репрессивных актов против народов, подвергшихся насильственному переселению, и обеспечении их прав» было закреплено право российского казачества на реабилитацию.

Как писал Б. И. Соломаха в издававшейся им газете «Вести славян Юга России», «Теперь уже не секрет, что в конце 80-х годов КГБ представило в Политбюро аналитические материалы о просыпающемся самосознании русского народа и его авангарда – казачества. Было принято решение возглавить казачье движение через «верных людей» – членов КПСС.

Во все концы России полетели курьеры с инструкциями и партийными деньгами. На Кубани секретное совещание проводил первый секретарь крайкома партии Полозков. Рассматривалось несколько кандидатур, среди которых был и заведующий кафедрой марксизма-ленинизма, доцент Кубанского Госуниверситета В. П. Громов. Ему-то и было предписано возглавить казачье движение на Кубани».

* * *

Итак, в 1989 – 1991 годах проснувшееся казачье движение стало опекать руководство КПСС. После 70 лет подавления самого казачьего имени, «перестройка» политической линии КПСС в отношении казаков казалась странной, но объяснялась четырьмя причинами вполне прагматического характера.

1. Партийному руководству надо было держать под своим контролем процесс зарождавшейся многопартийности, то есть иметь узду для возникших партий и общественных движений.

2. В условиях кризиса идеологии КПСС она озаботилась поиском новых идеологических мифов, которыми можно было бы привлечь хоть часть населения.

3. На Кавказе стал набирать силу местный этнический национализм, и казачье движение рассматривалось как возможный противовес этому.

4. Казачье движение должно было стать (по замыслу) одним из способов противодействия руководству новой демократической России, противовесом «взбунтовавшемуся» и отказавшемуся следовать партийной дисциплине Б. Н. Ельцину.

В отсутствии ясно видимой большинством казаков конечной цели возрождения, понимания того, какой именно должен получиться реставрируемый Казачий Дом, казаки с готовностью принимали помощь современных большевиков, имевших большой опыт идеологического влияния. Своего рода духовными воспитателями едва возродившихся казаков стали партийные комитеты всех уровней. И коммунисты легко объяснили казакам-возрожденцам, что все репрессии против их предков совершали не они, а всевозможные «интернационалисты», предводительствуемые «жидо-масонами». Что ответственность за расказачивание и террор по отношению к казакам несут не целиком коммунисты, а некие «оппортунисты», извратившие курс В. И. Ленина. Персональную ответственность при этом партийные идеологи казаков возлагали на революционеров-евреев – Троцкого, Свердлова, Уринсона, Кагановича и прочих, уничтожавших казаков по принципу «извечной взаимной враждебности евреев и казаков».

Также идеологическую поддержку «красноказачьей идее» осуществляли печатные органы Ростовского обкома и Краснодарского крайкома КПСС.

Однако, несмотря на плотную опеку со стороны партийных идеологов, в процессе усилий по реставрации Казачьего Дома среди части казаков, более хорошо знакомых с историей своего народа, вскоре стала формироваться антикоммунистическая струя, получившая наименование «белой». Поначалу на уровне частных разговоров. Принадлежность к казачьим потомкам не гарантировала единомыслия и понимания каких-то общих целей. А декларирование абстрактного «казачьего братства» вовсе не обеспечивало общих усилий ни в постановке национально приоритетных задач, ни, тем более, в их достижении.

* * *

5 января 1990 года произошло организационное оформление казачьего возрожденческого движения. Это случилось в столице, где казачья интеллигенция была особенно активна. На первом Учредительном собрании (Круге) «Московского казачьего землячества» (ВКЗ), собравшем 70 человек журналистов и литераторов, был принят устав, избрано первое правление: А. Жигайлов, Г. Кокунько, В. Латынин, Е. Лосев, В. Скунцев, П. Ткаченко. Атаманом стал казак-писатель Г. Немченко.

Казаки землячества начали каждую среду собираться в Братском корпусе на Варварке. На этих встречах звучали воспоминания, разгорались споры, отшлифовывались первые конструктивные предложения. Организовали Шолоховский вечер, это эмоционально зажгло, придало сил. И тогда занялись обсуждением реальных возможностей проведения Учредительного Круга общероссийской казачьей структуры.

А очаги, на основе которых можно было бы создать общеказачье объединение, начали возникать уже повсеместно. И прежде всего на территориях исторических казачьих Войск. Многие казаки вспомнили о своём казачьем происхождении. Число участников Движения стало расти. Казачьи организации стали создаваться в городах, станицах и хуторах. Наиболее активно процесс возрождения казачества проходил на Дону, в Ростовской и Волгоградской областях, на Кубани, в Краснодарском крае, на Тереке, в Ставрополье и в северокавказских республиках. На станичных Кругах из числа наиболее уважаемых казаков стали избираться станичные атаманы и правления.

– 24 февраля 1990 года было образовано Уральское историко-культурное казачье общество в Северном Казахстане (атаман Юрий Баев). Впоследствии оно вошло в Союз казаков.

– В марте 1990 года в Ростове-на-Дону появился «Вседонской казачий Круг» на основе литературного товарищества «Шолоховский Круг», Ростовского отделения «Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры» (ВООПИиК), «Донского военно-исторического клуба имени М. И. Платова» и некоторых других организаций. Общество было зарегистрировано как культурно-историческое объединение при Ростовском отделении ВООПИиК, имеющее Программу, Устав и свой расчётный счёт. Был избран Координационный Совет, во главе которого встал И. Войтов.

Один из крупнейших впоследствии предпринимателей Дона, занимавшийся зерновым бизнесом и материально поддерживавший реестровое Войско Донское, был и казак первой волны П. С. Косов. В брошюре «Казаки на войне своих не бросают» Роман Манченков в статье-панегирике «Казак, идеолог, меценат» написал о нём так: «Одним из лидеров Возрождения казачества, о котором казаки Войска Донского заговорили ещё в 1990 году, является Косов Пётр Севостьянович. Об этом человеке ходят легенды при жизни, с его деятельностью связаны многие судьбоносные события, произошедшие в казачьем движении. Не случайно, что о самом Косове П. С. можно услышать разные мнения, однако бесспорным является его влияние на процесс возрождения казачества. Это влияние не всегда воспринималось казаками положительно, и не случайно, что многие братья-самостийники с настороженностью относятся к этой популярной в казачьей среде личности».

П. С. Косов – идеолог и будущий спонсор Донского Войска

– 23 марта было провозглашено образование Терского казачьего Войска (атаман Василий Коняхин) во Владикавказе с явно заметной партийной («красной») его ориентацией.

– 30 марта состоялась регистрация созданного месяц назад «Уральского городского казачьего историко-культурного общества» в исполкоме Уральского горсовета.

* * *

9 апреля в Ростове-на-Дону было образовано землячество «Казачий Круг Дона» (атаман Владимир Самсонов). Это была первая уже не кружко?вая, а по-настоящему массовая казачья организация на Дону. У истоков её и фактически за спиной атамана Самсонова стоял Александр Николаевич Юдин – один из наиболее активных казаков первой волны возрождения, настоящий пассионарий, в будущем сменивший на посту первоначального атамана ККД.

Вскоре А. Н. Юдин с женой Еленой и дочерью Дашей отправляется в Белую Калитву – возрождать тамошнее казачество. Военный корреспондент и писатель Н. С. Асташкин красочно рассказывает об этой поездке так: «Новенькая форма («белогвардейская»! ) с погонами есаула сидит на нём как влитая. На автобусных остановках (где было особенно многолюдно) «есаул» выходит из своих «жигулей» и направляется к толпе. Прохаживаясь возле остановки, он грозно посматривает на удивлённых и вмиг притихших обывателей. Жена, стыдливо отвернувшись, держит за руку дочь, расспрашивая о каких-то пустяках. А Дашка гордится папой: он – настоящий Атаман!

Показав оторопевшей толпе, кто на этой земле хозяин, Юдин садится за руль автомобиля и трогается в путь – до следующей остановки. И так – до Белой Калитвы. Там он идёт в парк, где подходит к мужикам, забивающим на лавочке «козла», интересуется: «Кто тут у вас увлекается казачьей историей?». Мужики, завидев «белогвардейца», испуганно моргают глазами: «Уж не 1917-й ли год вернулся?». Придя в себя, подсказывают: «Есть у нас один чудак, Станислав Тихонович Донцов, живёт на 1-й линии, дом 2».

Улица сбегает вниз – к лощине. Дом 2. Юдин стучит в калитку – никто не выходит. Через невысокий металлический забор, окрашенный в светло-синюю краску, заглядывает к соседям. Несколько собачек, бегавших по двору, поднимают страшный лай, «сигнализируя» хозяину о посторонних. Из большого сарая (по-видимому, столярки) выходит хозяин, голубоглазый усатый казачина. Отряхивая на ходу опилки, он здоровается с Юдиным, удивлённо уставившись на его «золотые» погоны.

Павел Свинарёв (так зовут мужчину) приглашает в дом. Пока пьют чай, приходит Станислав Донцов. Познакомившись с ним, Юдин сообщает, что в Ростове-на-Дону создан Казачий Круг Дона – первая казачья организация. «Жизнь оживает вокруг, – говорит он. – И здесь надо пробуждаться от спячки». Станиславу Донцову атаман ККД вручает шесть комплектов гимнастёрок старого образца, приобретённых им за собственные деньги в вещевой службе Северо-Кавказского военного округа, и выписывает ему казачье удостоверение. «Через неделю проведём первый юртовой Круг, – на прощание говорит Юдин. – Буду тебя рекомендовать в атаманы».

Июнь 1990 года. Белая Калитва. Атаман Юдин собирает казаков на юртовой Круг. Рассказывает, что до революции 1917 года центральная площадь, что перед церковью, называлась майданом, а на том месте, где сейчас стоит памятник Ленину (этому «дьяволу во плоти») – находилась каплица (то есть часовня) с именами погибших и невинно убиенных казаков. Поэтому, заключает атаман ККД, будем восстанавливать историческую справедливость. «Завтра я пришлю тебе из Ростова телеграмму, – тоном, не терпящим возражений, говорит Юдин Донцову, – с требованием снести этот памятник».

Услышав о предстоящей памятнику вождю пролетариата «экзекуции», Донцов остолбенел от страха. «Боится, – подумал Юдин, глядя на побледневшее лицо вновь избранного юртового атамана. – А что делать? Кто-то должен начинать восстанавливать справедливость».

«Не дрейфь, Донцов, – подбодрил его Юдин. – Ты же прирождённый воин. И фамилия у тебя самая что ни на есть казачья!». От слов Юдина лицо Донцова просияло, плечи узкой фигуры немного расширились, и он, казалось, готов был ринуться в бой. «И сносить памятник будете не ночью, – заключил Юдин, – как это делали в 1937-м энкавэдэшники, а днём».

Наутро и впрямь почтальон вручил Донцову телеграмму-«молнию» с предписанием незамедлительно снести памятник В. И. Ленину (главному организатору репрессий казачества) в центре Белой Калитвы. В конце текста стояла подпись: «Атаман ККД Юдин». Ох, как же Донцову не хотелось тащиться в центр станицы рушить памятник – но приказ есть приказ. Прихватил с собой двух казаков, и они с оглядками двинулись на центральную площадь города восстанавливать «историческую справедливость». Донцов молил Бога, чтобы у памятника оказались милиционеры: хоть на них можно будет списать свою нерешительность! Но их, как назло (а может, к счастью!), на площади не оказалось. По-видимому, Господь дал Донцову и его соратникам возможность проявить себя, поступить по-казачьи: мужественно и самоотверженно. Лом легко, словно нож в масло, вошёл в гипс памятника – там, где ноги вождя пролетариата крепились к постаменту. Троица осмелевших казаков, повиснув на ломе, без особых усилий низвергла на землю двухметровую гипсовую фигуру Ильича.

Спустя полчаса казаки уже сидели у атамана во дворе, разливая по стаканам тёплый самогон. «Ну что, братья казаки, – переведя дух, сказал Донцов, – с почином». «Любо!», – дружно крякнули казаки. И вдруг к калитке подкатила милицейская машина. «Памятник Ленину вы разрушили?», – играя наручниками, строго спросил старшина. «Мы!», – гордо вскинул голову Донцов. «На каком основании?», – продолжал допытываться милиционер.

Донцов протянул старшине телеграмму атамана ККД Юдина. Прочитав текст, тот лишь развёл руками: больше вопросов к казакам у стражей порядка не было».

* * *

В апреле было образовано общество «Донской Казачий Круг» в городе Волгодонске. Атаманом его стал Виктор Черкасов, главный редактор органа райкома КПСС газеты «Волгодонская правда». 16 мая 1990 года был создан I Донской округ с центром в городе Волгодонске. Атаманом I Донского округа был избран Сергей Алексеевич Мещеряков, будущий знаменитый войсковой атаман Дона.

В общем, фундамент для создания задуманной московскими казаками-интеллигентами общероссийской казачьей организации приобретал уже вполне зримые очертания.

В Москве в апреле 1990 года в доме Мострансагентства на улице Кирова, 45 собрался Организационный Комитет по подготовке и проведению Большого Общероссийского казачьего Круга, на который приехали представители от восьми исторических Войск. Возможность проведения Круга казаков даже не России, а всего СССР стала превращаться в реальность.

Появление в России мощного казачьего движения было воспринято неоднозначно. Наряду с настороженностью у части общества, масса народа, потерявшего защиту в лице уже почти рухнувшего государства, увидела её в лице казачества. Люди начали массово вступать в казачьи организации, которые, гонясь за численностью, стали принимать к себе не только казачьих потомков, но и всех желающих, что в дальнейшем отрицательно сказалось на качественном составе Движения казачьего возрождения в целом и немало способствовало его дискредитации.

* * *

Инициатива «казачьего возрождения» и в исторических казачьих регионах, и в Москве была в руках советской партийно-хозяйственной номенклатуры. Номенклатура на местах (особенно на Дону и Кубани) старалась поддерживать стихийное казачье движение, направляя его в безопасное русло лояльности генеральной линии партии. Довольно эффективно реализовывалась идея противопоставить казачье движение неформальному демократическому движению, которое в Ростовской области и Краснодарском крае ориентировалось не на казачье меньшинство, а на иногороднее большинство. Таким образом, реанимировалось былое противостояние на казачьих землях между казаками и иногородними, столь пагубно сказавшееся на казачьем народе и судьбе казачьего края в период Гражданской войны и во время последующих антиказачьих репрессий. Только в новых условиях процентное соотношение казаков и иногородних на землях казачьего Присуда было ещё более невыгодным для казаков.

Казакам партийные чиновники старались внушить мысль, что демократы – это евреи и армяне, выступающие не за демократию, а за свои этнические интересы. И такая агитация легко проникала в казачью среду, поскольку семейные предания до выживших казачьих потомков донесли информацию о преобладании среди проводивших когда-то казачий геноцид комиссаров лиц еврейской национальности. А армяне зримо представляли собою тесно спаянный на этнической основе класс собственников и торговцев. Порою казачьи структуры, возникавшие, как грибы после дождя, напрямую возглавлялись ставленниками обкомов и крайкомов. Подобные казачьи организации получили наименование «красных». Но почти одновременно – с отставанием, может быть, на полгода-год стали возникать и антикоммунистические («белые») казачьи объединения.

В апреле 1990 года произошёл едва ли не первый раздрай среди казачьих активистов. Из «красного» «Московского землячества казаков» выделилось и образовалось «белое» «Землячество казаков в Москве» во главе с исполняющим обязанности атамана Г. В. Кокунько.

* * *

В предверии создания задуманного Общероссийского казачьего объединения как на дрожжах продолжали возникать и множиться казачьи организации.

– 5 мая 1990 года был образован «Сунженский отдел Терского казачьего Войска» (ТКВ) на основе оргкомитета «Казачья Сунжа». Атаманом отдела стал один из учредителей Малого Круга терского казачества, провозгласившего возрождение Терского казачьего Войска – деятельный и перспективный казак Александр Ильич Подколзин, принявшийся активно строить и создавать казачью национальную территорию в округе села Троицкое.

– 12 мая был образован Терско-Гребенской отдел ТКВ на Круге в станице Червлёной Шелковского района Чечено-Ингушетии. Атаманом был избран Юрий Мащенко.

– 2 июня – создан Моздокский округ ТКВ, атаманом был избран Алексей Подгурский.

– 9 июня прошёл Учредительный Круг «Зеленчукского казачьего товарищества» в станице Зеленчукской Зеленчукского района Карачаево-Черкесии (впоследствии как «товарищество Верхне-Кубанского района (округа) ” оно войдёт в Баталпашинский отдел «Кубанской казачьей Рады»), атаманом был избран Николай Ляшенко.

– 9 июня прошёл Учредительный Круг «Землячества уссурийских казаков во Владивостоке», атаманом был избран Михаил Скокленёв. 15 июня состоялась регистрация «Землячества уссурийских казаков» при отделе культуры Владивостокского горисполкома.

– 14 июня – образована инициативная группа по организации «Землячества казаков Киргизии».

– В июне было создано Амурское казачье Войско, а на севере Казахстана был образован «Союз казаков Горькой Линии».

II. ПЕРВЫЙ ОБЩЕРОССИЙСКИЙ КАЗАЧИЙ КРУГ («КРАСНЫЙ»)