banner banner banner
Морские дьяволы
Морские дьяволы
Оценить:
Рейтинг: 5

Полная версия:

Морские дьяволы

скачать книгу бесплатно

Морские дьяволы
Сергей Львович Москвин

Трудно найти в подводных глубинах американский атомоход, особенно если его там нет. Точнее, не слышно. Эта сверхсовременная разработка Военно-морских сил США не имеет себе равных – стратегический ракетоносец практически не издает шумов. Чтобы срисовать его "акустический портрет", отважная четверка российских боевых пловцов высаживается у американского побережья. Командование поставило перед ними почти невыполнимую задачу. Против них вся сила спецслужб США, вышколенные спецназовцы, разветвленная сеть осведомителей во главе с местным шерифом, пара контрабандистов и даже боевые дельфины, умеющие уничтожать подводных диверсантов.

Морские дьяволы

Сергей Москвин

ПУТЬ В ГЛУБИНЕ

10 мая. 15.00

Косяк салаки прорезал голубовато-зеленую воду у самой поверхности океана. Словно гигантская переливающаяся капля, десятки мелких и более крупных рыб кружились в причудливом хороводе. Серебристые блики играли на их боках и спинах, когда проникающие под воду косые солнечные лучи отражались от рыбьей чешуи. Но внезапно вся стая, как по команде, метнулась в сторону, напуганная появившейся из глубины темной тенью. По мере приближения к поверхности тень приобретала все более четкие очертания, пока не превратилась в силуэт большой белой акулы. Она оказалась действительно большой – более четырех метров от тупорылой морды до кончика хвоста. Беззвучно скользя в водной толще, акула прошла в десяти метрах ниже того места, где только что резвилась салака. Ее оскаленная пасть и плавные, полные грации движения указывали на то, что самый грозный морской хищник вышел на поиск очередной жертвы. Но мелкая салака акулу не интересовала. Она выслеживала добычу покрупнее. Но у поверхности не оказалось преследующих салаку тюленей – излюбленной пищи белых акул, и хищная рыба вновь ушла в глубину. Четырехметровая акула, весящая более тонны, не имеет собственных врагов. На рыб такого размера и веса не охотится ни один хищник. И тем не менее, ощутив своей кожей усиливающуюся вибрацию и сотрясение слоев морской воды, а затем и определив источник этих колебаний, акула стремительно рванулась в пучину, освобождая дорогу неведомому ей подводному монстру.

Распугивая встречающиеся на пути косяки мелких и крупных рыб и обращая в бегство одиночных морских хищников, сквозь вязкую массу воды продавливалась огромная, как четырехподъездный пятиэтажный жилой дом, стальная махина подводной лодки. Со скоростью двенадцать узлов, обеспечивающей необходимую скрытность, российская многоцелевая атомная подводная лодка «Барс» приближалась к Восточному побережью США. АПЛ «Барс» относилась к последнему поколению лодок-охотников, призванных выслеживать в водах Мирового океана стратегические подводные ракетоносцы вероятного противника. Командир подводной лодки – капитан второго ранга Петровский – имел все основания гордиться своим кораблем. В подводном положении «Барс» развивал скорость до тридцати пяти узлов, мог обнаружить цель за сотню морских миль, а благодаря своему торпедному и ракетному вооружению был способен вести бой сразу с пятью противниками.

Именно поэтому результат выполнения последней боевой задачи, а точнее его отсутствие, стал для Петровского настоящим потрясением. Двое суток «Барс» курсировал в нейтральных водах вдоль морской границы США, тщетно стараясь обнаружить проходящий ходовые испытания у мыса Хаттерас только что сошедший со стапелей Портсмутской верфи американский ударный подводный ракетоносец. Двое суток акустики Петровского пытались записать или хотя бы зафиксировать шум гребных винтов американского РПКСН,[1 - РПКСН – ракетный подводный крейсер стратегического назначения.] но так ничего и не услышали. Гидроакустические станции четко отмечали все перемещения кораблей боевого охранения: эсминца и двух фрегатов, но ни разу не засекли шум винтов подводной лодки. О том, что она все-таки движется, свидетельствовали сверхчувствительные радиометры. Флоридское течение, огибающее мыс Хаттерас, регулярно выносило в Атлантику потоки воды со слабой радиоактивностью, образующиеся в кильватерном следе атомохода. Через двое суток безуспешных поисков Петровский запросил в Главном штабе Военно-Морского Флота разрешение и, получив его, предпринял последнюю – весьма рискованную – попытку обнаружить ускользающую цель. АПЛ «Барс» нарушил государственную границу и вошел в территориальные воды Соединенных Штатов. Петровскому удалось сделать невозможное – приблизиться к району испытаний американского ракетоносца на расстояние действия гидролокатора. Однако когда по его приказу акустики включили гидролокатор, то зафиксировали все те же цели: три надводных корабля боевого охранения. А подводный крейсер, для поиска которого Петровский предпринял чрезвычайно рискованный маневр, способный привести к международному скандалу и серьезному осложнению двухсторонних отношений между Россией и США, так и остался необнаруженным. Результат поиска выглядел совершенно невероятным.

Глубина шельфовой зоны у мыса Хаттерас не превышает ста метров, поэтому американский РПКСН не мог выполнить маневр отрыва, погрузившись на недостижимую для лодки-охотника глубину. Но хотя направленный луч гидролокатора пронизывал водную толщу до самого дна, разыскиваемый подводный крейсер исчез, словно растворившись в пучине. Зато гидролокатор российской подводной лодки обнаружил корабли прикрытия американских ВМС. Оба фрегата были немедленно направлены на перехват лодки-нарушителя, и «Барсу» пришлось срочно уходить из района испытаний в нейтральные воды. Капитан второго ранга Петровский недоумевал, как такое могло произойти, но все же вынужден был доложить в Штаб ВМФ России, что поставленная задача не выполнена – несмотря на все попытки, цель не обнаружена.

В отличие от командира подводной лодки, в Штабе ВМФ знали причину таинственного исчезновения американского подводного ракетоносца. Проходящий ходовые испытания РПКСН «Атлант» являлся первым кораблем, созданным в рамках сверхсекретной и уникальной по выделенным ассигнованиям программы «Призраки глубин». Ее целью являлось создание принципиально нового класса подводных лодок, которые невозможно обнаружить современными акустическими средствами поиска и слежения. Как стало известно российской военной разведке, РПКСН «Атлант» был оборудован уникальной системой шумопонижения, сводящей шумы гребных винтов и прочих механизмов подводной лодки к естественному шуму океана, а специальное полимерное покрытие корпуса гасило волны гидролокатора, делая лодку невидимой даже при активном поиске. Безуспешные попытки «Барса» обнаружить новейший американский атомоход полностью подтвердили данные военной разведки.

Появление у потенциального противника ударных субмарин типа «Атлант», неуязвимых для российских систем противолодочной обороны, грозило изменить существующий паритет стратегических ядерных сил в пользу США. Таким образом, задача обнаружения американских подводных лодок нового проекта приобрела стратегическое значение, и на экстренно созванном совещании в Главном штабе Военно-Морского Флота ей был присвоен высший приоритет. Сопоставив все данные проведенной АПЛ «Барс» гидроакустической разведки, командование ВМФ пришло к окончательному выводу, что обнаружить РПКСН «Атлант» без эталонной фонограммы собственных шумов подводного крейсера не представляется возможным. Лишь при ее наличии акустики сумеют выделить из естественных звуков океана шум винтов и силовой установки американской подводной лодки.

Как уже не раз случалось, и не только на флоте, задача, оказавшаяся непосильной для новейших российских гидроакустических станций и прочих технических средств противолодочной обороны, была поручена людям. И сейчас на борту «Барса» находились трое боевых пловцов из отряда специального назначения российской военно-морской разведки. Именно им, неофициально именуемым «морскими дьяволами», предстояло получить имеющую стратегическое значение фонограмму собственных шумов новейшего американского подводного крейсера. Трех «морских дьяволов» вместе с их снаряжением, включающим помимо всего прочего два индивидуальных подводных буксировщика и двухместный транспортировщик[2 - Все подводные средства движения боевых пловцов подразделяются на индивидуальные (буксировщики) и групповые (транспортировщики).]«Тритон-2М», доставил на «Барс» гидросамолет-амфибия Северного флота. После десяти часов перелета над Атлантикой и еще получаса поиска ожидающей в заданном квадрате всплывшей на перископную глубину подводной лодки гидросамолет, несмотря на двухбалльный шторм, совершил успешную посадку примерно в пятистах милях севернее Бермудских островов. Прием доставленного гидросамолетом снаряжения группы боевых пловцов прошел штатно, и спустя полчаса трое «морских дьяволов» поднялись на борт подводной лодки.

НА БОРТУ

11 мая. 01.05

Три младших морских офицера в званиях от лейтенанта до капитан-лейтенанта разом повернули головы на стук в дверь каюты. Небольшая двухместная каюта размерами и планировкой напоминала купе в спальном вагоне: те же расположенные параллельно друг другу койки и пластиковый откидной столик между ними. Капитан-лейтенант и лейтенант сидели рядом друг с другом на одной из коек. Старший лейтенант, пользуясь возможностью, снял обувь и растянулся на соседней койке. Койка была ему явно мала, и вытянутые ноги рослого офицера упирались в переборку.

– Войдите! – громко крикнул он, услышав стук в дверь каюты.

– Встань с койки! – сейчас же приказал ему капитан-лейтенант.

Старший лейтенант опустил ноги на пол и подвинул к себе снятые ботинки. В этот момент дверь открылась и на пороге каюты возник кап-два[3 - Кап-два – капитан второго ранга (морской сленг).] Петровский.

– Товарищи офицеры! – обратился к своим товарищам капитан-лейтенант, и все дружно поднялись, приветствуя старшего по званию. При этом старший лейтенант, так и не успевший надеть ботинки, остался стоять в одних носках.

– Сидите, сидите, – Петровский сделал рукой предупредительный жест и сам уселся на свободное место рядом со старшим лейтенантом.

Стоять вчетвером в узком пространстве двухместной каюты можно было, только тесно прижавшись друг к другу. Но даже если бы пространство позволяло, Петровский предпочел бы разговаривать с офицерами сидя, потому что испытывал скованность и даже некоторую робость в их присутствии.

Эти трое принадлежали к особой, совершенно незнакомой офицеру-подводнику касте «морских дьяволов». Только несколько раз во время командно-штабных учений флота Петровскому довелось наблюдать за действиями боевых пловцов. Первый раз это случилось в 1983 году на Балтийском флоте, когда недавний выпускник военно-морского училища Петровский нес службу вахтенным офицером на своей первой, еще дизельной подводной лодке. В соответствии с планом учений лодка отошла от места стоянки и в надводном положении направилась к выходу из бухты. Лейтенант Петровский как вахтенный офицер вместе с командиром корабля находился на рубочном мостике. Вдруг из пенного буруна, образующегося у носа лодки во время движения, прямо на носовую обшивку вылезли двое аквалангистов в невиданном снаряжении. Они провели всего несколько секунд на носу лодки и, спрыгнув в набегающие волны, снова исчезли в морской пучине. Петровский недоумевал, что означает их появление. Но буквально через минуту радист принес на мостик радиограмму с извещением о том, что корабль подвергся атаке группой боевых пловцов и был уничтожен. Две другие встречи с боевыми пловцами были аналогичны первой. Один раз лодка условно подорвалась на морских минах, расставленных подразделением подводных диверсантов, второй – в подводном положении скрытно доставила группу боевых пловцов в бухту условного противника. Но за все время службы Петровскому ни разу не довелось лично общаться с «морскими дьяволами». Подводный спецназ считался элитой даже среди отрядов специального назначения. В связи с особой секретностью решаемых задач даже внешность любого «морского дьявола» являлась секретной, так же, как и внешний облик действующих офицеров Службы внешней разведки. Ведь и сейчас из всего экипажа подводной лодки лишь один командир корабля знал, кем в действительности являются три офицера, прибывшие с самолетом-амфибией. Для всех остальных, согласно легенде, они являлись сотрудниками научно-исследовательского гидрографического института Министерства обороны, в задачу которых входила установка на лодке экстренно переброшенного по воздуху дополнительного специального оборудования.

– Через час будем в точке высадки, – сообщил Петровский всем присутствующим в каюте, но остановил взгляд на лице капитан-лейтенанта.

Тот сдержанно кивнул, зато старший лейтенант, успевший вставить ноги в ботинки, тут же поинтересовался:

– С местом не промахнетесь? Для вас, морских скитальцев, и миля не расстояние, а для нас, грешных, такая промашка чревата…

Он не стал приводить сравнение, чтобы не накликать беду, лишь многозначительно покачал головой.

– Данил! – сейчас же отреагировал на его реплику капитан-лейтенант и осуждающе посмотрел на подчиненного, хотя в душе был полностью согласен с ним.

В условиях, когда ресурс буксировщиков ограничен емкостью их аккумуляторных батарей, а время работы систем жизнеобеспечения определяется количеством оставшейся в дыхательном аппарате газовой смеси, даже незначительное отклонение от точки высадки может быть смертельно опасно. Потому что тогда пловцам придется затратить больше времени, чтобы добраться до конечной цели. Поскольку поиск ведется под водой в условиях ограниченной видимости, ошибка даже на одну морскую милю может привести к тому, что цель вообще не удастся обнаружить. А это, в свою очередь, будет означать для аквалангиста смерть от удушья после выработки в дыхательном аппарате всего регенерирующего состава.

– Не должны, – ответил командир подводной лодки на прозвучавший вопрос. – Я лично проверил все расчеты штурмана. Курс вычислен верно. В районе высадки отклонение от заданной точки не превысит двухсот метров.

– Дай-то бог, – заметил старший лейтенант.

Как всегда перед выходом на задание, он заметно нервничал, поэтому говорил больше, чем это требовалось. Командир группы боевых пловцов – капитан-лейтенант Ворохов знал, что стоит Данилу оказаться в воде, и его предстартовое волнение исчезнет, уступив место вниманию и предельной собранности. Ворохов уже давно заметил, что слабого человека экстремальная ситуация деморализует, а сильного, наоборот, мобилизует. Двое его подчиненных – старший лейтенант Бизяев и лейтенант Мамонтов – относились к числу последних. И не только потому, что слабаки просто не могли выдержать жесточайший отбор в специальный отряд боевых пловцов Главного управления военно-морской разведки. Как убедился Ворохов, при всей несхожести характеров и темпераментов Бизяева и Мамонтова объединяли несгибаемая воля, упорство и мужество – те качества, которые сам Станислав Ворохов более всего ценил в людях.

РАЗВЕДГРУППА

КАПИТАН-ЛЕЙТЕНАНТА ВОРОХОВА

01.10

– Расчетная глубина выхода – сорок метров, но, если необходимо, мы можем всплыть под перископ, – обратился командир подводной лодки к старшему группы боевых пловцов. – Здесь относительно спокойный район. Судоходные пути проходят севернее и южнее. Теоретически здесь мы можем встретить только прогулочную яхту или рыболовецкую шхуну, но маловероятно, чтобы ночью они курсировали возле берега.

Выход из подводной лодки на глубине, являющейся почти предельной для аквалангиста в легком водолазном снаряжении, куда сложнее и рискованнее той же операции, осуществляемой на глубинах в несколько раз меньших. И командир группы боевых пловцов знал это, как никто другой. Но в то же время ему было известно немало примеров, когда тщательно спланированные операции проваливались только из-за того, что не учитывались случайности. Поэтому возможная встреча или даже столкновение всплывшей до перископной глубины подводной лодки с яхтой какого-нибудь любителя ночных прогулок по морю могла сорвать операцию стратегического значения.

Подумав, на предложение командира подводной лодки капитан-лейтенант Ворохов ответил отказом:

– Нет, всплывать не нужно. Мы выйдем, как и было запланировано.

– Что ж, ясно. – Не решив, что можно добавить к сказанному, Петровский поднялся с койки. – Когда будем в точке выхода, я вам сообщу.

Он открыл дверь и вышел в отделенный переборкой коридор. Как только командир подводной лодки покинул отведенную боевым пловцам каюту, старший лейтенант Бизяев хлопнул в ладоши и, уставившись на Ворохова, спросил:

– Раз еще час до выхода, может, перекусим, а?

– Ты голоден? – в свою очередь спросил у Бизяева Ворохов.

– Да нет. Это я так, чтобы снять мандраж.

– Тогда нечего перед погружением набивать желудок.

Бизяев отвернулся и с наигранной обидой забубнил:

– Сурово вы ко мне относитесь. Вот только не пойму почему. Вроде не заслужил. Вот так всегда: одним фига с маслом, а другим лангусты с мидиями и прочие деликатесы.

– Ты это о чем? – удивился Ворохов.

– Да все о том же, – Данил Бизяев повернулся к своему командиру и уже без всякого притворства язвительно заметил: – Старик на берегу, наверное, ни в чем себе не отказывает. Может, и шлюшку какую местную снял для закрепления образа.

– Завидуешь? – усмехнулся Ворохов.

Он все еще верил, что Бизяев затеял этот разговор ради шутки, но тот вполне серьезно заявил:

– А что?! Завидую! Ведь это мы пойдем к «Атланту», а Старик будет гулять по барам. Непыльная работенка. Я бы тоже на такую согласился.

– У нас общая задача, – напомнил Ворохов.

– Ага, – Бизяев усмехнулся. – Только Старик прибыл в Америку в салоне бизнес-класса какого-нибудь комфортабельного «Боинга», потягивая пиво из банки, а мы пойдем к берегу на ластах со вставленными в рот загубниками. И всякий раз, когда мы будем уходить под воду, Старик в это время будет сосать свое пиво да травить анекдоты с каким-нибудь местным янки.

Несколько секунд капитан-лейтенант Ворохов изучающе смотрел в лицо своего друга, затем повернулся к сидящему рядом с ним лейтенанту и приказал:

– Андрей. Проверь снаряжение и работу шлюзовых камер.

Андрей Мамонтов с готовностью поднялся с койки и вышел из каюты. Для боевого пловца его гидрокостюм и дыхательный аппарат то же самое, что парашют для десантника. От герметичности гидрокостюма и исправности дыхательного аппарата зависит жизнь аквалангиста, поэтому перед погружением каждый боевой пловец сам проверяет свое снаряжение. Работу шлюзовых камер, наоборот, может оценить только тот, кто их обслуживает. Поэтому поручение, отданное командиром группы боевых пловцов своему подчиненному, не имело практического смысла. Истинной целью Ворохова было удалить Андрея из каюты на время затеянного Бизяевым разговора. Как старший группы, Ворохов не мог допустить, чтобы его подчиненный обсуждал своего бывшего командира в присутствии младшего по званию. Когда за Андреем закрылась дверь, Ворохов перехватил обиженный взгляд Бизяева и быстро спросил:

– Ты чем-то недоволен или не согласен с распределением задач?

– Ой, Стас, не начинай, – Бизяев махнул рукой. – Всем я доволен и со всем согласен. Вот только роль Старика мне, честное слово, непонятна. Или в штабе считают, что с ним наша легенда будет выглядеть более убедительно? Между прочим, это только у нас профессору обязательно должно быть за пятьдесят, а в Штатах на возраст ученых смотрят куда более демократично. Поэтому у янки молодых профессоров ничуть не меньше, чем старых. И ты, и я легко вписались бы в этот образ. И местные сплетни мы бы собрали не хуже! Как-никак владеем языком с нужным диалектом на самом высоком уровне.

Ворохов мог бы ответить Бизяеву, что капитан третьего ранга Рощин, которого Бизяев за глаза называл Стариком – четвертый из разведгруппы «морских дьяволов», прибывший в США трое суток назад с документами на имя профессора океанографического института города Саванна, по замыслу разработчиков операции, представлял вполне конкретного человека. Составленная для Рощина легенда прикрытия строилась на безусловном внешнем сходстве российского «морского дьявола» с реальным американским профессором-океанологом. Но, в соответствии с правилами конспирации, об этом знали лишь два человека: сам залегендированный исполнитель и командир разведгруппы. Поэтому в разговоре с Бизяевым Ворохов привел другой довод:

– Значительную часть жителей Дулита составляют бывшие военные моряки, после выхода в отставку поселившиеся в этом небольшом курортном городке на побережье. Как правило, эти люди наблюдательны и хорошо осведомлены о городской жизни. Но они не привыкли сплетничать и если уж пойдут на откровенность, то только с вызывающим доверие человеком. А такое доверие у бывших военных моряков способен вызвать лишь человек примерно одного с ними возраста. При всем нашем старании мы с тобой не смогли бы разговорить жителей Дулита. Это способен сделать только Илья Константинович. Поэтому он ждет нас на берегу, а мы высаживаемся туда с подлодки.

Заметив, как при последних словах сурово вспыхнули глаза Ворохова, Данил Бизяев демонстративно вскинул вверх руки:

– Ладно, Стас, не кипятись. Мог бы просто сказать, что так решило командование, и я бы все понял. Ведь приказы начальства, как известно, не обсуждаются. Но вот что мне действительно хотелось бы знать, так это для чего самому Старику понадобилась эта командировка? Он же все равно уходит на пенсию, а кап-два ему перед выходом в отставку и так присвоят. Мог бы последние месяцы и дома, на базе перекантоваться.

– Дурак ты, Данил, – беззлобно заметил Ворохов. – Да у Ильи Константиновича, можно сказать, вся жизнь прошла в подводном спецназе. На его счету сотни погружений и десятки операций по всему миру. Он знает на вкус воды всех четырех океанов. Ты думаешь, он стремится на пенсию? Как бы не так! Да если бы врачи не запретили ему глубоководные погружения, он бы ни за что не подал рапорт!

– И группой бы сейчас командовал он, а не ты, – вставил Бизяев, но Ворохов никак не отреагировал на его реплику.

– Илья Константинович настолько сроднился с нашей службой, что без нее, наверное, и жизни не представляет. Я вообще не знаю, как он сможет жить на гражданке без наших рискованных погружений, без ощущения глубины и возможности парить над бездной, без этого пьянящего чувства опасности. Да для него сейчас сознавать, что он еще не вышел в тираж, что его опыт и профессионализм еще могут пригодиться, величайшее счастье. А ты еще удивляешься, зачем Илья Константинович вызвался участвовать в этой операции.

– Что-то я раньше не замечал у Старика подобного романтизма, – с сомнением покачал головой Бизяев.

– Чтобы это заметить, надо самому отслужить столько же, сколько он, – вздохнул Ворохов. – Кстати, – Станислав прищурил один глаз и ехидно посмотрел на Данила. – Насколько мне известно, ты тоже вызвался добровольно.

– Ха! Я другое дело. Со мной, с тобой и с Мамонтенком все понятно. Ты, в случае успеха операции, наверняка получишь второй «просвет» и большую звезду на погоны. А это уже прямая дорога в замы, а затем и в командиры отряда. Мамонтенку, в его начале военной карьеры, успешная реализация стратегической операции – это именно то, что нужно для служебного и профессионального роста. Ну и мне, я надеюсь, наконец дадут собственную группу. А то, честное слово, надоело уже в замах ходить! А еще, может, орденок или даже звездочка перепадет. Вон, как Иванову, за Генуэзскую бухту. Чем мы хуже?! – говоря о себе во множественном числе, с озорным прищуром заметил Данил. – Чай, тоже не лаптем щи хлебаем!

– Опять завидуешь? – улыбнулся Ворохов.

– Завидую, – не заметив иронии в словах командира, кивнул головой Бизяев. – Нет, Борька свою Звезду заслужил, кто спорит! Обнаружить в многократно протраленной бухте на изрядно загаженном дне сохранившуюся со времен Второй мировой донную мину – тут надо быть настоящим мастером и чутье иметь острее, чем у охотничьей собаки. Только ведь Борька свою находку не обезвреживал, итальянских саперов вызвал. Да и мина-то была типовая, с заранее известным расположением взрывателей. Так что никаких сюрпризов от нее ожидать не следовало. И если откровенно, то в Галифаксе я рисковал куда больше, когда этот чертов плот обследовал. Кто мог знать заранее, что это безобидная куча мусора, когда ей были приданы все черты подвесного дрейфующего заряда. И ведь плыл этот плот не абы как, а точнехонько на теплоход президента. Я тогда два часа возле него в воде провисел, пока всю сеть из малозаметных капроновых заграждений распутал, снял проволочные растяжки и убедился, что это всего лишь притопленная за счет насыпанного внутрь песка алюминиевая бочка. А окажись в той бочке вместо песка боевой заряд и задень я по неосторожности одну из растяжек – все, амба! Пошли бы мои кишки на корм рыбам. Мне тогда начальник президентской охраны прямо сказал, что это ведь янки таким способом систему нашей охраны проверяли. Ну и что я получил за тот выход? Ироничную благодарность от командования да смешки в спину за ловлю плавающего мусора. Обидно.

– Что-то я раньше не замечал в тебе такого прагматизма, – переиначив слова Бизяева, улыбнулся Ворохов. – Ты же всегда говорил, что служишь не за чины и награды. С каких это пор ты переменился?

– С тех самых, когда Иванову выделили отдельную квартиру! – зло ответил Бизяев. – Ты думаешь, он бы получил ее, если бы не Звезда Героя?! Хрен тебе!

– У Бориса, как ты знаешь, жена и двое детей.

– А у меня вот нет ни жены, ни детей! Не обзавелся! – развел руками Данил. – Так что, я теперь не имею права жить, как человек?! А женюсь, так куда мне молодую жену вести?! В комнату в общежитии?! А вот будет у меня Звездочка, уж я себе отдельную квартирку у начальства выбью!

В доказательство решительности своих намерений Данил Бизяев демонстративно потряс в воздухе стиснутым кулаком. В этот момент открылась дверь и в каюту вошел Андрей Мамонтов:

– Товарищ капитан-лейтенант, дыхательные аппараты, гидрокостюмы и снаряжение готовы, шлюзовая камера функционирует исправно, – обращаясь к командиру группы, четко доложил он.

– Спасибо, Андрей, садись, – Ворохов указал взглядом на койку рядом с собой и, обращаясь уже к обоим своим подчиненным, добавил: – Пять минут на отдых. Затем идем к шлюзовой камере. Высадка через тридцать минут, – сверив время по своим наручным часам, закончил он.

Ворохов уже давно хотел закончить начатый Бизяевым разговор, но никак не мог сообразить, как это сделать, не обидев Данила. Перед ответственным и весьма рискованным погружением следовало максимально собраться и успокоиться, а не накручивать себе нервы никчемными беседами. Поэтому Станислав чрезвычайно обрадовался возвращению Андрея, которое позволило ему свернуть затянувшийся разговор…

Пять минут пробежали незаметно.

– Пора, – объявил своим друзьям Ворохов и, поднявшись с койки, первым вышел из каюты.

Во главе со своим командиром тройка боевых пловцов направилась к шлюзовой камере. Пока «морские дьяволы» проверяли снаряжение, к шлюзовой камере с центрального поста спустился командир подводной лодки.

– Через пять минут будем в расчетной точке, – сообщил он.

Ворохов понимающе кивнул и, обращаясь к Бизяеву и Мамонтову, скомандовал:

– Надеть гидрокомбинезоны!

«Морские дьяволы» переглянулись, Данил Бизяев глубоко вздохнул. Потом все трое принялись стаскивать с себя форму военных моряков.

Мичман и старшина из экипажа подводной лодки, обслуживающие шлюзовую камеру, не скрывая изумления глядели, как трое офицеров сначала разделись догола, а затем натянули на себя теплое белье и необычные водолазные комбинезоны, плотно облепившие их поджарые мускулистые тела. Прочее снаряжение водолазов тоже вызывало удивление. Странные акваланги, которые они надели себе на спины, были заключены в металлический корпус обтекаемой формы. В верхней его части наружу выходили два соединяющихся вместе гофрированных шланга, заканчивающихся общим загубником. Но еще более необычно выглядели водолазные маски, которые офицеры натянули поверх своих прорезиненных шлемов. Вместо смотровых стекол на масках были установлены какие-то непонятные приборы, очень похожие на фотоаппарат с выдвинутым телеобъективом.

Первым из тройки «морских дьяволов» в гидрокомбинезон облачился Данил Бизяев. Привычно проверил снаряжение. На запястьях – специальные часы и компас с укрупненными светоотражающими цифрами и стрелками для глубоководных погружений; на грузовом ремне[4 - Грузовой ремень – пояс с набором свинцовых или чугунных грузов, предназначенный для регулирования плавучести водолаза.] справа – четырехствольный подводный пистолет в специальной кобуре и рядом с ним патронташ с четырьмя запасными обоймами, по четыре патрона каждая; с левой стороны, симметрично пистолету, – сигнальный фонарь; в специальных ножнах на голени правой ноги – боевой нож. Теперь осталось только надеть маску и ласты, вставить в рот загубник, и можно идти под воду.

Застегнув на себе гидрокомбинезон, Станислав Ворохов почувствовал, как подводная лодка застопорила ход. Практически сразу после этого включился зуммер установленного у шлюзовой камеры телефона внутренней связи. Петровский сам снял трубку и, выслушав чей-то доклад, сообщил:

– Мы в расчетной точке. На то, чтобы вернуться, у вас будет четыре часа. Дольше ждать мы не можем, – он удрученно развел руками и еще раз повторил: – Через четыре часа лодка уйдет.

«Если обстоятельства не заставят сделать это раньше», – мысленно уточнил командир группы боевых пловцов. «Если вокруг все будет спокойно», – добавил про себя командир подводной лодки. Но ни тот, ни другой не озвучил свои мысли вслух, боясь ненароком накликать беду. Выслушав сообщение Петровского, Ворохов повернулся к своим товарищам.

– Порядок выхода: ты первый, – чтобы не называть имена своих бойцов, Станислав указал взглядом на Данила. – Затем ты, – взгляд командира группы переместился на Андрея Мамонтова. – Я замыкающий.

– Ну, – старший лейтенант Бизяев взглянул в глаза своему командиру. – Я пошел.

Он опустил на глаза маску, вставил в рот загубник и, подхватив за плечевые упоры буксировщик, втиснулся с ним в отсек шлюзовой камеры. Размеры шлюзового отсека позволяли выпускать с подводной лодки одновременно лишь двух пловцов. Но сейчас место второго аквалангиста занимал буксировщик, который в длину был чуть больше половины человеческого роста и весил почти столько же, сколько боевой пловец вместе со своим снаряжением. Оказавшись внутри шлюзовой камеры, Бизяев поднял руку, сигнализируя, что он готов к выходу. Обслуживающий шлюз старшина сейчас же задраил за ним крышку люка, а мичман открыл вентиль, впуская в камеру забортную воду. Прошло около минуты, затем все оставшиеся возле шлюзовой камеры услышали два коротких глухих удара по металлу – аквалангист сообщал, что выходит из подводной лодки. И практически сразу зажглась сигнальная лампочка, указывая, что внешний люк открыт. После этого мичман подождал около минуты, затем начал откачивать из шлюзовой камеры воду. Когда по его приказу старшина вновь открыл крышку люка, в шлюзовом отсеке уже никого не было.

– Ты следующий, – обратился Ворохов к Андрею Мамонтову и слегка тронул его за плечо.

Андрей кивнул головой и, натянув на лицо водолазную маску, занял место в шлюзовом отсеке. Повторилась та же процедура: томительная минута ожидания, два глухих удара в крышку внутреннего люка, вспышка сигнальной лампочки, известившая о том, что и второй аквалангист покинул борт подводной лодки. Крепко пожав на прощание руку командиру подводной лодки, мичману и старшине, капитан-лейтенант Ворохов вместе со своим буксировщиком шагнул в шлюзовой отсек, переступив границу привычного в обыденном понимании мира, где люди ходят по твердой земле и дышат атмосферным воздухом, а не искусственной смесью азота и кислорода, вырабатываемой автономным дыхательным аппаратом замкнутого цикла.

СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ БИЗЯЕВ

02.06

Наконец открылась диафрагма выходного люка, и оттуда выглянуло довольное лицо Стаса. Вообще-то в луче своего фонаря я видел только его голову, а лицо полностью скрывал установленный вместо иллюминатора водолазной маски акваскоп.[5 - Акваскоп – бесподсветочный прибор ночного видения, выполненный на микроканальных усилителях яркости изображения. Специальное средство наблюдения боевых пловцов, имеющее три режима использования: над водой, под водой, из-под воды.] Но я не сомневался, что лицо у Стаса именно довольное. Успешный выход трех «морских дьяволов» из подлодки на сорокаметровой глубине – чем не повод для радости командира группы. Стас вместе со своим буксировщиком медленно выплыл из открытого шлюза. Наверное, несколько минут назад и я выглядел таким же неуклюжим, когда вытаскивал из шлюзового отсека свой буксировщик. Зато сейчас, лежа животом на стальном цилиндре самодвижущейся торпеды, я, без преувеличения, мог выписывать в воде фигуры высшего пилотажа. И если летчики, по чьему-то образному выражению, способны парить над бездной, то лишь «морские дьяволы» свободно парят внутри ее. Надо признать – непередаваемое и ни с чем не сравнимое чувство. Жаль, здесь редко выпадает возможность полностью сосредоточиться на собственных ощущениях. По правде сказать, почти никогда не выпадает. Вот и сейчас, увидев выбирающегося из шлюзовой камеры Стаса, я тут же посветил своим фонарем в сторону Мамонтенка, чтобы показать Стасу, что и у Андрюхи все в порядке. Мамонтенок, конечно же, тоже увидел Стаса и, когда я направил луч фонаря на него, энергично шевельнул ластами и ушел вверх в сторону рубки. Поспешил, конечно. Сначала следовало проследить за тем, как командир расположится на буксировщике. Надо отдать ему должное – Стас очень быстро справился с этой задачей. Еще не успела закрыться диафрагма выходного люка, а он уже просунул руки в петлеобразные ручки-поручни и, подобно наезднику, улегшемуся на круп лошади, оседлал свой буксировщик. В отличие от импортных скутеров, за которые боевой пловец во время движения должен держаться руками, наш отечественный буксировщик типа «Протей» не сковывает рук. Это очень удобно.

Оглянувшись, Мамонтенка я уже не увидел. Он быстро ушел из луча света, поэтому я с полным основанием мог направить свой фонарь в сторону Стаса. Ворохов, видя, что я за ним наблюдаю, махнул рукой и, запустив двигатель своего буксировщика, ушел вверх за Мамонтенком. Мне оставалось только последовать его примеру.