скачать книгу бесплатно
Рассказы за 4 лайка
80/20
10 рассказов о других людях. С теплом из Сибири. Содержит нецензурную брань.
ОДУВАНЧИКИ
– Дед или бабка?
– Чего?
Илюша поднимает сонные глаза на дедушку и тут же морщится от яркого солнца. Так жарко и душно, как в мешке, что дед с внуком сползли со скамейки на прохладную траву и долго сидели, молча прислонившись к беленому палисаднику. Трудиться сегодня было совершенно невозможно, да и погода, бог дал, позволила переделать всю работу наперед. Красная ниточка ртути в термометре, как тонкая гусеница на черемухе, тянулась к сорока. И лежать бы сегодня до вечера под тенью кустов.
– Дед или бабка? – дед Христик упрямо протягивает мальчику одуванчик.
– Ну, пусть будет дед!
Илюша недоверчиво смотрит на пушистый, как кроличья лапка, белый цветок, мол, стоит ли эта игра внимания? Весь день палит, что лишний раз и шевелиться не хочется. Вдали, на объездной гравийной дороге проехала первая машина за полчаса, подняв серый собачий хвост пыли. Прохожих так и вовсе не было с самого утра. Тоска. Только ласточки всё так же резво пикируют к земле.
– Дуй! – дед улыбается.
Илюша весь в сомнениях: не дурачат ли его?
– Ну же!
Илюша набирает полный рот воздуха и дует на одуванчик. Дед Христик внимательно рассматривает остатки пуха на несчастном цветке.
– Кажется, бабка…
– Это ещё почему? – Илюша приподнимается на колени и тоже разглядывает цветок.
Дедушка делает вид, что не слышит.
– Ну, точно! Бабка! Определенно бабка! – подводит итог с видом опытного ботаника.
– Да почему же? – Илюша возмущенно вскакивает на ноги.
Дед смотрит на него и смеется. Гладит по светлой голове. Вытирает щеку – Илюша где-то запачкал.
– Смотри, – дед жестом предлагает Илюше сесть обратно. – Если бы ты сдул весь пух, то получилась бы лысина, как у деда. А ты тут оставил немного, прямо на макушке, как у бабки! Понимаешь?
Илюша немного думает, затем заливается звонким смехом на всю улицу.
– Так что ж ты, деда, сразу не сказал? Я бы тогда посильнее дунул! Я если б захотел, я бы со всей поляны бы сдул одуванчики!
– Как тот волк в сказке?
– Как волк! В сказке про поросят!
Дед хохочет.
– Погоди, погоди! А хочешь фокус? Другой.
– Хочу! – голубые глаза Илюши заблестели, и он садится напротив деда, сказки и волшебство – это его любимое занятие.
Дед срывает ещё один одуванчик.
– Глаза закрой, а рот открой! – командует дед Христик в рифму.
Илюша не думая зажмурился и широко-широко открыл рот, показав прорехи между молочными зубами. Дед, не мешкая, сунул ему одуванчик в рот да поглубже, и закашлял добрым стариковским смехом.
– Плохой фокус! Глупый! – Илюша выплевывает пух и сам же улыбается своей наивности.
Дед ещё долго смеется, и они оба ложатся на траву. Недалеко домашняя утка переваливаясь пасет своих желтых утят, она не отходит от корытца с водой. Кошка крадется по забору, как по канату, высматривая воробьев на рябине. Высоко, еле видно, кружит коршун. Дед расстегивает верхние пуговицы своей рубахи. Кожа коричневая и жесткая на шее, а под рубашкой белая, как молоко.
– Жарко, правда, деда?
– Правда, Илюша. Июнь нынче жаркий.
– А ещё больше половины лета впереди, да, деда?
Дед щурится на Илюшу и улыбается краем губ.
– У тебя, Илюша, ещё много лет впереди. И зим и вёсен. Много всего, Илюша. Ты только не торопись.
– А у тебя, деда? Много лет впереди?
Глаза деда тут же намокают. В последнее время его глаза часто намокают и краснеют. Он отводит взгляд и теперь наблюдает за коршуном в небе.
– Много, – сказал он еле слышно.
– Деда, а мама с папой приедут за мной? – Илюша переворачивается на живот и ждет ответа, хотя задавал этот вопрос сегодня уже сто раз.
Дед Христик пару мгновений молчит, а затем так же переворачивается на живот. Только тяжелее, со стоном. Кости его долговязого тела ломит.
– А знаешь что, Илюша, я научу тебя. Слушай. Возьми-ка себе тот одуванчик. Да, тот, покрупнее, срывай его! Вот! Знаешь ли ты, что одуванчик – это волшебный цветок? Да-да. Закрой глаза, загадай желание и никому не говори его, а если ты сможешь сдуть все пушинки с цветка, то тогда твое желание исполнится. Попробуешь?
Илюша улыбается, быстро кивает, набирает побольше воздуха и… замирает.
– А ты не шутишь, деда?
– Нет, Илюша, в этот раз не шучу. Разве можно…
– Тогда возьми и ты! – Илюша срывает ещё один круглый одуванчик и протягивает его деду. – А то ты такой шутник, что опять обманешь меня как-то, а я останусь в дураках. И тоже загадывай желание!
– Хорошо, договорились! – дед Христик взял цветок двумя большими пальцами и сел на траву. На коленях остались мокрые зеленые пятна. – Начали?
Илюша до хруста сжал стебель в маленькой ладошке, снова набрал воздуха во все легкие, надул щёки, раскраснелся и долго и сильно дул на свой одуванчик, пока тот не остался совсем голым.
– Смотри, деда, исполнится! – Илюша машет перед глазами дедушки чистым стеблем. – Мое исполнится! Исполнится! А твоё, дед? Ты весь пух сдул?
Илюша с беспокойством наклоняется к деду.
– Весь, Илюша! Весь! – дед Христик стыдливо, будто украв, прячет в кулаке одуванчик.
Илюша вскочил на ноги и стал бегать по поляне, разгоняя из травы кузнечиков и вызывая недовольство толстой кряквы. Все его желания исполнятся! И совсем скоро! Распугал задремавших воробьев, и кошка раздосадовано облизнулась и ушла обратно.
Дед смотрит на свои ладони. Все в мозолях и трещинах. Заусеницы на пальцах. Сколько черенков от кос перетёрлось в этих ручищах, сколько гаек было сорвано на колхозных тракторах, а сколько паскуд было оттаскано за грудки. Что ж, жизнь прожить – не поле перейти. И лёгкие уже совсем ослабли. Вон, даже неженка-одуванчик вышел победителем.
– Илюша, пойди сюда на минутку! Скорее, всего на минутку.
Илюша подбегает, останавливается, тяжело дыша, и дед берёт его за тонкий локоток. Он может обхватить его двумя пальцами.
– Ты же понимаешь? – дед Христик поправляет внуку воротник рубашки. – Илюша, ты не просто загадал свое желание и подул на цветок. Ты так же помог многим другим людям исполнить свои желания!
– Как так? – Илюша чешет непослушный волос на затылке.
– Пух! Эти маленькие парашютики! – дед дрожащими пальцами завязывает шнурок на ботинке мальчика: заячье ушко, заячье ушко, узелок. – Это же семена! Ты дунул, и они разлетелись по всей поляне, как бабочки, нашли себе новый дом. Совсем скоро из этих семян вырастут новые одуванчики, которые сорвут другие люди и загадают свои желания, которые тоже исполнятся, понимаешь? – почему-то деду Христику было важно, чтобы Илюша его понял.
– Кто ж их тут сорвет, тут никто не ходит…
– А это не важно! Может, не сейчас, может, через сто лет, а может, и через тысячу. Люди приходят и уходят, а твои одуванчики тут будут всегда. Илюша, ты делай то, что можешь. Если можешь, сделай добро. Если не можешь добра, то хотя бы не делай дурного. А то, что будут делать другие – это ладно, это неважно. Это другое. Как бы ни было вокруг, ты должен быть лучше, хотя бы чуточку лучше, Илюша! Понимаешь?
– Да, деда, я всё понял? Дед, ты себя хорошо чувствуешь?
Илюша тревожно смотрит прямо в помутневшие то ли от слез, то ли от чего-то ещё голубые глаза.
– Что?
– Ты не заболел, дед?
– А? Нет, всё хорошо, Илюша. Всё хорошо. Ты беги в дом, пожалуй, баба уже накрыла обед. Она блины стряпала. Со сметаной или с вареньем, как хочешь! Беги. И, постой! Скажи, бабе, чтобы вышла ко мне. Скажи ей, что я здесь, – добавил уже шепотом, а может просто подумал. – Я здесь…полежу. Я полежу ещё маленько на траве. Устал что-то.
Илюша вприпрыжку побежал домой, шнурок снова развязался. А дед Христик лёг на прохладную траву и широко раскинул руки, как Христос, но не в таких мучениях. Одна из рук была в пуху от одуванчика. Парашютики прилипли к влажной ладони.
А на западе, на горизонте собирались тучи. Небо мазалось сливовым цветом. Это значит, будет дождь.
10.2016
ГОСПОДИН ЩЕЛКОПЁР УБИРАЕТ СВОЮ ФАЦЕЦИЮ В СТОЛ
– Товарищ Щелкопёр! Товарищ Щелкопёр!
Хозяйка квартиры колотила пяткой в хлипкую дверь из коридора.
– Да чего ж тебе приспичило, старухня? – шепчу я, вытирая испарину со лба и листая лихорадочно страницы.
А потом добавляю громко, чтоб она услышала:
– Да, любезная Галина Александровна? Чего бы вы хотели, навестив вашего покорного, в столь поздний час?
Галина Александровна Пасюк была наисквернейшая хрычовка лет этак ста пятидесяти с беззубым ртом, отчего дюже чавкала слова, когда говорила. Она носила две пары шерстяных носков сразу и галоши. Не иначе как чёрт тогда дернул меня арендовать у неё эту треклятую квартиру, потому как не проходило и пары дней, чтобы она не являлась с проверкой. И упаси вас бог взять лишнюю свечу или наследить в коридоре талым снегом или слишком громко хлопнуть дверью. Да и квартира эта была не ахти: крохотная, угловая и на втором этаже из двух. Под окошечной рамой зимой намерзало ледяным горбом. Такие деревянные бараки более полувека назад наскоро строили для пленных японцев, и назначение их было временным. Но сейчас цена оказалась более чем подходящая, да и кое-что оставалось из старинной мебели, по этой причине комнатку-то я и арендовал.
Во рту у меня угольный карандаш, поэтому говорить получается очень неразборчиво.
– Вы там пьяны что ли, товарищ Щелкопёр?
– Господь с вами, Галина Александровна!
– Ну, ей-богу пьяный, мама-папа сказать не может!
Сплёвываю карандаш и говорю как можно разборчивей.
– Да чего же вы заладили, сказано вам, что не пью я! Лучше извольте наконец разъясниться, что вас побудило оставить свою тёплую перину и предстать перед моими очами такой ночью?
– Вестимо чего, за оплатой я! – продолжала она стучать в дверь.
– Галина Александровна, милейшая, так срок ведь завтра!
– Так я заранее, товарищ Щелкопёр! Ну и фамилию вам господь дал! Страшная фамилия, никак не привыкнуть! Так вот, я заранее плату хочу взять, потому как знаю вас качественно! Денег-то у вас никогда не бывает, а когда заведутся, так вы сразу и пропьёте до копеечки в ближайшем шалмане, а как мне потом с вас плату трясти прикажете?
Тут старушка Пасюк была, конечно, права.
– Бог с вами, Галина Александровна, когда это такое было? Всегда исправно плачу за комнату!
– Я войду, пожалуй!
– Нет! – кричу ей, приподнявшись на локти и уставившись на дверь, будто пытаясь остановить её одним лишь своим взглядом. – Никак нельзя, Галина Александровна!
– Почему это? – старая перестала стучать в дверь и прислушалась.
– Так я делом занят!
– Так я не помешаю!
Показалось, что она взялась за дверную ручку своей костлявой корягой.
– Помешаете, Галина Александровна, голубушка! Ещё как помешаете!
– Чем это вы там, товарищ Щелкопёр таким занимаетесь, что я, как хозяйка сей комнаты, и посетить её уже не могу в комфортное время с ревизией.
Мне нужно было срочно придумать правдоподобную ложь, но в голову пришла только одна мысль и та неудачная.
– А я может, Галина Александровна, каким неприличным тут делом занят! Непотребным! Которое чужих глаз не терпит, например!
– Что же вы врёте мне, слегка пожилой даме, на вас же никогда ни одна приличная женщина не посмотрела, чтоб вы с ней тут неприличным занимались! Разве что эта Шура с придурью, так та уже давно и прилежно спит в своей же комнате за стеной, в чём я убедилась минут десять назад!
– А я, может, один занимаюсь!
– Как это?
