banner banner banner
Блондинка в Монпелье
Блондинка в Монпелье
Оценить:
Рейтинг: 5

Полная версия:

Блондинка в Монпелье

скачать книгу бесплатно

Блондинка в Монпелье
Наталия Станиславовна Левитина

Детективные путешествия Елены Николаевой #2
Монпелье – солнечный древний город, душа юга Франции. Узкие средневековые улочки полны незримых призрачных теней минувших веков, здесь с каждым могут случиться самые удивительные происшествия…

Юная Натка, русская студентка летних языковых курсов, однажды не вернулась домой с занятий. Сходя с ума от тревоги, ее мать встречает француза Жан-Поля, у которого тоже неожиданно пропал сын. Объединив усилия, они начинают совместные поиски…

Наталия Левитина

Блондинка в Монпелье

© Н. Левитина, 2015

© ООО «Издательство АСТ», 2015

* * *

Глава 1

Похищение или побег?

Ребёнок испарился на шестой день нашего пребывания в Монпелье.

Но возможно, ещё и раньше. Я этого не знаю, потому что никак не могу восстановить в памяти события вчерашнего вечера…

Сегодня Натка должна была вернуться после занятий где-то в районе пяти. Я, конечно, не надеялась, что она придёт точно к этому времени. Накинула пару часов, ведь ребёнку наверняка захочется погулять по городу с новыми друзьями – двумя страшненькими немками, волоокой венесуэлкой и кудрявым бразильским хлопцем.

Кроме того, я учла, что моя дочь будет изо всех сил оттягивать момент возвращения домой. Вряд ли она мечтает поскорее возобновить вчерашний разговор. То, что Натка вчера сказала…

Да она меня просто убила!

Безусловно, я потребую объяснений!

Таким образом, до восьми вечера я терпеливо ждала ребёнка, а заодно занималась делами – ноутбук и телефон всегда под рукой. Параллельно восстанавливала здоровье, подорванное накануне. В качестве лечебного средства назначила себе в крупных дозах коктейль из запасов мадам Ларок. Голова у меня не то что раскалывалась, но неприятно гудела.

Я лежала в шезлонге на зелёной лужайке, листала страницы документов в ноутбуке, вносила исправления и потягивала из запотевшего бокала напиток с приятным горьковатым вкусом. Надо мной шевелила листьями-опахалами пальма с толстым ананасным стволом, благоухали цветы в глиняных кадках всех калибров, рядом в кустарнике щебетали птицы, а над головой сияло бирюзой прозрачное июньское небо.

На улице, за изящным забором из кованого железа, скрытые высокой живой изгородью, перекрикивались местные малыши. Они играли в мяч. Я слышала, как хлопал по асфальту его резиновый бок, как раздавала указания громогласная французская маман из соседнего особняка – чернокожая Луиза… «Они немножко шумные, – извиняющимся тоном говорила мадам Ларок за ужином в саду, когда нас пригибало к столу взрывной волной хохота и визга, а иногда и экспрессивной ругани. – Но в целом очень милые люди».

Я бы таких соседей давно уже прикончила. У меня нет и десятой части толерантности Виржини.

До самого вечера я не звонила Натке, чтобы она хорошенько прочувствовала: мамуля сердится. Обычно за день я успеваю позвонить дочке раз сто, порой вызывая её раздражение. Но сегодня продержалась до восьми вечера. Злилась и дулась, возмущалась, бормотала ругательства, вспоминая вчерашнее… Как Натка могла так поступить? Ведь взрослая уже девушка, умная к тому же!

Где были её мозги?

В восемь вечера я всё-таки решила позвонить Натке и поинтересоваться, в какой картинной галерее она прячется от материнского гнева. В музее Фабра? Наверняка он уже закрыт. В любом случае ей придётся вернуться домой и всё мне объяснить. Серьёзного разговора не избежать.

Я набрала номер дочери, подождала минуту и вдруг поняла, что из окна второго этажа доносится трель Наткиного айфона. Выскочив из шезлонга, сквозь стеклянные раздвижные двери я влетела в дом и ринулась вверх по лестнице. Толкнула дверь в комнату дочери…

Точно! Наткино сокровище, то, без чего она и шагу ступить не может, уютно расположилось в центре двуспальной кровати, на мягком покрывале и надрывалось изо всех сил. «Ленусик», – сияла надпись на экране.

Это, значит, я звоню, её мать.

Итак, детёныш забыл дома айфон, не вернулся из школы, где-то бродит, и связаться с ним нет никакой возможности. А скоро стемнеет – здесь, на средиземноморском побережье это происходит очень быстро…

Если Натка умудрилась забыть свою драгоценность, вероятно, она собиралась в сильной спешке? Но в комнате – идеальный порядок, покрывало аккуратно заправлено, стенной шкаф закрыт, на комоде – выставка косметических прибамбасов, флаконы выстроены в ровную линию, на столе – стопка учебников и брошюр по французской грамматике.

Ничего не понимаю. Куда же она делась?

Где бродит моя бессовестная дочь?

Если загулялась с друзьями – обязательно предупредила бы меня с чужого телефона. Она очень организованный и разумный ребёнок. По крайней мере, до вчерашнего дня я именно так о ней и думала. Да, вчера моя вера в Наткину способность принимать взвешенные и осмотрительные решения пошатнулась, но кредит доверия всё ещё не исчерпан. Я понимаю: если Натка так долго не возвращается, значит что-то произошло…

За окном послышался шум открывающихся ворот, и вскоре внизу, на первом этаже, раздался голос Виржини:

– Ку-ку, Натали! Ку-ку, Элен! Ку-ку, Кристин!

Так мадам поприветствовала всех постояльцев, то есть нас с Наткой, а ещё Кристину, в данный момент тоже отсутствующую. Весь пассаж мадам не прокричала, а мелодично пропела. Дочь, дрессируя меня перед поездкой, тоже учила правильно произносить некоторые французские слова – причём обязательно их не проговаривать, а петь.

– Мама, не так! – возмущалась Натка. – Смотри. Или снизу вверх – бо-о-н-жур, или сверху вниз – бон-жу-у-у-р… – Дитя мурлыкало, как котёнок. – Французы – они же поют! Ведь это не язык, а музыка!

– Не знаю. Какое-то гырканье, разбавленное хрипами. Гыр-гыр, гыр-гыр. Уж лучше китайский. И вообще, отстань. Мне французский ни к чему, у меня есть персональный переводчик: ты…

Я спустилась вниз к мадам Ларок, она сгружала в холодильник покупки. Мы обменялись улыбками. Даже в моём взволнованном состоянии я не могла не отметить, что Виржини, как обычно, выглядит изумительно. От Монпелье до Парижа – восемьсот километров. Но эта дама из провинции – воплощение настоящего парижского шика. А ведь ей прилично за шестьдесят, думаю, даже ближе к семидесяти. Я в её возрасте, надеюсь, буду выглядеть так же эффектно.

Если, конечно, доживу.

Сегодня на Виржини было простое платье, чья бесхитростность компенсировалась массивными и яркими этническими украшениями. Единственный недостаток мадам – она плохо владеет английским. Для жителя Европы это неприемлемо. Без Натки нам с Виржини приходится туго. К счастью, мы не первые русские постояльцы у мадам, поэтому ей удалось освоить несколько русских словечек.

Сейчас Виржини на англо-франко-русской абракадабре объяснила, что не ночевала дома, так как навещала маму. И там же провела весь день, пока маман не стало лучше.

Матушке мадам Ларок уже под девяносто, поэтому её детям иногда приходится поволноваться. Но в остальные дни старушка лихо смолит одну сигарету за другой, любит хорошо поесть и выпить и, взбив седые кудряшки, активно тусуется в парке с салагами – семидесятилетними дедушками. Мамулю, как драгоценный объект, пришлось снабдить тревожной кнопкой. Хотя пожилая дама до последнего сопротивлялась и ни в какую не желала вешать на шею хомутик с прибором. Утверждала, что это повредит её имиджу беспечной кокетки, а также вряд ли будет сочетаться с жемчугом и другими украшениями.

Когда я, наконец, поняла, что Виржини не ночевала дома, мне стало совсем плохо. А что, если Натка исчезла ещё вчера?

Знаками и пантомимой я объяснила мадам, что мой ребёнок куда-то пропал.

– Виржини, а вчера вечером вы видели Натали? Вчера! Yesterday! Hier! Вче-ра!

– Non! – отрицательно покачала головой хозяйка пансиона, лишая последней надежды. – Я… Moi… Ходить… Есть уходящий… Уходить… – Она показала три пальца и постучала по запястью.

Я поняла, что вчера Виржини ушла из дома в три часа дня.

Мы с дочерью расстались на площади Жана Жореса в половине седьмого вечера. Натка отправилась домой на трамвае, а мы с Кристиной надолго зависли в уличном ресторанчике. Наверное, недурно выпили, так как, во-первых, после Наткиного заявления мне было необходимо расслабиться, а во-вторых, потому что сегодня я ничего не могу вспомнить. Я даже не знаю, когда мы вернулись домой. Сколько же мы выпили? Бутылку? Две? Цистерну?

Не могу понять, как нам удалось без приключений добраться до дома и пристроить «Ситроен» на маленькой парковке во дворе, не снеся пальму.

Глухая тревога – постоянный спутник заботливой мамаши – тугим обручем сжала моё сердце.

– Натали гулять, – щебетала над ухом Виржини. – Avec gar?on, гарсон, мальчик! Гулять!

Она поправила эффектную чёлку, бряцая, словно доспехами, браслетами на запястье, затем поднапряглась и выдала:

– The weather is fine!

Очевидно, эта фраза сохранилась в её памяти ещё из школьной программы по английскому языку. «Погода чудесная!» Да уж, я не спорю.

Но где мой ребёнок?!

Я нашла телефон Наткиных языковых курсов и набрала контактный номер. Там никто не отвечал. Естественно, ведь уже девять вечера.

Виржини тем временем пыталась меня успокоить, изменив направление моих мыслей:

– Элен, кофе? Да? Капучино? Пить, да? Круассан? Кофе, о’кэй? Круассан, о’кэй?

Как же легкомысленны французы! Они демонстрируют поразительную беспечность в самых разных вопросах – от секса до иммиграционной политики. У меня пропала дочь, но я должна успокоиться, выпить капучино, съесть круассан… Да он у меня встанет поперёк горла!

Где моя маленькая доченька?

Моя прелестная блондинка?

Я тем временем с телефона зашла на сайт Наткиной языковой школы, настрочила письмо на английском и отправила его по электронному адресу, указанному в контактах. Попросила срочно связаться со мной. И – о, чудо! – вскоре телефон затрясся мелкой дрожью в моей ладони.

Администратор школы отлично владела английским, почти так же хорошо, как я. Она пообещала выяснить у преподавателя, как прошёл сегодняшний день, не планировала ли Натка с друзьями отправиться на какую-нибудь затяжную экскурсию и так далее.

Внимательная девушка перезвонила через пять минут. Взволнованным голосом она сообщила, что сегодня моя дочь… вообще не пришла на занятия!

– Что?! – в ужасе закричала я, мгновенно покрываясь холодным потом. – Как это – её сегодня не было?!

Виржини с напряжённым лицом следила за моей реакцией. Она поняла, что ничего хорошего мне не сообщили.

– О! – выдохнула она. – Это катастроф. Где есть маленький мадемуазель?

Итак, находясь в райском уголке на берегу Средиземного моря, я постепенно погружалась в ад. Неведомая сила затягивала моё сердце по нисходящей спирали в чёрную воронку.

Куда пропал ребёнок?

И даже точнее: куда пропал мой беременный ребёнок?

Глава 2

Вспомнить всё! Но как?

За несколько месяцев до окончания десятого класса Натка осветлила волосы. Со мной она посоветоваться забыла. Но я, безусловно, не перестала бы её любить, даже если бы она решила вставить в нос гвоздь и сбрить брови.

К счастью, у меня адекватный ребёнок, поэтому Натка всего лишь перекрасила волосы. Надо признать, она превратилась в очаровательную блондинку.

– Не дают покоя лавры Джульетты Иванцовой? – язвительно поинтересовалась я, когда дочь предстала передо мной в новом образе.

Иванцова, Наткина одноклассница, девица исключительных внешних данных – с льняными волосами до талии и бесконечными ногами – два года назад получила приглашение от модельного агентства и уехала сначала в Москву, а затем за океан. В восьмом классе Натка сражалась с этой куклой за сердце одного достойного юноши, Леонида. Главный приз остался невостребованным, так как обе соперницы самоустранились на финишной прямой: Натка изменила Леониду с Мишей, Иванцова – с Нью-Йорком.

Сейчас Иванцовой шестнадцать, как и моей дочери. Мы видим эту диву на страницах глянцевых журналов – она обнимает гигантские флаконы духов, или задумчиво перебирает пальчиками шевелюру какого-нибудь красавчика в смокинге, или же, закусив губку и придав взгляду отрешённость, тычет в камеру свои ласты в сапогах сорок третьего размера (реклама кожаной обуви знаменитого бренда).

Портрет Иванцовой венчает экспозицию «Наша гордость» в холле школы. Там, кроме фотографий прославившихся выпускников, стоят кубки за победу в лыжных и баскетбольных соревнованиях.

Не сомневаюсь, Натка тоже попадёт на этот стенд, когда окончит школу с золотой медалью. Пока Иванцова мечется между Парижем, Миланом и Рио-де-Жанейро и проводит долгие часы за кулисами подиумов, где её штукатурят и причёсывают, дочь добросовестно учится и коллекционирует грамоты за участие в олимпиадах. Я ею горжусь, она такая умная. Два года назад у них ввели факультатив по французскому, и – вуаля! – моя бусинка уже быстро тараторит на этом языке.

Более того, Натка заявила, что после одиннадцатого класса хотела бы учиться во Франции.

– Заметь, в этой стране бесплатное высшее образование, – сообщила она мне.

– Да ладно, так не бывает. У нас оно официально тоже бесплатное. Однако попробуй-ка поступи на бюджет. Проще поймать акулу сачком для бабочек. Даже ты, суперотличница, не поступишь.

– Но во Франции действительно масса бесплатных университетов. И даже иностранцы могут там учиться. Удивительно, правда?

– Удивительно, – согласилась я.

– Можно разослать запросы в разные города – в Лилль, Бордо, Монпелье, Лион, Страсбург. Я погуглила, там отличные универы. Как ты думаешь, а?

Я пожала плечами:

– Но как же Миша? Его-то ты куда денешь? Сама сбежишь за границу, а его оставишь здесь? О чувствах матери, покидаемой единственной дочерью, я не говорю, это сущая ерунда. Но вот Миша… Он тебя разве отпустит?

Дочка сразу приуныла. О женихе она как-то не подумала. Что с неё взять, она же теперь блондинка!

Вопрос о заграничном университете мы пока отложили, но на лето я пообещала отправить Натку на языковые курсы в один из названных городов – вроде как на разведку.

Дочь выбрала Монпелье – небольшой городок на средиземноморском побережье, залитый солнцем и наполненный кипучей студенческой энергией, со средневековыми улочками, монументальными каменными башнями и грандиозным ботаническим садом.

Наметив цель, дочь рьяно занялась организацией поездки. Нашла учебное заведение, прошла тестирование и записалась на курсы. Потом купила билеты на самолёт и ТЖВ – скоростной поезд, способный преодолеть расстояние от Парижа до Монпелье всего за три часа. Хотя я предлагала взять напрокат автомобиль и добраться своим ходом, часов за восемь или десять, если уж совсем не спеша. Эти европейские страны – они такие маленькие!

Кроме того, именно дочь разыскала в Интернете «Пансион мадам Ларок». На фотографиях мы увидели двухэтажный таунхаус со стеклянной стеной на первом этаже, двор с пальмой и кустами роз в массивных кадках, огороженный высокой живой изгородью. Мадам Виржини сдавала три комнаты наверху, мы забронировали две. Мне досталась спальня с фиолетовыми стенами и кремовыми портьерами, дочь выбрала комнату, декорированную в прованском стиле – светлые занавески в цветочек, белая мебель, букетики лаванды.

– Ну вот, – сказала я, – в Провансе и апартаменты соответствующие.

– Мама, мы едем не в Прованс, – авторитетно поправила Натка. – Монпелье – столица провинции Лангедок-Руссильон.

– Обалдеть! Молодец, отличница, урыла непросвещённую мамочку! Что, довольна?

* * *

В воскресенье в четыре утра мы погрузили чемоданы в багажник джипа и помчались в аэропорт. Вещей было много, но почти все – дочкины. Потому что я собиралась вернуться обратно уже через неделю. С моей работой не так-то просто вырваться на подольше. Приеду, удостоверюсь, что Натка хорошо устроилась, город безопасен, учителя добросовестны, а мадам Виржини – так же сердечна и заботлива, как мне это показалось во время нашего общения по скайпу. И со спокойной душой вернусь домой – работать в поте лица, заниматься делами моей фирмы под названием «Современные медтехнологии».

В полночь, проведя семь часов в двух самолётах, три часа в поезде и целое столетие в очередях на паспортный контроль, преодолев в общей сложности семь тысяч километров, мы вывалились из вагона на пустынный перрон в пункте назначения.

Тусклый жёлтый свет освещал обшарпанное здание маленького вокзала, под ногами валялись окурки и что-то похрустывало, от чёрной ямы с железнодорожным полотном тянуло гарью, тут и там мелькали подозрительные и мрачные фигуры.

– Ой, – сказала Натка. – Куда это мы приехали?