скачать книгу бесплатно
Копье и кровь
Алексей Яковлевич Корепанов
Наследие богов #4
«Копье и кровь» – четвертая книга А. Корепанова из фантастического цикла «Наследие богов». Может ли рассчитывать на независимость Нова-Марса горстка жрецов Беллизона, осмелившихся противодействовать огромной Империи со всей ее военной мощью? Сумеет ли добиться своего «Верона» – тайный альянс трех планет? И есть ли шансы уцелеть у человека, который противопоставил себя руководящим кругам Ромы Юниона? Спецслужбы свое дело знают и идут по следу. Что впереди? И этот вопрос вдруг приобретает глобальное значение…
Алексей Корепанов
Копье и кровь
НАСЛЕДИЕ БОГОВ:
Месть Триединого.
Сокровище Империи.
Оружие Аполлона.
Копье и кровь.
Загородная резиденция Императора была битком набита разнообразными средствами внешнего наблюдения и поражения, что делало ее одним из самых безопасных для проживания мест во всей Галактике. Однако эти средства никак не отреагировали на появление над садом макушки утреннего солнца. Его лучи беспрепятственно проникли сквозь прозрачную стену крытой галереи, освещая беломраморные бюсты знаменитых личностей Древнего Рима. Галерея была длинной и бюстов в ней хватало. И вряд ли хоть кто-то из этих мужей мог представить себе, что их скульптурные изображения будут стоять не на римских холмах, а на далекой планете, получившей название Вери Рома – Истинный Рим. Невысокий крепко сбитый мужчина в сине-белом свитере и джинсах цвета индиго неторопливо шагал к выходу, и его тень падала то на один, то на другой мраморный лик. В этом можно было при желании усмотреть некую символичность: глава Сената Ромы Юниона[1 - Рома Юнион – на языке Империи, терлине (от лат. terra lingua), означает «Римский Союз». (Здесь и далее – примечания автора.)] Цезар Юлий, «в миру» Аллен Сюрре, безусловно, затмевал мощью своей власти любого из этих древних правителей, будь то Нерон, Калигула или Траян. Точнее, всех сразу. Но Императору такие мысли в голову не приходили. Он вообще на эти бюсты обращал внимания не больше, чем на какие-нибудь столы или стулья в комнатах резиденции. Элементы интерьера, только и всего.
«Древнеримская тема» была начата еще до него, и Цезар Юлий не собирался менять эту традицию. Никакого фанатизма он не проявлял и не призывал население на каждом углу петь хвалу Империи. Аллен Сюрре просто подчеркивал в своих выступлениях неизменный характер власти, чьи усилия направлены на приумножение блага каждого ромса, и тем самым продолжал линию своего предшественника Цезара Бертрана. Тот усеял чуть ли не все планеты Империи плитами с изречениями Овидия, Горация, Сенеки и прочих и многое переименовал на древнеримский лад. Цезар Юлий пополнил число таких плит и тоже кое-что переименовал. Он был убежден в том, что последовательность в подобных делах идет только на пользу обществу. Гражданам Ромы Юниона надлежало чуть ли не с младенчества проникнуться идеей о том, что лишь имперская форма правления гарантирует им благополучие и процветание. Образ великой Империи – отражения и преемницы Древнего Рима, но отражения гораздо более яркого, чем то старинное земное государство – должен был постоянно присутствовать в сердцах ромсов. Или всестороннее развитие и пользование всеми благами цивилизации – или прозябание, а то и погружение во тьму хаоса. Иного не дано.
Аллен Сюрре не считал себя ни демагогом, ни лицемером. Он искренне верил в то, что именно такое государственное устройство является оптимальным для галактического сообщества, включающего в себя полторы сотни миров тридцати трех планетных систем. И ради сохранения целостности этого сообщества готов был пойти на действия, которые выходят за рамки «высокой морали». И не только готов был, но и совершал их. «Ложь во благо» – Аллен Сюрре принимал это понятие без какого-либо внутреннего сопротивления. И был полностью согласен со словами Овидия: «Результат оправдывает действие». Императору на самом деле было больно от того, что до сих пор в Роме Юнионе существовали силы, стремившиеся разорвать единый имперский организм, обособиться от него. Нельзя было дать этим силам разгуляться, требовалось обуздать их, подавить, растоптать. Не ради собственной безопасности, нет! Ради процветания всего сообщества, существующего в звездной системе Виа Лактеа – Млечный Путь. А ведь кроме внутренних сил возникла и сила внешняя. И возникла не сегодня и не вчера – просто раньше из проявления этой силы в разных местах Империи делались неправильные выводы…
На лужайках за стеной галереи били фонтанчики, и водяные струи серебром проливались в подстриженную траву. Пушистые короткохвостые рыжки гонялись друг за другом, ныряли в кусты, карабкались на деревья, качались на ветках, прятались в листве и вновь выскакивали на лужайки. Ноябрьское утро было прозрачным, оно обещало обернуться прекрасным днем, но Аллен Сюрре не замечал его прелести. С каждым шагом он был все ближе к двери, а за дверью, на площадке, ждал императорский уникар и машины сопровождения. Через полчаса в Октагоне[2 - Октагон, он же Палатин – резиденция Императора в Грэнд Роме, столице Империи.] состоится совещание малого круга, и он, Цезар Юлий, будет строгим и даже жестким. Потому что нет ничего хуже, чем оказаться перед лицом внешней угрозы, имея серьезные внутренние проблемы. И в этом никак нельзя было брать пример с Древнего Рима.
Настроения Императору не прибавлял и приснившийся, кажется, перед самым пробуждением плохой сон. Ни одного образа из этого сна не запомнилось, они безвозвратно рассеялись, как только Аллен Сюрре открыл глаза. Но ощущение того, что приснилось именно плохое, въелось в сознание, как клеймо, и избавиться от него не получалось.
Нова-Марс… У Императора не было ни капли сомнения в том, что жрецы Беллизона не простят ему обмана. Он обещал им убрать с их планеты всех тех, кого они считали чужаками, в обмен на помощь в изъятии у Братства Хранителей Копья Судьбы. Братства больше не существовало, оно испепелилось в пламени атомного взрыва вместе с десантной группировкой легиона «Аполлон». Копье Судьбы перекочевало в глубины Октагона. А что получили беллизонские жрецы? Ничего они не получили. И не получат. И нужно будет в самое ближайшее время покончить с ними, не допуская нового мятежа. А новый мятеж – Цезар Юлий был уверен в этом – не пошел бы ни в какое сравнение с недавним, потихоньку сошедшим на нет. Складывалось такое впечатление, что беллизонцы кинули пробный шар и успокоились, когда имперские войска прекратили боевые действия. Они не знали, что Император отдал этот приказ, касавшийся всех горячих точек, только из-за утраты Копья. Аллен Сюрре просто не представлял себе, какой урон могут понести вооруженные силы, и не хотел рисковать. Да и что там скрывать: лишившись залога успеха, он просто растерялся…
А ведь была еще «Верона»… Даже не кость в горле, а дуло у виска! Безусловно, удалось добиться определенных результатов в борьбе с этой троицей планет – Великолепной, Роуз и Натали, – которые вознамерились отколоться от Империи, однако рано было говорить о том, что дело подходит к последней точке в противостоянии. До точки было еще далеко, на ее месте пока расположилось многоточие.
Правда, все это были язвы внутренние; они беспокоили, они мешали нормальной жизни, но поддавались лечению. Тем более что Копье Судьбы – залог непобедимости, вновь находилось в Октагоне. А вот что предпринять для отражения внешней угрозы, Аллен Сюрре пока видел довольно смутно. Если, конечно, это была именно угроза.
Некие существа из иной, чем-то больной Вселенной, просились под бок, заверяя, что речь идет о мирном сосуществовании и взаимодействии, направленном на общее благо. Но так ли это? От вторжения их сдерживало Копье Судьбы. Этот удивительный объект – точнее, объекты, – оставленные в древние времена на Земле какой-то могущественной цивилизацией, будто бы гарантировали победу тому, кто ими обладает. Но, во-первых, как следовало из земной истории, не всегда. А во-вторых, какой может быть цена победы? Что если после противостояния, которое завершится уничтожением Иных, от всей Империи останутся лишь две-три почти обезлюдевшие планеты? Велика ли будет радость от такой победы? Чужаки постоянно наблюдали за Копьем, они уже сделали попытку похитить его – руками своих агентов. И такие попытки не прекратятся. Каковы возможности Иных? Какое у них оружие? Да какое бы ни было – в любом случае на повестке дня стоял вопрос дальнейшего повышения военной мощи Империи.
Проще всего было бы считать Иных выдумкой, а их «агентов» – людьми, подвергшимися психотропному воздействию веронцев. Но ведь этот парень, Кристиан Габлер, имел контакт с чужаком на планете Аполлон, где нет никаких веронцев!
Иные обещали мир и дружбу… Если верить Габлеру.
А вот как насчет самого Габлера?
Император нахмурился и замедлил шаг. Прозрачные двери разъехались перед ним, и он вышел на крыльцо.
Через несколько минут красно-белый императорский уникар взмыл над площадкой и в сопровождении двух пар боевых машин помчался к столице.
Глава 1. Еще не вечер
Когда сознание вернулось, одним рывком вынырнув из каких-то неведомых глубин, он увидел перед собой Низу. Не ту девушку, что с перерезанным горлом лежала на траве в аполлонском лесу, а ту, что одиноко сидела за столиком в кабаке приморской Александрии и едва заметно улыбалась ему. Как прекрасная земная царица, имя которой он опять забыл. Он сразу подумал, что видит сон, но через мгновение усомнился в этом: тот, кому что-то снится, вряд ли будет во сне говорить себе, что это именно сон. Однако и явью глядящая на него девушка быть никак не могла.
«Тогда что же? – спросил он себя. – Видение? А что такое видение?…»
А еще он подумал о том, что просто вновь чувствует Низу. Но почти сразу понял, что это не так. Ведь на ней было зеленое платье с полукруглым вырезом и длинными узкими рукавами, в котором он впервые увидел ее в Александрии. А откуда могло взяться это платье в госпитале легиона «Аполлон»? В госпиталь Низу доставили в комбинезоне, хоть и тоже зеленом. И как только он это сообразил, лицо жрицы Триединого словно потускнело и улыбка исчезла с ее губ.
«Низа, ты жива?» – хотел спросить он, но не успел.
Не было уже перед ним беллизонки, ее место занимала другая женщина. И эту женщину он тоже знал. И странно – теперь ее лицо вовсе не представлялось ему некрасивым. И тонкие губы не вызывали прежнего содрогания, и подбородок был не таким уж и острым, а изумрудные глаза казались еще привлекательнее, чем раньше. Лили Акимжанов сменила костюм цвета вечереющего неба, в котором он видел ее совсем недавно – или давно? – на блузку цвета кофе и серые брюки. А гладкие черные волосы по-прежнему были собраны в хвостик и лежали на плече.
Он смотрел на нее и пытался сообразить, что же тут не клеится. И наконец понял: он не должен сейчас никого видеть. И даже не так: он вообще не должен видеть. Потому что его убили. Или за порогом жизни все-таки есть своя жизнь?
– Ли… ли… – Эти два слога дались ему с трудом.
Он попытался привстать, но смог лишь чуть-чуть пошевелиться. Казалось, тело существует независимо от личности, которую именуют – или именовали? – Кристиан Конрад Габлер, и находится где-то далеко. Он чувствовал, что лицо его исказилось от напряжения, словно он старается поднять непосильную тяжесть, и кровь толчками бьет в виски. И это не то чтобы радовало, но как-то успокаивало: вероятно, он действительно был жив, и труп его не лежал в столичном парке. Воспоминание об этом парке было его последним воспоминанием. Болезненный укол в шею – и расплывающийся в вечернем небе герб Империи…
– Не дергайся… Кристиан, – сказала Лили, чуть подавшись к нему. Как оказалось, она сидела, а он лежал. – У тебя пока ничего не получится.
Ее «пока» обнадеживало.
– Что… со мной?
Вопрос был такой прогнозируемый, что Лили ответила, не дожидаясь, пока Крис договорит до конца.
– Это «веретено».
– Ве…
– Ты же, как я поняла, служил в Стафле[3 - Стафл (от англ. star fleet) – Звездный флот.]. Должен знать, что это такое.
Разумеется, Габлер знал, что такое «веретено». Инструктор Лукьянов по прозвищу Сверло на своих занятиях отвлекаться и дремать никому не давал. Даже те файтеры[4 - Файтер («эфес», «стафл») – боец Стафла.], кто всю ночь провел в обеих нью-бобринецких «Русалках» – кабаке и коллхаусе[5 - Коллхаус (от англ. call house) – «дом свиданий».], волей-неволей впитывали знания, потому что другого выхода у них просто не было. «Веретеном» именовали смесь, вызывавшую при попадании в организм потерю сознания и почти мгновенный длительный паралич. Ее наносили на острие иголок, а иголки доставлялись к цели с помощью пневматического иглогана. Против облаченных в боевые комбинезоны файтеров такое оружие было бессильно, но ведь не все же население Империи ходило в таких комбинезонах.
«Значит, грэнды[6 - Грэнд (жарг.) – служащий высших органов государственной власти. (От названия столицы Империи – Грэнд Рома.)] не убить меня решили, а только нейтрализовать, – подумал Крис. – Но тогда почему я не у них? Почему тут не Шацкий с полковником Айоном, а порвавшая с веронцами Лили? И что за партизанские методы? Не проще ли было успокоить меня из парализатора?»
– Лили… – Это у него получилось уже в один прием. – Ты что… следила за мной? А как тебе… удалось отбить меня… у грэндов?
Уроженка планеты Роуз, принадлежавшая к риголам – народу, практически уничтоженному колонистами, слегка усмехнулась:
– Отвечу сразу на оба вопроса: это я угостила тебя «веретеном». Не грэнды. Их там не было.
Голова у Криса была ясной – ведь не перегружал же себя сегодня (или «сегодня» уже превратилось во «вчера»?) спиртными напитками, – но все равно он никак не мог усвоить смысл услышанного. Лили молча смотрела на него, теперь уже без тени улыбки. Внимательно смотрела, буквально прожигала изумрудными своими глазами, которые оказывается, могли не только мягко блестеть. Прежде чем он открыл рот, собираясь спросить, на кой хрен она это сделала, риголка встала и бесстрастно произнесла:
– Напоминаю: дергаться не надо. Самое большее, что у тебя может получиться, это свалиться на пол. Хотя… – она прищурилась, – я хотела бы посмотреть, как ты валяешься на полу… Беспомощный…
Габлер не был настолько туп, чтобы не понять, к чему она это сказала. В не таком уж и давнем прошлом Лили Акимжанов вместе с другим агентом веронцев – Здено Шатаном, связанные, лежали перед ним на полу номера в земном отеле «Селигер». И связал их именно он, Крис Габлер.
Риголка повернулась к нему спиной, пересекла комнату и исчезла за дверью. И теперь он мог сам попробовать ответить на свой невысказанный вопрос и осмотреться. Габлер решил начать именно с осмотра – это было полегче, чем ломать мозги. Голова, кажется, поворачивалась без труда, и он даже сумел ее приподнять. Впрочем, каких-то особо ценных данных этот осмотр не принес.
Он, в свитере и джинсах, лежал на ложе у стены какого-то помещения. И туфли с него тоже не сняли. Под головой явно была подушка. Во всяком случае, что-то довольно мягкое. Стены были непрозрачными, и оставалось только гадать, где именно находится это помещение. Оно вполне могло быть комнатой в номере какого-нибудь отеля или в квартире комьюнити[7 - Комьюнити – дом с наемным жильем.]. К такому выводу подталкивала вполне безликая мебель: кресла, стол, стулья, тумбочка в углу, стенные шкафы… Собственно, где-то так выглядело убранство его комнаты на базе Твинса[8 - Твинс (от англ. twin S – Security Service, Секьюрити Сервис) – Служба безопасности.] и квартиры в столичной многоэтажке. Разве что тивишника и компа тут не было. Скрытые светильники создавали иллюзию дневного света.
Покончив с осмотром, Габлер на всякий случай проверил свои физические возможности. И ему пришлось согласиться с Лили Акимжанов: все, что он сейчас мог – это брякнуться на пол. Настала пора делать умственные усилия и рисовать картину случившегося. И задумываться о перспективах.
Картина сотворилась достаточно легко, и была она явно не из тех, что радуют глаз и греют душу. Лили Акимжанов сполна отомстила ему за то, как он дважды обошелся с ней и Шатаном на Земле. Наврала ему в ответ на все его откровения.
Габлеру стало так обидно, что он стиснул зубы.
Провели его, словно последнего дурачка. Никуда она из «Вероны» не ушла, как рассказывала, и находилась тут, в столице Империи, на задании. Проследила за ним и вырубила в укромном уголке прибрежного парка. Сама ли погрузила в такси или вызвала подмогу – не суть важно. Так же, как и то, куда именно она его доставила. Главное – с какой целью доставила. Намерена вытрясти из него какую-то инфу, полезную веронцам? Так он же не грэнд! А вот она недавно работала в Администрации Императора и знает побольше, чем он, Габлер. Тогда какой веронцам от него прок? Хотят поквитаться за то, что он сорвал их планы с Копьем? Медленно вытащить кишки?
«Я жив, – постарался подбодрить себя Габлер. – А значит, еще не вечер…»
Однако он тут же подумал о том, что есть места, где дневной свет почти сразу сменяется ночью, и настроение у него упало, как перепивший файтер на койку.
Но долго предаваться грустным размышлениям ему не пришлось. Дверь открылась и в комнату вошли двое. Одного Габлер знал – это был напарник Лили Здено Шатан. Вот уж кого-кого, а его Крис хотел бы видеть здесь в самую последнюю очередь. Ведь, кроме всего прочего, и по ногам от него получал Шатан, и лбом об пол Габлер его чувствительно прикладывал. Чем не причина для злости? А злость в глазах этого круглолицего коротконогого крепыша с большими залысинами читалась очень хорошо. Оставалось надеяться лишь на то, что риголка успела сообщить напарнику, кто именно вызволил их из «норы» грэндов в Елисавете и на себе перенес к воротам лечебницы «Сейнт Анна». Вкусам своим веронец не изменял – он вновь был в синем свитере и чуть более светлых по тону джинсах, и от него, в отличие от Лили, опять разило каким-то кремом. Разумеется, с «точки зрения» носа Габлера – Крис был макросматиком. Хоть Шатан и смотрел недобро, но молчал. Войдя в комнату, он шагнул в сторону, к стене у двери, и застыл там, сложив руки перед собой наподобие футболиста, готового принять на себя штрафной удар.
Второй мужчина был на голову выше Здено, и Габлер не мог с уверенностью сказать, видел ли он раньше этого плечистого широкогрудого человека. Потому что значительную часть лица вошедшего скрывали квадратные арт-очки. Почти такие же, что в свое время Крис приобрел в космопорте «Дикое поле». Они позволяли смотреть объемки и тиви и одновременно видеть окружающее. Но Габлер сразу подумал, что, в данном случае, главная функция этих очков – именно скрывать лицо. И одет был мужчина неброско – такой серовато-желтоватый комбинезон, пусть и приталенный, не вызывал желания задерживать на нем взгляд. Он походил на рабочую одежду и, возможно, на спине имелась надпись типа: «Космопорт «Манаус»». Или: «Скупка мобиков». Штанины комбинезона были заправлены в высокие ботинки, тоже вполне заурядные. Если говорить об особых приметах, то к ним с большой натяжкой можно было отнести разве что волосы – светлые, гладкие, до половины закрывающие уши. В отличие от Шатана, этот мужчина направился к креслу, подкатил его к ложу Габлера и сел. Закинул ногу на ногу и сцепил пальцы в замок на животе. И хотя находился он в двух шагах от Криса, от него ничем не пахло. Хотя нет, Габлер все же уловил слабый аромат цветов – такие росли возле его здешнего дома на улице Тиберия Гракха, да и не только там. Очки он не снял, но Крис был уверен, что мужчина смотрит на него. И понял, что от этого человека зависит его, Габлера, судьба.
Несколько секунд прошло в тишине, и Крис почувствовал, как все сильнее бьет в виски кровь. А потом мужчина заговорил:
– В общем, так, Габлер. – Голос у него был глуховатый, но слова звучали отчетливо. – Сейчас ты все о себе расскажешь, вот. Все, как в личном деле: родился, учился, работал…
«Знает мою фамилию, – подумал Крис, – значит, уже изучил инку[9 - Инка, ин-кард (от англ. individual card) – индивидуальная карточка, удостоверение личности.]».
Футлярчик с ней, а также банкой[10 - Банка, банк-кард – банковская карточка.] и пейкой,[11 - Пейка, пей-кард – расчетная карточка (от англ. pay – платить).] он привычно положил в карман джинсов, собираясь в Октагон на встречу с Императором. Как и унидеск.
– А когда с личным делом управишься, – между тем продолжал мужчина, – то со всеми подробностями поведаешь, кто и почему поручил тебе разбираться с ним, – он мотнул головой в сторону неподвижного Шатана, – и с нашей Лили. Чем все закончилось, и почему только сейчас Босс решил тебе руку пожать. И почему тебе это не понравилось, только конкретно, вот. В общем, максимум подробностей, язык свой не жалей. Тем более что он у тебя уже должен работать нормально.
«Все рассчитали», – подумал Габлер.
– А я все это послушаю и буду делать выводы, – добавил мужчина. – Только давай без вранья, это не в твоих интересах, вот. Договорились?
– Договорились, – коротко ответил Крис, чувствуя, что язык действительно уже не тормозит, как флаинг с аварийным щитом, и никаких неудобств с речью больше нет.
Было странно, что этот веронец – а перед ним, несомненно, сидел веронец, – судя по всему, собирается верить ему, Габлеру, на слово. Они что, не пользуются отверткой, которая без труда снимает любую блокировку в мозгах? Не слышали о такой?
Веронец словно прочитал его мысли.
– Я не зря посоветовал без вранья, – сказал он. – У нас детектор имеется, сейчас Лили принесет. Если отвертку применять, есть вероятность мозги твои повредить, вот. А мне бы этого не хотелось… пока.
Это «пока» прозвучало как-то зловеще, и висках у Габлера опять застучали молоточки.
«Не паникуй, – сказал он себе. – Я все-таки Лили и Шатану жизнь спас. И я же им теперь не враг… И этому парню тоже…»
Дверь вновь открылась и веронец повернул очкастую голову к вошедшей в комнату риголке. Черную коробочку в ее руке Габлер поначалу принял за унидеск, но когда Лили вертикально поставила ее на стол, понял, что ошибся. Коробочка была цилиндрической и под руками риголки превратилась в нечто вроде вогнутой ширмы. Лили села на стул, пошевелила пальцами правой руки – и детектор издал короткий писклявый звук.
Видимо, веронец перехватил недоуменный взгляд Габлера, потому что пояснил, опять повернувшись к нему:
– Тебе нашлепку на лоб прилепили, пока ты в отключке был.
Крис пошевелил кожей на лбу – ее действительно что-то стягивало. Несомненно, «нашлепка» была частью детектора. Она передавала сигналы на цилиндр-«ширму», и там возникала какая-то информационная фигура, позволявшая определить: лжет проверяемый или говорит правду. Интересными штуковинами обзавелись веронцы – то «зеркальце», то детектор… Не с голыми руками и не с палками да рогатками поднялись на борьбу с Боссом.
Габлер прикрыл глаза. Врать он не намеревался – зачем ему врать? Дело было в другом: нужно ли рассказывать о том, что он отдал забранное у Лили и Шатана Копье беллизонцам, и что оно исчезло, и ему, Крису, пришлось совершить полет на «закрытую» планету Аполлон и добыть другое Копье? И был еще одно неудобное обстоятельство. Он, Кристиан Габлер, в качестве служащего особого отряда Твинса, принимал участие в операции по захвату на Натали одного из главарей веронцев. То есть боролся с «Вероной». А теперь что – вот так вот запросто общаться с врагами?
«Но разве они твои враги? – возразил кто-то, притаившийся в его голове и время от времени дававший о себе знать. – Ты выполнял служебный долг, но теперь-то твои воззрения изменились, не правда ли? Помнишь слова того бритоголового веронца? Ведь помнишь, только стараешься об этом не думать».
Да, Габлер помнил, что с презрением сказали ему, Портосу и Арамису в номере отеля «Поющая Майя»: «Вот вы кто: птички звездные, бесхвостые. И сами в клетке, и клеточку охраняете».
«Ну вот, – продолжали зудеть в голове. – А кто-то не хочет жить в клетке, и это его право. Ты ведь уже другой, Крис. Не так давно ты и беллизонцев считал врагами и стрелял в них. А теперь? Что ты заявил грэндам, пусть даже в запале? «Не может быть справедливым государство, глава которого – лжец. Поэтому я желаю и веронцам, и беллизонцам как можно скорее отделиться от Империи и жить своей жизнью». Вот и все, Крис. Ты никого не предаешь. Это не измена, а изменение. Ты не изменил, а изменился. И служебный долг ты не нарушаешь – ты ведь уже не на службе…»
– Ты не спи, Габлер, – услышал он голос веронца. – Ты и так часов шесть отдыхал. Ты рассказывай.
Крис открыл глаза и увидел, что арт-очки обращены к нему, Шатан стоит, выпятив нижнюю челюсть и сжав кулаки, а риголка сидит за столом и смотрит на вогнутый экран детектора.
– Сейчас, – сказал он и повозил затылком по подушке, устраивая голову поудобней. – А потом можно будет задать несколько вопросов?
– Там видно будет, – ответил веронец. – Ну, давай, не стесняйся. Представь, что я медиар, и ты мне интервью даешь. Итак, я, Кристиан Конрад Габлер, родился в пятьдесят третьем году в городе Супергольме на планете Форпост…
– …в системе Вулкана, – продолжил Крис.
Нельзя было сказать, что слова полились из него, как льется в стаканы спиртное в День Стафла – поначалу Габлер говорил с заминками, то и дело невольно посматривая на Лили. Но та сидела спокойно, не отводя глаз от экрана, и Крис понемногу как-то отстранился от того обстоятельства, что рассказ этот ведет не по собственной воле. Так много и долго говорить о себе ему, пожалуй, еще не приходилось. Подобное желание временами возникало только в кабаках, однако на гулянках не приветствовались длинные монологи. Хоть каждый и старался выплеснуть свое, считая, что это свое будет очень интересно всем, но один заглушал другого и получался всеобщий бардак. А тут слушатели были просто идеальные – не перебивали, не задавали вопросов, не ходили с места на место и не падали физиономией в салат. Постепенно Крис даже увлекся собственным повествованием, он погрузился в прошлое, заново переживая тот или иной эпизод. Он вновь разговаривал с Эриком Янкером в космопорте Единорога. Оставлял Копье Судьбы в камере хранения земного вокзала «Волга». На спасательной шлюпке удирал на Марс с галеры «Луций Корнелий Сулла Фэликс». Беспомощно сидел перед вот-вот готовым убить его Янкером. Глядел на окровавленные куски, в которые превратился бывший друг, дважды предавший его. Нес к воротам лечебницы «Сейнт Анна» сначала Лили Акимжанов, а потом Здено Шатана – этот эпизод Габлер расписал во всех подробностях и с удовольствием отметил, что коротконогий силач слегка разжал кулаки. Отдавал Копье-раналлакс Энгилейнону (историю взаимоотношений с беллизонскими жрецами Крис изложил отдельным блоком). Вместе с полковником Калиной наблюдал за тем, как струей света безвозвратно уходит в небеса главное сокровище Империи. Вместе с Анизателлой летел на Аполлон. Пробирался по горам к базе Братства Хранителей. Вновь видел, как полковник Айон прячет под комбинезон футляр с Копьем, забранным у патриарха Феодора. Летел на уникаре, направляясь в Октагон, и далеко впереди взрывалась в воздухе машина Арамиса. Пожимал протянутую ему Императором руку. И вновь слышал голос грэнда Солтио Шацкого: «Бывают такие ситуации, когда приходится давать заведомо невыполнимые обещания». От этих слов у Криса тогда все перевернулось в голове.
Хоть и подробным был рассказ, но все-таки Габлер кое о чем умолчал. Не стал говорить о стычках с агентами веронцев, и чем эти стычки для них кончились. Чужаков из другой Вселенной тоже не упоминал – просто чувствовал, что этого делать не стоит. И уж тем более ни словом не обмолвился о своем отношении к жрице Триединого – Анизателле. Низе… Это было его личное, и только его.
– А теперь я хочу кое-что добавить, – сказал Крис, закончив излагать свою историю, и посмотрел на риголку. – Понятное дело, в драке все средства хороши, но зачем тебе, мистрис Акимжанов, нужно было меня глушить? Ведь ты же, когда шла за мной в парк, уже поняла, что никому о тебе я не доложил, верно? Если хотела еще пообщаться… ну, там, поблагодарить, что не оставил тебя и напарника твоего помирать в норе грэндов – так просто подошла бы, посидели бы вместе. Поговорили.
Лили поставила локти на стол, уткнулась подбородком в сплетенные пальцы и продолжала молча глядеть на экран.
– Подожди с вопросами, Габлер, – недовольно произнес очкастый. – Ну что там, Лили?
– В пределах, – бросила веронка.
Здено Шатан переступил с ноги на ногу и засопел. Ему явно хотелось, чтобы детектор уличил Габлера во вранье.
– В пределах… – задумчиво повторил очкастый и хмыкнул. – Мистер Габлер не стал затрагивать тему контактов… а точнее, противоборств с нашими соратниками. Но ладно, мы и так в курсе.
Крис отметил это «мистер» и приободрился. Да и тело, кажется, уже начинало подчиняться ему, а значит, шансы на успех в случае каких-либо осложнений возрастали. Хотя он надеялся, что до осложнений дело не дойдет – ему теперь нечего делить с веронцами.
– Могу и о противоборствах, – сказал он. – И так же правдиво. Мне врать незачем, я не на задании.
Очкастый, судя по движениям губ, скорее, слегка поморщился, чем улыбнулся.
– Не надо. – Он потер кончиками пальцев подлокотники кресла. – О Копье ты интересные вещи рассказал. Выходит, оно уже не то… Впрочем, ничего от этого, к сожалению, не меняется. Было у Босса одно Копье, стало другое. Задача та же, вот. – Веронец подался вперед и протянул Крису руку: – Давай знакомиться, мистер Габлер. Я Каррин.
Крис сделал вид, что движения даются ему с трудом, и получилось так, что вместо рукопожатия очкастый просто сдавил нарочито вялые пальцы Габлера. Бывший файтер легиона «Минерва» и, вероятно, теперь уже и бывший твинсер особого отряда на всякий случай осторожничал.
– Каррины – это такие звери у нас на Роузе, – пояснил веронец, вновь закинув ногу на ногу. – Ягуаров видел?
– Живьем нет, но представление имею, – ответил Крис.
– Вот. Только каррины крупнее, а пятна помельче. Сам понимаешь, имя мое тебе знать ни к чему и лицо видеть тоже.
