скачать книгу бесплатно
Александр Мальцев
Максим Александрович Макарычев
Жизнь замечательных людей
Книга посвящена прославленному советскому хоккеисту, легенде отечественного хоккея Александру Мальцеву. В конце 60-х и 70-е годы прошлого века это имя гремело по всему миру, а знаменитые мальцевские финты вызывали восхищение у болельщиков не только нашей страны, но и Америки и Канады, Швеции и Чехословакии, то есть болельщиков тех сборных, которые были биты непобедимой «красной машиной», как называли сборную СССР во всем мире. Но это книга не только о хоккее. В непростой судьбе Александра Мальцева, как в капле воды, отразились многие черты нашей истории – тогдашней и сегодняшней. Что стало с легендарным хоккеистом после того, как он ушел из московского «Динамо»? Как сложилась его дальнейшая жизнь? Что переживает так называемый большой спорт, и в частности отечественный хоккей, сегодня, в эпоху больших денег и миллионных контрактов действующих игроков? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель сможет найти в книге писателя и журналиста Максима Макарычева.
Максим Александрович Макарычев
Александр Мальцев
Предисловие
Александр Николаевич Мальцев, безусловно, один из самых любимых в нашей стране представителей славной плеяды хоккеистов – творцов выдающихся побед сборной СССР в 1960–1980-е годы. Для этой команды катастрофой было любое место, кроме первого.
Но даже в россыпи хоккейных звезд имя Мальцева стоит особняком. Один из самых техничных игроков в истории мирового хоккея, нападающий московского «Динамо» и сборной СССР старался превратить каждый свой выход на лед в праздник. Он полюбился болельщикам за нестандартные игровые решения, за изящное катание и неповторимые броски. Рекордсмен московского «Динамо» по количеству голов и передач, он не изменил столичному клубу, выступая за него 17 лет. Не случайно, что для болельщиков хоккейного «Динамо», ведущего свою историю с 1946 года, Александр Мальцев – «наше всё». Достаточно увидеть, как горячо встречают выдающегося хоккеиста во время его появления в «Лужниках».
Книга об А. Н. Мальцеве, подготовленная писателем и обозревателем «Российской газеты» Максимом Макарычевым, выходит в серии «ЖЗЛ: Биография продолжается…» издательства «Молодая гвардия», в которой обычно публикуются жизнеописания выдающихся политиков и деятелей искусства. На то, что издательство приняло решение выпустить биографию хоккеиста, во многом повлияла исключительность личности Мальцева, выросшего в далекой российской глубинке и ставшего игроком мирового уровня.
Максим Макарычев детально прослеживает весь жизненный путь игрока: от тренировок в лютую стужу школьника Саши Мальцева в родном Кирово-Чепецке до наших дней. Книга изобилует любопытными и неизвестными фактами из жизни Мальцева, высказываниями о нем его многочисленных партнеров по клубу и сборной. Написана она живым и легким языком. Книга будет особенно интересна начинающим спортсменам, показывая, что великим игрока делает не только талант, но и исключительное терпение и труд.
Рашид Нургалиев,
министр внутренних дел РФ,
председатель попечительского совета
ОГО ВФСО «Динамо»,
председатель попечительского совета
ОХК «Динамо»
Пролог
Великий тренер Анатолий Тарасов называл его «Есениным русского хоккея». «Моцарт на льду», «Паганини с клюшкой» – таких эпитетов удостаивался Александр Николаевич Мальцев от журналистов и простых поклонников этой удивительной игры. Элегантность, изящество, легкость и красота – эти черты Мальцев привнес в мужественную борьбу настоящих атлетов на ледовой площадке. «Сашка играл красиво, а кто не любит красоту? – задается вопросом многолетний партнер Мальцева по сборной СССР, ее капитан Борис Михайлов. – Требовательный Тарасов учил нас: “Настоящий хоккеист должен хорошо играть и видеть блондинку, сидящую во Дворце спорта в четвертом ряду”. Так вот, Саша видел двух блондинок. Почему? Потому что он – Есенин».
Хоккей для Мальцева был не просто одним из видов спорта, а искусством. Чего стоит одно высказывание известного советского комментатора Виктора Набутова о его игре: «Мальцев провальсировал между защитниками». И от этого «вальса Мальцева» приходили в шок и трепет лучшие вратари мира.
«Стихи писать я, увы, не умею. Но поэзию любил всегда и стремился найти ее в хоккее, – признавался Александр Мальцев. – Почему среди наших преданных болельщиков немало известных поэтов? Наверное, потому, что их вдохновляет страстная борьба на ледяной площадке, непримиримое столкновение сильных мужских характеров. Сопереживание трибун – вот главная для меня награда. А если ты чувствуешь, что больше не способен своей игрой взволновать людей, – значит, настало время уходить».
«У одаренных пловцов есть чувство воды. Не знаю, есть ли у хоккеистов это осязаемое чувство льда, но у Александра Николаевича Мальцева, безусловно, было чувство ледового пространства. Настолько он органично вживался во все перипетии игры на хоккейной площадке», – полагает известный телекомментатор Григорий Твалтвадзе.
Александра Мальцева любили вне зависимости от клубных пристрастий. Ему симпатизировали болельщики «Спартака» и ЦСКА, «заклятых» друзей-соперников московского «Динамо», которому Мальцев ни разу не изменил за свою карьеру. «Я видел, как много у “Динамо” болельщиков, и как я мог им изменить? Никуда переходить никогда не думал. Считал и считаю, что если тебя пригласили в клуб, то надо быть преданным ему до конца и закончить карьеру в нем» – так немного непривычно по нынешним временам «шараханий» игроков из команды в команду говорит Мальцев.
Любой матч с его участием из рядового события превращался в праздник. Пожалуй, так искренне, действительно всем народом, живущим на одной шестой части суши, любили разве что Владимира Семеновича Высоцкого, а из спортсменов – друга Мальцева, армейца Валерия Харламова, и спартаковского футболиста Федора Черенкова. Как в театр «на любимого актера», так и в ледовый дворец люди ходили «на Мальцева».
Чем же он так полюбился тем, кто видел его игру? Все гениальное, как всегда – просто. Александр Мальцев старался играть вдохновенно, с тем непосредственным, «дворовым» мальчишеским куражом, который теряется у большей части талантов на пути во взрослый хоккей. Тот хоккей, который требует одного – «его величества» результата. Когда игрок, пусть даже самый большой талант, лишается возможности импровизации и загоняется тренерами в тактические рамки и схемы.
Я долго пытался понять, что все же выделяло Мальцева из большого количества таких, как он, хоккейных талантов на Руси, крутивших такие же непредсказуемые финты, бросавших «неуловимые» шайбы в самые «паутины» ворот. Потом вдруг озарило – Мальцев, как и его друг Харламов, делал эти вещи с легкой улыбкой. И когда обводил, и когда забивал, и даже тогда, когда его нещадно сбивали на льду. А делать великие по сложности вещи с улыбкой на лице – это удел гениев.
Вспоминаю, что самыми популярными передачами на советском телевидении в 1970-е годы были хоккейные трансляции. В нашей 109-й московской школе на юго-западе Москвы в Мальцева и Харламова были влюблены мальчишки и девчонки. Мы знали в лицо всех наших хоккейных звезд, вырезали из газет статьи об этих игроках, заметки о сыгранных ими матчах, клеили эти небольшие вырезки в школьные разлинованные тетрадки. Для нас Мальцев и его партнеры по сборной были настоящими небожителями.
Я полюбил этого игрока, когда в декабре 1978 года отец впервые отвел меня в переполненные «Лужники» и сказал: «Смотри, там, на льду, живой Мальцев». Восьмилетний мальчишка родом из Хабаровска, где хоккею с шайбой предпочитают хоккей с мячом, я первый раз очутился в ледовом дворце под крышей. Был жутко морозный декабрь одной из самых холодных московских зим XX века. И там, в старых добрых «Лужниках», где лед, кажется, был «теплее» лежащего на улице снега, я впервые увидел своего будущего кумира.
Тогда, в конце 1970-х, дворы московских спальных районов «дышали» не выхлопами набитых впритык друг к другу иномарок, а наполнялись той свежестью, которая идет от только что залитого добродушным дворником льда. Едва сделав уроки, мы, мальчишки с московского Юго-Запада, мчались на любимую дворовую коробку через дорогу напротив гостиницы «Салют» и медицинского института, а учтивый дворник, дядя Гриша, просил немного подождать, пока застынет лед. «Чур, я буду Мальцевым! Чур, я буду Харламовым!» – первые счастливчики, выбежавшие на коробку, неважно, в коньках или в валенках, лишь бы с клюшкой, мы, словно победители из знаменитой песни «АББЫ», получали все. «Наше все» было таким маленьким счастьем. Мы всего лишь бились за право побыть в своем дворе Мальцевым или Харламовым, любимыми хоккеистами нашего народа той эпохи…
Однажды, уже в конце декабря 1979-го, радостный третьеклассник, едва придя со школы с отличными отметками в дневнике по итогам второй четверти, я бросил в угол школьный портфель, пусть отдыхает. Ура, каникулы!.. Схватил подаренную отцом клюшку команды мастеров, которую ему однажды во «Внуково» для «сына, который любит Мальцева» вручили хоккеисты минского «Динамо». Впопыхах, даже не взяв коньки, так и не поменяв меховую шапку на вязаную, я помчался на коробку, лишь бы первым получить «право быть Мальцевым». И действительно был там первым, крикнув заветное «Чур». Когда прибежала ребятня и началась игра, я, раньше всех крикнувший «Чур, я буду Мальцевым!», сразу поймал на себе крайне недобрый взгляд мальчишки-акселерата. Шестиклассник, который появился в хоккейной коробке в свитере с нарисованной на ней фамилией «Мальцев», так и не простил мне того, что в тот день я вышел на только что залитый дядей Гришей лед первым. Тогда в продаже не было хоккейных свитеров-«сеток» и мы украшали свои кофты или куртки цифрами, иногда приклеивая, а чаще прикалывая на них булавками номера или фамилии любимых игроков.
В тот день на дворовой площадке «моя игра в Мальцева» закончилась через считаные пять минут. Удар обиженного шестиклассника-акселерата клюшкой, специально, наотмашь по лицу во время столкновения у борта, превратил мою левую бровь в подобие лоскута. Когда я на «автопилоте» вбежал в квартиру, прижимая к лицу мокрую от крови, кажется, насквозь пропитавшуюся ею меховую шапку, два вопроса, которые мне задала мама, касались того, цел ли мой глаз и когда я прекращу бороться с теми, кто сильнее и старше. В отражении в зеркале я иногда смотрю на левую бровь и, видя свой первый мужской шрам, вспоминаю о теплом и уютном детстве, где настоящим счастьем было выйти первым на лед дворовой коробки и крикнуть заветное «Чур, я буду Мальцевым!»…
И надо же такому случиться. Через двадцать с небольшим лет после кровавой драмы на дворовой площадке я брал свое первое интервью у Мальцева. У того человека, которого в детстве считал небожителем…
Сейчас, общаясь с Александром Николаевичем Мальцевым, я могу сказать: «Он – настоящий». Во всем: в своем прошлом, в поступках, в словах, в скупости и правде этих слов, в сегодняшнем отношении к людям и к жизни. Одно из главных качеств Мальцева – это верность. Слову. Чести. Бережно хранимой памяти о тех, кто его воспитал и поставил на ноги. Преданности родному клубу, наконец. Команде «Динамо», в которую он пришел семнадцатилетним пареньком и которой служит до сих пор. Мальцев не из тех, кто будет пиарить себя, стремясь попасть в телевизор по случаю и без, как иные его партнеры по сборной. Александр Николаевич молчалив, застенчив и не любит говорить о себе. Он всем и все доказал, и как верно написал о нем один из журналистов, «на льду рассказал о себе больше, чем мог бы рассказать на словах». Как настоящий и талантливый человек, он обладает большой совестью. А потому подчас так грустны его глаза, которыми он смотрит на окружающий мир и сегодняшний хоккей в частности…
Он ракетой ворвался в звездную сборную СССР и призывался в нее 16 лет, вплоть до ухода из спорта в 1984 году. Ему повезло – почти всю хоккейную жизнь Мальцев выступал, наверное, в лучшей хоккейной сборной в истории – сборной СССР 1960–1970-х годов – с игроками, чьи имена вписаны в летопись спортивных достижений XX века. Секрет успеха славной ледовой дружины тех лет объясняет по-мальцевски немногословно и точно: «Все очень просто – мы были сильны духом и счастливы выступать за честь великой страны. Жили одной семьей, в которой делили радость и горе, жили ради нашей страны и болельщиков». Он убежден, что в сборную страны нельзя приводить за руку, как ребенка в детскую спортивную школу. И «там должны играть те, кто искренне хочет отстаивать честь своей страны и оправдать надежды болельщиков».
В русском языке есть прекрасное по звучанию слово – самородок. Так называют человека с большими природными дарованиями, но без систематизированного образования. То, как владел коньками и клюшкой Мальцев, чье катание на льду было легким, а броски изящными, присуще действительно настоящим самородкам. Он и «вылепил себя сам» на часто заносимой метелями простой ледовой площадке возле дома в родном Кирово-Чепецке, затерявшемся в российской глубинке.
Тарасов, который назвал Мальцева «Есениным русского хоккея», был человеком, далеким от пафоса. Но попал в десятку. И если вдуматься, с Есениным у Мальцева на самом деле много общего. Их роднят не только истинно народные корни, рождение и становление в золотой русской провинции, похожий честный, светлый взгляд, открытая, та самая «сердечная русская душа». Они стали любимцами народа, покорив миллионы людей своей истинностью и подлинностью. И именно в этом они – настоящие самородки, сумевшие не растерять чистоту своего дарования, несмотря на соблазны всех столиц, несмотря на собственные ошибки, клевету и завистников.
Были в жизни Мальцева и горькие минуты, и разочарования, и причиненная недоброжелателями боль. В эти минуты он, по собственному признанию, вспоминал любимые есенинские строки: «Ничего! Я споткнулся о камень, это к завтраму все заживет».
У него свое, прямое, не раз дорого обходившееся ему, суждение, он говорит начистоту, несмотря на звания и регалии «доброжелателей». Эта та самая народная «сермяжная правда», когда говорят мало, но честно. Теми самыми рублеными словами, в которых таится выстраданная «соль этой земли».
В задачу книги не входило хронологическое перечисление спортивных достижений Александра Мальцева, его «очков, голов, секунд». Это – повествование о настоящем человеке, патриоте своей страны, о великом и непростом времени, в котором ему довелось жить, о легендарной и непобедимой русской хоккейной сборной.
Глава первая
ВОЛШЕБНАЯ МАГИЯ ХОККЕЯ
Те, кто хоть раз побывал на хоккее с шайбой и увидел залихватскую игру на льду профессионалов своего дела, как правило, остаются очарованы вихрем атак на ледовой арене, влюбляются в эту игру раз и навсегда.
Стоп… Впрочем, тот, кто скажет, что хоккей – это игра или просто зрелище, будет не совсем прав. Хоккей – не просто игра. Хоккей – это демонстрация лучших человеческих качеств: доброты и мужества, верности товарищам и нравственной стойкости. «Замечательная игра, – говорил о хоккее Юрий Гагарин, – лучшая из всех, какие я знаю».
Мы с детства помним легендарные строки о том, что трус не играет в хоккей, о тех самых настоящих мужчинах, которые без страха и сомнения ложатся под шайбы, чтобы уберечь свои ворота от голов противника. Кто заставляет их в эти минуты падать на лед? Хоккей – это не просто испытание. Не просто проверка на прочность характера и мужество. Это – своеобразная присяга на верность товарищам, которую ты негласно даешь, вливаясь в хоккейную дружину. «Чем отличается хоккеист, скажем, от теннисиста? – задавался вопросом игрок ЦСКА и сборной Константин Локтев. – Синяки и шишки, полученные в матчах, на хоккеисте должны заживать через день-два, иначе он не сможет быть полезен команде».
Знаменитый отечественный спортивный врач Олег Белаковский, друг Всеволода Боброва с юношеской поры, десятки лет отдавший ЦСКА и сборной страны, в свое время сказал удивительную фразу: «Спорт воспитывает настоящего мужчину, бойца. Так вот, в созвездии спортивных дисциплин хоккей – рекордсмен и равных ему нет… Я имею возможность сравнивать атлетическую подготовку спортсменов разных армейских команд, и потому могу решительно утверждать, что хоккеисты – вне конкуренции. Они сильнее, быстрее, крепче, нежели футболисты или мастера водного поло, волейболисты или атлеты, увлекающиеся каким-либо другим видом спорта».
Конечно, физическая подготовка – важнейший элемент в воспитании хоккеиста. Ему нужны универсализм многоборца, хватка и выносливость атлета или ватерполиста – попробуй побегай весь матч в «сорока одежках», в этой почти рыцарской амуниции, сковывающей движения. Хоккеисту нужно быть готовым постоять за себя в кулачном бою, и здесь пригодятся боксерские навыки, в современном хоккее не обойтись без постоянных рывков и спуртов – время вспомнить о беговых упражнениях. Во время игры в хоккей, наконец, у спортсмена задействовано в работе больше групп мышц, чем в футболе.
Но лучшие хоккеисты – это не просто настырные атлеты, а настоящие шахматисты, видящие игру на несколько ходов вперед, меняющие мановением своих волшебных рук и клюшки ее ход и течение, мастерски варьирующие скорость бега, паса, обводки. Благодаря своей филигранной технике такие хоккеисты заметно расширяют тактические возможности команды. В этом отношении классическим является пример Александра Мальцева, о котором пойдет речь в этой книге. Не случайно экс-чемпион мира по шахматам Тигран Петросян признавался: «Длится хоккейный эпизод считаные мгновения, а игрок обязан принять за это время решение. Совсем как у шахматистов в блиц-партии. Быстро найти верное решение в сложной ситуации – искусство не только в хоккее или в шахматах. Это каждому пригодится в жизни».
Но чего в хоккее никогда не простят, так это трусости и малодушия. Нелегко привыкать к игре новых товарищей, находить общий язык со «старожилами», но если увидят партнеры стойкость новичка, его умение и готовность бороться с соперником, как бы тяжело ни складывался тот или иной матч, они примут дебютанта как равного. И пусть классом он ниже, пусть не освоил пока всех «секретов» хоккея, его мужество, смелость станут «визитной карточкой» новичка…
* * *
А начиналось все очень просто. В середине XIX века в провинции Онтарио на побережье Великих озер квартировал английский пехотный полк. Развлечений у служивых, в особенности в «студеную зимнюю пору», было не так уж много. История гласит, что, устав от безделья в одну из холодных зим, солдаты, охочие до спортивных игр, расчистили небольшой участок на замерзшем озере, взяли в руки палки с изгибом и принялись гонять по льду некий прообраз шайбы – пустую консервную банку. Ладно «шайба», но вот воротами служили армейские шапки, которые парни побросали на лед.
Впоследствии банка была заменена на тяжелый мяч, который назывался «шинни». Этими «шинни» летом британцы играли у себя на родине на знаменитых английских газонах, проще говоря, в бенди – хоккей с мячом. «Британские солдаты играли в шинни в порту Кингстона в 1843 году» – такая надпись существует в кингстонском Зале хоккейной славы. Впрочем, на зимних площадках «шинни» часто улетал за поставленные на льду бортики в безбрежную даль ледяного озера. Поэтому впоследствии его заменили обычным куском резины.
Состав участников команд был крайне далек от нынешнего: позабавиться на льду собиралось до пятидесяти человек с каждой стороны. Понятно, что такая «куча-мала» на льду больше порождала неразбериху, чем какие-то осознанные передачи и броски. Роль ворот выполняли два шеста-стойки, в пространство между которыми нужно было забить как можно больше шайб. Любопытно, что сначала роль хоккейных коньков играли резаки для сыра, крепившиеся к зимним ботинкам.
Слух о новой армейской забаве быстро распространился по Канаде. Особенно популярной она стала среди студентов. Изобретательные молодые люди заменили банку разрезанным наполовину каучуковым мячом. В итоге 3 марта 1875 года на катке «Виктория» (ныне стадион «Виктория скейтинг ринг») в Монреале студенты провели первый показательный хоккейный матч. Информация об этом поединке, прошедшем на льду в закрытом помещении, документально была засвидетельствована в издании «Монреаль газетт». Потому этот день во многих источниках и называют как дату официального рождения хоккея с шайбой.
За несколько лет новая игра постепенно «обрастала» правилами, по которым играют в нынешний хоккей. Чуть позже родилась настоящая шайба. Мяч для летнего хоккея сначала был заменен деревянным снарядом. Затем эта сфера была вытеснена твердым резиновым, с обеих сторон ровным и плоским диском. Это сегодня благодаря компьютерным методам можно понять, что современная шайба, пущенная профессионалом, летит в три раза быстрее, чем бежит самый быстрый хоккеист. А в те годы нужно было учиться не только стоять на коньках, но, освоив непростую технику броска, суметь поднять со льда довольно увесистую шайбу.
Между тем, несмотря на то, что во многих источниках монреальский матч 1875 года признается самым первым хоккейным поединком, история этой игры является одной из самых оспариваемых среди всех видов спорта. Слишком много стран хотят считать его «своим», несмотря на всю одержимость хоккеем Канады. У древних греков также существовала игра, отдаленно напоминающая хоккей. Она называлась «фрейнинда» и даже была включена в программу Олимпийских игр. Два молодых человека с изогнутыми палками в руках, которые играют в некое подобие современного хоккея на траве, изображены на барельефах знаменитой стены Фемистокла в Афинах, возраст которой составляет более 2400 лет. В известном на весь мир антропологическом музее в Мехико можно увидеть фрески с изображением людей, гоняющих шар такими же, как в Греции, изогнутыми палками. Наконец, историки упоминают о старинной забаве индейцев крайнего севера Америки, которые любили погонять в «айсрэкет» – необычную игру с клюшками.
Кто-то утверждает, что подобной игрой забавлялись и в Европе в Средние века: дескать, в хоккей на траве и на льду играли в далекой Франции аж XI века – в городах и деревушках, расположенных на берегу реки Уазы. В том числе и в зимний период. А в XVI–XVII веках это увлечение было очень популярно в Англии. Любопытно, что в незабвенном «Гулливере» Джонатан Свифт упоминает о лилипутах, «с кривыми ногами и носом крючком, как клюшки для игры в бенди».
Скандинавы также вспоминают о подобном времяпрепровождении, намекая на исторические корни своего хоккея с мячом («бенди»). Если копать глубже, ссылаясь на старинные гравюры XVIII века, то в таком случае претендовать на звание родины хоккея, вероятно, может и Голландия. Дело в том, что на некоторых голландских средневековых картинах изображено большое количество людей, которые играют на замерзшем канале в похожую на хоккей игру. Наконец, в Новой Шотландии и Вирджинии также существуют старинные картины, на которых изображены люди, играющие в хоккей. Любопытно, что в Большой советской энциклопедии указано, что хоккей берет свое название от старофранцузского слова «hoquet» (хокэ) – пастушьего посоха с крюком.
Это дает повод говорить о том, что нечто, напоминающее хоккей, игру «различными снарядами» на льду от мяча до банки практиковали в Средние века. Но современный хоккей с шайбой именно как спортивная игра оформился не где-нибудь, а в Канаде. В 1883 году игра была представлена на монреальском «Зимнем карнавале», знаменитом канадском празднике, традиционно проводившемся каждый год. В 1888 году посмотреть на игру своих сыновей на хоккейной площадке во время очередного такого карнавала пришел английский генерал-губернатор Канады сэр Фредерик Артур Стэнли-Престон. Зрелище настолько впечатлило высокопоставленного чиновника, что он решил учредить именной приз – массивную серебряную вазу для команды, победившей на турнире. Первым обладателем приза стал любительский клуб «Монреаль ААА». Начальная цена вазы, которую купил лорд Стэнли-Престон, составляла 10 гиней, по нынешним временам около 50 долларов. С годами к вазе прикрепили массивное цилиндрическое основание, а сам кубок время от времени наращивали. Номинальная цена этого трофея – мечты каждого хоккеиста, кто выступает в НХЛ, подросла сначала на 6 тысяч долларов, а затем еще на 10 тысяч. Именно столько было заплачено граверам, которые наносили на кубок названия команд-победителей турнира.
В Канаде стали создаваться профессиональные хоккейные команды, проводиться турниры, в которых играли и профессиональные, и любительские команды. Несмотря на это, вплоть до начала XX века в хоккей играли с воротами без… сетки. Она появилась после того, как судьям и игрокам, иногда сцеплявшимся в рукопашных, надоело постоянно спорить, был ли гол или нет. Непременный сегодня атрибут ворот смастерили из рыбацких сетей. Немудрено, что с подобным предложением выступил профессиональный рыбак. Френсис Нельсон первым придумал натягивать на деревянный каркас рыбацкие сети, чтобы вести счет забитым шайбам.
В конце XIX – начале XX века были придуманы и основные правила игры в хоккей: установлены современные размеры хоккейных площадок, введено вбрасывание шайбы, стали практиковаться замены игроков, а им самим стали присваивать номера. В 1917 году была создана Национальная хоккейная лига (НХЛ). В нее вошло пять клубов: легендарный «Монреаль Канадиенс» (основан в 1909 году), «Оттава», «Квебек» и канувшие в Лету «Монреаль Вандерденс» и «Торонто Аренас». До наших дней в том виде, в котором он основывался, не меняя названия и местоположения, дожил лишь «Монреаль Канадиенс».
Вот уже почти полтора столетия Канада помешана на хоккее. «Канада – родина хоккея. Каждый мальчик, который рождается в семье, будет в первую очередь хоккеистом, а потом ему уже другую профессию выбирают, если он хоккею не подходит, – как-то заметил в разговоре со мной Владислав Третьяк. – В Канаде имеет хождение банкнота в пять долларов. На ней запечатлено, как ребята играют в любительский хоккей на озере. Канада – единственная страна в мире, где есть купюра, имеющая отношение к этой игре, что еще раз подчеркивает особое ее отношение к хоккею».
Кстати, накануне открытия Олимпиады 2010 года в Ванкувере премьер-министр Канады Стивен Харпер заявил: «Я не могу представить, чтобы в любой другой стране так ожидали золота и только золота. Хоккей много говорит о характере народа: Канада и Россия – две самые холодные страны на земле и две лучшие команды в хоккее, и это совсем не случайность. Хоккей – быстрый, жесткий, агрессивный спорт».
В Европе благодаря стараниям одного из сыновей сэра Стэнли с хоккеем познакомились в 1895 году, когда канадцы приехали в Лондон провести показательный товарищеский матч. Англичане настолько впечатлились этим зрелищем, что в 1903 году построили первый в Европе каток с искусственным льдом. Любопытно, что свой интерес к новой игре в начале XX века в Европе провозгласила жаркая Испания, которая сегодня не практикует хоккей с шайбой. Именно там был построен второй в Старом Свете искусственный каток. Впрочем, как в свое время англичанам, хоккей вскоре быстро наскучил теплолюбивым испанцам. И они сменили коньки на ролики.
В 1920 году хоккей дебютировал как олимпийская дисциплина, правда, для начала став частью летней Олимпиады в Антверпене, и лишь с 1924 года вошел в программу уже зимних Олимпийских игр. Впрочем, представителям европейских стран много лет не удавалось угнаться за гораздо более мастеровитыми канадцами, которые победили на двух этих турнирах с подавляющим преимуществом. На втором из этих состязаний перевес канадцев над остальными командами был просто неприличным. Они обыграли шведов со счетом 22:0, чехов – 30:0, американцев 6:1 и англичан 19:2. Таким образом, общая разница забитых и пропущенных шайб у канадцев была невообразимой по нынешним временам – 110:3. Лишь в 1930 году состоялся первый самостоятельный чемпионат мира.
До того момента, как на лед мирового турнира впервые вышла сборная СССР, канадцы победили на пятнадцати из двадцати первенствах планеты. Но вскоре их гегемония на хоккейных площадках прервалась…
Глава вторая
РОЖДЕНИЕ ХОККЕЯ ПО-РУССКИ
«Как только мороз сковывал лед, затевали добры молодцы удалые игры-забавы, спорили, кто быстрее, сильнее, смелее…» – наверное, так можно описать зимние развлечения в Древней Руси. Находилось в этих разудалых игрищах место «клюшкам» и «шайбам».
Впрочем, если судить по летописным источникам, больше такие забавы все-таки напоминали керлинг, нежели современный хоккей. Русичи любили играть в кубарь – так назывался деревянный шар, который гоняли по поверхности замерзших водоемов палками с крюком. Этот кубарь нужно было загнать либо в круг, который чертил для себя каждый из участников игры (чем не керлинг?), либо за определенную линию, которую той же палкой рисовали на льду. Постепенно увесистый кубарь, который, если не рассчитаешь силу удара, мог причинить боль товарищу по игре, заменили чугунными пульками. Забаву эту называли «юла» или «котел», в зависимости от мест, где в нее играли.
Вслед за Европой в конце XIX века набиравший популярность в те времена хоккей дошел до российской столицы. Первопроходцами игры выступили члены кружка «Петербургские любители спорта». Однако недолго им было суждено наслаждаться новой игрой. Однажды во время матча шайба, перелетев за борт, угодила в лицо случайному прохожему, проходившему мимо ледовой площадки. Как водится, газетчики раздули из этого случая громкую сенсацию, и тогдашний губернатор Петербурга запретил проводить в городе «хоккейные игры на свежем воздухе».
Хоккей с шайбой оставался вне закона еще несколько лет, пока настойчивые любители спорта не создали в 1907 году «Петербургскую лигу хоккеистов». Следом образовались хоккейные кружки в ряде крупных российских городов. Клюшки, особенно в провинциальных городах, как правило, мастерили сами, иногда по рассказам и описаниям товарищей. «Столичные» выписывали их из-за границы, если позволяли средства. А как-то раз в роли первого хоккейного мецената выступил знаменитый петербуржский портной, который привез своим друзьям дорогие подарки в виде клюшек из самого Парижа.
Но вскоре, как и в Испании и других странах Европы, в России к хоккею охладели и… этот вид спорта стал больше популярен у барышень. Вышедший в Москве в 1914 году увесистый справочник «Спорт во всех видах» выдавал хоккей почти как «исключительно дамский вид спорта»: «Он представляет интересное и красивое зрелище, привлекательное еще и потому, что спортсменки одеваются в хорошенькие костюмы»[1 - Дворцов В. А. Хоккейный репортаж. М.: Молодая гвардия, 1978. С. 14–15.]. В период Гражданской войны и становления советской власти о хоккее почти забыли. Тогда стране было не до спорта – справиться бы с разрухой. Первые шаги будущей всенародно любимой игры связаны с началом массового физкультурно-спортивного движения в Советском Союзе.
Советские спортсмены быстро овладели сложной техникой игры в хоккей с шайбой. Однако жаловались на то, что на таких маленьких площадках, как «канадская», в отличие от хоккея с мячом трудно разогнаться и продемонстрировать ту лихую скорость, к какой они привыкли в русском хоккее. Хоккей с шайбой в СССР, конечно, был известен и до войны, но оценивали его «с высокой колокольни», с некоторым пренебрежением. «Игра носит сугубо индивидуальный и примитивный характер, а на вопрос, следует ли у нас культивировать канадский хоккей, можно ответить отрицательно», – писал журнал «Физкультура и спорт» в середине 1930-х годов.
Принято было считать, что недолгая, но, как оказалось, счастливая история советского хоккея с шайбой берет начало в декабре 1946 года. Тогда стартовало и всего лишь за два месяца было разыграно первенство СССР. Успех в нем праздновали московские динамовцы под руководством Аркадия Ивановича Чернышева. К слову, «Динамо» Москва не только выиграло дебютный чемпионат СССР, но и «закрыло» золотую страницу всесоюзных соревнований, победив в последнем первенстве Советского Союза по хоккею сезона 1991/92 года. Первые несколько лет многие в стране просто не воспринимали новую игру как самостоятельный вид спорта, считая его разновидностью хоккея с мячом, этаким его «мини-вариантом».
«Как вначале хоккей был не похож на нынешние баталии хоккеистов! – вспоминал журналист Владимир Дворцов. – Играли тогда в “шайбу” на площадке малого динамовского стадиона, далеко не похожего на нынешние хоккейные стадионы. Поле огораживали низенькие деревянные бортики, отъезжавшие в сторону при малейшем прикосновении. Не было часов, красных фонарей за воротами, для удаления приспособили какие-то загончики, напоминавшие клетки в зоопарке. Кстати, тогда удаляли и вратаря. В таких случаях его заменял кто-то из полевых игроков»[2 - Там же. С. 22.].
«В 1940– 1950-е годы в составе команд было по 12–14 игроков, хотя игры проходили в три периода по 20 минут, как сейчас. Бывало так, в команде было пять защитников: двое из них выходили в первом периоде, а трое играли уже во втором, потом меняются, крутятся. Знаменитый динамовский защитник, из команды первых чемпионов СССР Олег Толмачев порой проводил на поле все 60 минут игры, – вспоминает Виталий Давыдов. – Силовая борьба разрешалась только на своей половине поля, и я, как защитник, не имел права применить силовой прием в отношении противника в его зоне».
«Если раздать клюшки тех лет пяти мужчинам, дай бог, чтобы один из них шайбу со льда поднял. Женщина уж точно не поднимет. А если раздать сегодняшние клюшки, то есть шанс, что все прицелятся и легко бросят. Дело в том, что сегодняшняя клюшка из графита сделана, и ее ребенок даже может поднять, настолько она легкая. А тех лет – была увесистая, как кусок дерева. Все изменилось. И шайба летит по-другому, совершенно по-другому, не едет, как раньше, а летит. Если вспомнить Боброва, он играл вообще на бортах, потому что шайбу никто ото льда оторвать не мог», – признавался в беседе со мной Владислав Третьяк.
А сколько курьезов, особенно связанных с вратарями, случалось на первых порах становления хоккея с шайбой в нашей стране. Стражи ворот, пришедшие из русского хоккея, где, как известно, играют без клюшек, первое время, с непривычки, пытались избавиться от чужеродного предмета, норовили поймать шайбу руками, при броске соперника отбрасывая клюшку в сторону. А один из вратарей, видя, как трудно нападающим при броске оторвать шайбу ото льда, однажды даже положил клюшку на лед во всю ширину ворот, от штанги до штанги, а сам присел на корточки за ней и, «куря бамбук», наблюдал, как тщетно противник пытается поразить его ворота.
«В экипировке спортсменов тоже имелось много “своеобразного”: шлемов не было и в помине, играли в кепках, в лучшем случае в вязаных шапочках, – вспоминал В. Дворцов. – Вратари из защитного снаряжения имели – ватники, свитера, футбольные щитки, вело– и мотошлемы. Осенью, чтобы выйти пораньше на лед, ведущие команды выезжали в северные или сибирские города. А те, что оставались в Москве и Ленинграде, проводили тренировки… на рассвете, пока не растаял первый хрупкий еще лед на примитивных временных катках»[3 - Дворцов В. А. Хоккейный репортаж. С. 24.].
Писатель Григорий Горин однажды сказал точную фразу: «В хождении на хоккей в те годы было что-то героическое». Почти до конца 1950-х, пока не открылся Дворец спорта в Лужниках, матчи в Москве, как правило, проводились на открытой арене стадиона «Динамо». Но и в тридцатиградусный мороз сюда стекалось до 30 тысяч болельщиков. Причем многие из них при таком лютом холоде приходили занять места за час до игры, терпеливо дожидаясь, когда хоккеисты выйдут из раздевалок. Но если игроки хотя бы уходили на перерыв греться в подтрибунные помещения, то каково было болельщикам, которые оставались томиться на морозе по два-три часа подряд. Приходилось только прыгать то на одной, то на другой ноге или тереться о соседа, как медведи о земную ось в знаменитой песне. Пить из заветной фляжки с горячительным хоть и запрещалось, но милиция смотрела на эти вещи сквозь пальцы, лишь бы не буянили и не обижали соседей. Кроме того, в тогдашних условиях стадионы не были окружены палатками, где можно было бы купить в перерыве стаканчик чая или кофе. Болельщики шли на хоккей основательно подготовленными: в валенках на шерстяной носок, в тулупах и телогрейках, с шапками-ушанками, в толстых меховых варежках.
Однажды уже в середине 1950-х годов в Москву на серию товарищеских игр приехали родоначальники хоккея. Узнав, что матч будет проводиться на открытом воздухе в двадцатиградусный мороз, канадцы сначала замолчали, а когда вышли из раздевалки на улицу, обомлели и попятились назад, в тепло. «Приходит кто-то из руководителей их команды и говорит: мои парни в такой мороз и ветер играть отказываются. Минут тридцать пришлось уговаривать соперников выйти на площадку. А зрителям – их собралось больше двадцати тысяч – несколько раз объявляли, что матч задерживается “по техническим причинам”», – вспоминал Всеволод Бобров.
Русские хоккеисты, взяв от канадцев все самое рациональное, привнесли в эту игру свое особенное пристрастие к пасу, к «кружевам» комбинаций и конечно же лихие скорости хоккея с мячом и умение виртуозно владеть катанием. «Придя с большого хоккейного поля в коробку, они чувствовали себя джиннами, посаженными в бутылку. Их сковывала площадь. Они играли даже не в канадский хоккей, а в своеобразный русско-канадский», – признавался А. И. Чернышев. «Мы принесли на мировую арену сочетание канадского хоккея с вихревой русской игрой с мячом. Все без исключения тогдашние чемпионы мира прошли через школу “мячика”. Русский хоккей сделал наших спортсменов творчески заряженными, задорными, удалыми, бесстрашными», – вспоминал Борис Майоров.
Кроме того, среди хоккеистов было много футболистов, менявших зимой бутсы на коньки: Л. Яшин, В. Трофимов, И. Нетто, М. Якушин, В. Бобров и многие другие, все они успешно играли и в футбол, и в хоккей. И были всенародными любимцами, к которым не нужно было долго привыкать.
На международной арене советские хоккеисты показали свои выдающиеся способности сразу, как только взяли в руки клюшки, сыграв в 1948 году на равных с серебряными призерами Олимпийских игр – игроками чехословацкой команды ЛТЦ («Лаун-теннис клуб»), которые составляли костяк сборной ЧССР.
Только в 1953 году советская федерация была принята в Международную федерацию хоккея, и уже на следующий год сборная СССР дебютировала на чемпионате мира. До турнира нашу команду никто не воспринимал всерьез, а канадцы даже отказались сыграть с ней товарищеский матч, дескать, с вами, «зелеными новичками», нам не интересно. Видимо, не знали иностранцы, что «русского медведя лучше не дразнить», иначе бы не разместили накануне чемпионата в одной из газет язвительную карикатуру: «человек, напоминающий Боброва», в роли школьника сидит за партой с букварем, выслушивая наставления «учителя» в форме игрока сборной Канады. Победив последовательно команды ЧССР, Финляндии, ФРГ, Швейцарии, Норвегии, 7 марта 1954 года на Королевском стадионе в Стокгольме сборная СССР во главе со старшим тренером Аркадием Чернышевым сотворила главную сенсацию турнира, разгромив фаворитов первенства – канадцев.
«Сегодня – с известного исторического расстояния – мы должны признать, что эта победа была сенсационной не только для всего мира, но и для нашей страны. В те неповторимые и прекрасные годы побеждал, по существу, талант людей», – вспоминал Борис Майоров.
«Советские игроки первого хоккейного поколения во главе с Всеволодом Бобровым развеяли в 1954 году миф о канадской непобедимости не только потому, что проявили бойцовский характер, выдержали сильное психологическое и физическое давление со стороны заокеанских игроков, но и потому, что не уступили им в мастерстве», – полагает Виталий Давыдов.
Спустя два года после победы в Стокгольме, в 1956 году, советская сборная одержала победу на Олимпиаде в итальянском городке Кортина д’Ампеццо, последовательно обыграв команды Швеции и Швейцарии, а в финальных поединках США, Канаду, Швецию, Чехословакию и ФРГ. Эта победа так впечатлила одного из итальянских скульпторов, что вскоре после Олимпийских игр на римском стадионе «Марми», украшенном мраморными статуями, символизирующими различные виды спорта, появилась многометровая статуя «Хоккей». Это была скульптура, слепленная с вратаря олимпийской сборной СССР Николая Пучкова.
Именно Бобров и сотоварищи заложили фундамент побед непобедимой советской сборной по хоккею с шайбой. Именно тогда в Италии родился знаменитый клич болельщиков «Мо-лод-цы!». «Мое поколение пришло в сборную страны после Всеволода Боброва и его друзей, покрывших позолотой имидж советского хоккея, только вставшего на ноги, а мы в эту корону добавили бриллианты и изумруды. На протяжении десяти лет, когда играли мои сверстники, сборная СССР была подобна мчащемуся на предельной скорости “мерседесу”, который не чувствует под колесами камешки, в то время как другие команды либо останавливались, либо притормаживали. И если даже им удавалось обгонять нас на некоторых участках, на финиш все равно первой приходила наша сборная», – вспоминает Виталий Давыдов.
О коллективизме и силе духа советской ледовой дружины под руководством Чернышева и Тарасова красноречивее всего говорит один эпизод, произошедший уже в 1960-е годы. Организаторы олимпийского турнира в Инсбруке в 1964 году так и не могли решить, кого из советских хоккеистов наградить специальным призом Международной федерации хоккея на льду. Так здорово играли все, без исключения, хоккеисты команды СССР. Тогда организаторы передали приз в команду, предоставив право советским спортсменам самим решать, кто больше всего из них достоин награды. Тарасов и Чернышев провели собрание команды. Тренеры предложили игрокам передать приз Эдуарду Иванову, и те сразу согласились. «Конечно, все играли самоотверженно, все до конца отдавали свои силы победе. Все действовали с огромным мужеством. Все, когда нужно было, ложились под шайбу, закрывая собой ворота», – вспоминал Анатолий Тарасов.
Но чем же тогда выделялся на общем фоне Эдуард Иванов, чем же он больше других заслужил награду? «Эдуард сам непрерывно искал возможности проявить свое мужество, закрыть грудью ворота. И все это он делал с улыбкой. И тем самым вдохновлял своим энтузиазмом остальных», – подчеркивал Тарасов.
«Мы-то играли не только за себя, но за всю страну. А как иначе, если ночами миллионы людей сидят у телевизоров. Телеграммы, письма приходили в наш адрес мешками. Поэтому мы знали, что за нами Родина, отступать некуда» – так точно и емко, на мой взгляд, сформулировал главный секрет побед той великолепной советской команды один из лучших нападающих в истории мирового хоккея Вячеслав Старшинов.
В 1950-х – начале 1960-х годов телевизоры в семьях были редкостью, и о победах отечественных хоккеистов большинство советских людей узнавали из радиорепортажей знаменитого Вадима Синявского. Среди мальчишек, прильнувших к радиоприемникам тогда, в 1956 году был и семилетний Сашка Мальцев, который через полтора года придет записываться в хоккейную школу в родном Кирово-Чепецке на Вятке…
Глава третья
«МЫ ВЯТСКИЕ – РЕБЯТА ХВАТКИЕ»
«Горжусь, что я вятский. Горжусь Кирово-Чепецком», – признается Мальцев, который никогда не забывает о малой родине и помнит о своих вятских корнях. Существует у него и любимая поговорка: «Мы вятские – ребята хваткие». Вот уже больше сорока лет проживая в Москве, произносит он ее без характерного мягкого и «деликатного» «вятского прононса». Действительно, существует у вятских одна черта, по которой их можно распознать в любом конце света: это непривычный для постороннего уха этакий скороговорнонапевный, будто чарующий говор.
Город Кирово-Чепецк расположен в Кировской области, некогда Вятской губернии. Вятка – так исстари называют этот удивительный русский регион, расположившийся в Центральной России. Своему имени он обязан одноименной реке, вытекающей из родника, затаившегося среди Кайских болот, и слившейся с Камой, впадающей в Волгу. «Все земли по ее берегам, прорезающим северные увалы, со сказочными замшелыми васнецовскими лесами, то частыми, то редкими деревнями, невеликими, но любовно взлелеянными пашнями, всегда торговыми, бойкими городами – все эти земли еще прадеды наши любовно называли по имени реки Вяткою», – говорится об этом удивительном крае в сборнике «Столица земли вятской».
С давних пор местный люд был дерзким и независимым, привык все вопросы решать сообща, прилюдно и гласно на знаменитых вече, пришедших из Великого Новгорода. Вятские были людьми гордыми и никого не боялись.
В XVI веке Хлынов (нынешний Киров) был крупным торговым городом на северо-востоке Древней Руси. В нем насчитывалось до 400 дворов и десять церквей. Здесь же располагался и сохранившийся до наших дней знаменитый Успенский мужской монастырь, основанный в 1580 году преподобным Трифоном Вятским, чьи мощи хранятся в нем и поныне, по легенде, наделяя людей физическими и духовными силами, если к ним прикоснуться. На Вятке особо чтят Великорецкий крестный ход – старейший в России, которому уже более шестисот лет и на который сегодня съезжаются паломники со всей страны. В 1780 году указом Екатерины Великой Хлынов был переименован в Вятку, а уже при советской власти – в Киров в честь убитого в 1934 году революционера и деятеля партии большевиков, уроженца этих мест.
Первое упоминание о месте, на котором стоит современный Кирово-Чепецк, относится к 1615 году. Именно тогда в летописях сообщалось об Усть-Чепецком погосте, который, судя по упоминанию в Дозорной книге, имел целых три церкви: теплую Рождественско-Богородицкую с Петропавловским приделом, холодную Никольскую и Георгиевскую «под колокольню». Главной из них считалась Никольская. В 1796 году была образована Вятская губерния, включавшая в себя десять уездов. Территория, занимаемая ныне городом Кирово-Чепецком, являлась частью Вятского уезда.
В 1894 году в газете «Вятские ведомости» была опубликована статья усть-чепецкого священника Александра Заворохина. Он рассказал о жизни и быте местных жителей: «В характере и нравах жителей Усть-Чепецкого прихода, в сравнении с окольными приходами, особенно замечается то, что они сами себя пищей не морят, а употребляют по средствам, довольно не худую. В скоромные дни варят говядину, по праздникам и воскресным дням, а очень многие и в будни, пьют чай, за исключением самых бедных людей. Одеваются очень чисто, даже щеголевато, в лаптях встречаются прихожане – как редкость. Живут между собой согласно, старший в семействе заведует экономией, ему прочие члены семейства сдают заработанные деньги. При разделах друг друга не обидят, земледелием и ремеслами занимаются рачительно, к церкви очень усердны, школ не чуждаются, отдают детей в школу охотно».
В 1934 году в связи с переименованием города Вятки в город Киров Вятский район получил название «Кировский». В 1942 году был основан рабочий поселок Кирово-Чепецкий, который поднялся после войны на месте затерянного между лесов и болот села, там, где река Чепца впадает в Вятку.
В нем было развернуто строительство химического завода, впоследствии самого крупного в Европе. Впоследствии этот комбинат стал важной частью советского оборонного комплекса, здесь производились компоненты для атомной промышленности. (В годы передела собственности в России легендарный комбинат ждала горькая судьба. Теперь некогда гордость Кировской области, дававшая треть ее бюджета, – собственность одного олигарха, и все производство в нем завязано не на высокие оборонные цели, а на беспрерывный выпуск фосфатных удобрений.)
В 1947 году директором химкомбината становится Яков Филимонович Терещенко, человек, которому Кирово-Чепецк обязан многим и которого здесь вспоминают самым теплым словом. При его активном участии открылись местный краеведческий музей, стадион, детско-юношеская спортивная школа, построены сотни домов для заводчан. О заслугах Якова Терещенко, который, по признанию многих жителей города, «делал все для людей», говорит только один факт: он был трижды (!) лауреатом Ленинской премии, которую при советской власти давали действительно за выдающиеся заслуги.
